CC BY
47
Общество: философия, история, культура. 2022. № 11. С. 132-139. Society: Philosophy, History, Culture. 2022. No. 11. P. 132-139.
Научная статья УДК 130.2:78.03
https://doi.org/10.24158/fik.2022.11.22
Российский «языческий металл» как коммуникативная система Андрей Анатольевич Иванов
Сибирский университет потребительской кооперации, Новосибирск, Россия, larsandr@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-5799-7038
Аннотация. Цель исследования - описание российского «языческого металла» как исторически сложившейся и эволюционирующей коммуникативной системы, представляющей собой комплекс звуковых, визуальных и вербальных кодов. В работе применяются историко-генетический, сравнительный и семиотический методы. Рассмотрены условия генезиса жанра pagan metal в глобальной метал-культуре и на отечественной сцене. Важными факторами формирования жанра являются лиминально-трансгрессивная мифология металлического стиля, динамика развития экстремальных направлений и культурный тренд «искусства-религии». Звуковой код представляет собой сочетание музыкальных паттернов металла с «фолко-выми» маркерами (партиями народных инструментов, мелодическими структурами и манерами пения) под значительным влиянием академических интерпретаций и постмодернистской эклектики. В визуальном и вербальном кодах доминируют мифы наследия, войны и природного мистицизма, демонстрирующие ценностные модели альтернативной идентичности.
Ключевые слова: «языческий металл», фолк-метал, викинг-метал, лиминальность, трансгрессия, код, миф, наследие
Финансирование: исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект № 22-28-01712).
Для цитирования: Иванов А.А. Российский «языческий металл» как коммуникативная система // Общество: философия, история, культура. 2022. № 11. С. 132-139. https://doi.org/10.24158/fik.2022.11.22.
Original article
Russian Pagan Metal as a Communicative System
Andrey A. Ivanov
Siberian University of Consumer Cooperation, Novosibirsk, Russia, larsandr@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-5799-7038
Abstract. The aim of the study is to describe Russian "pagan metal" as a historically formed and evolving communicative system, describing itself as a complex of phonic, visual and verbal codes. The work applies historical-genetic, comparative and semiotic methods. The conditions of genesis of the pagan metal genre in the global metal culture and the domestic scene are considered. Important factors in the formation of the genre are the liminal-transgressive mythology of the metal style, the dynamics of extreme trends, and the cultural trend of "art-religion". The sonic code is a combination of metal musical patterns with "folk" markers (folk instrument parts, melodic structures and singing mannerisms) heavily influenced by academic interpretations and postmodern eclecticism. The visual and verbal codes are dominated by myths of heritage, war, and natural mysticism, demonstrating value models of alternative identities.
Keywords: "pagan metal", folk metal, viking metal, liminality, transgression, code, myth, heritage Funding: the reported study was funded by the Russian Science Foundation (Project No. 22-28-01712). For citation: Ivanov, A.A. (2022) Russian Pagan Metal as a Communicative System. Society: Philosophy, History, Culture. (11), 132-139. Available from: doi: 10.24158/fik.2022.11.22 (In Russian).
Введение. «Языческий металл» (англ. pagan metal1) - поджанр музыкального стиля metal, отличающийся обращением к дохристианским верованиям различных этносов в качестве эсте-тико-идеологической основы творчества. Само сочетание слов указывает на симптоматичность этого феномена для современного состояния культуры - в нем отражаются постмодернистская игра с прошлым, синтез глобального и локального, поиск духовности за пределами конфессиональной религиозности и светской этики. Являясь частью глобальной метал-культуры2, pagan
1 В тексте статьи используются как английское написание, так и русский перевод названий стилей металла, предпочтение отдается английским оригиналам.
2 Deeks M.D. National identity in Northern and Eastern European heavy metal : PhD thesis. Leeds, 2016. 242 p.
© Иванов А.А., 2022
metal представляет собой не просто жанр музыкального искусства, но определенную культурную систему, включающую, помимо звуковых маркеров, визуальные, дискурсивные, поведенческие коды, функционирующие в сообществах музыкантов, фанатов, лейблов, СМИ и т. д.
В западноевропейской науке существует обширный круг исследований этого феномена на материале европейской сцены (Ashby, Schofield, 2015; Manea, 2015, 2020), в то время как отечественная сцена pagan metal остается за пределами системного научного рассмотрения. Между тем данные сайта Encyclopaedia Metallum демонстрируют, что число российских групп, определяющих свой стиль как pagan (154), уступает количеству таковых только в Германии (183), оставляя позади важные в становлении жанра страны - Британию (19), Швецию (18), Норвегию (6)1.
