CC BY
31
российская экономика в
контексте перехода к устойчивому развитию: возможности и риски
Ахмадеев Денис Рашидович
кандидат экономических наук,
Финансовый университет при Правительстве РФ, г. Москва, Российская Федерация. E-mail: akhmadeevdenis@mail.ru
Аннотация. Целью исследования является рассмотрения проблем перехода к устойчивому развитию российской экономики в современных условиях. Рассматриваются риски такого перехода и возможности, которые открываются в условиях актуализации зеленой повестки в мировом сообществе. Сделан вывод о несоответствии текущей модели развития экономики России целям устойчивого развития и необходимости более активного интегрирования элементов концепции устойчивого развития в долгосрочные документы развития страны. Переход к концепции устойчивого развития в России должен носить поэтапный характер и учитывать структурные особенности экономики страны. Это позволит совместить его с экономическим ростом и минимизировать социальные риски.
Ключевые слова: переходная экономика, экономическое развитие, устойчивое развитие, зеленая экономика, российская экономика.
JEL codes:: 010, O13, P27
Для цитирования: Ахмадеев, Д. Р. (2021). Российская экономика в контексте перехода к устойчивому развитию: возможности и риски. Теоретическая экономика, 78(6), 38-51. извлечено от http://www.theoreticaleconomy.ru/index.php/ tor/article/view/80
DOI: 10.52957/22213260_2021_6_38 Введение
Сегодня зеленая повестка крайне актуальна в мире. В широком смысле под зеленой экономикой понимается хозяйственная деятельность, которая обеспечивает благосостояние, социальную справедливость и экологическую чистоту. Более узкие трактовки специфицируют конкретные виды деятельности: производство природосберегающих технологий, энергосберегающие материалы, экологически чистая агропродукция и т.д. То есть сегодня под зеленой экономикой понимается некая кросс-хозяйственная деятельность, сегменты в существующих секторах хозяйственной деятельности, а не один сектор.
В рамках коричневой экономики, основанной на использовании ископаемого топлива, длительное время до развития современных технологий считалось, что человек не способен уничтожить природу и природные ресурсы. Так, в традиционной экономике считалось, что земля, которая в основном понималась как сумма природных ресурсов, является самовоспроизводящейся производительной силой. Карл Маркс пишет: «Земля существует без всякого воздействия с его (человека) стороны как всеобщий предмет человеческого труда. Все предметы, которые труду остаётся лишь вырвать из их непосредственной связи с землёй, суть данные природой предметы труда.» [1, с. 190]. То есть человек никак не содействует тому, чтобы земля вокруг него существовала.
Однако сейчас очевидно, что при достаточном уровне развития технологий человек оказывает серьезное воздействие на экосистему. Например, Иран длительное время находился в состоянии экономической блокады и, таким образом, был отрезан от импорта современных технологий. В связи с этим в этой стране длительное время использовался бурый уголь в качестве основного топливного
ресурса, что привело к значительному обострению экологической проблемы. Похожие проблемы, связанные с загрязнением воздуха, испытывала и Англия, в которой до последнего времени угольное топливо занимало значительное место в энергобалансе страны. Угольная промышленность традиционно занимала значимое место в экономике Англии и лишь начиная с 50-60-ых годов XX века наблюдалось неуклонное снижение добычи угля. То есть если человек слишком интенсивно развивает экономическую деятельность, то это с высокой долей вероятности приводит к экологическим проблемам. Сегодня земля уже не может восстанавливаться самостоятельно, если человек не будет для этого предпринимать целенаправленные усилия. Если такие усилия сегодня не предпринимать, то хозяйственная деятельность человека приведет к истощению природных ресурсов и деградации окружающей среды.
Формирование концепции устойчивого развития
Сама доктрина устойчивого развития начала формироваться в конце 60-х - начале 70-х годов, когда в мировом сообществе возникла обеспокоенность относительно дальнейших путей развития человечества. В данный период в мире наметился ряд негативных тенденций, которые могли иметь крайне негативные последствия: ускорение индустриализации, стремительный рост численности населения, распространенность недостаточно качественных продуктов питания, истощение невозобновляемых природных ресурсов, деградация окружающей среды. Вызовом стало и то, что многие страны оказались в совершенно разном положении по своему социальному, экономическому развитию, по своим возможностям, по уровню загрязненности среды. Отчасти это было связано и с тем, что богатые страны выкачивали ресурсы из бедных или использовали их для переноса грязных производств. В связи с этим началась активная работа по исследованию и моделированию краткосрочных и долгосрочных тенденций развития мира, результатом которой в 1972 году стал первый доклад Римскому клубу «Пределы роста» [2]. Вывод авторов доклада был весьма неутешительный и предрекал, при неизменных текущих тенденциях, достижение предела роста странами в XXI веке, сопровождаемое спадом численности населения и объема производства. Однако при изменении текущих тенденций, по мнению авторов доклада, возможен переход к устойчивому долгосрочному развитию при сохранении экологической стабильности. Этот доклад получился весьма резонансным и произвел сильный эффект, спровоцировал активное обсуждение поднятых вопросов и поиск их решений. Также в 1972 году в Стокгольме прошла конференция ООН по проблемам окружающей среды, в рамках которой прошло первое международное обсуждение концепции устойчивого развития и были сформированы основные принципы охраны окружающей среды. В 1984 году в ООН была создана независимая группа из 22 экспертов, представляющих как развитые, так и развивающиеся страны, для разработки международной долгосрочной экологической стратегии.
