CC BY-NC-ND
33
Г.Н. Ланской
РОССИЙСКАЯ ЭКОНОМИКА НАЧАЛА XX ВЕКА В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Статья посвящена характеристике положения российской экономики начала XX в. в системе международных отношений данного периода. Автор представляет основные проблемы, становившиеся объектом дискуссии в рамках данной темы в советской исторической науке. В статье показана актуальность проблемы международной интеграции для современной экономической системы России.
Ключевые слова: российская экономика, капитализм, международные отношения, историография, внешняя политика.
Проблема интегрированности российской экономики в систему мирового развития является одной из наиболее актуальных для представителей различных отраслей знания на протяжении последнего столетия.
Она широко обсуждалась и в момент ее возникновения, обусловленный интенсивной модернизацией отечественной хозяйственной системы последней трети XIX - начала XX в., в русле определения места Российской Империи среди активно развивавшихся в индустриальном отношении стран мира. Ее актуальность не утратилась и в десятилетия, последовавшие за революционными событиями 1917 г. Временами обсуждение данной проблемы переходило на политический уровень, что с позиций характерного для большей части XX в. восприятия истории, как идеологической и даже политической науки, было вполне естественным явлением. Несомненно, значимым остается обсуждение вопроса о месте и роли российской экономики в системе международных хозяйственных и политических отношений в настоящее время, когда
© Ланской Г.Н., 2009.
внимание значительного числа государственных деятелей, бизнесменов и ученых сконцентрировано на изучении сущности и перспектив преодоления глобальных кризисных тенденций.
Иными словами, обозначенная исследовательская проблема, как и другие объекты целенаправленного анализа, находится на стыке истории и современности, охватывая тем самым важные закономерности общественного развития. Этим определяется ее актуальность и практическая значимость.
Необходимо отметить, что интерпретация роли российской экономики в организации системы международных отношений применительно к периоду начала XX в. нуждается в настоящее время в новом историографическом освещении. Подход к ее исследованию, заложенный в рамках ленинской концепции экономической истории России1, опирался на систему факторов линейного освещения исторического процесса, представленную за несколько десятилетий до этого в исследованиях К. Маркса и Ф. Энгельса. В нее входили трактовавшиеся в русле позитивистской методологии историзм и объективность, а также социально-классовый подход к оценке человеческой деятельности. Далее, после осуществленного в ходе октябрьской революции 1917 г. переломного изменения системы социальных отношений, состояние экономической и других сфер общественной жизни применительно к периоду начала XX в. стало оцениваться с мировоззренческих позиций победившей части политической элиты.
Поэтому на основании классового подхода был сформирован новый для существовавшей историографической практики принцип партийности. Идеология полностью совпала с историческим знанием на концептуальном уровне, расходясь с ней лишь на уровне пути к получению знания о прошлом. Подобная тенденция, которая в свете популярной в настоящее время концепции когнитивной -культурно-феноменологической - истории2 вполне может показаться антинаучной, нисколько не отрицалась учеными советской интеллектуальной формации. Более того, в ряде основополагающих методологических трудов3 она была абсолютизирована и по существу признана безальтернативной с точки зрения получения приближающихся к уровню достоверности исторических знаний.
Предпринятый краткий дискурс в сторону общетеоретической проблематики важен применительно к теме положения российской экономики в системе международных отношений начала XX в. потому, что ее исследование на уровне концептуальных обобщений было даже в большей мере, чем по отношению к другим исследовательским сюжетам, детерминировано распространенной в сознании специалистов идеологической парадигмой. Стоявшая перед
представителями исторической науки задача была, в сущности, достаточно простой. Им было необходимо в свете полученного от политической элиты информационного заказа выявить сложившиеся предпосылки Октябрьской революции 1917 г. и последующего строительства общества с органически присущим ему материальным равенством.
Даже в 1920-е годы, когда руководители советского государства во главе со И.В. Сталиным еще не взялись за руководство развитием исторической науки и исторического образования в стране, приоритетная значимость этой задачи не вызывала ни у кого из оставшихся в СССР и при этом на свободе исследователей никаких сомнений. К этому времени сосуществование консервативной, либеральной и революционно-демократической интерпретаций социально-экономических явлений уже ушло в прошлое. Возникло новое разделение на левое (представленное в особенности Л.Д. Троцким) и правое (возглавлявшееся Н.И. Бухариным) течения монополизировавшей свое положение социалистической мысли.
