CC BY
24Российская цивилизация предполагает дискуссию о российской цивилизации
Александр Щелкин
доктор философских наук Социологический институт РАН
Безусловно, разговор о социологических категориях — как в случае, с категорией "цивилизация" — стоит даже гораздо больших интеллектуальных и гражданских (публичных) усилий, причем в объёме значительно более масштабных, чем мы, социологи, до сих пор продемонстрировали. Но сначала в порядке реализации "права на ответ" — Р. Браславскому. Очень коротко, чтобы не оставалось впечатления бесконечных словопрений.
Дискуссии не получается и не по моей вине. Оказывается, проф. В. Козловский ничего такого не говорил, по поводу чего я его критиковал. Аргумент: нет подтверждающих "документов"! Чудны дела твои, Господи! Не каждый день встречаешь такую логику: не говорил, потому что нет "документов". Всё-таки, что-нибудь одно — или нет "документов", или не говорил. Ну, хорошо, Бог с ним, "не говорил", и всё это причудилось в неуёмном воображении проф. А Щелкина. Тогда, зачем отвечать на критику, если "не говорил"? Логичнее было бы вообще не отвечать.
В каком случае не отвечают оппоненту? Когда на пустые фантазии (в данном случае фантазии проф. А. Щелкина) действительно нет смысла отвечать: в них нет предмета для критики или предмет этот слишком скуден. Тогда последний, действительно, не достоин критики, потому что, как говорили в классическую старину, он не достоин даже критики, он "ниже всякой критики". И всё-таки проф. А Щелкину ответили. Значит, задело. Значит, не о миражах и привидениях (от слова "привиделось") говорит автор заметок ("Берегите цивилизацию ..."). Дезертировать от предметного разговора можно только ценой профессионального позора. Мои оппоненты этого не захотели. И правильно сделали. И молодцы.
Но на этом благоприятное впечатление и заканчивается. Дискуссии не получилось. Ответ в исполнении Р. Браславского там, где он внятен — банален, а где небанален — он невнятен.
Сначала о банальностях, которые сегодня приняли форму приятного "методологического фетишизма". Автор ответа на мою критику, называет мой подход к феномену цивилизации "нормативным", а свой — "аналитическим". Ну, понятное дело, что "аналитический" подход — синоним научности, и полон всех "дескрептивно-аналитических" достоинств, а "нормативная модель" обременена всеми грехами "публичной социологии" и "ценностно-идеологических (хорошо хоть не прескреп-тивных) коннотаций".
Есть "шедевры", которые обладают свойством самодискредитации, поэтому их надо только процитировать — процитировать "документально" (а то потом автор, как и проф. В. Козловский, заявит, что де я так не говорил). Говорил! Еще как говорил. Вот эти слова: "Нормативный подход не преследует цели развития научного знания. Публичность социологии не должна отменять её научности. Подчинение научного исследования нормативному подходу ставит под сомнение автономность науки и угрожает её критической (!) способности". И заключительный "шедевр": "В то время как А. Г. Щелкин отдаёт явное предпочтение нормативной концепции цивилизации, в проекте (группы В.В. Козловского) акцент сделан на аналитической разработке категории цивилизации". (Р. Браславский. По поводу "полемических заметок" А Щелкина //Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2010, № 5, С. 48) Sapienti sat! Но на всякий случай, необходимый комментарий.
Более обывательского и вульгарного противопоставления "нормативности" и "аналитичности" мне лично давно не приходилось слышать. Всякий, кто имеет хоть маломальскую культуру философского мышления, знает, что "норма" всякой вещи не только не противоречит "истине" этой вещи, но это — совпадающие характеристики. Это азбука научного мышления. Трактовать "нормативный подход" как навязывание реальности моделей в виде надуманных норм и предписаний со стороны исследователя — до такого карикатуризма российская социология, слава Богу, не доходила. Пусть г-н Браславский полистает социологические (впрочем, не только социологические) словари и энциклопедии. Такого одиозного определения "нормативный подход" он нигде не встретит, разве что только в позиции своего шефа, проф. В. В. Козловского, который утверждает, что понятие "норма" не работает в социологии. Nec plus ultra!