В 1992 году, спустя 20 лет после первого доклада Римскому клубу, было проведено повторное исследование обозначенных проблем для анализа развития человечества с учетом предложенных ранее рекомендаций [3]. По результатам повторного исследования было установлено, что многие глобальные проблемы оказались нерешенными, человечество находится уже за пределами роста и при отсутствии принятия решительных мер в ближайшем будущем возможна глобальная катастрофа. К этому же году была приурочена и Всемирная конференция ООН по устойчивому развитию, прошедшая в Рио-де-Жанейро. В рамках данной конференции была предложена концепция «зеленого» роста, подразумевающая интеграцию «зеленых» принципов в систему производства, потребления и стратегического планирования, постепенную экологизацию бизнеса и сопутствующей инфраструктуры.
В 2000 году в Нью-Йорке представителями стран была подписана Декларация тысячелетия. В этом документе были определены важнейшие направления развития человечества на начало третьего
тысячелетия. А уже в 2002 году на Всемирном саммите ООН было принято решение о разработке, принятии и реализации каждой страной своей индивидуальной стратегии развития с 2005 года.
В 2012 году в Рио-де-Жанейро вновь состоялась Конференция ООН по устойчивому развитию, которую также называют Конференция «Рио+20». На этой конференции было принято, что в основе устойчивого развития лежит переход к зеленой экономике, а также было принято решение о разработке Целей устойчивого развития (ЦУР, Sustainable Development Goals, SDGs), которые должны стать новым ориентиром для человечества после 2015 года (подробнее см. [4]).
В 2015 году было принято два важных документа: «Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года», в рамках которой были сформулированы Цели устойчивого развития ООН на 2015-2030 гг. и дана количественная интерпретация устойчивому развитию [5], и Парижское климатическое соглашение [6], декларирующее необходимость устойчивого, низкоуглеродного развития и определяющее приоритеты в борьбе с климатическими проблемами до 2050 года.
Нужно сказать, что устойчивое развитие в России интерпретируется несколько иначе, чем в мире, так как под ним понимается в первую очередь рост экономики на основе показателя ВВП. На Западе под устойчивым развитием понимается сбалансированное развитие трех компонентов
- экономической, социальной, и экологической. То есть нельзя говорить об устойчивом развитии при выделении только одной компоненты. Устойчивое развитие находится в зоне пересечения этих компонент (см. рис. 1). На данный момент в России и в мире в целом данные компоненты не являются равноценными. Безусловно, больший акцент сделан на экономику компоненте, довольно небольшой
- на социальной, и совсем маленький - на экологической. Задачей устойчивого развития является сделать эти компоненты равнозначными и максимизировать зону их пересечения.
Рисунок 1. Интерпретация устойчивого развития в контексте экономической, социальной и
экологической составляющих
Источник: составлено автором
Таким образом, можно утверждать о формировании консенсусной парадигмы устойчивого развития для человечества в XXI веке. Именно концепция устойчивого развития призвана привести экономический рост в соответствие с возможностями нашей планеты и дать возможность ответить на многие глобальные вопросы современности. В этой связи данная концепция имеет высокую практическую применимость. На ее основе появились новые рабочие инструменты для ученых и практиков. «В контексте устойчивости большое распространение как в теории, так и на практике получили новые модели экономики, связанные с учетом экологических факторов: зеленая экономика (green economy), экономика на основе зеленого роста (green growth), низкоуглеродная экономика (low-carbon economy), биоэкономика (bioeconomy), синяя экономика (blue economy) и др. Появляются и новые «гибридные» виды, например, циркулярная биоэкономика (circular bioeconomy). В определенной степени, перечисленные новые экономические модели можно считать различными видами зеленой экономики.» [7].
Индикаторы устойчивого развития
Зеленая экономика возникла в рамках концепции устойчивого развития и может существовать только в ее контексте. Таким образом, зеленая экономика тесно связана с целями устойчивого развития и обеспечением сохранности природы. Стоит отметить, что такой подход не является новым и прослеживался и в работах отечественных ученых (например, теория ноосферы Вернадского [8]).
Однако оценивать устойчивость развития достаточно сложно. Показатель ВВП, который является основным уже долгие годы, не достаточно подходит с точки зрения долгосрочных тенденций развития, учета социальных и экологических проблем (см., например, [9]). Ловушка ВВП, в которую попало человечество, когда производство зачастую осуществляется ради производства, может создавать ложную картина развития. Так, в России рост во многом был связан с ростом цены на нефть, что могло создать иллюзию благополучного развития. Но при падении цены на нефть, соответствующим образом сократился и ВВП. Показатель ВВП, прежде всего, ориентируется на краткосрочные результаты и экономический рост, но не учитывает социальные и экологические проблемы. В таких странах, как Китай, Бразилия, Индия, Россия, экономический рост в значительной степени был достигнут благодаря жестокой эксплуатации природных ресурсов и экосистем и сопровождался обострением экологических проблем. Если провести корректировку темпов роста этих стран с учетом экологического ущерба, то рост ВВП в них будет отнюдь не таким значительным. Золотая эра роста ВВП России связана с серьезным истощением и деградацией природных ресурсов, что с точки зрения устойчивого развития представляется крайне неразумным. В экономической теории сделан четкий вывод, что показатель ВВП может расти за счет роста социальных проблем (уровень здоровья, разрыв между богатыми и бедными) и деградации природы, а это идет вразрез с концепцией устойчивого развития.
При интерпретации устойчивого развития в контексте зеленой экономики возникает несколько сложностей. Во-первых, подавляющее большинство природных благ и услуг не имеют цены или оценки, поэтому их не учитывают при анализе ведения хозяйственной деятельности. Однако отдельные «бесплатные» элементы экосистем зачастую приносят огромную пользу, предотвращая потенциальные ущербы. Одно их наличие уже дает значительные выгоды, а их уничтожение приводит к огромным ущербам. Во-вторых, сложность оценки внешних эффектов - некомпенсируемых издержек, которая одна сторона накладывает на другую. В-третьих, сложность учета фактора времени. Так, климатические ущербы начнут наиболее ярко проявляться лишь через 20-30 лет.
