CC BY
66
УДК 930.1(470)
В. В. Вострикова
РОССИЙСКИЕ ЛИБЕРАЛЫ О РОЛИ ГОСУДАРСТВА В ОБЩЕСТВЕННОМ РАЗВИТИИ
Анализируется теоретическое наследие российской либеральной мысли начала XX в. Делается вывод о необходимости активной роли государства в общественной жизни; важности содействия властным институтам в осуществлении задач по улучшению жизни общества.
Вопрос о роли государства в общественном развитии, о целях и задачах этого важнейшего политического института не раз становился предметом дискуссии в общественно-политической мысли, вызывая повышенный интерес в переломные исторические эпохи.
Россия один из таких сложных периодов переживала на рубеже XIX-XX вв., когда свое понимание данной проблемы предложили представители отечественного либерализма, обосновав положение о государстве как орудии общественного прогресса и одновременно его цели. «Государство является важным культурным фактором, играющим первенствующую, руководящую роль в историческом развитии общества», - писал, в частности, Н. М. Корку-нов [1]. Такой подход логически вытекал из социально-политической ситуации в России начала прошлого века. Как справедливо отмечалось в ряде исследований последних лет по истории российского либерализма, прежде всего в работах В. В. Шелохаева и А. Н. Медушевского, к началу преобразований в России отсутствовали необходимые институты гражданского общества, а также социальные силы, способные стать базой для либеральных реформ. Кроме того, системную трансформацию страны нужно было провести в кратчайший исторический промежуток, что требовало максимальной концентрации усилий [2, 3].
Данная ситуация фактически повторилась в России столетие спустя, на новом витке истории. Поэтому обращение к размышлениям идеологов нового либерализма о роли государства в общественной жизни представляется весьма актуальным с практической точки зрения. Кроме того, анализ воззрений либералов будет способствовать более глубокому переосмыслению либеральной модели правового государства, разработанной в начале прошлого века, но не утратившей своей практической значимости и для современной России. И, наконец, теоретические изыскания либералов в области государ-ствоведения, несомненно, интересны с академической точки зрения, поскольку являются существенным вкладом в развитие российской и мировой общественной мысли.
Однако, несмотря на научно-теоретическую и практическую актуальность, представления российских либеральных мыслителей о целях и задачах государственной деятельности не выступали в качестве самостоятельного объекта исследования в отечественной историографии. В связи с этим в настоящей статье ставится задача восполнить данный историографический пробел.
Источниковой базой исследования послужили труды российских либералов по общей теории государства и права, государственному праву, а также публицистические работы и мемуары либеральных деятелей.
Отмечая практическую значимость вопроса о цели государства, отечественные либералы были убеждены в том, что его рассмотрение должно лежать в конкретно-исторической плоскости, а не в области абстрактных размышлений об исторической миссии государства, уводящих в сторону от насущных проблем. Как указывал Ф. Ф. Кокошкин, для выявления цели государства необходим анализ мотивов, которыми руководствуются принимающие политические решения люди. Обобщение исторической фактологии позволило либералу утверждать, что в основе действий властвующей элиты лежит стремление к защите конкретных интересов: личных, групповых либо общественных.
По наблюдению Ф. Ф. Кокошкина, личные интересы властителя могли служить определяющим началом государственной деятельности лишь на начальном этапе формирования государства. В дальнейшем эгоистическим стремлениям властвующих лиц как сдерживающая и умеряющая сила противопоставляются требования, предъявляемые к власти подданными. Первоначально эти требования оформляются под эгидой религии. Так, в средневековой Европе, как указывал Ф. Ф. Кокошкин, церковное учение об ответственности власти перед Богом послужило основой для формирования представления о том, что власть для правителя есть не индивидуальное право, а обязанность по отношению к народу [4, с. 98]. Кроме того, с точки зрения либерального мыслителя, организация сколько-нибудь крупного государства представляет собой слишком обширный и сложный механизм для того, чтобы его можно было всецело обратить на служение интересам одного или нескольких лиц. Но если все же носители власти остаются чуждыми государственной идее и преследуют исключительно свои личные интересы, это чревато или полным разложением государственного механизма и, как следствие, государственным переворотом, или утратой юридически властвующими лицами реальной власти и фактическим переходом ее в другие руки [4, с. 98].
