CC BY
8Научная статья
УДК 94 (470.22) «1917/1991»
doi:10.37614/2949-1185.2022.1.1.013
РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА И ТРАНСФОРМАЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ АКТИВИСТОВ КАРЕЛЬСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ О ПЕРСПЕКТИВАХ ПОЛИТИЧЕСКОГО И ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ КАРЕЛИИ
Елена Юрьевна Дубровская
Карельский научный центр Российской академии наук, Институт языка, литературы и истории, Петрозаводск, Россия, ldubrovskaya@inbox.ru, https://orcid.org/0000-0003-1893-7873
Аннотация
Статья основана на материалах выявленных документов Национального архива Республики Карелия, Научного архива Карельского научного центра РАН, Национального архива Финляндии, а также опубликованных источников, относящихся к периоду российской революции 1917 года. Автор рассматривает один из наиболее важных аспектов истории карельского национального движения — предпочтения, ожидания и просчеты его лидеров в контексте трансформации их программных установок в 1905-1917 годах. Показаны эволюция представлений активистов движения о политическом будущем и экономической жизни Российской Карелии, возникновение новых общественных институтов и обновление политических программ в условиях демократизации российского общества. Отмечены причины резкого усиления, расхождения и дальнейшего противостояния разнонаправленных сил в карельской глубинке весной - осенью 1917 года. Ключевые слова:
Российская Карелия, революция 1917 года, национальное движение, лидеры активистов, программные установки, трансформация представлений Благодарности:
исследование выполнено в рамках государственного задания Карельского научного центра Российской академии наук (тема FMEN-2021-0009 «Карелия в условиях общественных трансформаций XVII-XXI вв.: новые подходы и интерпретации»). Для цитирования:
Дубровская Е. Ю. Российская революция 1917 года и трансформация представлений активистов карельского национального движения о перспективах политического и экономического развития Российской Карелии // Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2022. Т. 1, № 1. С. 136-148. doi: 10.37614/2949-1185.2022.1.1.013
Original article
RUSSIAN REVOLUTION 1917 AND TRANSFORMATION OF IDEAS OF KARELIAN NATIONAL MOVEMENT ACTIVISTS ON PROSPECTS OF RUSSIAN KARELIA POLITICAL AND ECONOMIC DEVELOPMENT
Elena Yu. Dubrovskaya
Institute of Language, Literature and History of the Karelian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, Petrozavodsk, Russia, ldubrovskaya@inbox.ru, https://orcid.org/0000-0003-1893-7873
Abstract
The article is based on the documents of the National Archive of the Republic of Karelia, the Scientific Archive of the Karelian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, the National Archive of Finland, as well as published sources dating back to the period of the Russian revolution 1917. The author considers one of the most important aspects of the history of the Karelian national movement — the preferences, expectations and miscalculations of its leaders in the context of the transformation of their program installations in 1905-1917.
The evolution of the ideas common to movement activists on the political future and economic life of Russian Karelia, the emergence of new public institutions and the renewal of political programs in the context of the democratization of Russian society are shown. The reasons for the sharp strengthening, divergence and further confrontation of multidirectional forces in the Karelian outback in spring - autumn of 1917 were noted. Keywords:
Russian Karelia, revolution 1917, national movement, leaders of activists, program installations, transformation of ideas Acknowledgments:
the study was carried out as a part of the state task of the Karelian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences (subject FMEN-2021-0009 "Karelia in the context of social transformation in the 17th — 21st centuries: new approaches and interpretations").
For citation:
Dubrovskaya E. Yu. Russian revolution 1917 and transformation of ideas of Karelian national movement activists
on prospects of Russian Karelia political and economic development // Transactions of the Kûla Science Centre.
Series: Natural Sciences and Humanities. 2022. Vol. 1, No. 1. P. 136-148. doi:10.37614/2949-1185.2022.1.1.013
Введение
Социокультурные, экономические и политические трансформации, характерные для российской истории периода Первой мировой войны (1914-1918) и раннесоветского времени, выдвигают на первый план вопросы изменения и воспроизводства социальной жизни. Как показывают новейшие исследования, Гражданская война, «уходящая корнями в десятилетия и века предшествующей истории страны, была тесно связана прежде всего, с Первой мировой войной, которая ей непосредственно предшествовала и из которой она в определенной мере вытекала, и с российской революцией 1917 года, ставшей реакцией российского общества на груз не решенных властью проблем» [1: 175].
Во время революции состояние напряжения в обществе оказалось спровоцировано трансформацией многих прежних социальных ценностей и было связано с всесторонними радикальными преобразованиями российской действительности [2: 116]. Наряду с культурными и социально-психологическими аспектами этих преобразований немаловажную роль в дестабилизации власти Временного правительства сыграли этнополитические аспекты, вызвавшие резкое усиление деятельности оппозиционных сил на окраинах бывшей Российской империи. Это в совокупности предопределило и общую, крайне противоречивую и драматическую картину последовавшей Гражданской войны как в России в целом, так и на территории Российской Карелии, объединявшей часть тогдашней Олонецкой и приграничные уезды Архангельской губерний.
В издательстве «Нестор-История» недавно увидела свет монография М. А. Витухновской-Кауппала и А. Ю. Осипова, наших коллег, живущих в Финляндии. Она посвящена переломному периоду в истории российского приграничья, когда карельские регионы также оказались в фокусе противостояния различных военных и политических сил. Здесь воевали отряды Красной армии и белого Временного правительства Северной области, действовавшего в Архангельске, подразделения Антанты и отряды эмигрировавших в Советскую Россию «красных финнов», созданный при помощи англичан «Карельский полк» и финские добровольческие части [3].
Одним из несомненных достоинств книги стало использование неизвестных российским читателям, да и исследователям, материалов финляндских архивов. Это позволило авторам не только проанализировать политическую психологию карельского крестьянина, попавшего в центр ожесточенного военного противостояния, но и охватить, казалось бы, хорошо известные по отечественной исследовательской литературе события Гражданской войны в Российской Карелии взглядом с «другой стороны». Прежде всего глазами оказавшихся в Финляндии карельских беженцев, чья травмированная память удержала многое из того, что не могло сохраниться ни в официальных источниках, ни в документах личного происхождения, которые создавались в 1930-1950-е годы и попали в советские архивы [4: 6-16].
В работах М. А. Витухновской-Кауппала особое место занимают изучение специфики пробуждения национального самосознания карельского народа и так называемый «карельский вопрос», который стал важным фактором, повлиявшим на развитие общественно-политической ситуации в Российской Карелии в период Первой мировой и Гражданской войн1. Проведенные ею исследования [3: 57-76], а также результаты многолетних научных изысканий крупнейшего специалиста по истории Гражданской войны на севере России архангелогородского историка В. И. Голдина [5: 123-172] подводят к постановке вопроса о том, как по мереразвития революционных событий 1917 года менялись представления активистов карельского национального движения о путях дальнейшего политического и экономического развития Российской Карелии.