На данный момент можно выделить четыре основных подхода к формированию индикаторов устойчивого развития (см. рис. 2):
1 - попытка использовать некий интегральный показатель устойчивости. С точки зрения большинства заинтересованных лиц, это достаточно удобно, когда существует только один показатель, по которому легко можно оценивать сложившуюся ситуацию.
2 - попытка создать некую систему индикаторов устойчивого развития. Обычно такая система состоит из нескольких групп, включающих социальные, экономические и экологические индикаторы. Например, Цели устойчивого развития ООН, которые имеют трехуровневую иерархию (цели-задачи-индикаторы), то есть в рамках каждой цели выделены несколько задач, каждая из которых характеризуется рядом индикаторов. Принятие Целей устойчивого развития во многом способствовало решению вопроса оцифровывания проблемы устойчивого развития.
3 - использование специальных, или частных, индикаторов, таких как показатель энергоэффективности, или энергоемкости.
4 - подход на основе социологических опросов к устойчивости развития. В рамках такого подхода проводятся опросы населения относительно удовлетворенности уровнем жизни, состоянием окружающей среды, решением Правительством экологических проблем и т.д.
На данный момент вопрос корректной оценки степени развития человечества в целом и отдельных стран в частности остается сложной задачей.
Оценка устойчивости развития
интегральным показатель
система индикаторов
специальный, или частный, индикатор
социологические опросы
Рисунок 2. Основные подходы к оценке устойчивого развития
Источник: составлено автором
Переход к устойчивому развитию: риски и возможности
На международном уровне создан механизм и система поддерживающих его инструментов, который вывел вопрос климатической политики на высший уровень глобального управления, в связи с чем он должен быть принят всеми странами мира, т.е. страны должны интегрировать данный процесс в национальную политику и стратегию и сообща достигать глобальной цели. Россия в этом процессе долгое время занимала достаточно пассивную позицию, формально принимая участие во все ключевые соглашения, но не осуществляя серьезных действий по их интеграции в национальную политику. Идея создания ЦУР является правильной и конструктивной, но это некий компромиссный вариант между 193 странами. Такой компромисс априори не может быть идеальным, но в целом принятие такого документа является большим успехом. Каждая страна, должна переработать ЦУР под свои реалии в рамках национальных стратегий развития. «Для ухода от экспортно-сырьевой модели и необходимости поиска новой модели развития российской экономики целесообразно включить в разрабатываемые долгосрочные документы развития страны концепции устойчивости, базирующейся на сбалансированности экономических, социальных и экологических компонент. Необходимо иметь в той или иной форме или модификации, по крайней мере, два стратегических документа: Стратегия устойчивого развития России и Цели устойчивого развития России до 2030 г.» [10, с. 31].
Риски
ВЭФ-2020прошёл полностью под «зелёной» эгидой, кризис коронавируса простимулировал повышение интереса к вопросам экологии. Многие страны в разгар пандемии сделали заявление о намерении перейти к углеродной нейтральности к 50-60-му году (Китай, США, Бразилия, ЕС, Япония, Южная Корея). ЕС сделал это заявление еще до начала пандемии и сейчас реализует серьезную программу трансформации своей экономики в сторону зеленых отраслей. Помимо достижения нулевых выбросов на своей территории ЕС планирует также вводить углеродные таможенные пошлины на товары, которые поступают в ЕС от других стран. Это некоторое движение в сторону снижения выбросов от потребления.
Высокую популярность в развитых странах получила идея снижения углеродного следа за счет развития возобновляемых источников энергии, электрификации и водородных технологий, которые должны заменить привычное ископаемое топливо. В западном дискурсе часто ставят практически знак равенства между зеленой экономикой и зеленой энергетикой. Однако к зеленой экономике можно отнести любые технологии, связанные со сбережение природных ресурсов. Например, технологии повышения энергоэффективности и энергосбережения. Такая ситуация обусловлена тем,
что проблема изменения климата в западных странах рассматривается в качестве первоочередной, т.к. значительная часть других экологических проблем в ведущих странах, так или иначе, решены. Помимо этого, используемые в развитых странах технологии уже довольно современны и совершенны, поэтому сложно сокращать потребление традиционной энергии за счет технологий энергосбережения. Стоит при этом заметить, что в России возможностей внедрения технологий энергосбережения значительно больше.
Однако при современном уровне развития технологий полностью перейти к возобновляемой энергетике достаточно проблематично, поэтому возможность такого перехода необходимо рассматривать в качестве долгосрочной перспективы. В краткосрочном же периоде возобновляемую энергетику стоит рассматривать лишь как дополнительную возможность. Можно выделить следующие основные проблемы, связанные с возобновляемой энергетикой:
1- нерегулярность. Ветрогенераторы и солнечные батареи сильно зависят от погодных условий и применимы не во всех регионах;
2 - накопление энергии. Современные накопители недостаточно хороши. Это означает, что в периоды отсутствия солнца или ветра необходимы какие-то резервные мощности. Тем не менее, в этой сфере есть значительный прогресс и вполне возможно, что через некоторое время эта проблема будет полностью решена.
3 - передача энергии. Существует проблема передачи энергии на большие расстояния, вызванная значительными потерями во время этого процесса.
Все имеет свои затраты и цену, в том числе и переход к модели зеленой экономики. Так, переход к альтернативной энергетики и расширение доли ветровой и солнечной энергетики в рамках создания надежной низкоуглеродной энергетической системы сопряжено с довольно серьезными экономическими последствиями, в том числе с удорожанием цен на электроэнергию, что отчасти уже сейчас наблюдается в некоторых европейских странах. Такая ситуация практически несовместима с экономическим ростом.