Важно подчеркнуть, что идеологические основоположники советской историографии экономической истории России начала XX в. были хорошо знакомы не только с оппозиционными для европейской интеллектуальной традиции толкованиями процессов капиталистической модернизации, но и с самими реалиями характерных для этой модернизации сущностных тенденций. Практически все они имели опыт жизни в эмиграции и видели, с одной стороны, технологические достижения, а с другой стороны, социальные издержки развития мирового капитализма. Поэтому при рассмотрении проблемы места российской экономики дооктябрьского и послеоктябрьского периодов в системе международных отношений ими предлагались различные сценарии преодоления обозначенного, казавшегося с точки зрения политической конъюнктуры роковым противоречия в рамках существовавшего способа производства.
Один из таких сценариев закрепился в рамках левой социалистической концепции и был наиболее отчетливо сформулирован Л.Д. Троцким4. Он предполагал максимально возможную интеграцию осуществлявшихся в России революционных социально-экономических преобразований в практику международных отношений. Цель этой стратегии заключалась в осуществлении изложенной им концепции «мировой перманентной революции».
Второй сценарий стал продуктом правой социалистической концепции, которая имела практическую популярность в России в течение сравнительно небольшого периода - от начала проведения
курса новой экономической политики во второй половине 1921 до конца 1925 г., когда по всему направлению хозяйственного развития СССР начал внедряться план «сталинской модернизации». Суть этого сценария, содержавшегося в послеоктябрьских работах В.И. Ленина5 и Н.И. Бухарина6, заключалась в необходимости сосредоточения общественных и политических усилий на повышении продуктивного потенциала российской экономики за счет внутренних организационных резервов - прежде всего, кооперативной формы ведения хозяйства и повышения производительности труда на предприятиях. Однако данный сценарий развития не имел сугубо изоляционистской направленности - он предполагал рациональное внедрение в отечественную экономическую среду технологических достижений ведущих европейских государств.
Однако существование левой и правой социалистических концепций сохранялось в России недолго. В рамках принятого в конце 1920-х годов курса на построение социализма в отдельно взятой стране и официального заявления об антипартийности и, следовательно, о политической враждебности всех остальных стратегических предложений7 экономическое развитие СССР стало основываться на чертах сформировавшейся самобытности исторического развития страны. Так, в виде колхозного строя материализовались некоторые очертания общинной организации производственных отношений, а государство, как это уже было в период форсированной индустриализации 1870-1880-х годов, установило тотальный регулирующий и, с другой стороны, инвестиционный контроль функционирования наиболее важных в плане достижения экономической рентабельности объектов.
Дополнением к этой, имевшей очевидные исторические корни ситуации хозяйственного развития были, пожалуй, только официально утвержденные коммунистические ориентиры, путь к которым определяла проникшая во все структуры общественной жизни большевистская партия.
Изменившаяся практика развития страны привела к существенным сдвигам в историографическом понимании проблемы интегрированности российской экономики начала XX в. в систему международных отношений. Поиск нового концептуального подхода осуществлялся, несмотря на интеллектуальную и организационно-идеологическую поддержку со стороны самого высшего политического руководства и лично И.В. Сталина, достаточно долго. При этом наиболее легко шел процесс разоблачения оппозиционных по отношению к официальной концепции подходов и гораздо сложнее происходило формирование созидательных творческих предложений. Накладывало свой отпечаток на интеллекту-
альную активность ученых и внедренное в массовое сознание опасение сделать любой, даже малозначительный шаг в сторону от обозначенного курса развития страны.