Общественно-политическая ситуация в карельском приграничье в начале ХХ века
Ко времени окончания Первой мировой войны территория населенных карелами уездов Олонецкой губернии и западных волостей Кемского уезда Архангельской губернии (Беломорская Карелия) оказалась вовлечена в орбиту международной политики, прежде всего в сферу интересов России и Финляндии. Численность карельского населения Российской Карелии накануне 1917 года составляла чуть меньше 40 % от общей численности карелов (208 110 человек), живших в пределах российских губерний, включая Тверскую, Новгородскую и Петербургскую2. По данным статистики в 1914 году в Кемском уезде проживало 27 075 человек карелов, составляя большинство среди общего количества его населения (42 738 человек)3.
Начало национального движения в Российской Карелии, центром которого стали северо-западные волости края, связано с революционной эпохой 1905-1907 годов. По существу, первой значительной политической акцией, в ходе которой были открыто поставлены вопросы национального развития карельского народа, явился митинг в селе Ухта (совр. Калевала) 21 декабря 1905 года по поводу предстоящего созыва I Государственной думы. Новые тенденции в развитии карельского национального движения набирали силу и в 1906-1907 годах. На собрании в Ухте 1 января 1906 года с участием двухсот местных жителей и приехавших из Финляндии на родину на праздники карелов-переселенцев принимается решение о создании волостного комитета конституционно-демократической партии. По мнению собравшихся, программа этой партии перекликалась с резолюцией декабрьского ухтинского митинга 1905 года [6: 287, 303-304].
В состав комитета вошло 35 человек, в том числе постоянно проживавшие в Финляндии торговцы П. Афанасьев, И. Дорофеев, И. Митрофанов, К. Ремшуев и некоторые другие. Однако уже вскоре, в ходе консультаций и переговоров с наиболее влиятельными и состоятельными представителями северно-карельской диаспоры в Финляндии, фактические руководители комитета П. Афанасьев и И. Митрофанов пришли к мнению о необходимости создания особой, независимой от российских партийно-политических структур организации для решения проблем развития Северной (или Беломорской) Карелии. Несмотря на то, что такое предложение не нашло единодушной поддержки активистов карельского движения, началась работа по его реализации. 24-25 апреля 1906 года на собрании в финском городе Николайстаде (ныне Вааса), в котором участвовало 20 купцов-карелов, было принято решение о проведении учредительного съезда нового общественного объединения, получившего название Союза беломорских карел [7: 123].
Сам учредительный съезд Союза с участием 50 делегатов прошел 3-4 августа 1906 года также в Финляндии, в городе Таммерфорсе (Тампере). К концу года в организацию записалось 627 человек, из них 494 были финнами и только 133 — карелами. Представители купечества и интеллигенции, в основном финской, образовали в ней наиболее многочисленные группы. Крестьян и рабочих насчитывалось всего 16 человек (2,5 %). Среди вступивших в общество карелов преобладающей категорией (75 человек, или 56,4 %) являлись торговцы, занимавшиеся как стационарной, так и разносной торговлей в Финляндии (коробейники) [6: 303-305]. Председателем Союза был избран купец из финского города Ювяскюля, уроженец Ухтинской волости Алексей Митрофанов (Митро), которого кемский уездный полицейский исправник характеризовал как человека «весьма развитого, энергичного и настойчивого»4. В состав правления вошли также переселившиеся в Финляндию карельские купцы Пааво Афанасьев (Ахава), И. Естоев (Таннер), Т. Ремшуев (Маннер), И. Софронов, финские национальные активисты архитектор Ю. Бломстедт, историк О. Хейнари, писатель И. Хяркёнен и др.
Союз, как провозглашалось в его уставе, видел своей целью «улучшение духовного и материального положения беломорских карел». Достичь этого предполагалось на основе всемерного сближения населения Российской Карелии с этнически родственным населением Финляндии при помощи и поддержке финской общественности и властей. В публичных выступлениях ряда лидеров организации высказывалась и мысль о возможности в перспективе объединения «всех финских племен» в составе Финляндии5.
Вскоре Союз инициировал подачу петиции в адрес I Государственной думы с требованием о предоставлении ограниченной автономии для карел (ответа Думы не последовало), а также развернул соответствующую пропагандистскую работу в северо-карельских волостях. Деятельность Союза беломорских карел и лютеранских миссий вызывала растущую обеспокоенность в административных и религиозных кругах Архангельской и Олонецкой губерний. В июне - июле 1907 года полиция блокировала попытки А. Митрофанова (Митро), П. Афанасьева (Ахава), В. Еремеева (Ряйхя) и некоторых других активистов пропагандировать идеи Союза на собраниях в Ухте и в селе Вокнаволок. Непосредственно на территории Российской Карелии Союзу беломорских карел не удалось создать каких-либо организационных структур. Поступавшая из Финляндии литература, включая даже буквари, изымалась полицией. Принимались меры к высылке лютеранских проповедников и национальных активистов за границу автономного Великого княжества Финляндского6.
В годы Первой российской революции вопрос о судьбе Карелии стал предметом острых дискуссий между приверженцами так называемого «панфеннизма» и деятелями православных просветительских организаций. С наступлением центральной имперской власти на автономию Финляндии карельское национальное движение пошло на спад. Политический орган движения — Союз беломорских карел — фактически прекратил свою работу [8: 295- 301].
Эхо мировой войны на страницах журнала «Карельские известия»
Многовековое противостояние России и Швеции на карельском пограничном рубеже использовалось православными миссионерами для активизации памяти об историческом прошлом «своих-чужих» финнов. С началом военных действий на фронтах Первой мировой войны возникла необходимость внести коррективы в коллективную память населения, и одним из способов ее актуализации являлось обращение авторов журнала «Карельские известия», издававшегося в Выборге Главным (Финляндским) отделением Православного карельского братства, к теме всенародного отпора общему врагу, поднимавшейся в каждом номере [9: 90- 94].
Так, своеобразным «местом памяти» должен был стать для читателей созданный на пожертвования работников российских школ санитарный отряд имени Русского учительства. В январе 1915 года в журнале было опубликовано «Открытое письмо русскому учительству в Финляндии», где сообщалось о начале работы на передовых позициях «Лазарета имени Русского учительства» и содержался призыв к преподавателям русских начальных училищ ежемесячно отчислять в его пользу хотя бы по 2 % от получаемого жалования. Журнал регулярно печатал списки жертвователей, где, в частности, встречается имя Н. Г. Кучепатова, впоследствии известнейшего педагога Карелии7.
