CC BY
6Промышленность
РОССИЙСКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ В 2015-2016 гг.: А БЫЛ ЛИ КРИЗИС?*
Сергей ЦУХЛО
Заведующий лабораторией конъюнктурных опросов Института экономической политики имени Е.Т. Гайдара, канд. экон. наук. Е-таН; tsukhlo@iep.ru
Мониторинг представительного набора показателей конъюнктурных опросов, проводимых Институтом экономической политики им. Е.Т. Гайдара, позволяет выявить особенности протекания кризиса 20152016 гг. в российской промышленности. Во-первых, в течение двух кризисных лет динамика основных показателей (спрос, выпуск, цены) отличалась нехарактерной для прошлых кризисов и неожиданной для наблюдателей вялостью. Во-вторых, психологическая подготовка к кризису 2015 г. началась еще несколько лет назад, когда в оборот был введен тезис о «второй волне кризиса». Эти обстоятельства сформировали третью особенность 2015 г. - российские промышленные предприятия относительно безболезненно пережили этот кризис. В-четвертых, единственными проявлениями кризиса 2015—2016 гг. для российской промышленности стали взлет процентной ставки по банковским кредитам и обвал инвестиционных планов.
Ключевые слова: российская промышленность, спрос, выпуск, занятость, запасы готовой продукции, кредитование.
Необычность динамики российской промышленности в кризисные 2015-2016 гг., в сочетании с неоднозначной оценкой официальных данных Росстата, позволяет иначе взглянуть на результаты опросной статистики Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара. Важной особенностью этих опросов является развитый блок статистики мнений о том, как руководители предприятий оценивают важнейшие показатели их деятельности. Именно этот блок позволяет понять особенности прохождения российской промышленностью периода 2015-2016 гг.
Агрегатные (интегральные) оценки состояния российской промышленности
Первое, и общее, представление о ситуации в промышленности дают агрегатные индикаторы, построенные на основе уникального для российской опросной статистики набора ис-
ходных показателей. Индекс промышленного оптимизма является традиционным производным показателем для конъюнктурных опросов, индекс адаптации (нормальности) промышленности - новая разработка Института, позволившая наглядно продемонстрировать особенности 2015-2016 гг.
Индекс промышленного оптимизма показал, что первые оценки положения дел в российской промышленности в 2015 г. были совсем не кризисными: индекс остался в положительной зоне и даже улучшил свое значение по сравнению с ноябрем-декабрем предыдущего года. Последовавшие затем колебания показателя произошли под влиянием панических настроений чиновников и аналитиков, публично приготовившихся к кризису по образцу 2008-2009 гг. Однако падение настроений предприятий оказалось небольшим, вполне сопоставимым со значениями индекса в межкризисные годы, и было быстро пре-
* - Статья из Мониторинга экономической ситуации в России «Тенденции и вызовы социально-экономического развития» № 6 (44) (апрель 2017 г.), размещенного на сайте Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара.
одолено. В результате сводный показатель хотя и находился в отрицательной зоне, но так и не достиг даже своих худших межкризисных значений. (См. рис. 1.) В августе 2015 г. он вышел на локальный (2015 г.) максимум под влиянием заявлений о скором «отскоке от дна кризиса». Но так и не наступивший «отскок» привел к достижению индексом в феврале 2016 г. своего локального (кризисного) минимума.
С начала второго квартала 2016 г. опросы показывали улучшение положения в российской промышленности: индекс оптимизма с небольшими остановками достиг в ноябре 2016 г. пятилетнего (!) максимума - кризис 2015-2016 гг., похоже, завершился. При этом крайне незначительное падение индекса в эти годы по сравнению с результатами сентября 1998 г. и декабря 2008 г. ставит под сомнение определение периода 2015-2016 гг. как кризисного для российской промышленности. Это мнение полностью подтверждается динамикой другого сводного показателя на основе опросов, проводимых Институтом экономической политики им. Е.Т. Гайдара, - индекса адаптации (нормальности) промышленности.
Индекс адаптации (т.е. оценка ситуации как нормальной и отклонение от нее) позволяет существенно расширить понимание
кризиса 2015-2016 гг. в российской промышленности.