Определение объекта исследования восходит к «эмному» термину, возникшему в рамках ме-тал-культуры, но научное понимание этого феномена не обязательно должно совпадать с внутри-культурной концептуализацией. В некоторых ситуациях (определение стиля в интервью, рецензии или тематической статье) представители культуры проводят границы между подстилями pagan, viking и folk: первые два эпитета чаще указывают на содержание текстов песен, третий больше относится к характеристикам музыки, использующей народные инструменты и мелодии. Соответственно, к каждому стилю причисляют отдельные группы исполнителей. Некоторые авторы призывают следовать дифференцирующему взгляду и обнаруживают как содержательные различия между этими направлениями, так и музыкально-формальные (Hofmann, 2020). Однако «изнутри» культуры значимы не только разграничения, но и смешения, связи и подобие явлений, о чем свидетельствует то, что pagan-, viking- и folk-исполнители часто выступают вместе на тематических фестивалях и совмещают эти эпитеты в обозначении своей музыки. «Языческая» тема с определенного времени представляет заметное и широкое течение в метал-культуре и реализуется в самых разнообразных формах и комбинациях текстов, музыкальных и визуальных элементов. Объект изучения в настоящей работе составляют представители данного «языческого» течения в российской культуре.
Цель исследования - описание «языческого» движения на отечественной метал-сцене как коммуникативной системы, исторически сложившейся на основе распространения транснациональных образцов, представляющей собой взаимосвязанный комплекс эстетических форм и соответствующих им значений - кодов.
Для решения поставленной задачи применяется ряд теоретических схем и методов. Культура «языческого металла» рассматривается как субкультурно-эстетический феномен, ядро которого, согласно схеме Д. Вайнштейн, составляют чувственные коды - звуковые, визуальные, вербальные (Weinstein, 2000: 6-7). Они представляют собой исторически сложившиеся, эволюционирующие и распространяемые через каналы культурной диффузии образцы, что обусловливает применение историко-генетического метода. Российский «языческий металл» рассматривается как производное и часть транснациональной метал-культуры, что заставляет применять сравнительный метод в анализе общих и специфических качеств. Структурные элементы культуры - звуковые, визуальные, вербальные коды - исследуются в семиотическом ключе как правила дифференциации и комбинации знаковых форм и соответствующих им денотативных и коннотативных значений.
Генезис. В метал-прессе термином pagan metal впервые стали обозначать музыку групп In the Woods (Норвегия), Primordial (Ирландия), белорусских God's Tower в первой половине 1990-х гг. Однако использование языческих образов и мотивов в тяжелой музыке имеет более давнюю историю. Текст песни Stairway to Heaven группы Led Zeppelin (1971 г.), по словам вокалиста Р. Планта, был написан под влиянием книги Л. Спенса «Искусство магии в кельтской Британии». В песнях американской хеви-метал-группы Manowar неоднократно встречаются образы викингов и персонажи скандинавской мифологии. Последние повлияли на шведов Bathory, повернувшихся в конце 1980-х гг. от black metal к эпическому viking metal, повествующему о северных богах и героях. Вслед за ними к теме скандинавской мифологии и образам викингов, но уже на музыкальной основе death metal и «второй волны» black metal, стали обращаться многие скандинавские и германские исполнители: Unleashed, Amon Amarth, Burzum, Enslaved, Falkenbach, Einherjer, Finntroll, Moonsorrow и др. В это же время (первую половину 1990-х гг.) развивается стиль folk metal, представители которого объединяют металлическую музыку с народными музыкальными традициями, многие из них закономерно обращаются к фольклору и мифам в текстах песен и визуальном оформлении альбомов - Skyclad, Amorphis, Cruachan и др. Все это породило широкую волну групп по всему миру, соединяющих звуковую основу металла с текстами и образами из локальных архаических религий и мифов, а также с народными музыкальными традициями. Это движение внутри метал-культуры получило название pagan.
1 Encyclopaedia Metallum [Электронный ресурс]. URL: https://www.metal-archives.com (дата обращения: 19.10.2022).
Метал-культура - система культурного производства и потребления, имеющая транснациональный характер, но способная включать, как стало ясно в 1990-х гг., различные локальные культурные наследия. Такие примеры получают известность среди фанатов всего мира и порождают как прямые подражания, так и локальные ответы. На территории славянских стран СНГ и Восточной Европы возникают группы, обращающиеся к теме славянского язычества и включающие в свою музыкальную ткань элементы локальных музыкальных традиций: белорусские God's Tower, Pagan, украинские Nokturnal Mortum, Dub Buk, российские «Мор», «Темнозорь», Butterfly Temple, «Алконост», Pagan Reign. В дальнейшем популярность этого стиля все больше возрастала; на сегодня отечественная сцена включает сотни групп, определяющих свою музыку как pagan metal, разной степени популярности и известности.