Просветительская деятельность православных миссионеров не сводилась лишь к вопросам вероучения и затрагивала различные стороны жизни карельской деревни, прежде всего организацию школьного дела. Так, в начале декабря 1914 года в подведомственной Министерству народного просвещения Пелдожской школе на острове Мантсинсаари ученики слушали «чтение со световыми картинами» о Смутном времени на Руси и «об избрании на царство Дома Романовых». Были показаны «живые картины», сюжеты которых были связаны с реалиями войны (раненая на поле боя сестра милосердия, возвращение раненого к семье, чтение раненому письма в лазарете, «летящий аэроплан и расстреливающая его пушка»). Реквизит для последней изготовил учитель ремесленного отделения школы, а пояснения к картинам давал председатель школьной дирекции, один из редакторов «Карельских известий» священник Петр Шмарин.
Перед Рождественскими праздниками 1914 года иеромонах Исаакий (Трофимов) разъяснял читателям «Карельских известий» о решении, принятом Карельским православным братством «в виду войны с немцами» и распространявшемся на полтора десятка школ в карельском приграничье, которые были подведомственны братству. Речь шла об отказе от установки елок на Святки. Взамен предлагалось «повсеместно сделать "звезду"», чтобы дети могли ходить с ней по домам «славить Христа», собирая пожертвования на нужды войны8.
По наблюдениям исследователей, пришедший из лютеранской Германии обычай устанавливать к Рождеству новогоднюю елку и прежде встречал противодействие со стороны Православной церкви. Во время же войны подобные настроения стали проявляться в резких выступлениях против елки в российской печати и в запретах на ее устройство в учреждениях9. Решением Карельского православного братства 26 декабря 1914 года в школе при заводе св. Анны в Суоярви (Выборгская губерния) был поведен «вечер-звезда», заменивший традиционную школьную елку. Вместе с учительницей школьники «обошли весь завод», принимая пожертвования на Красный Крест, а вечером участвовали в чтениях со «световыми картинами», исполнении песен «религиозно-патриотического содержания» и в «живых картинах» («молитва дитяти» и «сестра милосердия перевязывает раненого солдата»). Ученики прослушали «несколько рассказов из современной войны — сначала по-русски, затем и на карельском языке», а учительница «в костюме сестры милосердия обошла переполненный класс», собрав пожертвования в пользу больных и раненых воинов. На следующий день «вечер-звезда», противопоставленный «лютеранскому» обычаю главного противника России в мировой войне, а заодно и «своих-чужих» жителей финляндского княжества, прошел в Вуондельской братской школе10.
Разумеется, и финляндская сторона прибегала к приемам индоктринации, включавшим в себя как выступления в прессе против усилий империи по «перетягиванию» карелов на свою сторону, так и создание концепции единства карельского и финского этносов. Финляндцы также обращались к памяти населения приграничья об общем прошлом этносов-соседей, не без основания рассчитывая, что эта память должна поддерживать ощущение их единства на протяжении длительного времени, несмотря на более или менее радикальные перемены минувших эпох.
Национальное движение карелов весной - осенью 1917 года
Февральская революция 1917 года в России, коренным образом изменившая ситуацию в стране, открыла новые возможности для постановки вопроса о национальном самоопределении карелов. Первым признаком оживления карельского национального движения под воздействием революционных событий стал созыв съезда Союза беломорских карел в финляндском городе Таммерфорс (Тампере) 9 апреля 1917 года [5: 161].
На съезде, собравшем около 20 делегатов, было решено преобразовать Союз в новую организацию для содействия «духовному» развитию и улучшению экономического положения карельского народа. Она получила название Карельское просветительское общество. Такое название указывало на стремление инициаторов создания нового общества распространить его влияние и на Олонецкий край. В руководство были избраны прежние члены правления Союза беломорских карел: председателем и казначеем стал Алексей Митрофанов (Митро), его заместителем — Т. Маннер, секретарем — И. Хяркёнен, в состав правления общества вошли Е. Митрофанов, С. Аланко, В. Кеуняс, П. Ахава [3: 60-61].
Основные принципы деятельности оставались теми же, что и у Союза беломорских карел, а непосредственные цели общества были обнародованы в листовке, распространявшейся в карельских уездах. В ней говорилось, что на предстоящих осенью 1917 года выборах в Учредительное собрание карелы должны выдвинуть свои национальные требования, рекомендовалось голосовать за тех кандидатов, которые будут выступать за автономию национальностей в составе России по федеральному образцу североамериканских штатов. Таким образом, лидеры национального движения по существу склонялись к поддержке национальной программы эсеров [10: 32-40].
Общество развернуло активную пропагандистскую деятельность в приграничных с Финляндией карельских волостях. В Ухте, Вокнаволоке, Каменном озере, Реболах и близлежащих к ним деревнях в 1917-1918 учебном году было открыто более десятка школ с преподаванием на финском языке, общее количество учащихся в них превысило 400 человек11. Активисты общества совершали поездки в карельские волости, проводили собрания крестьян, открывали в крупных селах читальни и библиотеки, куда стали поступать брошюры и газеты из Финляндии. 13 мая увидел свет первый номер газеты "Karjalaisten Sanomat" («Карельские новости»). В ней печатались как заметки на финском языке, так и их перевод на карельский, записанный кириллицей. В первом номере была опубликована статья писателя, переводчика и преподавателя Ииво Хяркёнена по истории карельского народа. В Ухте, Вокнаволоке, Реболах создавались местные комитеты Карельского просветительского общества. Иногда их работа становилась причиной конфликтов с населением волостей, больше ориентировавшихся в своей хозяйственной жизни на российские промышленные центры. Так, 21 мая 1917 года съезд крестьянских депутатов Повенецкого уезда, выслушав сообщение об активизации работы общества, вынес постановление принять решительные меры по пресечению подобной деятельности [11: 360].
Еще 19 апреля 1917 года собрание правления общества приняло обращение к Временному правительству, в котором были отмечены «особенности положения народа Беломорской и Олонецкой Карелии» в границах Российской империи, «его языка, обычаев и общности проживания». Авторы документа подчеркивали, что Карелии необходимо предоставить автономию в составе Российского государства. В адресе подчеркивалась, что новому правительству необходимо решить «карельский вопрос». В первой половине мая делегация от Карельского просветительского общества во главе с Алексеем Митро доставила обращение в Петроград [5: 161], впоследствии оно было опубликовано в Выборге отдельным изданием12.
В состав делегации вошли уроженец села Ухта П. Афанасьев, товарищ председателя общества, купец из финского города Ваза (Вааса) Т. Ремшуев (Маннер), присяжный поверенный З. Дорофеев (Аланко) и выходец из села Паданы И. Естоев (Таннер), ставший купцом в Ваза. Делегация была принята прокурором святейшего Синода В. Н. Львовым, министром просвещения А. А. Мануйловым и канцелярией председателя Совета министров. Они дали устное согласие на деятельность общества. Однако каких-либо конкретных практических шагов в ответ на обращение Общества со стороны правительства не последовало [3: 65-66].