Более серьезное влияние, чем интересы отдельных лиц, по мнению Ф. Ф. Кокошкина, оказывают на государственную деятельность интересы преобладающего класса, но и они не могут всецело предопределить ее направление, поскольку неизбежно сталкиваются с чаяниями других социальных групп, со стремлением непосредственных носителей власти к независимости, а также с силой общественного мнения. Ф. Ф. Кокошкин резюмировал: «Направление государственной деятельности представляет собой известного рода компромисс между различными индивидуальными и групповыми стремлениями. Но компромисс между противоположными целями возможен лишь при условии признания участвующими в компромиссе сторонами высшей, объединяющей цели. Такой высшей, общепризнанной целью является общественный интерес» [4, с. 98]. Осознание этого властвующей элитой и массами, по мнению Ф. Ф. Кокошкина, может происходить под давлением практической необходимости - в силу обострения социальных антагонизмов либо в результате способности людей отрешиться от индивидуального и классового эгоизма, но так или иначе именно защита общественного интереса должна быть признана регулятивной идеей политической деятельности, а значит, и целью государства. Аналогичного взгляда придерживался Б.
А. Кистяковский. «Общее благо - вот формула, в которой кратко выражаются задачи и цели государства», - писал он [5, с. 554].
Излагая свое понимание общественного интереса, либеральные мыслители отмечали, что он не может рассматриваться просто как сумма индивидуальных интересов членов общества, ибо в условиях социальной дифференциации неизбежно существование различных, зачастую диаметрально противоположных стремлений у представителей многочисленных общественных групп. Кристаллизация общественного интереса происходит в процессе взаимодействия всей совокупности личных и групповых интересов. По мнению Ф. Ф. Кокошкина, из всех попыток дать общую теоретическую формулу общественного интереса наиболее удачной следовало признать определение И. Бентама, согласно которому общественный интерес есть наибольшая сумма блага для наибольшего количества лиц.
Говоря о защите общественного интереса как об основополагающей цели государства, либералы особо подчеркивали недопустимость попрания на этом фоне интересов отдельных личностей. По глубокому убеждению идеологов нового либерализма, стремление к общественному благу должно гармонично сочетаться с охраной и действенной гарантией прав каждого гражданина. Более того, лозунг защиты общественного интереса, как, в частности, указывал В. А. Маклаков, ни в коем случае не может служить поводом для принуждения человека к забвению собственных интересов, к жертве собой ради других, иначе как по собственной воле человека. В противном случае, согласно пророческому предостережению либерального мыслителя, создается тоталитарное государство, которое под предлогом общего блага превращает людей в рабов меньшинства [6].
Не менее серьезную опасность для прав и свобод граждан, по мнению либеральных мыслителей, представлял присущий государству как некоей над-индивидуальной сущности «инстинкт политического самосохранения», проявлявшийся в стремлении к защите государственной организации от посягательств извне и изнутри [4, с. 101]. Как отмечал Ф. Ф. Кокошкин, в первом случае это предполагало защиту государством своего суверенитета, экономического потенциала, территории от внешних угроз, а во втором - охрану государственного организма от внутренних врагов. Иную интерпретацию инстинкта государственного самосохранения предложил П. Б. Струве, настаивавший на том, что государству свойственно стремление не столько к самозащите, сколько к наращиванию своего могущества, усилению своей власти внутри страны и за ее пределами. «Переставая исполнять это самое важное... назначение, власть начинает колебаться и затем падает», - писал он [7, с. 65]. Отсюда заинтересованность каждой отдельной личности в укреплении государственной мощи как гарантии сохранения государства, выступающего в истории, с точки зрения П. Б. Струве, в качестве квинтэссенции, энергетического стержня национальной культуры. Таким образом, государственное могущество являлось, согласно позиции либерального мыслителя, основой гармонизации отношений личности и государства, недаром он призывал признать государственное могущество общественной ценностью [7, с. 65].
Конкретизируя основные направления государственной деятельности, либеральные мыслители прежде всего выделяли охрану правопорядка, допускавшую применение принуждения по отношению к гражданам (подданным), которые теми или иными действиями создают угрозу для нормального функционирования общественной системы либо для нормальной жизнедеятельности других граждан.
Либералы утверждали, что государственное насилие носит «временный и преходящий характер», соответствует определенной стадии развития человеческого общежития [5, с. 555]. Одной из доминант общественного прогресса они считали постепенное сокращение принудительной функции государства по отношению к личности за счет усиления воспитательной и образовательной функций. Как отмечал Б. А. Кистяковский, такое понимание государства базировалось на вере в творческую созидательную силу личности, которая «не может мириться с тем, чтобы государство, долженствующее осуществлять солидарные интересы людей, занималось истреблением и уничтожением их» [5, с. 555]. Таким образом, политическим идеалом отечественных либералов выступал правовой порядок, при котором использование государством репрессивных функций сведено до минимума, определяемого правилами общественной солидарности.