Эволюция форм музыкальной субкультуры зависит от множества случайных факторов, в первую очередь от творческой энергии авторов, вкусов аудитории (многие представители которой становятся авторами) и политики посреднических институтов (звукозаписывающих компаний, организаторов фестивалей, СМИ). Тем не менее в формировании и популяризации «языческого» поджанра в метал-культуре обнаруживается логика факторов, действующих как внутри этой культуры, так и в ее социокультурном окружении.
Характерное для стиля громкое, мощное, искаженное звучание с использованием низких частот, создающих практически тактильное переживание музыки, формирует атмосферу лиминального хронотопа, параллельного повседневной реальности, в котором участники переживают себя вне утвержденных социальных статусов и ролей (Тэрнер, 1983: 170). Ведущей эмоцией в этом хронотопе является ощущение силы и трансгрессии: «сила противостоять натиску звука и расширять свою энергию, чтобы ответить на него собственным физическим и эмоциональным толчком» (Weinstein, 2000: 23). На концертах эта атмосфера многократно усиливается за счет светозвукового аппарата, костюмов и жестикуляции музыкантов, вторящего им экстатического поведения поклонников.
Чувственная лиминальность музыкальной формы взывает к соответствующему содержанию: Д. Вайнштейн выделила две доминирующие темы в «металлической лирике» - дионисийскую («секс, наркотики, рок-н-ролл») и тему хаоса (смерть, насилие, бунт, война, ужас и пр.) (Weinstein, 2000: 35). Преимущественно в артикуляции второй темы развивается антимодернистский дискурс, апеллирующий к воображаемым моделям архаического варвара, воина, колдуна, дьяволопоклон-ника, разворачивается социально-критическая и антиклерикальная риторика. В группах, играющих black metal, антиклерикальная тема становится доминирующей и оборачивается театральной манифестацией сатанизма (Venom, Bathory, Master's Hammer). Скандинавский black metal так называемой «второй волны» (Mayhem, Darkthrone, Burzum, Emperor и др.) в 1990-х гг. довел тему антихристианства до радикальной точки, выйдя за пределы эстетической трансгрессии в сферу практической девиации (поджоги церквей, убийства, самоубийства). Сценическая маска стала претендовать на статус идеологической позиции, что, с одной стороны, сделало скандинавскую сцену всемирно известной (в метал-среде), с другой - способствовало поиску культурных оснований («корней») этой позиции в локальной дохристианской истории.
Формирование «языческого металла» происходит на фоне распространения неоязыческих движений. В России с конца 1980-х гг. складываются неоязыческие субкультуры, ориентированные на возрождение различных этнорелигиозных традиций: славянских (родноверы), сибирских («тен-грианство», неошаманизм) и др.; есть сторонники инокультурных язычеств - германо-скандинавского, кельтского и др. Однако включенность исполнителей pagan metal (зарубежных и отечественных) в эти сообщества или какие-либо устойчивые связи с ними являются редким исключением.
В конце 1990-х - первой половине 2000-х гг. на волне радикализации субкультуры появляются группы, играющие «национал-социалистический black metal», в котором на музыкальную основу «черного металла» положен вербально-визуальный синтез неоязычества и неонацистской идеологии: Absurd, War 88, Branikald и др. Для этого поджанра характерны связи с ультраправыми организациями и их музыкальными «рупорами» в лице RAC-исполнителей (Rock Against Communism). Аналогичные связи с неонацизмом, воспроизведение расистских и ксенофобских идеологем наблюдаются у некоторых неоязыческих идеологов и сообществ, но, как отмечал исследователь родноверия О.И. Кавыкин, неоязыческая субкультура неоднородна и включает как ксенофобские, так и толерантные течения (2007: 169). В рамках метал-культуры последовательный политический радикализм остается маргинальным явлением: у музыкантов, заподозренных в симпатиях к неонацизму, нет доступа к крупным звукозаписывающим компаниям, международным фестивалям, сетям дистрибуции и влиятельным СМИ.
Элементы радикальных дискурсов в экстремальных жанрах метала - это чаще всего часть провокационно-контркультурного «ницшеанского маскарада», эстетической (и эскапистской) игры на грани между серьезностью и самоиронией. На это указывают и фотографии групп pagan metal, чьи костюмы и антураж отсылают к клубам «ролевиков» и реконструкторов больше, чем к общинам родноверов.
Музыка коллективов pagan metal (как и исполнителей в стиле neofolk), мероприятия по исторической реконструкции Средневековья, календарные обряды родноверов, коллективные тайлганы неошаманов и многое другое представляют собой продолжения культурной тенденции, которую С. фон Шнурбейн назвала термином «искусство-религия» (Kunstreligion) - слияние искусства, мифа, религии и эзотерики (Schnurbein, 2016). Религиозный опыт переживается как творческий процесс, а искусство наполняется трансцендентными смыслами и рассматривается как «религиозно вдохновленный акт» (Schnurbein, 2016: 298). Это переплетение восходит к романтикам XIX в. и получает эффектное воплощение в художественной интеграции эддической мифологии в творчестве Р. Вагнера, Г. фон Листа и др. Длительный опыт художественно-религиозной разработки скандинавской темы и ее проникновение в массовую культуру являются, видимо, одной из главных причин ее популярности среди народов не только Северной Европы, но и множества других стран. Соединение эстетически трансформированной скандинавской древности с провокационной трансгрессией в металлической музыке породило скандинавский viking metal1 и вдохновило метал-фанатов на создание собственных версий «языческого металла».