Во-первых, ничего кризисно аномального в отечественной промышленности ни в 2015-м, ни в 2016 г., по оценкам предприятий, не произошло: индекс уверенно сохранял высокие значения. Даже эмоционально самый тяжелый первый квартал 2015 г. промышленность оценивала совсем не так панически, как чиновники и наблюдатели. Из чего следует вывод: промышленность давно и уверенно адаптировалась к фактической динамике последних лет. Более того, индекс адаптации показывает, что российские предприятия с конца 2010 г. сохраняли высокую степень адаптации к складывавшимся в каждый квартал этого периода экономическим условиям: в 2011-2015 гг. индекс находился в интервале 68-72%; его максимальное снижение в указанный период составляло 2 пункта, а худшие значения (68%) были получены не в кризисном 2015-м, а в конце 2013 - начале 2014 гг. (См. рис. 2.)
Во-вторых, в конце кризисного 2016 г. индекс адаптации достиг абсолютного максимума за весь период его расчета (1994-2016 гг.) - 75%. Что означает: предприятия в полном смысле этого слова адаптировались к реалиям российской экономики и экономической политики.
Рис. 1. Индекс промышленного оптимизма в 1997-2017 гг., в %
Динамика важнейших показателей
Рассмотрим динамику оценок отдельных показателей российской промышленности за два кризисных года.
Первые данные о состоянии промышленных предприятий в начале 2015 г. содержали немного признаков кризиса: фактическая динамика спроса и выпуска, оценки запасов готовой продукции, планы найма рабочих были обычными для января и выглядели даже позитивно на фоне предкризисных настроений. Впрочем, прогнозы спроса, планы выпуска и инвестиционные намерения не смогли выйти на уровень традиционного для начала года оптимизма. Однако по итогам первого квартала 2015 г. промышленности удалось удержаться от кризисного спада производства.
На фоне увольнений в других секторах экономики и при торможении роста заработных плат промышленность в целом получила больше возможностей для решения своих кадровых проблем: как показывали опросы, даже в начале первого квартала 2015 г. (когда кризисные настроения достигли максимума) 1/4 промышленных предприятий испытывали недостаток кадров для обеспечения текущего выпуска, а 15% ожидали его сохранения в крат-
косрочной перспективе с учетом прогнозируемых изменений спроса. В такой ситуации достижение в марте 2015 г. положительной динамики занятости (т.е. превышения доли сообщений о найме над долей сообщений об увольнениях) выглядело вполне логично, но нестандартно для кризиса.
В 2015-2016 гг. с точки зрения занятости промышленные предприятия, во-первых, избежали кризисного взлета избыточной занятости, как это было в преддефолтные годы и в кризис 2008-2009 гг. Во-вторых, промышленность с трудом сводила в эти годы баланс оценок имеющегося количества своих работников с небольшим дефицитом, т.е. у промышленников было больше ответов «недостаточно», чем ответов «более чем достаточно». В-третьих, масштабы недостатка работников для обеспечения текущего объема производства значительно превышали масштабы недостатка других ресурсов (мощностей, сырья, кредитов). В-четвертых, в кризисном 2016 г. промышленности удалось добиться исторического максимума в нормальной (достаточной) обеспеченности кадрами: показатель поднялся до 78%.
Оценки предприятиями производственных мощностей в 2015-2016 гг. также содер-
Рис. 2. Индекс адаптации (нормальности) промышленности (доля предприятий, оценивающих свои показатели как «нормальные») в 1994-2017 гг., в %
Кризис Кризис
2008-2009 гг. 2014-2016 гг.
2 (л
от о § °
Годы
жали мало признаков кризиса. Во-первых, промышленность, как и в случае с численностью работников, не предприняла кризисного пересмотра оценок установленных мощностей в сторону их избыточности - этот показатель остался на уровне 2012-2014 гг. и составлял 24%, т.е. примерно 1/4 российской промышленности в 2012-2016 гг. считали свои мощности избыточными в связи с ожидаемыми изменениями спроса. Во-вторых, баланс оценок мощностей был в 2012-2016 гг. тоже стабилен, но сводился промышленностью со значительным профицитом (в отличие от баланса оценок количества работников). Иными словами, в промышленности было гораздо больше предприятий с избыточными мощностями, чем с их недостатком.
Оценка мощностей формировалась, в том числе, под влиянием достаточно высокой и стабильной загрузки производственных мощностей. По данным опросов Института, среднегодовая загрузка мощностей в кризис не изменилась по сравнению с предкризисными годами и составляла 66% в 2015 г. и 67% в 2016 г. Но при этом российская промышленность способна сейчас поднять загрузку имеющихся производственных мощностей до 82%, используя оборудование в нормальном режиме, без инвестиций и выпуская конкурентоспособную продукцию.