Однако результат, связанный с созданием нового концептуального понимания российской социально-экономической истории и международного контекста ее развития в начале XX в., был достигнут. Сформулированные теоретико-методологические подходы к осмыслению данной проблематики укоренились в недрах отечественной историографии на период до конца 1980-х годов. На наш взгляд, правы были те ученые8, которые писали о том, что все дискуссии периода 1960-1970-х годов по вопросу о многоукладно-сти российской хозяйственной системы и соотношении в ней феодальных и капиталистических черт имели по своей результативности частный характер в сравнении с утвердившимся в конце 1930-х годов пониманием главной в идеологическом отношении проблемы - сформированности предпосылок социалистической революции в России.
Суть сложившейся интерпретации ее международного аспекта заключалась в том, что к началу XX в. в рамках отечественной историко-экономической практики сложился особый тип политико-хозяйственного устройства. Он был своеобразным гибридом архаичных черт организации социальных институтов и сложной по структуре системы производственных отношений, в которой получал свое место и высокоразвитый сектор. При анализе свойств этого типа ученые опирались на отдельные положения работ В.И. Ленина, в которых он обосновывал закономерность и неизбежную продуктивность Октябрьской революции 1917 г. В результате в качестве объектов изучения были определены и стали целенаправленно изучаться два интеллектуально моделированных понятия - «военно-феодальный империализм» и «государственно-монополистический капитализм»9.
Термин «военно-феодальный империализм» был призван отразить отвлеченность административной позиции правящей элиты российского государства от реальных потребностей и задач экономического развития России. Он характеризовал историко-хозяйст-венную ситуацию, при которой страна стремится любыми средствами добиться полноценной конкуренции в сфере международных отношений с теми мировыми державами, которые уже добились более высокого уровня производственного потенциала и вступили между собой в активную борьбу за раздел сфер геополитического влияния. Россия, во многом утратившая свои конкурентные возможности в середине XIX в., могла добиться усиления своих внешних позиций только за счет укрепления оборонно-производ-
ственного сектора. По крайней мере, можно с большой долей уверенности утверждать, что этот путь являлся наиболее коротким и продуктивным на непродолжительном - начальном - промежутке модернизации.
Применительно к российской социально-экономической системе движение по нему могло иметь как минимум три значимых результата. Во-первых, оно позволяло выявить круг отраслей оборонного комплекса (например, металлургию и оружейное производство), которые могли бы достигнуть верхней, сопоставимой с ведущими западноевропейскими государствами планки высокоразвитого капитализма, способного при наличии некоторых дополнительных признаков - прежде всего, экспортных рынков -преобразоваться в ту производственную форму, которая называется империализмом. Во-вторых, развитие военно-промышленного сектора всегда предполагает достижение определенных сдвигов в инфраструктуре экономики. Помимо строительства ценностных ресурсов, которое неизменно ускоряется в условиях форсированной модернизации, необходимым и последовательно реализующимся средством для развития оборонного производства и успешной доставки его продукции всегда является создание разветвленной системы железнодорожного сообщения, способной в перспективе приносить прибыль и другим экономическим отраслям. В-третьих, милитаризация хозяйственного развития и обеспечиваемое ею сохранение или даже увеличение численности вооруженных сил служат средствами укрепления безопасности государства. При этом речь идет не только о возможно необходимой нейтрализации внешнего противника, но и о поддержке боевой готовности воинских частей для подавления массовых протестных явлений.
Все обозначенные результаты милитаризации экономики к началу XX в., конечно, могли усилить ее авторитет и престиж в системе международных отношений. Однако эта цель не была достигнута. Причинами неудачи стали недостаточность внутреннего финансового потенциала государства и поверхностный характер состоявшейся модернизации.
Данные явления имели вполне предсказуемый характер. Стремясь сохранить свою социальную опору и не расширять ее за счет инициативных представителей предпринимательского класса, государство было вынуждено постоянно перераспределять значительную часть своих бюджетных средств в пользу поддержки не способных добиться прибыльности своих хозяйств представителей дворянского сословия. В первую очередь, подобное инвестирование было нацелено на сохранение в феодальной собственности
крупных земельных участков, а не на внедрение рациональных и совершенных средств их агротехнического освоения. Как правило, для решения этой второй - модернизационной - задачи наиболее успешные владельцы изыскивали средства самостоятельно.
