CC BY
793
РОССИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ В КОНЦЕПЦИЯХ С. ХАНТИНГТОНА: ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
П.А. Осипова
Кафедра новой и новейшей истории стран Запада и Востока Московский педагогический государственный университет пр. Вернадского, 88, Москва, Россия, 117571
Анализ концепций современного американского исследователя С. Хантингтона позволяет с новых позиций осмыслить традиционные вопросы отечественной исторической науки, связанные, главным образом, с проблемами определения цивилизационной идентичности России и динамики ее исторического развития. Исходя из концепции модернизации, которая была доминирующей во взглядах С. Хантингтона до начала 1990-х гг., динамика исторического развития России рассматривается автором как универсальная, связанная с глобальным процессом демократизации. Цивилизационная же концепция, отразившая эволюцию взглядов ученого на исторический процесс, позволяет ему определить специфику российской цивилизации, выделяя ее в особую цивилизацию, называемую им «православной».
Сложность проблем, которые стоят перед современным российским обществом, требует качественного сдвига в изучении механизмов их возникновения и путей разрешения, более глубокого проникновения в закономерности динамики российской истории. Нужны сложные синтетические теории, носящие иерархический характер, т.е. охватывающие как микро-, так и макроэволюцию, как методологию и философию истории, так и изучение конкретного исторического процесса.
Избранная властью в начале 1990-х гг. стратегия модернизации по образцу западных стран, или, иными словами, «вхождение в современную цивилизацию», заставляет задуматься над тем, в какой мере эта стратегия учитывает российскую специфику. Вопрос, поставленный таким образом, побудил многих исследователей распространить на российскую историю так называемый «цивилизационный подход», представить ее в качестве особого цивилизационного образования (1). Россию называют «православной», «восточнославянской», «евразийской» цивилизацией — в зависимости от того, какой признак берется за основу — конфессиональный, этнокультурный или геополитический (2). Но может ли каждый из них или все они вместе служить достаточным основанием для существования особой цивилизации? Будь так, вопрос цивилизационной идентификации России решался бы намного проще, не переживался бы как одна из мучительных проблем российской истории.
Среди современных зарубежных авторов, исследующих российское общество, достаточно четко артикулирует специфику российской цивилизации и перспективы ее развития профессор Гарвардского университета С. Хантингтон. По большей части это имя знакомо российскому читателю в связи с нашумевшей концепцией «столкновения цивилизаций», которая активно обсуждалась в начале 1990-х гг. Однако следует отметить, что С. Хантингтон приобрел известность гораздо рань-
ше в качестве исследователя проблем милитаризма (3), а затем и теоретика политической модернизации. В своих концептуальных трудах «Политический порядок в меняющихся обществах» (4) и «Третья волна. Демократизация в конце XX века» (5) С. Хантингтон на основе сравнительно-исторического метода анализирует процессы модернизации и демократизации, происходящие в «развивающемся мире». В поле его внимания оказалась и динамика исторического развития России.
Успех модернизации зависит, по мнению С. Хантингтона, от способности политической системы осуществить радикальные преобразования, которые должны охватить не только институциональную систему, но все области общественной жизни, включая сферу общественного сознания (ценности, мотивацию, поведенческие нормы, структуру личности и определение ее идентичности) (6). В известной мере эти утверждения свидетельствуют о том, что автор задолго до написания своей культовой книги «Столкновения цивилизаций» задумывался о возможности рассмотрения проблем модернизационного развития в контексте цивилизацион-ного подхода.