Решение климатических рисков не должно решаться точечными мероприятиями со стороны регулятора, а должно быть логично встроено в программу долгосрочного устойчивого развития страны.
В рамках низкоуглеродного развития, которое для стран ЕС является весьма выгодным с точки зрения вопроса укрепления собственной энергетической безопасности, предусматривается, помимо прочего, введение трансграничного налога на оборот продукции с углеродным следом. Налог, вводимый ЕС, активизировал дискуссию по климату в России. Складывается некоторый тренд на формирование цены на выбросы парниковых газов. Он проявляется в глобальном масштабе. Если есть цена на какой-то товар, то производители в странах, где этот налог более жесткий, будут стремиться оказывать воздействие на свои правительства, чтобы те в свою очередь требовали от своих контрагентов похожего уровня издержек и в других странах. Это канал транснационализации таких издержек и они, рано или поздно, окажутся и в России. Зеленая экономика и климатическая повестка являются также и инструментом политической борьбы. В мире идет острая конкурентная борьба по распределению и перераспределению сил и власти, которые сложились на данный момент. Зачастую климатическая повестка может скрывать экономические интересы вполне конкретных бенефициаров, как на уровне компаний, так и на уровне государств. Эта ситуация не выглядит выигрышной для России, т.к. под видом климатической повестки возникает возможность лоббировать зеленые технологии и ущемлять бенефициаров углеродной энергетики. В России это иногда называют углеродный протекционизм. И действительно бывает сложно развести заботу об окружающей среде и лоббизм и защиту своих производителей. «При текущих ценах примерно 25 евро/т СО2-экв, используемых в Европейской системе торговли квотами на выбросы (ЕТС), прямой углеродный след ключевых российских товаров, экспортируемых в ЕС, составит 3 млрд евро, а
полный - почти 5 млрд.» [11, с. 17]. Сама по себе идея обложения налогом продукции с высоким углеродным следом, которую мы потребляем, является правильной с точки зрения устойчивого развития. Но как только она начинает реализовываться на практике, то появляются различные интересы, которые создают некоторую опасность злоупотреблений. Для отечественного бизнес-сообщества это означает, что придется адаптироваться кновым условиям ведения бизнеса. И степень такой адаптации напрямую будет влиять на стоимость продукции идоступ кконкретным товарным рынкам, а также рынку инвестиций.
Климатическая повестка и связанные с ней меры и ограничения по выбросу парниковых газов создают как стимулы, так и значительные риски для отечественной экономики. Ведь наша экономика во многом строится на экспорте ископаемого топлива. В таких условиях России необходимо менять структуру экономики и акценты экономического развития. В противном случае мы просто будем платить пошлины за рубеж, и они будут идти на развитие зеленых отраслей не в России. Однако наличие природных ресурсов, а также соответствующей инфраструктуры для их добычи и транспортировки является одним из конкурентных преимуществ российской экономики. «Агрессивные сценарии низкоуглеродного развития могут не только негативно влиять на внешний спрос на российские ТЭР, но и ограничивать эффективность цепочек создания добавленной стоимости в топливно-энергетическом комплексе (ТЭК), вести к негативным ценовым и налоговым последствиям, сдерживающим модернизацию российской экономики» [11, с. 15]. Кроме того, сменить сырьевую направленность экономики в одночасье объективно весьма сложно. В связи с этим необходимо хотя бы максимально снизить выбросы тех отраслей, которые у нас сейчас развиты, чтобы избежать углеродной пошлины. Это предотвратит уход денег за рубеж и позволит направлять их на развитие зеленых секторов внутри страны.
В России существует высокий потенциал снижения углеродоемкости экономики. Здесь можно выделить три основных направления: увеличение поглощающей способности природных экосистем, повышение энергоэффективности, структурная трансформация экономики. Приоритет в снижении углеродоемкости экономики должен отдаваться проектам в сфере увеличение поглощающей способности природных экосистем. Причем такие проекты должны финансироваться как со стороны государства, так и, возможно даже в большей степени, со стороны бизнеса. Использование возобновляемой энергетики целесообразно локально в тех регионах страны, где это экономически выгодно по сравнению с топливной энергетикой. Также необходимо разработать и осуществить комплекс мер по повышению энергоэффективноси экономики, что благотворно скажется как на снижении выбросов и нагрузки на окружающую среду, так и на конкурентоспособности российского бизнеса на мировой арене.
В России и в мире в целом основная динамика выбросов парниковых газов определялась именно структурными и технологическими сдвигами в экономике, связанными с инвестициями в обновление основного капитала. При этом роль мероприятий, осуществляемых регуляторами, достаточно невелика. Поэтому снижение выбросов парниковых газов маловероятно в условиях отсутствия экономического роста и высокой инвестиционной активности.
На данный момент Россия находится далеко от траектории устойчивого развития. Хотя у нас были все возможности, чтобы стать пионером в этой сфере, т.к. еще в 1996 году была принята Концепция перехода к устойчивому развитию. На данный момент существует проблема координации внедрения ЦУР в России, как на межведомственном уровне, так и в рамках взаимодействия власти, бизнеса, общества и научного сообщества, а также наблюдается их слабая заинтересованность в этом. Инициация процесса внедрения ЦУ Р и перехода к зеленой экономике была задана извне, иностранными контрагентами, а не сверху вниз от власти к обществу или снизу-вверх от общества к власти. По большому счету, заинтересованность в этом вопросе есть только у экспортоориентированных компаний, которые, в основном, представляют крупный бизнес. Во многом поэтому попытки
внедрения ЦУР в России кажутся довольно неорганизованными, отрывочными и бессистемными.