В обращении Карельского просветительского общества поднимались острые проблемы развития национальной культуры и образования в крае, отмечалось, в частности, что «народ Карелии считает себя своеобразным народом, у которого ясно развито национальное чувство и который говорит на своем особом языке». Призвав Временное правительство энергично развивать в карельских волостях
школьное дело, культурно-просветительную работу и наладить продовольственное снабжение, его лидеры изложили общие данные о численности, расселении и хозяйственной деятельности карелов, их экономических и культурных контактах с Финляндией, привели обзор деятельности Союза беломорских карел13. Однако вопрос о полном отделении Карелии от России в документе не ставился.
Причину выдвижения на первый план проблемы автономии карелов следует искать не в антирусских настроениях среди лидеров движения, как считают финские авторы, и не во влиянии «финляндской националистической пропаганды», о чем писали отечественные историки, а в восприятии революционных событий 1917 года под тем углом зрения, как они виделись карельскому населению, получавшему информацию о событиях либо из финских, либо из русских источников.
На эту позицию, как отмечает английский исследователь С. Черчилль, повлияли два фактора. Во-первых, следует учитывать, в какой мере ход революции изменил отношение правительственных кругов России к судьбам Карелии и Финляндии, а во-вторых, «насколько политически подготовленным оказалось само национальное движение, испытывавшее в течение нескольких лет воздействие русификаторских тенденций» [10: 33-34].
Обострившийся летом 1917 года конфликт между приверженцами идеи так называемого «панфеннизма» и русской национальной идеи сыграл заметную роль в дальнейшем развитии национального движения в Карелии. 14 июня 1917 года в Петрозаводске состоялось чрезвычайное земское собрание Олонецкой губернии, которое обсудило вопрос об автономии Карелии. Внимание к этому вопросу усилилось в связи с кампанией в финляндской прессе, начатой после того, как сейм Финляндии утвердил устав Карельского просветительского общества. Появившаяся в кадетской газете «Речь» публикация из Гельсингфорса «об автономии Карелии» вызвала оживленные прения делегатов собрания, в котором принимали участие гласные от карельских уездов, в том числе социал-демократ В. М. Куджиев.
По этому вопросу деятели земства продемонстрировали позиции, весьма далекие от позиций лидеров Карельского просветительского общества. Известный в губернии специалист в области лесоводства И. А. Кищенко со всей определенностью высказался «против раздела губернии» и подчеркнул, что «не понимает автономии Карелии, у которой нет ни письменности, ни литературы, ни культуры, ни истории, ни государственных деятелей-карел». Гласные Мартынов, Лукин и Григорьев заявили, что карелы Олонии «по складу ума, по характеру, по вере — русские, и не имеют тяготения к финнам». А поскольку «карелы вместе с русскими получили свободу», то стоило надеяться, что «земство и другие учреждения обратят должное внимание на удовлетворение необходимых нужд карел», прежде всего на образование, строительство путей сообщения, организацию продовольственного снабжения14.
Обсуждение вопроса продолжилось и на следующий день, несмотря на то, что ряд земцев настаивал на прекращении прений. Кищенко мотивировал необходимость дальнейших дебатов особой важностью поднятой проблемы и требованием оказать противодействие агитационной работе «финских шовинистов». Собравшиеся признали, что «карелы не склонны к автономии, желают жить вместе с русскими и составлять с ними одно целое». Единогласно была принята резолюция, подчеркивавшая, что Карелия должна сохранить связи с Россией и что «в культурно-просветительном отношении губернское земство должно широко идти навстречу карелам». По предложению Кищенко в резолюцию внесли дополнение о том, что губернской земской управе необходимо немедленно начать проводить «практические меры» в этом направлении. Однако поскольку сделанное дополнение по существу не обсуждалось, Куджиев воздержался от голосования15.
Между тем Карельское просветительское общество, обратившись к Временному правительству, выразило пожелание, чтобы оно сочувственно отнеслось к деятельности лидеров национального движения и оказало им необходимую поддержку. Выдвигались предложения просветительского характера: о скорейшем введении родного языка в карельских школах и церквах, об издании на нем богослужебной литературы, о назначении учителей и священников, владеющих карельским языком. Такое же требование должно было предъявляться и к чиновникам «из среды местного населения», которыми предлагали заменить прежних государственных служащих. Планировалось открыть в селах Ухта, Реболы, Паданы, Сямозеро или в городе Олонец двух училищ, дававших среднее образование, а также учительской и духовной семинарий, построить за счет казны «крайне необходимых проезжих дорог в Архангельской и Олонецкой Карелии». Для осуществления этих мероприятий должны были назначаться соответствующие комиссии, включавшие представителей от карельского населения, Карельского просветительского общества и Временного правительства16.
Эти положения нашли отражение в проекте конституции автономной Карелии, который был обнародован на собрании представителей почти всех волостей Беломорской Карелии во время народного собрания 13 июля 1917 года в селе Ухта. На собрание прибыли представители приблизительно от 9 тыс. жителей края — делегаты от всех деревень Ухтинской волости, от волостей Вокнаволокской, Тихтозерской, Контокки и Панаярви, а также от карелов, работавших на Мурманской железной дороге. Председателем собрания был избран Т. Ремшуев (Маннер), заместителями — З. Дорофеев (Аланко), секретарями — И. Митрофанов (Каукониеми) и С. Логинов.
На большом летнем празднике, традиционно организованном в «столице Беломорской Карелии» селе Ухта 12-14 июля в честь Петрова дня (по григорианскому календарю, которым пользовалась Финляндия), раздавались радикальные требования решения вопроса о судьбе Карелии. Меньшая часть участников собрания, состоявшая в основном из пожилых людей, высказалась за присоединение к Финляндии, а большинство настаивало на проведении в жизнь проекта конституции, разработанного Карельским просветительским обществом.
Автономная Карелия, по этому проекту, оставалась в составе Российского государства, а органы самоуправления создавались на основе всеобщих выборов. Управление Карелией должен был осуществлять комиссар, назначаемый правительством России. На территории Архангельской и Олонецкой Карелии предполагалось образовать особую «Карельско-северную административную область», которая объединила бы карельское и вепсское население в границах, проходящих на юге по реке Свирь, на востоке — по Онежскому озеру, реке Выг и Белому морю, на севере — от северной части залива Кандалакша до границы с Финляндией, а на западе — по границе с Финляндией до Ладожского озера17. Обозначенные границы области были бы «частью национальные, частью естественные, частью государственные», а вопрос о том, целесообразно ли и Кольский полуостров «присоединить к этой области по практическим соображениям», передавался на усмотрение будущего Учредительного собрания18.