Если в отношении отдельных граждан государство, по мнению либеральных мыслителей, являлось «исключительно охраняющей силой», то в плане отстаивания общегосударственных интересов оно было призвано играть активную роль [1, с. 272].
Во внешнеполитической области последняя виделась либералам в стремлении государства занять достойное место в системе международных отношений, причем П. Б. Струве утверждал, что это неизбежно предполагало внешнюю экспансию. «Всякое живое государство всегда было и будет проникнуто империализмом», - писал он [7, с. 66]. Другого мнения придерживался Ф. Ф. Кокошкин, считавший, что в мировом сообществе все более широкое признание находит идея о принципиальной несовместимости аннексий с цивилизованными нормами международного права [4, с. 101]. Но так или иначе либералов объединяло осознание обусловленности внешнеполитического авторитета государства внутренним развитием государственного организма, прежде всего уровнем национальной экономики.
Постулируя содействие государства экономическому росту как важнейшее направление государственной деятельности, идеологи нового либерализма предостерегали власть от соблазна строить свою политику, исходя из сиюминутных экономических проблем, не учитывая долгосрочную перспективу. Н. М. Коркунов писал, что государство «не может допустить хищнических способов хозяйства, приводящих в близком будущем к полному истощению естественных богатств страны, оно не может. не позаботиться о развитии в стране не одной добывающей, но и обрабатывающей промышленности» [1, с. 271]. С большим трудом эта мысль утверждается в сознании российской властвующей элиты и спустя столетие.
Высокий экономический потенциал рассматривался либералами не только как залог внешнеполитического могущества государства, но и как основа благосостояния граждан. Однако идеологи нового либерализма отмечали, что развитие свободного рынка неизбежно ведет к усилению имущественной поляризации общества. В имущественном неравенстве они видели одно из препятствий общественного прогресса, ибо, как указывал П. И. Новгородцев, для малоимущих слоев населения главный критерий прогресса -свобода личности - может остаться недосягаемым благом, закрепленным юридически, но фактически отнятым. Поэтому, по мнению либеральных мыслителей, государство должно взять на себя обеспечение материальных гарантий формально признанных прав. Предлагалось разработать комплекс
мер по сглаживанию имущественной поляризации, к числу которых относились создание рабочего законодательства, организация профсоюзов, отстаивающих права трудящихся, и т.п. П. И. Новгородцев обосновал понятие «право на достойное человеческое существование», которое, обладая нравственной природой, должно обрести четкие юридические очертания [8].
Таким образом, либералы настаивали на усилении социальной направленности деятельности государства, фактически обосновывая в качестве экономического идеала социальное рыночное хозяйство, что было существенным отличием нового либерализма от классического. Справедливость размышлений идеологов нового либерализма многократно подтверждалась в разные исторические эпохи, прежде всего в новейший период российской истории.
Как указывали либералы, сглаживая имущественное неравенство, государство выполняло роль регулятора социальных отношений, т.е. «отношений влияния и зависимости как между отдельными лицами, так и между общественными группами» [9]. «Чем совершеннее государственная организация, тем слабее зависимость одних групп от других», - писал В. В. Ивановский, отстаивая в качестве одного из показателей общественного прогресса установление гражданского равенства [9]. Для либеральных политиков гражданское равенство играло роль фундамента, на котором базировалась вся система прав личности. Особую актуальность его осуществление имело для российского общества, социальная структура которого на рубеже XIX-XX вв. сохраняла немало пережитков феодального периода. Это обусловило закрепление требования гражданского равенства в программатике российского либерализма.