Динамика исторического развития России также рассматривалась Хантингтоном как движение по пути модернизации. Особое внимание автор уделяет дореволюционному периоду российской истории и, прежде всего, ее так называемым «прогрессивным» страницам. «Царя-освободителя» Александра II С. Хантингтон называет «монархом-модернизатором», внесшим основной вклад в разрушение традиционных институтов российского общества (7). Однако, по мнению Хантингтона, модернизация, ускоренная правительственными реформами, создает серьезные противоречия и трудности. «То, что сделало возможным русские реформы 1880-х годов, сделало возможным и революцию 1917 года», — пишет Хантингтон (8). Подобную взаимосвязь модернизационных и революционных процессов он предлагает рассматривать как явление достаточно распространенное, но отражающее конкретно-историческую специфику некоторых обществ. «Революция есть один из аспектов модернизации, — отмечает Хантингтон. — Она не может произойти в обществе любого типа в любой период его истории. Но это не универсальная категория, а скорее, исторически ограниченный феномен» (9).
Большой интерес для Хантингтона представляет и партийная система, сложившаяся после революции и образования СССР. Он утверждал, что подобная партийная система является мощным институтом модернизации: «Она способна не только к централизации власти, но и ее распространению вширь, что делает ленинскую теорию политического развития актуальной для переживающих модернизацию стран Азии, Африки и Латинской Америки» (10). Анализ советской политической системы как модернизационной был продолжен Хантингтоном и в его работе «Третья волна. Демократизация в конце XX века». Рассматривая более поздние этапы советской истории, Хантингтон прослеживает модернизацию самой коммунистической системы под воздействием третьей волны демократизации. Он отмечает, что «коммунисты регулярно отдавали дань силе демократических ценностей, подчеркивая демократические элементы в своей идеологии, используя демократическую фразеологию и преуменьшая роль ленинской партии
как авангарда общества и диктатуры пролетариата» (11). Но трансформация и распад коммунистических режимов в конце 80-х гг. связаны не только с их внутренними специфическими проблемами, но и широкой волной демократизации, охватившей весь мир. Сама же «третья волна» демократизации стала результатом глобальных модернизационных процессов, немалый вклад в форсирование которых внесли и сами коммунистические идеалы.
Концепция «третьей волны демократизации» в окончательном варианте была разработана Хантингтоном к 1989—1990 гг. и в немалой степени отражала тот же неолиберальный оптимизм, который был характерен для ранних работ Ф. Фу-куямы (12). Опираясь на представление о демократии как «единственной жизнеспособной и законной альтернативы» в современном мире, Хантингтон утверждает, что «установление и упрочение демократии в Российской республике стало бы особым, самым эффективным завоеванием демократии за весь послевоенный период» (13). Однако на последних страницах книги «Третья волна. Демократизация в конце XX века» он, по сути, начинает дискуссию по вопросу о «культурном препятствии» для торжества демократии в России (14). Показательно, что основным риском для демократической модернизации в России Хантингтон называет не политические или экономические проблемы, а «враждебные демократии» традиционные религиозно-культурные ценности (15).
Постановка подобных вопросов отражает существенную эволюцию взглядов С. Хантингтона на природу и перспективы процесса модернизации, проявившуюся в создании автором ряда дискуссионных статей (16), а затем и концептуальной монографии «Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка» (17). Пересматривая теорию «идеальной модернизации» и «вестернизации», Хантингтон обращается к проблемам кросс-культурного исторического анализа в русле цивилизационного дискурса. Но само понятие «цивилизация» он трактует скорее в духе конструктивизма: «Цивилизация есть вполне оправданная, хотя и условная, единица трактовки истории, некий условный теоретический конструкт» (18).
Хантингтон выделяет восемь основных цивилизаций — западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, славяно-православную, латиноамериканскую и африканскую, усматривая в основе их различий специфику религиозных систем, языковых культур, исторических традиций. При этом доминирование цивилизаций как субъектов мировой политики начинается, по его мнению, лишь с окончанием холодной войны и разворачивающимся в современном мире кризисом «наций-государств» (19).