Проф. Вл. А. Ядов дал недавно блестящий урок на тему "норма". Речь шла о социологии здоровья. Он поставил вопрос об эвристичности моделей, относящихся скорее к "нормальному", чем "ненормальному" поведению: "Мы интересуемся, почему люди курят, но не спрашиваем у некурящих, почему они не курят" (Вл. Ядов. Социология в России. Становление социологии здоровья). Еще раз: интерес к норме — это интерес к сущности феномена. И наоборот: истина вещи — это и есть норма этой вещи, это вещь в нормальном, а не патологическом, деви-антном состоянии. Не так уж и сложно понять эту азбуку, известную со времен Аристотеля и Гегеля. К слову сказать, именно с этой методологической базы только и возможно продвижение социальной мысли в том направлении, которое сегодня получает название "аксиоматического" и "конвенционального" подхода в социологии.
Насколько же надо быть поверхностным в суждениях, чтобы настолько дискредитировать понятие "нормативный"! Я думаю, что российская социология этого не заслужила, равно и "аз грешный", проф. А. Щелкин, который, своей критикой проф. В. Козловского, оказывается, совсем "не преследует цели развития научного знания" и, более того, таким образом, "ставит под сомнение автономность науки и угрожает её критической способности". (Op. cit. С. 48). Особенно замечательно это последнее про угрозу критической способности науки!
С этого пассажа и продолжим наш разговор о том, что действительно делает проф. В. Козловский в своем проекте "Циви-лизационная динамика российского общества" и "критическому" пафосу которого (проекта), всякие неученые люди мешают реализоваться.
Два года кряду я объяснял уважаемому коллеге, что выбранная тема предполагает выработку социологических критериев "цивилизационного состояния", с помощью которых можно, так или иначе, замерить уровень или динамику — в нашем случае, российской — цивилизационности. Для этого как раз и следовало бы продвигать "ессенциистский" (сущностный) подход, лежащий в классической традиции, всегда позволяющий отличить "нормальное" развитие и состояние социума (его технологическое, экономическое, политическое, культурное содержания) от соответствующих "девиаций" и "патологий". Современная американская социология, в которой никогда не затухал "здравый смысл", предпочло эту тему отрефлексиро-вать в терминах "Хорошое общество" ('Good society"). — На эти
американские примеры я всё время слышу возражения от проф. В. Козловского, что это де только "метафоры", а никакая ни наука.
Теория "Good society" на первый взгляд, может, и выглядит не совсем похожей на привычные штудии, на которых сформировался менталитет немалого числа отечественных социологов. Но в том-то и дело, что даже если концепт в формате "Good society" не отвечает привычным методологическим "стандартам", он как раз несет ценность "нормы" и, возможно даже, "подлинности" в данном случае такого объекта как современное общество. Более того, совсем не исключено, что это пример настоящей эволюции социологической модельности.
Увы, все эти важные вещи остаются за пределами "социологического воображения" моих оппонентов по причине стойкого иммунитета к пониманию соотношения категорий "нормы" и "истины" и даже "настоящего" ("хорошего") и "неподлинного" ("нехорошего"), как в случае опять же "Good society". Только этим иммунитетом я объясняю ту надуманную, но абсолютно непродуманную дихотомию социологии на, с одной стороны, "публичную", "критическую", вот теперь и "нормативную" и "научную" (у наших авторов — "аналитическую") с другой стороны. К сожалению, приходится напоминать, что условия объективной истинности социального знания давно определены и произошло это более 150 лет тому назад. Т. т. Браславский и Козловский, "изучайте матчасть"! — Читайте "Немецкую идеологию". Надеюсь, не забыли, чьё это произведение. Там хорошо об этом сказано: чем утопическая (ненаучная) мысль отличается от реалистической мысли.
Приношу свои извинения читателям этого затянувшегося разговора о предметах самых банальных. Non mea culpa. Я уже говорил, не моя вина, что мои уважаемые оппоненты так запутали тривиальные вещи, что поневоле вынужден следовать "закону клубка" — сколько напутали, столько и распутывать.
И в порядке иронии. Я нигде не критикую проф. В. Козловского с позиций "нормы". Все и без этого знают, что если вы построили модель, адекватную объекту, то эта модель несет в себе достоинство и вердикт "нормы". Но моему оппоненту так просто удобней спорить: придуман жупел — "нормативный подход", который де не имеет никакого отношения к науке и т. д. и т. п. Ну, что скажешь?! Когда работаешь с такими страшилками как, например, "ненаучный" "нормативный подход", то будь осторожен. Обаяние страшилок легко лишает здравого смысла и логики самого автора этих фантазий.