Многоплановому анализу либеральные мыслители подвергли деятельность государства в сфере культуры. Отмечая широкие возможности государства в плане содействия развитию образования, науки, искусства, П. Б. Струве писал: «. многие драгоценнейшие плоды культуры. возросли именно на стволе государственности» [7, с. 77]. Вместе с тем, либералы ясно осознавали, что это содействие должно носить косвенный характер и заключаться в создании благоприятных «внешних, материальных условий», а «развить культуру силой власти» государство не в состоянии [4, с. 107; 10, с. 29]. Правда, как указывал Н. М. Коркунов, государства иногда задавались этой неосуществимой целью, но последствия всегда получались не те, каких ждали. «Принуждение в области веры приводило или к изуверству, или к омертвению чувства веры, а в области знания - к полному упадку научного мышления», - констатировал он [1, с. 272]. А Г. Ф. Шершеневич отмечал, что никакая власть не в силах «навязать обществу как нравственное то, что общество таковым не признает. Закон может установить свободу, равенство, но братство никогда» [10, с. 28]. Вместе с тем, по мнению либералов, государство способно содействовать нравственному воспитанию масс. Так, строгое соблюдение законов самими власть предержащими, по убеждению Г. Ф. Шер-шеневича, весьма действенным образом сказывается на укоренении чувства законности у граждан [10, с. 29]. А Д. Н. Шипов утверждал, что все шаги государственной власти должны соотноситься с принципами христианской этики, что, в свою очередь, будет способствовать внедрению христианских добродетелей в сознание людей. Постулируя в качестве нравственного императива своей деятельности идею долга по отношению к гражданам, государство, с точки зрения либерального мыслителя, создает нравственный заслон
стремлению людей к отстаиванию личных и групповых интересов в противовес общественным и тем самым выступает мощным фактором единения людей [11]. И хотя поставленная Д. Н. Шиповым государству высокая нравственная планка вряд ли может служить ориентиром в практической политике, поднятый либералом вопрос о соотношении политики и нравственности оказывается крайне актуальным и для современности.
Важнейшее значение для осмысления роли государства в общественном развитии, с точки зрения либералов, имела проблема пределов государственного вмешательства в дела общества. Кроме того, ее разрешением фактически предопределялась модель государства, которая будет предложена обществу либеральными силами в качестве ближайшей политической цели и реализация которой станет основой их практической деятельности. Анализ позиций либералов позволяет утверждать, что критерием соотносимой с принципами либерализма степени государственного вмешательства в различные сферы общественной жизни мыслители признавали возможность свободного развития творческого потенциала личности. Выражая эту идею, М. М. Ковалевский писал: «Преследуя лишь определенные задачи, государственная власть не поглощает индивида, а открывает довольно широкий простор для его самодеятельности» [12].
В исторической перспективе либеральные политики усматривали борьбу двух противоречивых тенденций, первая из которых состояла в сокращении вмешательства государства в дела общества в результате процесса демократизации и формирования гражданского общества, а вторая, напротив, выражалась в расширении сферы государственного властвования ввиду усложнения государственной жизни [13].
Однако последнее не вызывало у либералов опасения в плане соблюдения прав и свобод личности, поскольку демократизация политической жизни, с их точки зрения, создавала условия для ведения обществом действенного диалога с властью. Как отмечал Н. М. Коркунов, «и при широком развитии государственной деятельности индивидуальная инициатива не будет подавлена, если все население одинаково будет призвано к участию в политической жизни, если каждому будет открыта возможность добиваться того, чтобы его идеи получали определяющее значение для государственной деятельности, если состав государственных учреждений не будет иметь кастовой замкнутости, если они будут доступны притоку всех живых сил общества, всех выдающихся личностей» [1, с. 273]. Более того, Коркунов отмечал, что в условиях демократии «каждое расширение государственной деятельности будет расширять. и поприще деятельности составляющим его личностям» [1, с. 273]
Наряду с демократизацией, важнейшей тенденцией общественного прогресса и одновременно препятствием для государственного произвола либералы считали утверждение в государственной деятельности правовых начал, что в итоге вело к формированию правового государства.
Однако, обосновывая правовой характер деятельности государства, представители российского либерализма исходили из разных посылок. Так, Ф. Ф. Кокошкин настаивал на первичности права по отношению к государству, обусловливая этим подчиненность второго первому. «. Право независимо от государства и ему предшествует, - писал он, - . государственная власть основывается на праве и ограничивается правом. она есть власть
правовая, а не сверхправовая» [4, с. 203]. Г. Ф. Шершеневич и В. М. Гессен, отстаивавшие идею вторичности права по отношению к государству, объясняли правовой характер деятельности последнего иначе. В. М. Гессен был сторонником теории государственного самоограничения, сформулированной Г. Еллинеком и базировавшейся на положении о правовой связанности государства им же самим созданным правом, которое обязательно для государства так же, как и для граждан [14]. Для Г. Ф. Шершеневича идея самоограничения государства была неприемлема как наивная и неверная по существу. «Кто сам себе ставит границы, тот всегда может их переставить», - замечал он [10, с. 33]. Кроме того, положение о самоограничении государства Г. Ф. Шершеневич считал политически вредным, ибо, будучи образчиком политической романтики, оно отвлекает граждан от активной деятельности, тогда как общественное мнение и есть та сила, которая, наряду с политической целесообразностью, побуждает государство действовать в правовых рамках.