Поскольку нуждавшихся в сохранении земельных поместий на территории России особенно в малоурожайной нечерноземной зоне было довольно много, государство испытывало постоянную нехватку средств на развитие исторически передового сектора индустриального производства. В подобной ситуации, как показывают многочисленные исследования10, оно балансировало в поисках финансовых ресурсов между зарубежными и отечественными банковскими учреждениями. Однако рынок потенциальной фондоотдачи для отечественных кредитных структур был крайне ограниченным, поскольку наиболее прибыльные объекты промышленного развития, связанные с металлообработкой, добывающими отраслями и частично с транспортно-машиностроительными сферами экономики, уже были освоены и использовались иностранными инвесторами в период форсированной индустриализации 1870-1880-х годов. Даже при теоретически возможных ограничительных, протекционистских усилиях их вытеснение с занятых в российской экономике позиций было крайне затруднительным.
Причиной трудностей являлась целая совокупность факторов, среди которых фактическая роль России в организации международных отношений была одной из основных. После серии неудач, связанных с обсуждением вопроса о статусе причерноморских проливов Босфор и Дарданеллы; поражения в Крымской войне, вызванного фактической блокадой российских морских границ иностранными флотами; неудавшейся попытки получить существенные геополитические преимущества на Берлинском конгрессе 1878 г. внешнеполитическое положение страны было достаточно тяжелым и стесненным. Следует признать, что и в рамках окончательно сформированной в 1907 г. Антанты Россия оказалась в состоянии слабого, зависимого от своих основных партнеров - Англии и Франции - звена, привлекательного только с точки зрения значительности территории, большой численности боеспособного населения и возможности выгодного вложения капиталов в добычу и первичную переработку сырьевых ресурсов. Мы далеки от популярной в советской историографии первой половины 1950-х годов11 мысли о том, что в конце XIX - начале XX в. в рамках мировой экономической системы Россия занимала полуколониальное положение. Однако этот, устоявшийся в течение определенного периода в исследовательской практике тезис был опровергнут только тем, что у стра-
ны имелся и собственный, хотя и не слишком быстро развивавшийся хозяйственный потенциал.
Этот потенциал обнаруживался в наличии особого типа организации промышленно-торгового развития, получившего название государственно-монополистического капитализма. Разумеется, что при его обозначении и описании ученые руководствовались рекомендациями В.И. Ленина, считавшего возможным формирование под патронажем бюрократических институтов высокоразвитого промышленного сектора, аккумулирующего ресурсы российского и иностранного капиталов, при наличии медленно переходившего на полуфеодальный путь сельскохозяйственного производства12. Представлявшие практическую ценность суждения теоретического основоположника советской историографии по данной проблеме были систематизированы советскими учеными13, после чего они приступили к обсуждению специфики государственно-монополистического капитализма в России14. К числу дискуссионных относился, в первую очередь, вопрос о том, подчиняли ли представители крупных предприятий и обладатели значительных капиталов российский политический режим своему влиянию или к началу XX в. они сумели сформировать между собой взаимовыгодный альянс15.
Между тем применительно к рассматриваемой нами проблеме места российской экономики начала XX в. в системе международных отношений рассмотренные представления о явлениях военно-феодального империализма и государственно-монополистического капитализма имеют скорее эмпирическое, нежели теоретическое значение. Вполне естественно, что при достаточно мощном потенциале национального производства и финансового сектора Россия вряд ли оказалась бы к моменту начала Первой мировой войны в состоянии такой кредитной зависимости и задолженности от своих внешних партнеров, что ей уже не удавалось самостоятельно планировать свои военные намерения и приходилось предпринимать стратегически заведомо невыгодные для себя действия по типу известного «Брусиловского прорыва».
Конечно, многие созданные советской историографией концептуальные положения о способности замкнутой российской экономической системы начала XX в. успешно конкурировать с индустриально ведущими в то время мировыми державами и о конечной жизнеспособности еще более замкнутой советской системы выглядят в наше время достаточно архаичными и наивными. Однако вместе с тем следует признать, что современная российская экономика, так же как и столетие назад, все еще продолжает искать свое прочное положение в практике международных политических и торгово-производственных отношений.