Окончательное определение границ предполагали доверить особой комиссии из равного числа карелов и русских, назначенной Учредительным собранием. В общероссийском ведении должны были остаться финансовые, почтовые, военные и судебные дела этой новой области, тогда как вопросы земледелия, путей сообщения, образования, здравоохранения, торговли, промышленности, внутреннего управления и внутреннего налогообложения авторы проекта собирались передать в ведение особой областной администрации с центром в Петрозаводске19.
В качестве низшего уровня самоуправления конституция предусматривала деревенскую сходку, где право голоса могли иметь все достигшие 20-летнего возраста жители деревни обоего пола, однако оговаривалось, что они должны «пользоваться гражданским доверием» и владеть имуществом. Карельский язык предлагали ввести в качестве официального наряду с русским. В церковном отношении в границах области создавалась особая Карельская епархия во главе с карельским архиепископом, назначаемым Всероссийским церковным управлением [5: 162].
Чтобы заручиться поддержкой крестьян, проект предусматривал проведение аграрной реформы. Вся земля и природные ресурсы объявлялись достоянием народа. Половина земельной площади передавалась для раздела в вечную собственность крестьянам, четверть земельного фонда отдавалась в распоряжение волостных самоуправлений и еще четверть становилась достоянием всей автономной области. Для прежних владельцев земли было предусмотрено вознаграждение, «равное труду, употребленному на ее возделывание». Этим положением проект напоминал программу кадетской партии (отчуждение у помещиков части земли для крестьян за выкуп). В проекте конституции автономной Карелии поднимались также вопросы развития народного образования, налаживания телефонной, телеграфной, почтовой связи, путей сообщения, упорядочения торговли с Финляндией и др.20
Время проведения древнего летнего праздника карелов, который был приурочен к дню памяти православных святых Петра и Павла, лидеры карельского национального движения намеревались в будущем сделать датой нового общекарельского празднества. Вскоре после июльского собрания представителей карельских волостей в Ухте прошло собрание солдат-отпускников, уроженцев северо-карельской глубинки. Побывавшие на фронте радикально настроенные солдаты здесь, как и повсеместно, становились инициаторами перемен в патриархальном укладе жизни родных деревень. Созванное ими 17 июля 1917 года собрание обсудило вопрос о создании особых карельских частей, явно по образцу национальных воинских формирований, возникавших в российской армии
в условиях ее «демократизации». Солдаты постановили обратиться к властям с требованием скорейшего создания таких частей, которые комплектовались бы карелами Архангельской и Олонецкой губерний, а также финнами-ингерманландцами из Петроградской губернии21.
Карелы-рабочие, занятые на строительстве Мурманской железной дороги, в эти же дни провели свое собрание на станции Энгозеро. Они решили просить «об образовании находящегося в зависимости от России Карельского государства», в котором главным языком делопроизводства и школьного обучения должен был стать карельский «с финской азбукой», то есть с использованием латинской графики. Согласно их пожеланию, школьных учителей следовало «назначать из карелов», а таможенную границу между Карелией и бывшим автономным Финляндским княжеством упразднить22.
В течение осени 1917 года ухтинский проект конституции Карелии обсуждался и находил одобрение на многих сельских собраниях в Кемском уезде, в частности в селе Вокнаволок23. Правление Карельского просветительского общества было уполномочено довести положения конституции до Временного правительства. Однако в обстановке нараставшего в стране хаоса правительство не нашло времени на рассмотрение проекта об автономии Карелии [11: 360].
Доверие карельского населения к местным властям было подорвано и их невниманием к крестьянским нуждам. Так, в апреле 1917 года житель деревни Регозеро Ухтинской волости обратился в Кемский уездный съезд по крестьянским делам с просьбой войти в его бедственное положение и назначить ему казенное пособие на содержание семьи, в которой воспитывались шесть малолетних детей. Пятидесятитрехлетний Кирилл Луккоев сообщил о том, что его старший сын был принят на военную службу в 1915 году и через год умер, находясь в армии, а в июне 1916 года в досрочный призыв попал единственный совершеннолетний сын Василий24.
В июле 1917 года по предписанию Ухтинского съезда по крестьянским делам Ухтинское волостное попечительство провело обследование состояния семейства новобранца, который прежде занимался «крестьянством и отхожим промыслом». Уполномоченные пришли к заключению, что Луккоевы нуждаются в казенном пособии как лишившиеся единственного в семье работника. Однако и полгода спустя после заявления крестьянина, еще весной находившегося «в самом бедственном положении», вопрос о назначении пособия оставался не решенным25.
27 ноября односельчане фронтовика на общем собрании засвидетельствовали, что Луккоев, не способный к труду по болезни, по-прежнему не получал пособие на содержание семьи, хотя прошение об этом подано своевременно. Как и сам проситель, крестьяне-карелы были неграмотными, но заверили документ, скрепленный печатью регозерского сельского старосты, девятью особыми карельскими знаками собственности26. Обычно они использовались для обозначения территории промысловой деятельности того или иного карельского рода [12: 281].
Захват власти большевиками в октябре 1917 года первоначально не вызвал каких-либо изменений в направлениях деятельности Карельского просветительского общества. Поскольку большевики признали право наций на самоопределение, его лидеры надеялись при благоприятных условиях прийти к соглашению с большевистской властью.
Идея государственной независимости, вызревавшая в финляндском обществе, укоренялась в общественном сознании одновременно с представлением о том, что подлинную независимость страны будет гарантировать присоединение находившейся в составе России восточной половины древней исторической Карелии. По мнению многих политических деятелей, лишь такое присоединение могло обеспечить Финляндии «естественную» восточную границу, проходящую по Ладожскому озеру - реке Свирь - Онежскому озеру - Белому морю. Рабочая революция и гражданская война зимы - весны 1918 года, увенчав процесс обретения Финляндией независимости, вывели представления о необходимости территориального расширения на восток в плоскость реальной политики [13: 3].
И все же население Карелии неоднозначно отнеслось к проблемам автономии края. Позже, 27 января 1918 года, народный съезд в Ухте решил, что требование автономии Карелии в составе России является недостаточным и что целью беломорских и олонецких карелов должно стать создание своей карельской республики. Рассматривалось также предложение о присоединении к получившей независимость Финляндии, однако эту идею поддержало меньшинство. Аналогичное собрание олонецких карелов в Повенце 24 февраля 1918 года, напротив, ограничилось поддержкой идеи автономии в составе России, а о присоединении к Финляндии даже не шло речи [14: 351].
В 1918 года, на завершающем этапе мировой войны, после выхода из нее Советской России и обретения независимости Финляндией, Карелия из тылового и относительно стабильного района стала превращаться в приграничную прифронтовую окраину, а в дальнейшем сама оказалась одним из первых очагов международной интервенции и Гражданской войны. В столкновениях весны - осени 1918 года прослеживается переплетение противоборствовавших интересов сторон -- комбатантов продолжавшегося мирового конфликта, участников ожесточенных социальных битв и отягощенных опытом четырех лет войны карельских крестьян, которые с оружием в руках по-разному решали вопрос о судьбе Российской Карелии [15: 309-324].