Но в ответе Р. Браславского, кроме ляпов с "нормативными подходами", есть, вроде бы и естественное любопытство узнать, а что собственно предлагает в качестве своего аргумента сам проф. А. Щелкин. К сожалению, и здесь удача отвернулась от моего оппонента, взявшегося, я надеюсь, не только и столько защитить проф. В. Козловского от обидчика в лице другого профессора, сколько продвинуть с помощью дискуссии многострадальную тему цивилизации и российской цивилизации в том числе.
То, что проф. А. Щелкин почему-то выступает против релевантности "теории множественности цивилизаций" избранной теме проекта "Цивилизационная динамика России", — этот болезненный факт, конечно, не остался незамеченным и, так или иначе, вроде бы понятен Р. Браславскому. Но на этом вразумительное понимание и заканчивается: почему всё-таки против и на что, в свою очередь, опирается и что предлагает сам проф. Щелкин — эти естественные предположения даже не ночевали в голове моего ответчика. Прочитал у Р. Браславско-го, что де написал А. Щелкин в обоснование, почему надо "беречь цивилизацию от ... социологов" и не узнал оригинала. Удобное искажение позиции оппонента. Может быть, всё-таки хоть какое-то исследовательское усилие можно было бы и приложить молодому учёному! Если это и есть знаменитый "аналитический подход" к теме цивилизации, то российской цивилизации еще долго ждать научных результатов и открытий! Впро-
чем, вину за неусвояемость собственного материала, я готов взять даже полностью на себя — по принципу "писать надо ясно и убедительно, товарищ автор". Тогда, может быть, чем чёрт не шутит, "даже тот, кто не хочет слышать ... услышит".
Итак, немного концептуального. В нескольких тезисах.
1. Категория "цивилизация" потому и оказалась востребованной в сегодняшней социологии, что пришло её время. Были эпохи, которые существовали и развивались под эгидой других "категорий": Средневековье — идея Бога, Ренессанс — обращение к пафосу античных ценностей, Просвещение — культ Разума и Философии. Эпохи промышленных революций санкционировали себя иными — в основном технологическими, экономическими и политическими — лозунгами, идеями и категориями. Постиндустриальное общество, продвинувшись вперед по всем главным направлениям, столкнулось с таким же значительным числом проблем, самым точным диагнозом и эффективным рецептом для которых как раз и могла бы быть категория "цивилизации", а точнее, "цивилизованности". Дело в том, что многие аспекты современного, модернизированного или модернизирующегося (вдогонку) общества пошли, так сказать, "вразнос" (экология, потребительство, олигархизм, коррупция, авторитаризм, национализм и падение культурных стандартов — от гламура и китча в искусстве до бытового одичания фанатов, массового хулиганства и проч.). Понятие "цивилизация" обрело сразу же смысл критерия наших приобретений и наших потерь. Не надо отдельно доказывать, что этот смысл, который присутствует в современном "цивилизацион-ном" диагнозе и рецепте, для России имеет исключительно злободневное значение.
2. Отсюда, из реальности рубежа XXI столетия, возникает мотив выбора актуальных и адекватных цивилизационных моделей, наработанных к сегодняшнему дню в общественной науке. Среди этих "цивилизационных парадигм" есть и концепция "множества цивилизаций" или, что то же самое "цивилиза-ционной/культурной/примордиальной самобытности" всякого человеческого общества. В теперешнем виде она сформулирована структуралистской школой Леви-Строса и французскими посттруктуралистами с их акцентом не на "генеральные", "сущностные", "системообразующие", "универсальные" черты "цивилизационного состояния", а на "уникальность" и "различие" сегодняшних человеческих сообществ. При этом артикулируется, естественно, уникальность, прежде всего, культурного и религиозного опытов этих "цивилизаций", регионов, государств. Многие из социологов (С. Хантингтон, Ш. Эйзенштадт, Б. Виттрок и др.), правда, в разной степени опираются на эту концепцию и объясняют, но что?.. Именно самобытность поведения и присутствия этих субъектов "цивилизации" в пространстве Современности. Всё это, конечно, хорошо, и без этой "идеографии" нельзя ни понять, ни спрогнозировать указанного самобытного поведения и присутствия "цивилизаций". Но этот подход исключает как раз то, что нам важно в понимании именно "цивилизационной физиономии", в нашем случае, России. (На место России может быть поставлена другая страна, другой регион, другая "цивилизация").