В России разработка программ в сфере повышения экологичности производственных процессов проводится относительно недавно. Минпромторг и Правительство РФ в 2014 году провели разделение всех предприятий по степени воздействия на окружающую среду на четыре категории, где предприятия первой категории оказывают наиболее негативное воздействия. При этом всем предприятиям вменяется постепенно внедрять более экологичные технологии, позволяющие снижать уровень загрязнения окружающей среды. В этих целях формируются специальные справочники наилучших доступных технологий (НДТ), которые составляют отраслевые эксперты. В2017году Минпромторг определил иопубликовал 51справочник наилучших доступных технологий для всех отраслей промышленности. Внедрение таких технологий в производство стимулируется государством (зачёт затрат навнедрение НДТвсчёт платы занегативное воздействие наокружающую среду, повышенный коэффициент амортизации для оборудования НДТ, инвестиционный налоговый кредит и специальные инвестиционные контракты, поддержка Фонда развития промышленности, субсидирование купонного дохода по«зелёным» облигациям ипроцентных ставок по«зелёным» кредитам). С 2019 года все предприятия первого класса опасности, то есть загрязняющие окружающую среду наиболее сильно, обязаны начать процесс получения комплексных экологических разрешений (КЭР).
Экологическая и социальная ответственность становится одной из значительных характеристик для иностранных инвесторов при планировании деятельности, и европейские компании желают взаимодействовать только с экологически ответственными контрагентами (подробнее см. [12, 13]). Это в значительной степени подталкивает и отечественный бизнес к проявлению большего интереса к вопросам экологии. Существуют специальные рейтинги, ЕБв-рейтинги, которые оценивают уровень экологических, социальных и управленческих рисков и то, насколько эффективно регионы и компании справляются с этими рисками. В связи с высокой озабоченностью иностранных инвесторов этими рейтингами их актуальность весьма высока для отечественных контрагентов.
Вся мировая финансовая система перестраивается таким образом, что доступ к какому-либо финансированию будут иметь компании с высоким ЕБв рейтингом. Поэтому запаздывающие в этой повестке отечественные предприятия рискуют оказаться отрезанными от финансовых рынков. Ведущие кредитные организации формируют свои инвестиционные портфели с приоритетом активов и проектов с высоким ЕБв рейтингом. Отечественные банки и вся банковская система являются участниками всех международных систем и соглашений. Поэтому все правила и тренды, которые возникают на мировой арене, неизбежно будут транспарироваться в политику российских финансовых организаций.
Многие инвесторы сейчас требуют от компаний, в которые инвестируют, выполнения некоторых условий: раскрытие информации о выбросах и загрязнениях, наличие отчета об устойчивом развитии, усилия по сокращению выбросов и прочее. Сейчас набирает силу процесс дивестиций, когда различные инвестиционные фонды (страховые компании, банки, благотворительные организации и т.д.) выводят деньги из грязных отраслей (в первую очередь пострадала угольная отрасль, но и частично и другие производители ископаемого топлива). Еще одна важная деталь, получившая распространение в последнее время - климатическое стресс-тестирование банков, то есть банки начинают оценивать свои активы с точки зрения их соответствия ЦУР и ужесточающейся климатической политике во всем мире. Банки оценивают потенциальную стоимость своих активов в будущем при условии соблюдения странами целей по сокращению выбросов. Грязные активы упадут в своей цене.
Для российского бизнеса ЕБв является новым направлением, особенно для тех компаний, которые работают на внутреннем рынке и не имеют иностранных контрагентов. Однако компании-экспортеры достаточно интенсивно внедряют ЕБв ценности в свою деятельность. Во многом это
связано с большой разницей в оценке степени значительности экологических и социальных проблем со стороны конечных потребителей. Так, в Европейском союзе среднестатистический потребитель сознательно готов платить более высокую цену за более экологичный продукт, в России же и странах СНГ дополнительные затраты на производство более экологичного продукта в первую очередь лягут на компанию-производителя.
Наибольший вклад в развитие концепция ЕБв в России вносят крупнейшие государственные банки, которые запускают финансовые продукты ипакетные услуги, и Минэкономразвития, которое выступает куратором рынка «зелёных» финансов иявляется инициатором законопроекта «Опубличной нефинансовой отчётности». Развитие зеленых финансовых инструментов стало важным финансовым трендом. Зеленая облигация - это некая ценная бумага, которая выпускается для привлечения денег в зеленые проекты. Как правило, такие облигации финансируются государством и имеют более низкую ставку, поэтому компаниям может быть удобнее привлекать финансовые средства через выпуск таких ценных бумаг. Если компания реализует зеленый проект, то она может сертифицировать его соответствующим образом. В таком случае компания получает право выпустить зеленые облигации. В России процентную ставку по таким ценным бумагам государство планирует субсидировать напрямую, т.е. субсидию будет получать инициатор проекта, хотя в мире большее распространение получил подход, когда субсидия предоставляется инвестору за счет снижения налоговой ставки. Также поддержка компаний, которые осуществили выпуск зеленых облигаций, осуществляется посредством федерального проекта «Внедрение наилучших доступных технологий», который начал реализовываться с 2019 года. В рамках данного проекта, который курирует Минпромторг России, был создан экспертный совет, оценивающий каждый поступающий на рассмотрение зеленый проект на предмет эффекта от его внедрения. Некоторые крупные отечественные компании уже осуществляли привлечение зеленого финансирования (например, РЖД и Русал). Необходимо отметить и принятие нацпроекта «Экология», в соответствие с которым предполагается выделить 4 триллиона рублей до 2024 года.