Звуковой код. Звуковой код «языческого металла» представляет собой набор звуковых паттернов (правил), отличающих данный субжанр и означающих идентифицируемые фанатами эмоциональные переживания и смысловые коннотации. Очевидно, что этот код должен включать в качестве основы паттерны металлической музыки и специфические признаки языческой темы. Однако металлический жанр при наличии общего, легко идентифицируемого звукового ядра многообразен и содержит множество субжанров - ответвлений, развивающих и трансформирующих общий код. Следуя Д. Вайнштейн (Weinstein, 2000) и К. Кан-Харрису (Kahn-Harris, 2007), в этом многообразии можно выделить три основные ветви: «классический» heavy metal, lite metal, extreme metal.
Становление pagan metal в 1990-х гг. происходило главным образом в рамках экстремального направления, для которого характерны «доведенные до крайности» музыкальные свойства (чрезвычайно быстрый либо, напротив, очень медленный ритм, жесткий гитарный звук, диссонирующие интервалы, искаженный вокал). Если в таких экстремальных стилях, как thrash, death, grind-core, доминируют агрессивно-брутальные звуковые качества, то в жанрах black и doom наряду с агрессией и «тяжестью» осваивается то, что принято называть атмосферой, - способность музыки порождать синестетический эффект «иной реальности» - природной, мистической, фэнтезийной. Одним из вариантов атмосферы становится воображаемая сцена древнего ритуала или мифологического повествования, создаваемая с помощью включения в музыкальную ткань хоралов, монотонных ритмов и гитарных риффов, имитирующих мелодику условных архаичных инструментов. Это воображаемая, сконструированная, романтизированная древность, восходящая не к забытым дохристианским традициям, а скорее к имитациям архаики в академической музыке и поп-культуре (например, к саундтрекам в исторических лентах и хоррор-филь-мах). Однако поиск «древней атмосферы» приводит к поиску индигенной аутентичности и стимулирует музыкантов на изучение и применение народных мелодических структур и традиционных инструментов (Primordial, Cruachan, Storm, Finntroll, Korpiklaani, Falkenbach, Orphaned Land и др.).
Говоря о становлении звуковых кодов российского «языческого металла», нельзя его рассматривать вне контекста метал-сцены славянских стран СНГ и Восточной Европы. Металлисты России, Украины, Белоруссии, Польши, стран Балтии находились (и находятся до сих пор) в тесных контактах и взаимном влиянии, воспринимали себя как единое пространство «своих», а общие этнические корни тем более способствовали общей идентичности исполнителей pagan metal. Первым широко известным и влиятельным опытом создания славянского металла со специфическим звуковым кодом можно считать белорусскую группу God's Tower, исполняющую doom metal с оригинальной гитарной техникой, имитирующей звуки волынки. Большая часть первых исполнителей, маркирующих себя как славянский pagan, исполняли музыку в звуковых стандартах скандинавского black metal с атмосферными гитарами и клавишными, ударными бласт-битами, характерным вокалом и текстами на английском языке c редким включением отдельных фолковых элементов (Nokturnal Mortum, Pagan, «Алконост», «Мор» и др.).
Первым российским образцом, включившим в экстремальный металл признаки славянской архаики, вероятно, следует считать альбом «Ведовством крепка черная слава Руси» (1998 г.) группы «Темнозорь» из Обнинска. Гитарные риффы и ритмика, мрачные клавишные и вокал в манере «скриминг», восходящие к стилистике black metal, органично сочетаются с мелодиями свирели, «чистым» вокалом и текстами на русском и старославянском языках. Альбом включает композиции различной ритмической и эмоциональной направленности - агрессивные, эпические, плясовые, эмбиентные, но при этом обладает целостностью музыкальной атмосферы (как и плохим качеством записи). В музыке «Темнозори» сложились основные элементы, которые получили
1 Manea I.M. Valhalla rising: The construction of cultural identity through Norse myth in Scandinavian and German pagan metal : PhD thesis. Bucharest, 2016. P. 34.
развитие у других групп и сформировали специфический звуковой код отечественного pagan metal, включающий металлический аккомпанемент, симфоническую оркестровку, фолковую партию этнического инструмента (свирели, волынки, гармони) или его имитации, а также сочетание «чистого» и искаженного вокалов. Этот код в разных вариациях воспроизводится и развивается в творчестве групп «Аркона», Ashen Light, Pagan Reign, «Сварга» и др.