3. Принцип "цивилизаций во множественном числе", другими словами, означает "всё есть цивилизация". Эта модель имеет свое оправдание, как я уже сказал, своим "идеографическим" преимуществом, но как "номотетический" (сущностный) концепт она бесплодна. Сторонники "множественности цивилизаций" не ищут универсальных компонентов, универсального содержания в каждой из "цивилизаций". А это в выбранном проекте самое принципиальное, и понятно почему. Всякая "цивилизация" должна нести в себе не только специфическое, свои "родимые пятна", но и универсальное, сущностное, то есть то, что делает её собственно цивилизацией. Если цивилизация ацтеков, на тот момент, как её застали испанские конквистадоры, практиковала в массовом масштабе такое варварство, как человеческие жертвоприношения, то употреблять в этом слу-
чае такое понятие, как "цивилизация" — понятие, с помощью которого сегодня как раз и подчеркивают именно человеческие и продвинутые формы и отношения социальной жизни, — в случае с ацтеками не приходится. Или приходится пользоваться этим понятием с очевидной степенью условности. Можно сказать, например, что цивилизация ацтеков — это "варварская цивилизация". Но это звучит как оксюморон — "сухая вода", "деревянное железо".
В России еще много такого, что не подпадает под понятие "цивилизация". Это старая и известная история. Об этом говорил П. Чаадаев, об этом писал А. Чехов, это вынужден был в начале 1920-х признать Вл. Ленин, сегодня с не меньшей горечью заговорили философы — Н. Мотрошилова, В. Межуев и др. Если мы в проекте под таким говорящим и обязывающим названием, как "Цивилизационная динамика России" будем пользоваться тем релятивистским принципом, каким пользуется С. Хантингтон "все цивилизации по-своему цивилизованны", то при таком подходе как бы оправдано все то, что под "цивилизационную" устроенность не подпадает. В российском случае это, прежде всего, наша "институциональное" неблагополучие как власти, так и гражданского общества, результатом чего, как остроумно отметил еще в 1840-ые годы А. де Кюстин, за удобства, как бы мы сейчас сказали, "экспортируемой цивилизации" русские платят слишком дорогую цену, платят жестокостью власти, несвободой населения и связанной с этим отсталостью.
Почему в сегодняшней России так популярен у идейных националистов и дремучих консерваторов С. Хантингтон? Именно по этой причине. С помощью критериев "множественности цивилизаций" можно оправдать отсталость как неизбывную национальную традицию, характерную, скажем, для "русской цивилизации", оппортунистически принять эту отсталость как "власть примордиальности", как специфику "политической культуры". О непримиримости к такому потворству реальности очень много и убедительно в конце жизни говорил истый социолог современности П. Бурдье. Не всякая реальность есть действительность — ещё раньше на все века сказал старик Гегель.
4. А что сама действительность? В каком направлении наша Современность "моделирует" сценарий развития "цивилизации-цивилизованности"? Жизнь ведь часто отвечает на вопросы лучше, чем наши теории.
Сегодняшний мир с абсолютной точностью моделирует сам себя. Он с очевидностью даже для людей со слабым зрением показывает: в нем "что-то" глобализируется, а "что-то" остаётся в состоянии цветущей диверсифицированности. Спросите про это "что-то" у поклонников моды на "множественность цивилизаций". Не поймут даже вопроса. Для этой публики достаточно визуально-упоительного факта: сколько "вариантов", сколько "цивилизаций"! Хороших и разных!
Но на вопросы надо всё-таки отвечать. И в самом деле, что же в нашей Современности глобализируется, а что неглобализируется ("глокализуется", как сейчас говорят)?
Скажу банальность, потому что, действительно, говорю о самоочевидных вещах. Единая (глобальная) модальность пронизывает все страны, регионы, "цивилизации" — развитые и развивающиеся — по линии:
— технологического развития (все ориентированы на образцы современной техники, включая и 1Т— технологии);
— финансово-экономических институтов (все имеют стандартные банковские и рыночные структуры и механизмы);
— современных государственно-политических форм управления (все имеют парламенты и проч. атрибуты современности).