Возможности
С учетом структуры нашей экономики развитие зеленой энергетики вряд ли должно являться приоритетом для России в рамках развития зеленой экономики. Задача, которую сейчас необходимо решить, - это постепенное снижение зависимости от угля, газа и нефти, то есть от ископаемого топлива. Россия не может больше использовать эти ископаемые ресурсы как главный драйвер развития экономики. Экспорт угля постепенно будет сокращаться. На данный момент его основными покупателями у нас являются Южная Корея, Китай, Япония. ЕС уже практически не покупает уголь. Природный газ считается более чистым топливом, поэтому его перспективы более радужны. Кроме того, Китай будет переходить на природный газ, поэтому его перспективы в ближайшее десятилетие довольно благоприятны. Дальнейшая ситуация будет зависеть от развития технологий возобновляемой энергетики и от амбициозности целей по сокращению выбросов. Если ЕС действительно к 2050 году станет углеродонейтральным, значит он перестанет покупать российский газ. Но, возможно, будет покупать в качестве топлива водород у Газпрома, если соответствующие технологии будут достаточно развиты. Что касается нефти, то здесь многое будет зависеть от развития технологий в электромобилестроении. На данный момент нефть замещать значительно сложнее, чем уголь и газ, потому что в электромобилестроении есть достаточно много узких мест и проблем. Однако их решение зависит во многом от объема инвестиций в эту сферу. А сейчас их туда направляется весьма существенное количество. Поэтому необходимо развивать какие-то альтернативные сектора, на которых Россия должна специализироваться, по которым Россия имеет конкурентные преимущества. По возобновляемой энергетике Россия не имеет конкурентных преимуществ. Конечно, данную отрасль и соответствующие технологии необходимо развивать, но
ожидать, что она станет новой отраслью нашей специализации вряд ли стоит. В России есть много потенциальных отраслей специализации в рамках ЦУР, которые можно и нужно развивать. Одним из очевидных конкурентных преимуществ России в мире, которому не хватает продовольствия, в котором растет население, в котором присутствует нехватка пахотных земель, в котором есть нехватка водных ресурсов, является агропромышленный комплекс. Другой вопрос, что это конкурентное преимущество нужно реализовывать не экстенсивно, за счет примитивного осваивания все большего количества земель, а интенсивно, на основе современных технологий. То же самое касается водных и лесных ресурсов, последние из которых превратить чуть ли не в проблему в последние десятилетия из-за лесных пожаров. Лесные массивы являются громадным ресурсом, который можно коммерциализировать, который можно эффективно использовать и поставлять гораздо больше древесины на мировой рынок, при этом ведя лесное хозяйство устойчиво, как это делают, например, скандинавские страны и Новая Зеландия. Также есть возможность коммерциализировать услуги поглощения выбросов парниковых газов за счет лесов и другие экосистемные услуги, на которые в рамках устойчивого развития и зеленой повестки начинает формироваться спрос. С учетом намерений ЕС ввести углеродный налог на импортируемую продукцию получение высокого ESG рейтинга и соответствие высоким экостандартам становится важнейшим вопросом для экспортоориентированных российских предприятий. Такая ситуация может стать стимулом для развития внутреннего углеродного регулирования и соответствующего внутреннего и внешнего рынка. В данном контексте ценность лесных угодий смещается с простого месторождения древесины, как это было в недавнем прошлом, и переходит к их способности поглощать углерод и таким образом оказывать воздействие на регулирование климата. Стоит также отметить, что ЕС достаточно долго и последовательно разрабатывал и внедрял систему, которая теперь обосновывает их право на введение этого углеродного налога. Здесь речь, в том числе, идет и о разработке различных регламентов, стандартов и методик оценки вклада лесных угодий в поглощение парниковых газов. В этом контексте перед Россией встает несколько задач. Во-первых, необходимо осуществить полную и достоверную инвентаризацию всех лесных угодий на территории страны, так как многие исходные данные содержат недостоверную информацию. Во-вторых, необходима разработка и обоснование своих методик оценки вклада лесных массивов в процесс поглощения парниковых газов, учитывающих особенности структуры экономики страны. Это является крайне актуальной задачей, так как различные методики оценки могут давать весьма разные итоговые результаты и методики оценки данного показателя, разработанные в ЕС с учетом специфики экономики ЕС, могут быть не выгодны для применения в России. В-третьих, нужно утвердить методики, разработанные с учетом специфики России, на международном уровне, что позволит адаптировать статистические данные, а также использовать их при переговорах по подобного рода вопросам на международном уровне [14]. В настоящий момент складывается ощущение, что Россия не совсем готова к правилам игры в рамках зеленой повестки, становящейся столь популярной в ЕС и в целом в мировом сообществе. Россия в рамках климатической политики не имеет инструментов защиты своей экономики и вынуждена использовать разработанные другими странами правила и регламенты. Поэтому весьма актуальным для России становится вопрос разработки своих методик, инструкций, регламентов, регулирующих эту сферу, и согласования их в международной дискуссии.