Фолковый компонент, обозначающий русско-славянскую принадлежность, восходит не к аутентичной народной традиции (известной и интересной музыкальным этнографам и редким любителям), а к стилистике композиторов-народников XIX - начала XX в., адаптировавших народные мотивы под академический инструментарий «народных» оркестров. На этот же корень может указывать и тяготение к симфоническим оркестровкам1. Манеры «чистого» вокала в таких группах, как Butterfly Temple, «Темнозорь», «Аркона», «Сварга», далекие от фольклорного пения, отсылают к вокальным стандартам советской эстрады и советского рока, которые, возможно, и являются первичным источником представлений о славянской музыке в среде постсоветских металлистов.
Нельзя забывать тот факт, что металлический стиль сложился в западноевропейской культуре и отражает в музыкальных структурах влияние составляющих ее традиций и течений - народных, академических, массовых (джаз, блюз, рок). Некоторые музыкальные атрибуты металла (четкий ритм, тяготение к квадратным размерам, хроматическая тональность, предпочтение одноголосия) прямо противоположны особенностям русской народной музыки (неквадратным размерам, модальности, многоголосию) и более органично сочетаются с европейскими традициями (кельтской, скандинавской). Поэтому фолковая составляющая у многих российских групп стилистики pagan и folk metal подчинена металлическому контексту, не аутентична, а переработана-сконструирована современной культурой и представляет собой постмодернистский образ условной архаики, в котором могут быть смешаны элементы разных этнических традиций.
С одной стороны, эволюция звукового кода отечественного стиля pagan metal шла в направлении большего разнообразия металлической основы: первоначальная доминанта стилистики black и doom стала «разбавляться» другими подстилями металла и смежных жанров, не ограничиваясь пределами экстремального спектра: melodic death, power, thrash, progressive, punk и др. С другой стороны, развиваются музыкальные средства репрезентации этнической принадлежности: популярность группы «Аркона» сделала женский вокал, воспроизводящий народные напевы, почти обязательным признаком славянского pagan; осваиваются разнообразные инструменты, поддаются «металлической обработке» аутентичные образцы фольклорных песен; расширяется этническая география - появляются группы, представляющие неславянские музыкальные и духовно-религиозные традиции (Aq Bure).
Визуальный код. По мнению Д. Вайнштейн, «звуковая мощь хеви-метала поддерживается и усиливается широким спектром визуальных артефактов и эффектов, которые отображают его внутреннее значение» (Weinstein, 2000: 27). Визуальный код металла включает такие элементы, как логотипы групп, обложки и оформление альбомов (artwork), костюмы музыкантов на концертах и фотосессиях, изображения в видеоклипах. Для славянского pagan metal визуальное измерение, как и звуковое, представляет бриколаж из универсальных паттернов металла и непроти-воречащих им маркеров этнокультурной и религиозной архаики.
Внешний вид музыкантов соответствует общим стандартам металлической субкультуры, касающимся в основном мужского пола: длинные волосы и (или) бороды, татуировки, черные футболки с логотипами групп, обрезанные джинсовки с нашивками, джинсы или камуфляжные брюки. Сценический имидж воплощает эстетический образ язычника (-цы) и включает три группы элементов: 1) дизайнерские имитации русских народных костюмов (чаще это мужские рубахи-косоворотки и женские сарафаны с орнаментальной вышивкой); 2) воинские доспехи и оружие (кольчуги, латы, шлемы, щиты, мечи); 3) «магические» атрибуты, отсылающие к образам волхвов и ведунов (облачения из грубой холщовой ткани, подвески, шкуры, меховые накидки, посохи, бубны и т. д.). Эти элементы могут в разной степени комбинироваться, меняться по мере изменения имиджа группы, сочетаться со стандартными атрибутами сценического образа метал-исполнителя (кожей, шипами, гримом). Группы визуальных признаков дресс-кода указывают на три значения: причастность к этнокультурному наследию как главное свойство идентичности, война и магия как главные виды деятельности. Доминирование этих тем мы увидим в вербальном дискурсе pagan metal, но здесь укажем на органичность их сочетания с лиминальной мифологией металла - знаки обыденных традиционных промыслов (земледелия, ремесел) очень редки в иконографии «языческих» групп, а также на то, что эта пара воспроизводит сложившееся в современном неоязычестве представление о Перуне и Велесе как главных богах-антагонистах славянского пантеона.
1 За указание на эту связь автор выражает благодарность музыканту Василию Иванову из «Ансамбля СКМ (славянской крестьянской музыки)».