Заключение
Поскольку социальная трансформация наиболее отчетливо проявляется в переходные периоды, бурные годы Первой российской революции (1905-1907) были тем временем, когда впервые стали оформляться представления активистов карельского национального движения о политическом будущем родного края и о путях развития его экономической жизни.
На митинге в селе Ухта в декабре 1905 года в духе программы партии кадетов формулировались требования к имперскому правительству уничтожить таможенные притеснения при взаимном обмене товарами между жителями автономного финляндского княжества и населением карельских уездов, улучшить «торгово-промышленное положение дел» в крае и привести налогообложение торгово-промышленной деятельности в строгое соответствие с подоходным принципом. Ухтинцы настаивали на том, чтобы служба призывников проходила как можно ближе к родным местам, чтобы избранные местные чиновники владели родным языком, чтобы в Северной Карелии открывались больницы, а врачебный персонал содержался за казенный счет.
Высказывались пожелания об обязательности школьного обучения, улучшении материального положения учителей, переходе школ в ведение и на содержание казны из расчета по одной школе на каждую тысячу населения. Резолюция митинга требовала вести обучение в школах на родном карельском языке, обеспечив доступ лиц из низших школ «с инородческим языком» в русские учительские семинарии.
Несколько месяцев спустя устроители Ухтинского митинга стали активными деятелями организованного в апреле 1906 года Союза беломорских карел, задачей которого провозглашалось всемерное сближение карельских волостей с Финляндией. И все же в конце 1905 года в резолюции Ухтинского митинга эта направленность еще не просматривалась так явно, как в программе Союза, обнародованной в январе 1907 года на первом годичном собрании в финском городе Тампере (Таммерфорс).
В постановлении Ухтинского митинга еще отсутствовало требование самоопределения карельского народа. Оговаривалась лишь желание добиться конституционного образа правления с равным правом голосования при решении общегосударственных вопросов всеми лицами, достигшими 21 года без различия пола, звания и национальности, а также соблюдения основных свобод, гарантии права приобретения земельной собственности, улучшения экономического положения крестьян, исправления государственными органами плачевного состояния путей сообщения в крае.
В период между российскими революциями лейтмотивом деятельности Союза беломорских карел стала идея «Великой Финляндии». В исторической литературе достаточно подробно проанализирован арсенал средств имперской национальной политики, который сложился к концу XIX - началу ХХ века и, в свою очередь, предполагал наряду с экономической и церковно-миссионерской просветительной деятельностью идеологически-пропагандистские приемы, включавшие публикации в прессе и создание конструкций, направленных на доказательство «прорусскости» карелов. Провинциальная православная периодика, в частности, материалы журнала «Карельские известия», передают ту обстановку противостояния сторон, которая еще больше накалилась в годы Первой мировой войны. Обострившийся конфликт сыграл заметную роль в развитии национальных процессов в Российской Карелии.
Весной - осенью 1917 года стала очевидной усиливавшаяся вовлеченность Российского Севера, автономного Великого княжества Финляндского, местных сообществ приграничных территорий Олонецкой и Архангельской губерний в те перемены, которые шли в масштабах всего государства. Поскольку в свое время I Государственная дума никак не прореагировала на обращенную к ней петицию Ухтинского митинга, активисты вновь созданного после Февральской революции Карельского просветительского общества свои надежды на рассмотрение «карельского вопроса» на общегосударственном уровне связывали с приходом
к власти Временного правительства. Под воздействием революционных событий трансформация политической системы в стране проходила через институционализацию политической власти, и возникновение Карельского просветительского общества свидетельствует о появлении таких политических инструментов, которые бы способствовали большему вмешательству общественного мнения в процесс принятия политического решения [2:117].
Однако на первых порах в условиях общей неопределенности в стране и при неясном будущем курсе нового постимперского демократического режима эта организация действовала осторожно, придерживаясь вектора, обозначившегося в годы Первой российской революции. По справедливому наблюдению М. А. Витухновской-Кауппала, речь шла об элементах национально-культурной автономии для карелов, «но еще не было намека на более глубокий национально--территориальный статус» [3: 63].
Кризисы легитимности режима свидетельствовали о неспособности Временного правительства адаптироваться к изменяющимся условиям жизни в революционной России. Одним из проявлений слабо управляемой политической трансформации общества стало участие разнонаправленных сил в борьбе за власть. Даже на локальном уровне карельской деревни это можно проиллюстрировать вовлеченностью в названный процесс весьма не похожих друг на друга действующих лиц, которые различались уровнем социального статуса, ценностными позициями и культурно-политическими интересами [2:119]. Наряду с известными активистами карельского национального движения все заметнее стали заявлять о себе не менее харизматичные земские деятели Олонецкой губернии, радикально настроенные солдаты-отпускники и их земляки -- рабочие Мурманской железной дороги.
Список сокращений
НА КарНЦ РАН -- Научный архив КарНЦ РАН НА РК -- Национальный архив Республики Карелия КА — Kansallisarkisto (Национальный архив Финляндии)
Примечания
1 Витухновская-Кауппала М. А. «Карелия для карел!»: Гражданская война как катализатор национального самосознания // Ab Imperio. 2010. № 4. C. 245-282; Она же. Карельский крестьянин в горниле гражданской войны 1917-1922 // Карелы российско-финского пограничья в XIX-XX вв.: сб. ст. / ред. А. М. Пашков. Петрозаводск: изд-во ПетрГУ, 2013. С. 172-211; Vituhnovskaja M., Kauppala P. Itäkarjalaiset eri kansallisten projektien subjekteina ja objekteina, 1917-1922 // Грани сотрудничества: Россия и Северная Европа / Russia and Northern Europe: Faces of Cooperation: сб. науч. ст. / сост. и науч. ред. И. Р. Такала, И. М. Соломещ. Петрозаводск: изд-во ПетрГУ, 2012. С. 309-320 и др.
2 Крохин В. История карел. СПб., 1910. С. 1; Машезерский В. И. Победа Великого Октября и образование советской автономии Карелии. Петрозаводск: «Карелия», 1978. С. 9. Следует отметить, что основанная на вероисповедании национальная статистика автономного в составе Российской империи Великого княжества Финляндского считала карелами лишь православных, живших в уездах финляндского приграничья. По подсчетам финских исследователей, на рубеже XX-XIX веков их численность составляла 36 697 человек. (Киркинен X., Невалайнен П., Сихво X. История карельского народа. Петрозаводск: «Барс», 1998. С. 197).
3 Памятная книжка Архангельской губернии на 1915 г. Архангельск, 1915. С. 52-53.