5. Перечислены три уровня в структуре всякого цивилизованного социума. Все опыты и исторические этапы развития на этих трех уровнях остались позади. И теперь каждый из этих уровней сегодня представлен практически универсаль-
ными схемами, образцами, "технологиями". Это, если угодно, универсальный, всеобщий облик Современности. Никто не изобретает свой велосипед. Называть эту рецепцию машинной, экономической и политической технологий "европоцентризмом" было бы наивным ребячеством или идеологическим умыслом, как это делает, например, С. Кара-Мурза: "Европоцентризм — эдипов комплекс интеллигенции". (Кара-Мурза С.Г. Европоцентризм — эдипов комплекс интеллигенции. — М.: Изд-во ЭКСМО, 2002.) Так уж получилось, что европейский дух материализовался здесь в подобные реификации, институты и ментальные установки. Так что язык профессиональной деятельности и даже гражданских ценностей в эпоху зрелого Модерна универсально схож. Все специалисты и профессионалы разговаривают на нем чуть ли не как "граждане мира" — будь то в Стокгольме, Бомбее, Москве, Рио-де-Жанейро, Токио или Нью-Йорке.
Но есть одна сфера, которая не только не поддаётся глобализации и "унификации", но и принципиально в этом не нуждается. Это сфера духовной Культуры в самом широком и высоком значении этого слова, включая сюда и Религию. Это действительно сфера смыслов, ценностей, целей, проектов, "ви-зионёрства", оправданий, надежд и проч. Эта сфера на самом деле не нуждается в модернизации, она возникла в эпоху "осевого времени" (К. Ясперс) и поэтому (раз уж "осевое") как бы и "навсегда".
6. В отличие от технологического, экономического и политического развития, которое шло в направлении к одной своей универсальной точке "омега" (как сказал бы Тейяр де Шар-ден), сфера духовной культуры (религии) в истории человечества развивалась в нескольких самостоятельных очагах, как бы параллельными потоками, не сливаясь и не конвергируя. Собственно эти духовные и религиозные вершины и соответствующие им повседневные формы ментальности и поведения обычно берутся за опознавательные знаки цивилизаций. Для сторонников теории "множества цивилизаций" это — ultima ratio их доктрины: человеческая цивилизация как бы разбита на островки самобытных и не конвергируемых "цивилизаций", каждая имеет свой культурный, религиозный код. Без знания этого кода не получить якобы доступа к пониманию "природы" этих цивилизаций. И что де через призму этого "кода", через призму своей уникальности, каждая из "цивилизаций" строит свое восприятие и поведение на границе с другими "цивилизациями". Этими и подобными суждениями сопровождается теория "множества цивилизаций". Но с этим никто и не спорит. Вопрос только один: это состояние "множественности цивилизаций" проницаемо для интеграционных, универсальных, гло-бализационных трендов Современности? Или каждая отдельная, суверенная etc. "цивилизация" готова и способна проглотить любую Современность как некий неприятный вызов и коснеть в своем, как сказал бы А. Тойнби, "абортивном" состоянии, состоянии "несостоявшейся цивилизации"?
Оставим в стороне те Вызовы, которые, каждая "цивилизация" встречала на своем пути в "историческое время". К сегодняшнему дню причалили не все. Но те, кто причалил к берегу Современности, столкнулись с ней как Вызовом. Но на этом, похоже, аналогии с предыдущими, "историческими" вызовами и заканчиваются. Современность не угрожает Вызовом, ее роль и повадка более педагогична. Современность предлагает Выбор. Или цивилизация остается в Истории, или вступает в Современность — всё, как говорится, "на выбор".
Вот тут-то и пора вернуться к тем мировым Культурам и Религиям, которые, действительно, образуют вершину каждой из масштабных цивилизаций — скажем, по Г. Померанцу, это: Западная (христианство), Ближневосточная (ислам), Южноазиатская (индуизм), Дальневосточная (китайская, японская — даосизм, конфуцианство, буддизм, синтоизм). Напомню, мы говорим о Культуре и Религии как тех вершинах цивилизации, которые сегодня дают санкцию, легитимизируют, фильтруют, да-
ют билет и т. д. на вход в современность.