Мысль о подчиненности государства праву, сколь бы вариативно ни было ее теоретическое обоснование, легла в основу либеральной концепции правового государства, занявшей доминантное положение в программатике российского либерализма и обусловившей тактику либеральных партий.
В целом же анализ представлений отечественных либеральных мыслителей о роли государства в общественном развитии позволяет сделать ряд выводов.
Во-первых, постулируя в качестве цели государственной деятельности защиту общественного интереса, российские либералы отстаивали идею о недопустимости отрицания во имя целого интересов отдельной личности. Они были убеждены в возможности гармонизации общегосударственных потребностей и интересов граждан, видя в государственной организации не только гаранта индивидуальных прав и свобод, но и силу, создающую условия для реализации творческого потенциала личности.
Во-вторых, в условиях формирования в современной России правового государства особую значимость имеет положение о правовом характере государственной деятельности, о необходимости строгого соблюдения правовых норм властями всех уровней, что является одной из основополагающих идей либерализма.
В-третьих, крайне актуально обоснованное идеологами нового либерализма положение об активной социальной роли государства, в связи с чем явно прослеживается перенос акцента с репрессивной функции государства на его созидательную деятельность. Для либералов государство выступает не столько как сила принуждения, сколько как аппарат управления, гармонизации социальных отношений.
В-четвертых, весьма показательно стремление отечественных мыслителей рассматривать государствоведческие проблемы через призму нравственности. В интерпретации либералов государство предстает как мощный фактор нравственного роста не только отдельных личностей, но и общества в целом, ведь уже само осознание личностью своей принадлежности к государственному союзу, как отмечал П. Б. Струве, позволяет ей возвыситься над эгоистическими сиюминутными потребностями, жить в духовном единении с себе подобными, а не в «физическом столплении» и «физической давке» [7, с. 406]. Помимо того, либералы постоянно акцентируют внимание на нравственном аспекте политики.
В итоге в российской либеральной мысли начала ХХ в. государство предстает как необходимое условие общественной жизни, которое, однако, не может быть самодовлеющей целью, а призвано содействовать осуществлению высшей цели всечеловеческого бытия, постоянно ставя перед собой задачу улучшения общественной жизни ради всех своих членов [11].
Список литературы
1. Коркунов, Н. М. Русское государственное право / Н. М. Коркунов // Антология мировой политической мысли. В З т. Т. 4. Политическая мысль в России: вторая половина XIX-ХХ вв. - М., 1997. - С. 2бб.
2. Ш елохаев, В. В. Либеральная модель переустройства России / В. В. Шелохаев. -М., 199б. - С. 11-12.
3. Медушевский, А. Н. Социология права / А. Н. Медушевский. - М., 200б. - С. 77.
4. Кокошкин, Ф. Ф. Лекции по общему государственному праву / Ф. Ф. Кокош-кин. - М., 1912.
З. Кистяковский, Б. А. Социальные науки и право / Б. А. Кистяковский. - М., 191б. - С. ЗЗ4.
6. Маклаков, В. А. Из воспоминаний / В. А. Маклаков. - Нью-Йорк, 19З4. - С. 390.
7. Струве, П. Б. Patriotica: политика, культура, религия, социализм / П. Б. Струве. -М., 1997.
5. Новгородцев, П. И. Право на достойное человеческое существование / П. И. Новгородцев // О праве на существование. Социально-философские этюды П. И. Новгородцева и И. А. Покровского. - СПб. ; М., 1911. - С. 3-7.
9. Ивановский, В. В. Вопросы государствоведения, социологии и политики /
B. В. Ивановский. - Казань, 1S99. - С. 47.
10. Шершеневич, Г. Ф. Общее учение о праве и государстве / Г. Ф. Шершеневич. - М., 190S.
11. Шипов, Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом / Д. Н. Шипов. - М., 191S. -
C. 142.
12. Ковалевский, М. М. Общее учение о государстве. Лекции, читанные в 19081909 гг. / М. М. Ковалевский. - СПб., 1909. - С. 101.
13. Струве, П . Б . В чем же истинный национализм? / П. Б. Струве // На разные темы (1893-1901) : сборник статей. - СПб., 1902. - С. ЗЗ0.
14. Гессен, В. М. Общее учение о государстве. Лекции, читанные в Санкт-Петербургском политехническом институте / В. М. Гессен. - СПб., 1912. - С. З7.