В этом смысле изучение в том числе во внешнеполитическом контексте существовавших в России начала XX в. хозяйственных реалий представляется весьма актуальным. Его результаты показывают, что только концентрация основных инвестиционных и организационных ресурсов на развитии национального производства в его перерабатывающей сфере способна стать необходимой гарантией экономической устойчивости. Более того, при обладании подобным потенциалом государство может продуктивнее для себя участвовать в действующей системе международных отношений, представляя собой по отношению к тем или иным странам сильного партнера или, напротив, конкурента.
Также обладание высокими показателями производства валового национального и в его рамках валового внутреннего продукта дает возможность для осуществления превентивных антикризисных мероприятий, так как обеспечивает меньшую зависимость от внешнеполитических и внешнеэкономических факторов. Именно такой запас прочности отсутствовал у российского капитализма в начале XX в. Вызванный значительными и не всегда оправданными геополитическими амбициями рост оборонных расходов, осуществление сомнительных по своей перспективности экспансионистских действий в виде попытки колониального освоения Маньчжурии, сохранение изжившего себя крупного феодального землевладения - все эти обстоятельства истощали резервы отечественной экономики накануне решающих для ее состояния событий - Первой мировой войны, революционных событий 1917 г. и Гражданской войны.
Можно вести начавшийся еще в 1920-х годах спор о том, какая из использовавшихся в отечественной практике форм хозяйственного развития - нэповская или этатистская - была более плодотворной. Однако в любом случае очевидно, что в настоящее время Россия в своей внешней политике и собственном экономическом развитии не является вполне самодостаточной именно в хозяйственной сфере, так как для достижения этой цели еще нужны дополнительные, намечаемые в том числе представителями политического руководства страны структурные, системные по содержанию преобразования.
Примечания
См.: Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма (популярный очерк) // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: В 55 т. Т. 27. С. 299-426 и др. работы. См.: Медушевская О.М. Теория и методология когнитивной истории. М., 2008.
2
См.: Иванов В.В. Соотношение истории и современности как методологическая проблема. М., 1973; Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: теория, метод, современность. М., 1987.
См.: Троцкий Л.Д. Уроки Октября // Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 247-283.
См.: Ленин В.И. Очередные задачи Советской власти // Ленин В.И. Полн. собр. соч: В 55 т. Т. 36. С. 165-208.
См.: Бухарин Н.И. К вопросу о закономерностях переходного периода // Бухарин Н.И. Путь к социализму. М., 1988. С. 116-152.
Об этом см.: Сталин И.В. Политический отчет Центрального комитета XVI съезду ВКП(б) (июнь-июль 1930 г.). М., 1930.
См., напр.: Маслов Н.Н. «Краткий курс истории ВКП (б)» - энциклопедия и идеология сталинизма и постсталинизма: 1938-1988 гг. // Советская историография. М., 1996. С. 240-273.
См.: Погребинский А.И. Государственно-монополистический капитализм в России. М., 1959; Сидоров АЛ. В.И.Ленин о русском военно-феодальном империализме // История СССР. 1961. № 3. С. 47-70; Об особенностях империализма в России: Сб. статей. М., 1963.
См., напр.: Бовыкин В.И. Зарождение финансового капитала в России. М., 1967; Бовыкин В.И., Петров Ю.А. Коммерческие банки Российской Империи. М., 1994.
11 См., напр.: Лященко П.И. История народного хозяйства СССР: В 3 т. Т. 2: Капитализм. Изд. 4-е. М., 1956.
12 См.: Ленин В.И. Развитие капитализма в России (процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности) // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: В 55 т. Т. 3. С. 1-636.
13 См.: Бовыкин В.И., Гиндин И.Ф., Тарновский К.Н. Государственно-монополистический капитализм в России (к вопросу о предпосылках социалистической революции) // История СССР. 1959. № 3. С. 83-117.
14 Напр., Погребинский А.И. Спорные вопросы изучения государственно-монополистического капитализма в дореволюционной России // Об особенностях империализма в России. М., 1963. С. 124-162.
15 См.: Тарновский К.Н. Еще раз о «сращивании» и «подчинении» // Там же. С. 420-438.
10