Логотип (лого) - выполненное стилизованными буквами название группы, служащее для быстрой идентификации, используется на обложках альбомов, футболках, нашивках. Логотипы ме-тал-групп, как правило, агрессивны - включают сложные переплетения букв с острыми концами, похожими на лезвия или когти, изображения оружия и трансгрессивные символы (перевернутый крест, пентаграмму). В отечественном «языческом металле» этот паттерн трансформируется, включая в себя знаки-отсылки к «древнему наследию». К таковым относятся в первую очередь имитации старославянского письма - устава (группы «Грай», «Руян»), вязи («Аркона») или условного обобщенного типа («Смута»). Нередко применяются скандинавские руны, их стилизация или скандинавский орнамент («Темнозорь»). Среди изображений и символов, вплетаемых в логотипы, встречаются мечи, птицы, руны, коловрат (восьмилучевая свастика).
Обложка альбома - картина, представляющая «лицевой» визуальный образ, отсылающий к содержанию текстов и эмоциональной атмосфере музыки. Д. Вайнштейн так характеризует общие черты метал-обложек: «Доминирующий цвет - черный, использующийся в основном как фон для другого артворка. Красный - второй по важности свет. Цветовая гамма не является нежной, расслабляющей или просто нейтральной. Скорее, она интенсивная, волнующая и зловещая... Код хеви-метала указывает, что изображенное должно быть зловещим, угрожающим и тревожным, предполагающим хаос и граничащим с гротеском» (Weinstein, 2000: 29). Артворк в отечественном «языческом металле» в основном следует этому коду в части цветовой гаммы, но встречаются исключения с использованием светлых нежных тонов в группах с женским вокалом («Аркона» - «Лепта», «Явь»; «Грай» - «Млада», «О земле родной»). Темы хаоса, угрозы и ужасного здесь реализуются в изображениях воинов, воинских атрибутов, битв, суровых божеств, языческих ритуалов, идолов, волхвов, ведуний, магических посредников (волков, воронов), мрачных пейзажей. Эти образы не должны вызывать отвержение или отвращение, напротив, предполагают игровое принятие, создавая картину героизированной архаики, полной суровых мужчин-воинов, прекрасных женщин с магическими способностями, могущественных богов, тайных знаний и одушевленной природы.
В видеоклипах мы видим воспроизведение образов и тем, уже отмеченных на обложках альбомов и в сценических костюмах музыкантов. Качество и содержание видеоряда зависят от технических, финансовых и творческих возможностей музыкантов и производителей, конечно, несравнимых с ресурсами рок-звезд, подобных Rammstein. Однако часто «масштабность» постановки обеспечивается сотрудничеством с реконструкторскими клубами и движениями («Смута» -Smuta, «Грай» - «Песнь о земле родной», «Лёдъ» - «Хребет Урала»). Как и в большинстве клипов метал-групп, исполнителями выступают не профессиональные актеры, а представители металлической субкультуры или связанных сообществ. Если в клипе присутствует сюжет, то он касается тем войны и сражений, языческих ритуалов, смерти. Фоном, на котором существуют персонажи и сами музыканты, как правило, являются природные ландшафты: лес, скалы, овраги, современные или инсценированные «капища».
Вербальный код. Вербальное измерение воплощает языческую идеологию в названиях групп и альбомов, текстах песен. Считается, что название жанра указывает именно на вербальную составляющую творчества. Мы видим, что это не так - языческая стилистика предпочитает определенные звуковые и визуальные коды, но вербальные элементы являются основными и необходимыми трансляторами языческих значений. Музыка коллектива pagan metal может быть трудно отличимой от других стилей металла, музыканты на фото и концертах могут выступать в образах «стандартных» металлистов, но тексты не могут не касаться дохристианского прошлого.
Первым и постоянным идентификатором группы является ее название. Большая часть групп обращаются к историческим, мифологическим, фольклорным объектам дохристианской или древнерусской истории: «Аркона», «Алконост», «Симаргл», «Род», «Рарогъ», «Волколак», «Руян», «Perunъ», «Лютень». Некоторые названия представляют собой сложные слова, имитирующие древнерусское звучание: «Темнозорь», «Хладозорь», «Невидь», «Темноврат». Множество групп обозначают себя с помощью слов-архаизмов: «Изморозь», «Смута», «Крамола», «Анахоретъ», «Вече», «Скверна». Есть словосочетания, указывающие на мифологические и псевдомифологические объекты: «Путь Велеса», «Дажьбога внуки», «Дети Волота», «Тропа Яри». Наконец, много названий на иностранных языках и из иных культурных традиций: Butterfly Temple, Pagan Reign, Ashen Light, Jotungheim, Mysteria Mortis.