4 Дубровская Е. Ю., Кораблев Н. А. Документы периода подъема национально-демократического движения в Беломорской Карелии (1905-1922 гг.) // Нестор. Журнал истории и культуры России и Восточной Европы. № 10. Финно-угорские народы России: проблемы истории и культуры. Источники, исследования, историография. СПб.: Нестор-История, 2007. С. 17-19.
5 Подробнее об этом см.: Мусаев В. И. Россия и Финляндия: миграционные контакты и положение диаспор (конец XIX в. - 1930-е гг.). СПб.: изд-во Политехнического ун-та, 2007. С. 89-105; Он же. «Финнизаторы» и «обрусители». Документы по истории борьбы за влияние в Карелии (конец XIX - начало XX в.) // Нестор. Журнал истории и культуры России и Восточной Европы. № 10.
Финно-угорские народы России: проблемы истории и культуры. Источники, исследования, историография. СПб.: Нестор-История, 2007. С. 47-71; Шейкин А. А. Конструируя «панфинскую пропаганду» (Начальный этап «панфинской пропаганды» в документах канцелярии архангельского губернатора) // Восточная Финляндия и Российская Карелия: традиция и закон в жизни карел. Петрозаводск: изд-во ПетрГУ, 2005. С. 160-164.
6 См. также: Витухновская М. А. Карельские приходы и «панфинская пропаганда» (1906-1914 гг.) // Православие в Карелии. Петрозаводск: изд-во ПетрГУ, 2003. С. 113-129; Илюха О. П. Школа и просвещение в Беломорской Карелии во второй половине XIX - начале ХХ в. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2002. С. 30-38; Она же. Семья Еремеевых-Ряйхя на фоне общественной жизни Беломорской Карелии начала ХХ века // Еремеевы-Ряйхя: человек, семья, политика в карельском пограничье начала ХХ века. Исследование. Документы. Материалы. Studia Nórdica II. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2017. 363 с.
7 Открытое письмо русскому учительству в Финляндии // Карельские известия. 1915. № 1. С. 6.
8 I. И. // Карельские известия. 1914. № 23. С. 12.
9 См., например: Адоньева С. Б. Категория ненастоящего времени (антропологические очерки). СПб.: Петербургское востоковедение, 2001. С. 46-51; Душечкина Е. В. Русская елка: история, мифология, литература. СПб.: Норинт, 2002. С. 123-126, 247; Илюха О. П. Повседневная жизнь сельских учителей и школьников Карелии в конце XIX - начале ХХ в.: Очерки. Документы. Материалы. Петрозаводск: КарНЦ РАН 2010. С. 89-92.
10 Завод св. Анны // Карельские известия. 1915. № 3. С. 8.
11 Подсчитано по данным, опубликованным в кн.: Harkonen I. Karjalan sivistysseura — Vienan karjalaisten Liitto — 1906-1936. Helsinki, 1936. S. 48.
12 За Карелию Архангельской и Олонецкой губернии. Российскому Временному правительству. Выборг, 1917; Машезерский В. И. Указ. соч. С. 24.
13 За Карелию... С. 3, 5, 8-10.
14 Чрезвычайное Олонецкое губернское земское собрание // Вестник Олонецкого губернского земства. 1917. № 16. 30 августа. С. 20.
15 Там же; Машезерский В. И. Указ. соч. С. 26.
16 За Карелию. С. 6-8.
17 Kansallisarkisto (КА -- Национальный архив Финляндии). Коллекция «Русские военные бумаги». Д. 3942: Обзор финляндской периодической печати. № 1153. 2 (15) сентября. С. 7-8. «Стремление к автономии в русской Карелии».
18 Протокол, составленный на народном собрании в селе Ухтуа, Ухтинской волости, Кемского уезда, Архангельской губернии 13-го июля нов. ст. 1917 года // Витухновская-Кауппала М. А., Осипов А. Ю. В пучине гражданской войны: Карелы в поисках стратегий выживания. 1917-1922. М., СПб.: Нестор-История, 2021. С. 282 (Экземпляр документа, хранящийся в архиве Министерства иностранных дел Финляндии, пер. с финского).
19 НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 61. Л. 1-2. «Протокол общего собрания граждан с. Ухта Кемского уезда Архангельской губ. о наказе Учредительному собранию» (русскоязычная версия).
20 НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 61. Л. 1-2, 8-11.
21 KA. «Русские военные бумаги». Д. 3942. С. 8.
22 KA. «Русские военные бумаги». Д. 3942. С. 9 (из финляндской газеты "Uusi Páivá" от 10 сент. 1917).
23 Там же.
24 НА РК. Ф. 553. Оп. 1. Д. 1/1. Л. 21.
25 НА РК. Ф. 553. Оп. 1. Д. 1/1. Л. 18, 19 об., 22.
26 НА РК. Ф. 553. Оп. 1. Д. 1/1. Л. 20.
Список источников
1. О работе над XII томом «Гражданская война в России. 1917-1922» 20-томной академической «Истории России» // Альманах Ассоциации исследователей Гражданской войны в России. Вып.4-5: Гражданская война в России. История и современность, память и уроки / ред. кол.: В. И. Голдин и др.; Сев. (Арктич.) федер. ун-т им. М. В. Ломоносова. Архангельск: САФУ, 2021. С. 164-281.
2. Зимина В. Д. Революция 1917 года в контексте трансформации политической системы в России // Октябрь 1917 года: взгляд из XXI века. Сб. матер. Всерос. науч. конф. М.: ИГУМО, 2007. С. 116-121.
3. Витухновская-Кауппала М. А., Осипов А. Ю. В пучине гражданской войны: Карелы в поисках стратегий выживания. 1917-1922. М., СПб.: Нестор-История, 2021. 352 с.
4. Усачева Е. В. Карельские беженцы. Дорога домой = Ita-Karjalan pakolaiset. Tie kotiin: [книга-альбом]. Петрозаводск: Периодика, 2020. 224 с.
5. Голдин В. И. Север России на пути к Гражданской войне: попытки реформ. Революции. Международная интервенция. 1900 - лето 1918. Архангельск: САФУ, 2018. 619 с.
6. Кораблев Н. А. В годы революции (1905-1907) // История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петрозаводск: Периодика, 2001. С. 283-305.
7. Кораблев Н. А. Создание и деятельность Православного карельского братства на территории Российской Карелии // Карелы российско-финского пограничья в XIX-XX вв. Сб. статей / ред. А. М. Пашков. Петрозаводск: изд-во ПетрГУ, 2013. С. 121-171.
8. Витухновская М. А. Российская Карелия и карелы в имперской политике России, 1905-1917. СПб.: Норма, 2006. 384 с.
9. Население Кольского полуострова между двумя мировыми войнами: взгляд историков и антропологов / под. общ. ред. О. В. Змеевой. М.: Наука, 2022. 366 с.