Какое место в «конгломерате цивилизаций» занимает Россия? Россия рассматривается Хантингтоном как «стержневое государство одной из основных мировых цивилизаций, исторически идентифицируемое с православным христианством» (20). Он выделяет ее в особую цивилизацию, называемую православной (Orthodox Civilization). Западная же цивилизация — это «мир западного христианства» в лице Северной Америки и Западной (протестантско-католической) Европы. «Российская цивилизация, — пишет Хантингтон, — это продукт самобыт-
ных корней Киевской Руси и Москвы, существенного византийского влияния и длительного монгольского правления. Эти факторы и определили общество и культуру, которые мало схожи с теми, что развились в Западной Европе под влиянием совершенно иных сил... Россия вовсе не подверглась или слабо подверглась влиянию основных исторических феноменов, присущих западной цивилизации, среди которых: римское католичество, феодализм, Ренессанс, Реформация, экспансия и колонизация заморских владений, Просвещение и возникновение национального государства» (21).
Определяя Россию как ядро православной цивилизации, Хантингтон распространяет сферу российского политического и культурного влияния на всю православную Европу, включая Грецию и Кипр (22). Интересно также то, что на условной «шкале совместимости» ближайшим цивилизационным союзником России выступает, прежде всего, Индия, а уже затем — Запад. Главным антагонистом православной цивилизации (России), по мнению Хантингтона, следует считать мир ислама и, отчасти, конфуцианскую цивилизацию (Китай) (23). Таким образом, в своем прогнозе нового глобального противостояния Хантингтон видит Запад в союзе с Россией и Индией и в оппозиции исламско-конфуциан-скому альянсу (гипотетическому блоку Тегеран-Пекин-Токио) (24). Иными словами, в новом переделе мира России предлагается занять известную нишу, соответствующую в целом пространству расселения православных народов.
Трактовка российской цивилизации, представленная в трудах С. Хантингтона, отчасти является вполне традиционной (образ «православной цивилизации»), а отчасти отражает наследие эпохи холодной войны, провоцирующее устойчивое недоверие западных интеллектуалов к политической культуре России и сомнение в реальности ее демократического выбора. При этом в своих последних трудах Хантингтон обращает внимание на совершенно новый аспект проблемы — циви-лизационный раскол самой России. И констатация этой угрозы является частью общего вывода о нарастании глобального кризиса идентичности в современном мире. «Дебаты по поводу национальной идентичности давно превратились в неотъемлемую черту нашего времени, — пишет Хантингтон. — Почти повсюду люди задаются вопросом, что у них общего с согражданами и чем они отличаются от прочих, пересматривают свои позиции, меняют точки зрения. Кто мы такие? Чему мы принадлежим?» (25).
Хантингтон полагает, что в ряду «разорванных стран» Россия находится в наиболее опасном положении, поскольку здесь отсутствуют все необходимые условия для успешного «переформулирования» цивилизационной идентичности, а именно политическая и экономическая элита не определилась в отношении возможного присоединения к Западу. Неясно также, готово ли к такому «переформулированию» российское общественное мнение. Анализируя эту проблему, Хантингтон приходит к выводу о том, что современный глобальный кризис идентичности воскресил в России конфликт девятнадцатого столетия между западниками и славянофилами — «противники никак не могут договориться, европейская ли страна Россия или все-таки евразийская» (26).
На наш взгляд, можно согласиться с С. Хантингтоном в том, что исследование культурно-исторической динамики России может осуществляться в контексте концепта «цивилизационного раскола». Раскол цивилизационной идентичности пронизывает историю, политику, культуру, социальные отношения, личность, являясь своеобразным дискурсом историко-культурных суждений о нашей стране. Понять сущность российской цивилизации — значит не только определить общий вектор культурно-исторического развития России, но и осмыслить его риски и противоречия, вызовы и надломы. Только напряженные усилия по осмыслению уроков истории дают возможность говорить о дальнейших перспективах развития российского общества. Цивилизационная концепция С. Хантингтона, несмотря на ее заметную политизацию и зависимость от ситуативных, конъюнктурных оценок, сыграла огромную роль в развертывании широкой дискуссии по проблемам современной интерпретации всемирно-исторического процесса.