Вопрос экосистемных услуг встал из-за невозможности человечества предотвратить деградацию природы. Эти попытки осуществлялись на основе повышения экологической культуры и образования, на основе создания комплекса международного права и законодательства по вопросам экологии. Однако они были недостаточно успешными, и природа продолжала деградировать. В 2005 году в рамках ООН появился документ «Оценка экосистем на пороге тысячелетия» (подробнее см.: http:// www.millenniumassessment.org/ru/index.html), который готовили более тысячи ученых из различных стран мира. Одним из основных посылов этого документа было то, что без экономической оценки
экосистемных услуг природы человечество не сможет прекратить деградацию природы. Авторы доклада определили экосистемные услуги как выгоды, которые получают потребители этих услуг. Акцент в этом определении сделан на том, что сохранение природы дает человечеству огромные выгоды, в том числе и экономические. Бесплатной природы не бывает и, если мы ее уничтожаем, то это оборачивается огромными ущербами, то есть экономические выгоды симметричны экономическому ущербу. Сейчас становится очевидно, что экосистемные услуги играют значительную роль в развитии, поэтому их экономическая оценка очень важна для регуляторов и лиц, принимающих решения. В мировой науке становится популярным термин платежи за экосистемные услуги. В мировой практике этот механизм показал свою эффективность (ярким примером является ситуация в Нью-Йорке в 80-е годы). Выгоды, которые несут экосистемные услуги, и, соответственно, платежи за них становятся все более актуальным вопросом в рамках устойчивого развития, особенно для России, которая очень богата природными угодьями, обладающими мировой ценностью (Байкал, Камчатка, Алтай).
Заключение
Необходимо поставить развитие вышеперечисленных направлений в качестве приоритетов и рассматривать в качестве отраслей, в которых мы можем эффективно существовать и развиваться в XXI веке, когда наши нынешние, а вернее даже уже прошлые, конкурентные преимущества будут уже никому не нужны. То есть не нужно гнаться за развитием возобновляемой энергетики только потому, что весь мир гонится за развитием возобновляемой энергетики. Надо искать наши конкурентные преимущества, отказываясь от того, что уже изжило себя, и озеленение экономики постепенно будет происходить само по себе.
При этом надо понимать, что наибольшими возможностями по внедрению зеленой экономики располагают развитые страны, а наибольшая часть негативного эффекта на окружающую среду наблюдается в ведущих развивающихся странах (Китай, Индия, Пакистан, Нигерия, ЮАР, Бангладеш и т.д.). ЕС планирует стать углеродонейтральным к 2050 году, но ЕС - это всего лишь порядка 10% выбросов парникового газа мира. Вполне возможно, что эти средства можно было направить на сокращение выбросов по всему миру, и для планеты в целом это будет более эффективно. Европейские страны считаются наиболее продвинутыми в части экологической политики. Это связано как с серьезными усилиями по развитию мер экологической политики, так и с переносом в свое время многих экологически грязных производств в развивающиеся страны (должны ли развитые страны в связи с этим нести некую ответственность и оказывать серьезную помощь развивающимся странам в части решения экологических проблем, которые в некоторых из них значительно менее актуальны, чем продовольственная проблема и проблема нищеты? Судя по всему, да.). Поэтому есть большие сомнения, что простая ретрансляция политики, применяемой в развитых странах, может быть эффективно использована во всем остальном мире. В одной стране модель более применима, в другой - менее применима, при этом необходимо принимать во внимание разные этапы развития стран. Если говорить о России, то, безусловно, нужно понимать общие принципы экологического регулирования, которые развивались и эволюционировали глобально. Но также нужно четко понимать, что невозможно просто брать и применять в российской практике инструменты, применяемые и эффективно зарекомендовавшие себя в ЕС или США. И это не только вопрос законодательства, степени его соблюдения и типа государственного управления, но это и вопрос структуры экономики. Например, система регулирования выбросов углеродных газов в ЕС, предполагает торговлю квотами на эти выбросы. Если компании необходимо платить за негативное воздействие на окружающую среду и эта плата дифференцирована в зависимости от воздействия (чем больше выбрасываешь, тем больше платишь), то, конечно, создаются дополнительные стимулы к тому, чтобы сокращать выбросы настолько, насколько это возможно. И этот способ регулирования
выбросов большей частью экономистов считается более предпочтительным, чем просто прямой запрет на выбросы. Потому что прямой запрет может привести к тому, что компания вообще не будет производить ничего. А если мы вводим некоторую плату за выбросы, то компания останавливается на неком оптимальном уровне выбросов, то есть таком уровне, который позволяет сочетать экономический эффект (не только для компании, но и для общества в целом) и экологический эффект. То есть выбросы будут не нулевыми, но они будут на каком-то относительно разумном (при данном развитии технологий) уровне, который вредит обществу меньше, чем дает пользы обществу производство со стороны облагаемой компании. Таким образом, за счет регулирования величины таких налогов государство может регулировать объем загрязнений и держать его в рамках разумных и допустимых норм, минимизируя последствия для окружающей среды и здоровья населения. Но в России простое введение такой системы в дополнение к уже имеющейся системе налогообложения не будет настолько же эффективно. Экономика России базируется на добыче и экспорте природных ископаемых. Компании, работающие в данной сфере, уже достаточно сильно обложены налогами, и простое введение еще одного дополнительного инструмента в дополнение ко всей налоговой системе бизнесом будет совершенно справедливо восприниматься как некое дополнительное бремя для него со всеми вытекающими последствиями. Необходимо реформировать всю систему налогообложения в энергетике, встраивая туда элементы цены на углерод, инструменты торговли квотами на выбросы. Общие принципы, которые характерны для регулирования этого вопроса, нужно адаптировать к российской системе налогообложения, российскому законодательству, к особенностям российской экономики. И это гораздо более сложная задача, чем просто брать и использовать инструменты, эффективно работающие, в других странах.
Совершенно точно у России должна быть своя особая модель экономического роста, которая будет моделью устойчивого зеленого экономического роста, но с учетом всей специфики нашей энергетической системы, включающей высокое значение экспорта углеводородных ископаемых, с пониманием роли атомной энергетики, с пониманием проблем мусоросортировки (огромные количества полигонов, возможности которых превышены) и других особенностей нашей страны.