10.Churchill S. Ita-Karjalan kohtalo 1917-1922. Porvoo-Helsinki: WSOY, 1970. 218 s.
11.Шумилов М. И. От февраля к октябрю 1917 г. // История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петрозаводск: Периодика, 2001. С. 342-361.
12.Конкка А. П. Карсикко. Деревья-знаки в обрядах и верованиях прибалтийско-финских народов. Петрозаводск: изд-во ПетрГУ, 2013. 206 с.
13.Левкоев А. А. Национальная политика в советской Карелии (1920-1928 гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук / Санкт-Петербургский филиал ИРИ РАН. СПб., 1995. 20 с.
14. Йокипии М. Финляндия и Восточная Карелия в период так называемых «племенных войн» 1917-1922 гг. // Прибалтийско-финские народы; история и судьбы родственных народов. Ювяскюля,1995. С. 311-333.
15.Дубровская Е. Ю., Кораблев Н. А. Карелия в годы Первой мировой войны: 1914-1918. СПб.: Нестор-История, 2017. 432 с.
References
1. O rabote nad XII tomom "Grazhdanskaja vojna v Rossii. 1917-1922" 20-tomnoj akademicheskoj "Istorii Rossii" [On the work on the XII volume "Civil War in Russia. 1917-1922" of the 20-volume academic "History of Russia"]. Al'manah Associacii issledovatelej Grazhdanskoj vojny v Rossii [Almanac of the Association of Civil War in Russia Researchers], no. 4-5. Archangelsk, Severnyi (Arkticheskij) federal'nyi universitet, 2021, pp. 164-281. (In Russ.).
2. Zimina V. D. Revoljucija 1917 goda v kontekste transformacii politicheskoj sistemy v Rossii [Revolution of 1917 in the context of the transformation of the political system in Russia]. Oktjabr' 1917goda: vzgljad iz XXI veka. Sb. mater. Vseros. nauch.konf. [Proceedings of the All-Russian Scientific Conference]. Moscow, Publishing House of the IGUMO, 2007, pp. 116-121. (In Russ.).
3. Vituhnovskaja-Kauppala M. A., Osipov A. Ju. V puchine grazhdanskoj vojny: Karely v poiskah strategij vyzhivanija. 1917-1922 [In the abyss of the civil war: the Karelians in search of survival strategies. 1917-1922]. Moscow, Saint Petersburg, Nestor-History, 2021, 352 p. (In Russ.).
4. Usacheva E. V. Karel'skie bezhency. Doroga domoj = Itti-Karjalanpakolaiset. Tie kotiin [Karelian refugees. Road home = Ita-Karjalan pakolaiset. Tie kotiin]. Petrozavodsk, Periodika, 2020, 224 p. (In Russ., In Finn.).
5. Goldin V. I. Sever Rossii na puti k Grazhdanskoj vojne: popytki reform. Revoljucii. Mezhdunarodnaja intervencija. 1900 - leto 1918 [North of Russia on the way to the Civil War: Attempts to reform. Revolutions. International intervention. 1900 - Summer 1918]. Arhangel'sk, Severnyi (Arkticheskij) federal'nyi universitet, 2018, 619 p. (In Russ.).
6. Korablev N. A. V gody revoljucii (1905-1907,) [During the Revolution (1905-1907)]. Istorija Karelii s drevnejshih vremen do nashih dnej [The history of Karelia from ancient times to the present day]. Petrozavodsk, Periodika, 2001, pp. 283-305. (In Russ.).
7. Korablev N. A. Sozdanie i dejatel'nost' Pravoslavnogo karel'skogo bratstva na territorii Rossijskoj Karelii [Creation and activities of the Orthodox Karelian Brotherhood in the territory of Russian Karelia]. Karely rossijsko-finskogo pogranich'ja v XIX-XX vv. [Karelians of the Russian-Finnish borderland in the XIX-XX centuries]. Petrozavodsk, Petrozavodskij gosudarstvennyj univwrsitet, 2013, pp. 121-171. (In Russ.).
8. Vituhnovskaja M. A. Rossijskaja Karelija i karely v imperskoj politike Rossii, 1905-1917 [Russian Karelia and the Karelians in imperial Russian politics, 1905-1917]. Saint Petersburg, Norma, 2006, 384 p. (In Russ.).
9. Naselenie Kol'skogo poluostrova mezhdu dvumja mirovymi vojnami: vzgljad istorikov i antropologov [The population of the Kola Peninsula between the two world wars: the view of historians and anthropologists]. Moscow, Nauka, 2022, 366 p. (In Russ.).
10.Churchill S. Itd-Karjalan kohtalo 1917-1922. The fate of the East Karelia 1917-1922. Porvoo-Helsinki, WSOY, 1970, 218 p.
11. Shumilov M. I. Ot fevralja k oktjabrju 1917 g. [From February to October 1917]. Istorija Karelii s drevnejshih vremen do nashih dnej [The history of Karelia from ancient times to the present day]. Petrozavodsk, Periodika, 2001, pp. 342-361. (In Russ.).
12. Konkka A. P. Karsikko. Derevja-znaki v obrjadah i verovanijahpribaltijsko-finskih narodov [Karsikko. Sign trees in the rites and beliefs of the Baltic-Finnish peoples]. Petrozavodsk, Petrozavodskij gosudarstvennyj univwrsitet, 2013. 206 p. (In Russ.).
13. Levkoev A. A. Nacional'naja politikav sovetskojKarelii (1920-1928gg.): avtoref. dis. ... kand. ist. nauk[National politics in Soviet Karelia (1920-1928): autoref. dis.... PhD. History Sciences]. Saint Petersburg, 1995, 20 p. (In Russ.).
14.Jokipii M. Finljandija i Vostochnaja Karelija v period tak nazyvaemyh "plemennyh vojn" 1917-1922 gg. [Finland and East Karelia during the so-called "tribal wars" of 1917-1922.] Pribaltijsko-finskie narody; istorija i sud'by rodstvennyh narodov [Baltic-Finnish peoples; history and fates of related peoples]. Jyvjaskyla, 1995, pp. 311-333. (In Russ.).
15.Dubrovskaja E. Ju., Korablev N. A. Karelija v gody Pervoj mirovoj vojny: 1914-1918 [Karelia during the First World War: 1914-1918]. Saint Petersburg, Nestor-History, 2017, 432 p. (In Russ.).
Информация об авторе
Е. Ю. Дубровская — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник.
Information about the author
E. Yu. Dubrovskaya — PhD (History), Senior Researcher.
Статья поступила в редакцию 15.09.2022; одобрена после рецензирования 20.09.2022; принята к публикации 08.10.2022.
The article was submitted 15.09.2022; approved after reviewing 20.09.2022; accepted for publication 08.10.2022.