ПРИМЕЧАНИЯ
(1) См. подробнее: Флиер А.Я. Об исторической типологии Российской цивилизации // Цивилизации и культуры. — Вып. 1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. — М., 1994; Троицкая Н.Е. Русская цивилизация между Востоком, Западом и Югом (Историософские миниатюры). — М., 1995; Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. — М., 2000; Межуев В.М. Российская цивилизация — утопия или реальность? // Россия XXI. — 2000. — № 1; Можайскова И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России. — М., 2001; Мчедлов М.П. Цивилизация российская // Российская цивилизация: Этнокультурные и духовные аспекты: Энциклопедический словарь. — М., 2001; Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. — М., 2002; Tsygankov A.P. Whose World Order? Russia's Perception of American Ideas after the Cold War. — Notre Dame (Indiana): University of Notre Dame, 2004.
(2) См.: Ионов И.Н. Парадоксы российской цивилизации // Общественные науки и современность. — 1999. — № 5; Неклесса А.И. Россия в новой системе координат — цивили-зационных, геоэкономических, геополитических // Цивилизации и культуры. — Вып. 3. Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения. — М., 1996; Субет-то А.И. «Концепция цивилизации» в разработке стратегии будущего // Экология и образование. — 1999. — № 1—2; Leon Aron. The Battle for the Soul of Russian Foreign Policy // The American Enterprise. — 1992. — 3 (Nov/ Dec.).
(3) Huntington S.P. The Soldier and the State: The Theory and Politics of Civil-Military Relations. — Cambridge: Harvard University Press, 1957.
(4) Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. — М., 2004.
(5) Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ. — М., 2003.
(6) Хантингтон С. Политический порядок... — С. 50—51.
(7) Там же. — С. 363.
(8) Там же.
(9) Там же. — С. 270.
(10) Там же. — С. 341.
(11) Хантингтон С. Третья волна... — С. 59.
(12) См. подробнее: Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. — 1990 — № 3; Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. — М., 2004.
(13) Хантингтон С. Третья волна... — С. 303.
(14) Там же. — С. 321.
(15) Там же.
(16) Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. — 1994. — № 1. — С. 33—48; Хантингтон С. Если не цивилизации, то что? // США: экономика, политика, идеология. — 1994. — № 6. — С. 71—75; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и Россия // Российский обозреватель. — 1995. — № 1.
(17) Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка. — М., 2003.
(18) Tiryakian E.A. Reflection on the Sociology of Civilization // Sociological Anaysis, 35 (Summer 1974). — P. 125.
(19) Хантингтон С. Столкновение цивилизаций... — С. 10.
(20) Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и Россия... — С. 148.
(21) Хантингтон С. Столкновение цивилизаций... С. 211.
(22) Там же. — С. 251.
(23) Там же. — С. 393.
(24) Там же. — С. 509—510.
(25) Хантингтон С. Кто Мы? Вызовы американской национальной идентичности. — М., 2004. — С. 36.
(26) Там же.
THE RUSSIAN CIVILIZATION IN S. HUNTINGTON'S CONCEPTS: PROBLEMS OF THE HISTORICAL ANALYSIS
P.A. Osipova
Sub-department of new and a contemporary history of the West and the East countries The Moscow Pedagogical State University
Vernadsky Ave., 88, Moscow, 119571
The analysis of concepts of modern American researcher S.Huntington permits with new positions to comprehend the traditional questions of a Russian historical science connected, mainly, with problems of definition the Russia's civilization identity and dynamics of historical development of Russia. Proceeding from the concept of modernization which was dominating among S.Huntington's sights till the beginning of 90th years, dynamics of historical development of Russia is considered him in one row with other countries, as movement on a way of modernization. Civilization concept which has reflected evolution S.Huntington's sights on historical process permits him to define specificity of the Russian civilization, allocating it in the special civilization named the Orthodox civilization.