Но даже если мы говорим, что по ряду причин зеленая повестка может быть не очень выгодной для России, отдельные ее положения требуют доработки и т.д., тем не менее, снижение выбросов, снижение нагрузки на окружающую среду, поэтапный переход, где это возможно, на чистые виды энергии - это движение в правильном направлении. И если происходит полное игнорирование и отказ от экологической политики на уровне страны, это нельзя приветствовать, как и нельзя приветствовать полный уход и требование ко всем стать немедленно экологичными и запретить нефть и другие ископаемые ресурсы.
Если рассматривать ситуацию на уровне стран и учитывать глобальное мировое неравенство, можно говорить о том, что зеленая экономика в развитых странах возможна в большей степени, т.к. требует больших инвестиций, соответствующих технологий. А для некоторых стран зеленая экономика на данный момент является достаточно далеким будущим и только постепенный переход к ней способен дать какой-то положительный эффект без обострения социально-экономических проблем внутри этой страны.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Маркс К.Капитал. Критика политической экономии. Т.1.Кн.1 : Процесс производства капитала / Маркс Карл; предисловие Ф. Энгельса; перевод И. И. Степанова-Скворцова. - М.: Политиздат, 1967. - 908 с.
2. Meadows D. et al. The Limits to Growth. N.Y., 1972.
3. Meadows D. Beyond the Limits. Vermont, 1992.
4. Будущее, которого мы хотим. Итоговый документ Конференции ООН по устойчивому разви-
тию. Рио-де-Жанейро, Бразилия. 20-22 июня 2012 года. ООН, 2012.
5. Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года. ООН, Нью-Йорк, сентябрь 2015 г.
6. Принятие Парижского соглашения. Конференция Сторон. Двадцать первая сессия.
Париж, 30 ноября — 11 декабря 2015 года. Рамочная конвенция Организации Объединенных
Наций об изменении климата. ООН, 2015.
7. Зелёная экономика и цели устойчивого развития для России: коллективная монография / Под науч. ред. С. Н. Бобылёва, П. А. Кирюшина, О. В. Кудрявцевой. - М.: Экономический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова, 2019. - 284 с.
8. Вернадский В. И.Биосфера и ноосфера. - М.: Айрис-пресс, 2012.- 576с.
9. Stiglitz J., Sen A. and Fitoussi J.-P. Mis-measuring Our Lives. Why GDP Doesn't Add Up. New York: The New York Press, 2010.
10. Бобылёв С.Н., Соловьёва С. В. Цели устойчивого развития для будущего России // Проблемы прогнозирования. - 2017. - №3. - С. 26-33.
11. Порфирьев Б., Широв А., Колпаков А. Стратегия низкоуглеродного развития: перспективы для экономики России // Мировая экономика и международные отношения. - 2020. - № 9. - С. 15-25.
12. EY (2020) How will ESG performance shape your future? July 2020 https://assets.ey.com/content/ dam/ey-sites/ey-com/en_gl/topics/assurance/assurance-pdfs/ey-global-institutional-investor-survey-2020. pdf
13. PWC (2019) ESG факторы в инвестировании. Июнь 2019 https://www.pwc.ru/ru/sustainability/ assets/pwc-responsible-investment.pdf
14. А.И. Пыжев. Роль российских лесов в выполнении требований Парижского соглашения по климату [видео] / Пыжев А.И. // Сайт ИНП РАН. - 11 марта 2021. - Центральный Дом Ученых, заседание «Секции Управления Экономикой». - URL: https:// ecfor.ru/publication/klimaticheskaya-politika-i-ekonomika-rossii/ (дата обращения: 12.04.2021).
15. «Зеленая» экономика. Новая парадигма развития страны / С.Н. Бобылев, В.С. Вишнякова, И.И. Комарова [и др.] ; под общ. ред. А.В. Шевчука. — М. : СОПС, 2015. — 248 с.
16. Порфирьев Б., Широв А., Колпаков А. Стратегия низкоуглеродного развития: перспективы для экономики России // Мировая экономика и международные отношения. - 2020. - № 9. - С. 15-25.
17. Шварц Е. А., Бабенко М. В., Боев П., Мартынов А. С., Книжников А. Ю., Аметистова Л. Е., Пахалов. А. П. Российская национальная модель «зеленой» экономики и добровольные механизмы экологической ответственности // Доклад о человеческом развитии в Российской Федерации. Экологические приоритеты для России (под редакцией С. Н. Бобылева, Л. М. Григорьева). - М.: Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации, 2017.
18. Paul Hawken, Amory Lovins, L. Hunter Lovins. Natural Capitalism: Creating the Next Industrial Revolution Little, Brown and Company. 1999.
19. William Nordhaus. The Climate Casino: Risk, Uncertainty, and Economics for a Warming World. New Haven & London, Yale University Press, 2013.
russian economy in the context of transition to sustainable development: opportunities and risks
Akhmadeev Denis Rashidovich
Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation. E-mail: akhmadeevdenis@mail.ru
Annotation. The aim of the research is to consider the problems of transition of the modern Russian economy to sustainable development. The risks of such a transition and the opportunities that open up in the context of the actualization of the green agenda in the world community are considered. The author concludes that there is inconsistency of the current model of development of the Russian economy with the goals of sustainable development and the need for more active integration of elements of the concept of sustainable development into long-term documents of the country's development. The transition to the concept of sustainable development in Russia should be phased in nature and the structural features of the country's economy should also be taken into account. This will make this transition possible to combine with economic growth and minimize social risks.
Keywords: transitional economy, economic development, sustainable development, green economy, Russian economy
JEL codes: OlO, O13, P27
For citation: Akhmadeev, D. R. (2021). Russian economy in the context of the transition to sustainable development: opportunities and risks. Theoretical Economics, 78(6), 38-51. retrieved from http://www.theoreticaleconomy.ru/index.php/tor/ article/view/80
DOI: 10.52957/22213260_2021_6_38