Группы, исполняющие pagan metal, в текстах воспроизводят и переосмысляют дохристианские мифологические верования, опираясь на так или иначе сохранившиеся эпические тексты. Скандинавская Эдда представляет собой «строительную основу»1 лирики всех групп viking metal, поставляя для авторов текстов как плеяду величественных персонажей (Одина, Тора, Локи, Фен-рира, великанов, волков и воронов), так и ряд сюжетных линий (войну асов и ванов, кражу меда поэзии, жертвоприношение Одина, Рагнарек и др.). В случае славянского язычества аутентичных
1 Manea I.M. Op. cit. P. 253.
письменных текстов нет, известны лишь фрагментарные сведения о пантеоне и некоторых приблизительных сюжетах по неязыческим источникам: христианским летописям, более позднему фольклору, научным интерпретациям и реконструкциям. Поэтому в текстах русских групп практически не встречаются сюжетные нарративы, описывающие последовательный ряд мифологических событий с конкретными персонажами. Большинство текстов имеют парадигматический характер и «разболтанный синтаксис»: заклинания, молитвы, воззвания, манифестации, описания природы, внутренних переживаний и трансформаций.
Знаками языческой аутентичности здесь выступают в первую очередь имена древнесла-вянских божеств и мифологических персонажей, зафиксированные в исторических источниках, реконструируемые и фальсифицированные: Перун, Велес, Сварог, Чернобог, Стрибог, Род, Мара, Морена, Ярило, Хорс и т. д. (Раевский, 2019). Активно используются архаизмы, славянизмы, уменьшительные суффиксы и былинные ритмы - все, что похоже на древнерусскую речь: «ой да...», «гой-еси...», «длань», «люд», «вороги», «поле-полюшко» и т. д. Архаизмы часто соседствуют с популярной «философской» и «историософской» риторикой: «сущность», «наследие предков», «доблесть веков», «космос», «раса», «вечность», «бесконечность» и т. д.
Анализ текстов альбомов групп Butterfly Temple, «Темнозорь», «Аркона», «Северные Врата», «Волколак», «Сварга» позволяет сказать, что в дискурсе российского «языческого металла» функционирует ряд «интертекстуальных архетипов», которые мы можем вслед за И.М. Манеа назвать мифами1. В мифах творчество музыкантов и эстетические эмоции слушателей оформляются в драматически переживаемые общие смыслы. Мифы создают картину вневременного континуума, в котором человек идентифицирует себя с силами или сущностями, выходящими за пределы его индивидуальной жизни.
Наследие - идея родства и сохранения языческого прошлого в современниках. Воображаемая эпическая древность остается непрерывной и нерушимой, живет в «славянской крови» и земле, впитавшей кровь предков, взывает к потомкам. Этот миф проявляется и в прямых манифестациях, и в риторике непрерывности времени: «следы прошлого», «пламя нетленное», «камни, хранящие веру», «древние знаки, вечные метки» и т. д. Древнее прошлое сегодня оказывается забытым, утерянным, уничтоженным, что указывает на мифологему золотого века, концептообразующую для всего современного язычества, на императив возрождения и мифологическую фигуру врага.
Враг - тот, кто ответствен за забвение древней мудрости предков, утрату подлинных языческих ценностей. Очевидно, что во вражеский стан помещаются в первую очередь христианство («религия рабов», «чужая вера», «речи лживые Христа» и пр.), воплощающие его фигуры и символы -князь Владимир, крест, церковь, попы. В текстах альбомов, записанных в 1990-2000-х гг., часто встречается антисемитская риторика - христианство отождествляется с еврейской национальностью и представляется инструментом господства над славянскими народами. В дальнейшем, по мере ужесточения российского законодательства и маргинализации национал-социалистической идеологии в глобальной метал-индустрии, антисемитских выпадов становится все меньше, даже критика христианства вуалируется различными метафорами. Образ врага приобретает черты безличной, абстрактной, но часто предполагаемой фигуры, так как миф войны остается одним из основных.
Война. Многие тексты включают образы героических воинов и битв, призывы к борьбе, упоминания древнего оружия и воинских атрибутов - мечей, щитов, стягов и пр. Война в этой картине полагается одной из основных ценностей архаического образа жизни и славянской идентичности. Возрождение золотого века представляется именно как кровавая битва с чужеродным врагом, в которой стоит полагаться только на архаическое холодное оружие и гипермужественные качества.
Природный мистицизм. Природные объекты и явления - солнце, луна, камни, лес, звери (в основном ворон и волк), ветер, реки, озера, времена года, суток и т. д. - предстают в качестве одухотворенных соучастников, свидетелей и покровителей человеческой жизни. Взаимодействие с природными сущностями строится по модели ритуально-магической метаморфозы субъекта, часто включающей мотивы оборотничества или смерти. Здесь компенсируется маскулинная доминанта мифа войны - лирическими героями выступают как мужские персонажи, так и женские.