Оценки запасов готовой продукции также не показали признаков кризиса сбыта в 2015-2016 гг. - промышленность как никогда успешно контролировала их объемы. В первом квартале 2015 г. (т.е. в самом начале кризиса) доля «нормальных» оценок запасов осталась на уровне исторического максимума (70%, достигнутого в 2014 г.); среднекварталь-ный баланс остальных оценок оказался нулевым. Иными словами, никогда ранее, т.е. в период с 1992 до 2014 гг., в российской промышленности не фиксировалось таких хороших (и, главное, совсем не кризисных) запасов готовой продукции.
Аналогичная некризисная картина наблюдается и при оценках предприятиями запа-
сов сырья и материалов. Начало кризиса 2015-2016 гг. не вызвало никакого изменения в динамике этого показателя, а в третьем квартале 2016 г. доля его «нормальных» оценок достигла исторического максимума в 80%. Российская промышленность как никогда хорошо была обеспечена сырьем, материалами, комплектующими для поддержания текущего выпуска - и даже для его возможных изменений. «Недостаток сырья и материалов» был поставлен в 2016 г. российской промышленностью на 12-13-е места в рейтинге 17 ограничений промышленного роста (по версии предприятий).
Первое же место в рейтинге ограничений промышленного роста традиционно занял «недостаточный спрос». Однако частота его упоминаний (в качестве фактора, негативного влияющего на выпуск) в 2015-2016 гг. оказалась ниже, чем во внекризисные 2012-2014 гг., и существенно ниже, чем в кризисные для российской промышленности 1994-1998 гг. и 2009 г. Прямые оценки объемов спроса по шкале «выше нормы», «нормальные», «ниже нормы» показывают, что большинство (хотя и минимальное) предприятий было удовлетворено объемами спроса на свою продукцию в течение двух «кризисных» лет.
Что было по-настоящему кризисным для промышленности
Тем не менее кризис 2015-2016 гг. все-таки создал проблемы для российской промышленности. Правда, лишь в двух сферах, причем не в самых важных для большинства предприятий в условиях кризиса.
Оценки предприятий показали резкий (и именно кризисный) рост недоступности кредитов: с сентября 2014 г. по февраль 2015 г. этот показатель взлетел на 30 пунктов и достиг кризисного максимума в 45% - столько предприятий считали, что кредиты в начале 2015 г. были им недоступны. Однако этот максимум значительно (на 20 пунктов) уступает максимуму предыдущего кризиса, когда кредиты стали недоступными для 65% предприятий.
Таким образом, кризис кредитования в 20152016 гг. оказался мягче аналогичного кризиса в 2008-2009 гг. В начале 2017 г. недоступность кредитов и, соответственно, их доступность вернулись на докризисный уровень.
При этом недостаток кредитов даже на пике кризиса 2015-2016 гг. оказался далеко не самой болезненной проблемой для российской промышленности. По оценке предприятий, этот фактор сдерживал рост выпуска максимум у 10% предприятий и поднимался лишь до 12-го места в рейтинге 17 ограничений промышленного роста. Слабый рубль был гораздо более распространенной помехой росту выпуска в ходе рассматриваемого кризиса -на него указывали до 36% предприятий, что, по версии последних, выводило его на 3-е место в том же рейтинге препятствий.
Кризисный спад был зарегистрирован опросами и в инвестиционных планах пред-
приятий. Применительно к этому показателю слово «кризис» может использоваться без кавычек и оговорок, поскольку падение инвестиционных планов промышленности достигло 43 пунктов (баланс рухнул до -36 пунктов).
Но начался этот кризис, как показывает наш мониторинг, после вступления России в августе 2014 г. в «войну санкций». В следующие шесть месяцев инвестиционные планы российской промышленности устойчиво сокращались, достигнув к февралю 2015 г. кризисного минимума. Для его преодоления предприятиям потребовалось почти два года. Хотя уже в марте 2016 г. промышленность была близка к достижению положительного баланса в своих инвестиционных намерениях, но признание властями затяжного характера кризиса, видимо, заставило их скорректировать свои планы. И только в начале 2017 г. баланс определенно вышел «в плюс». ■