И вот важный факт, хотя я повторяюсь: все (!) мировые религии/культуры дают этот входной билет из затянувшейся Истории в Современность. "История превращается в Систему" (Мих. Лифшиц). И из Системы, слава Богу, не так-то просто выпасть. Надо, как известно, слишком постараться в своем, чаще всего, своекорыстном сопротивлении полноте и универсальности, которые всегда обещают только развитие и никогда — застой. Все страны, континенты и народы вовлечены в Модернизацию — по линии технического прогресса, экономических и политических реформ. (Конечно, никто не идеализирует ситуацию. Есть не только "глобалистские" искушения сильных мира сего, но есть и такие же искушения у "властвующей элиты" отдельных неразвитых стран и проблемных регионов задержаться в удобном Средневековье и Варварстве).
7. Отсюда вывод, что и на Духовных вершинах цивилизаций обозначается тренд к Универсализму и Синтезу. Эти блестящие высоты Духовности/Культуры/Религии не обязательно представляют доминирование европейских ценностей и европейского маршрута в Современность или даже в Постсовременность. Это скорее синтез с преобладанием Восточного (Дальневосточного) целеполагания и отношения к Жизни и Космосу в контексте европейской рациональности средств и ценности личных свобод в социуме. Этот порядок Культуры и Цивилизации один наш соотечественник с талантом "социологического визионёрства" назвал "интегральным порядком" Современности, под знаком которого он с профессиональной добросовестностью отслеживал все социологические признаки конвергенции Запада и Востока, отдавая всё должное "восточной мудрости". "Если в недалёком будущем на Западе и Востоке, или во всем мире, не будет установлен какой-то новый и всеобщий культурно-общественный порядок, то творческую миссию человека на нашей планете можно считать исчерпанной... Такие катастрофы постигали отдельные общества и народы во все времена, но вряд ли они могут разразиться в масштабах целых континентов или, тем более, всего земного шара. Разнообразие восточной мысли, оснащенное и обогащенное научными достижениями Запада . позволит этим двум мирам наладить у себя собственные разновидности одного общего порядка" (P. Sorokin. Basic Trends of Our Times. New Haven Conn.,
Collegge v University Press, 1964, p. 59).
Таким образом, той ученой премудрости, которая застряла, как Вини-Пух, в "великой пустоте" постмодернистской зацик-линности на "множестве" суверенных и непроницаемых, как монады у Лейбница, "цивилизаций", приходится иметь дело с той Современностью, которая у них на глазах складывается в доказательство совсем иных тенденций.
8. И в заключение простая мысль, высказанная недавно другим нашим соотечественником и давно посвятившим себя изучению человеческой цивилизации, так давно, что сегодня на 93-ем году жизни все свои творческие планы сопровождает условием "ЕБЖ" ("Если Буду Жив"), Григорием Померанцем: "Глубина каждой религии ближе к глубине других религии, чем к своей собственной поверхности ... Я не думаю, как Шпенглер, что араб никогда не поймёт китайца". (http://portal-credo.ru — Померанц Г.) P.S. Всё это имеет первостепенное значение для социолога, взявшегося понять российский путь к цивилизации. Будете рассматривать Россию только как одну из "множества цивилизаций", то непременно потрафите её "суверенности", "самобытности", "идеосинкратичности" настолько, что утратите критерий самой сущности цивилизации и даже примите за цивилизацию в России то, что цивилизацией и не является. Но проф. Козловский и подчиненный ему "творческий коллектив" сегодня по стахановски ударны. Люди ушли в реферативные обзоры концептов "множественности цивилизаций", концептов "второго", "третьего" и проч. всё ближе к нам "осевого времени" и такого же плюрализма "осевых цивилизаций", концептов "сетевых" цивилизаций, что абсолютно неадекватно поставленной проектом цели. Может быть, при этом авторы даже думают, что это и есть научная социология? Блажен, кто верует. Вот только кто потащит груз исследования диалектики современной российской цивилизации и децивилизации или, как сформулировала Н. Мотрошилова, "цивилизационную отсталость и проблему варварства (на примере России)"? (Н.В. Мотрошилова. Цивилизация и варварство в эпоху глобальных кризисов. — М.: ИФ РАН, "Канон+", 2010)
Может быть, здесь, в этой, так сказать, социальной бесхарактерности нашей социологии, поискать тоже источники кризиса, который сегодня обсуждается в российской науке об обществе?!