Заключение. Российский pagan metal как культурный феномен является порождением и частью транснациональной метал-культуры, в экстремальных стилях которой в первой половине 1990-х гг. осваиваются языческая тематика и образность. Представляя собой коммуникативную систему производства и трансляции определенного каталога смыслов и ценностей, культура pagan metal воплощается в синтезе трех видов эстетических кодов - звуковых, визуальных и вербальных. Анализ российского «языческого металла» показал, как в этих трех измерениях осуществляется синтез трансгрессивного символизма метал-культуры и сконструированной языческой идентичности. Доминирование тем локального наследия, героической войны и языческой мистики в визуальном и вербальном измерениях демонстрирует, во-первых, органичность сочетания с музыкальной эстетикой
1 Manea I.M. Op. cit. P. 32.
металла; во-вторых, идеальные (ценностные) модели идентичности, которые стараются «разыгрывать» любители этого стиля на концертах и во время прослушивания альбомов. Стремление к идентификации с этими моделями в пределах игрового, «параллельного» социального пространства является эскапистской реакцией на гегемонию политкорректных дискурсов, одномерных социальных ролей и унифицирующей глобализации в современной культуре.
Список источников:
Кавыкин О.И. «Родноверы». Самоидентификация неоязычников в современной России. М., 2007. 232 с. Раевский А.Н. Репрезентация неоязыческого мировоззрения в музыке жанра фолк-метал и паган-метал // Религия и коммуникация : материалы VI Междунар. науч.-практ. конф. / под ред. С.И. Шатравского. Минск, 2019. С. 316-320. Тэрнер В. Символ и ритуал / пер. с англ. В.А. Бейлиса. М., 1983. 277 с.
Ashby S.P., Schofield J. "Hold the Heathen Hammer High": Representation, re-enactment and the construction of "Pagan" heritage // International Journal of Heritage Studies. 2015. Vol. 21, no. 5. P. 493-511. https://doi.org/10.1080/13527258.2014.960441.
Hofmann A. Viking, pagan or folk? Distinguishing possibilities for metal sub-genres // Bascinski Glasi. 2020. Vol. 15, no. 1. P. 73-91. Kahn-Harris K. Extreme metal. Music and culture on the edge. Oxford, 2007. 208 p.
Manea I.M. Aesthetic heathenism: Pagan revival in extreme metal music // [Intersections. 2020. Vol. 23. P. 59-76. Manea I.M. Primal roots: Ancestry and race in extreme music discourses // Proceedings of lAC-SSaH 2015: International academic conference on social sciences and humanities in Prague. Prague, 2015. P. 185-193.
Schnurbein S. von. Norse revival: Transformations of Germanic neopaganism. Boston, 2016. 432 р. Weinstein D. Heavy metal. The music and its culture. N. Y., 2000. 368 p.
References:
Ashby, S.P. & Schofield, J. (2015) "Hold the Heathen Hammer High": Representation, re-enactment and the construction of "Pagan" heritage. International Journal of Heritage Studies. 21 (5), 493-511. Available from: doi:10.1080/13527258.2014.960441 Hofmann, A. (2020) Viking, pagan or folk? Distinguishing possibilities for metal sub-genres. Bascinski Glasi. 15 (1), 73-91. Kahn-Harris, K. (2007) Extreme metal. Music and culture on the edge. Oxford, Berg.
Kavykin, O.I. (2007) "Rodnovery". The Self-identification of Neo-Pagans in Modern Russia. Moscow, Institut Afriki RAN. (In Russian) Manea, I.M. (2020) Aesthetic heathenism: Pagan revival in extreme metal music. [Intersections. 23, 59-76. Manea, I.M. (2015) Primal roots: Ancestry and race in extreme music discourses. Proceedings of IAC-SSaH 2015: International academic conference on social sciences and humanities in Prague. Prague, Czech Institute of Academic Education, 185-193.
Raevskiy, A.N. (2019) Representation of neopagan world view in the folk-metal and pagan-metal music. In: Shatravskii, S.I. (ed.) Religion and Communication: Proceedings of the VI International Scientific-Practical Conference. Minsk, Kovcheg, 316-320. (In Russian) Schnurbein, S. von. (2016) Norse revival: Transformations of Germanic neopaganism. Boston, Brill. Turner, V. (1983) Symbol and ritual. Moscow, Nauka. (In Russian) Weinstein, D. (2000) Heavy metal. The music and its culture. New York, Da Capo Press.
Информация об авторе А.А. Иванов - доктор философских наук, профессор кафедры философии и истории, Сибирский университет потребительской кооперации, Новосибирск, Россия. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=768998
Information about the author A.A. Ivanov - D.Phil., Professor, Department of Philosophy and History, Siberian University of Consumer Cooperation, Novosibirsk, Russia.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=768998
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 22.09.2022; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 13.10.2022; Принята к публикации / Accepted for publication 08.11.2022.
