CC BY
117
Т.Г. ПАРХАЛИНА РОССИЯ - ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ОТНОШЕНИЙ
Нынешнее состояние отношений между Россией и Западной Европой нельзя понять без краткого исторического анализа.
После распада Советского Союза в начале 90-х годов проблемы выработки внешней политики и политики безопасности, а также участия в будущей европейской архитектуре безопасности стали, по всей видимости, наиболее важными вопросами для российского общества. Внимательное рассмотрение недавней советской и российской истории объясняет подобное развитие событий. После окончания советского периода в России возникла проблема определения ее идентичности и ее места в Европе и мире. Потеря былого международного статуса и территорий была воспринята как национальное унижение, которое вело к политической дезориента-ции многих россиян. Дискуссия о внешней политике и политике безопасности была сконцентрирована на способах и сферах взаимоотношений с Западом, на сохранении особого российского статуса и так называемого баланса между европейской и азиатской направленностью российской внешней политики.
Реакция российского общества на попытки реформ Горбачёва и Ельцина была по своей сути такой же, как в Х1Х в. Особая роль России в мировой истории, роль страны как моста между Востоком и Западом были и остаются важными проблемами. Высказывались сомнения в отношении возможности России копировать западную модель и полагаться на западную помощь, возникли также опасения по поводу пагубного влияния западной культуры на российские духовные ценности.
В середине 90-х годов дебаты в России по проблемам европейской безопасности касались в основном расширения НАТО. И это не
случайно, поскольку подобное развитие событий, осознанно или неосознанно, связывалось скорее со стремлением избежать поиска ответов на насущные вопросы российского бытия, нежели с подлинной заботой о безопасности страны.
С 1993 г. отношение России к Западной Европе обусловливалось двумя основными факторами: процессом расширения НАТО и желанием иметь особые отношения с ЕС.
При оценке ситуации следует напомнить, что вначале Россия проявила весьма терпимое отношение к стремлению Польши вступить в НАТО, когда этот вопрос обсуждался в августе 1993 г. во время официального визита президента Ельцина в Варшаву, а также к натовской программе “Партнерство во имя мира” (ПИМ). В то время российский военный и политический истеблишмент был уверен, что программа будет чем-то вроде “зала ожидания”, в котором страны Центральной и Восточной Европы, а также Россия могут пребывать в течение неопределенного периода времени. Положение оставалось таковым до тех пор, пока не был опубликован рамочный документ программы “Партнерство во имя мира” в январе 1994 г. Тогда в российской прессе началась первая массированная антинатовская кампания. Многие положения рамочного документа шли вразрез с установками российского военно-политического истеблишмента; при этом особая озабоченность выражалась по поводу параграфа 3 документа, призывавшего к прозрачности при организации и планировании национальной обороны, военных бюджетов и при обеспечении демократического и гражданского контроля над вооруженными силами.
В целом вопрос о расширении НАТО породил много мифов и иллюзий, которые умело использовались российскими политиками. Для многих россиян, особенно старшего поколения, проблема взаимодействия с Западом является прежде всего психологической.
В 1994 г. Россия и НАТО сотрудничали в урегулировании балканского кризиса (Босния и Герцеговина). В тот период Россия голосовала в ООН вместе с западными странами за резолюцию, осуждавшую политику Милошевича. После натовских бомбардировок сербских позиций в Боснии бывший тогда министр иностранных дел
А. Козырев был подвергнут в России резкой критике со стороны так называемых национал-патриотов; его обвиняли в проведении прозападной политики и называли предателем.
В то же время Россия и НАТО плодотворно сотрудничали в Боснии в рамках ИФОР. Кроме того, те российские офицеры, которые имели опыт действий в ИФОР, более открыты для сотрудничества с НАТО и Западом.
В мае 1995 г. Россия подписала, наконец, индивидуальную программу партнерства с НАТО. Здесь стоит подчеркнуть, что во время подготовки документа российские официальные лица постоянно настаивали на особом статусе страны, повторяя, что Россию нельзя сравнивать с другими европейскими государствами. Проблема состояла в том, что Россия в действительности не принимала активного участия в программе. Отчасти это объясняется тем фактом, что российские военные круги не были готовы к сотрудничеству в качестве “обычной”, а не “великой” державы (они вновь и вновь поднимали вопрос о командовании и расценивали как унижение тот факт, что российские войска находились под контролем НАТО), отчасти финансовыми проблемами.
В конце 1996 г., когда российские политики осознали, что процесс открытости НАТО становится новой политической реалией на Европейском континенте, они начали переговоры о подписании документа между Россией и НАТО, который до определенной степени регулировал бы права и обязанности сторон в процессе расширения. Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и НАТО был подписан в Париже в мае 1997 г. Согласно тексту документа, обе стороны провозглашались партнерами. Но стали ли они партнерами в действительности? Ответ на этот вопрос отрицательный. Каковы же причины этого? Кто ответствен за подобное развитие событий?
Создается впечатление, что ответственны обе стороны. Запад: 1) когда он поддерживал не политическую линию, а политических деятелей, которые создавали на Западе впечатление, что политические и экономические реформы в России идут в правильном направлении; 2) когда западные лидеры не принимали во внимание психологические особенности и состояние российского постсоветского общества.
Россия несет ответственность: 1) когда она шла по пути
“минимизации ущерба” вследствие процесса расширения, не создавая модели сотрудничества с НАТО; 2) когда она не принимала участия в программе ПИМ; 3) когда она не использовала в полной мере Основополагающий акт.
А как развивались отношения с ЕС? С 1994 г. они были провозглашены высшим приоритетом российской внешней политики и экономики. В 1994 г. Россия и ЕС подписали Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, но Россия не выработала стратегии сотрудничества с Европейским союзом, не использовала в полной мере существующие документы. Я могу привести только один пример - в течение трех лет начиная с 1994 г. Россия не смогла назначить своего посла при ЕС в Брюсселе.
Анализируя российскую политику по отношению к ЕС, можно отметить, что развитие сотрудничества с этой европейской организацией не может осуществляться эффективно вне общего контекста отношений с другими международными и евроатлантическими институтами, такими, как ОБСЕ, НАТО, Совет Европы. А стратегической задачей может быть создание “пространства безопасности и стабильности в Европе”, рассматриваемого в более широком контексте - принимая во внимание политическое, военное, экономическое, социальное, культурное, информационное, экологическое и другие изменения.
В этой связи и Россия, и другие европейские государства полагают, что без России построить подобное пространство безопасности невозможно.
Для плодотворного сотрудничества с ЕС России следует отказаться от некоторых стереотипов, таких, как:
- “игра с нулевым результатом” в сфере безопасности, иными словами, российская безопасность не ослабеет, если потенциал европейской интеграции усилится;
- такие понятия, как “баланс сил” и “сферы интересов”, а также “конфликтующие союзы” устарели; в прошлом они рассматривались как стабилизирующие факторы, но эти “стабилизаторы” всегда приводили к войне;
- следующий стереотип - “страны Центральной и Восточной Европы являются отступниками, поэтому с ними не стоит выстраивать конструктивную политическую линию” - должен быть немедленно пересмотрен, поскольку он подрывает любую возможность создания системы кооперативной безопасности.
Несмотря на то, что ряд центральноевропейских стран уже являются членами НАТО, а другие хотели бы присоединиться к евроатлантическим институтам, России необходимо развивать с ними отношения на двусторонней основе, а также на субрегиональном уровне. Кроме того, Россия должна способствовать разработке так называемой
“новой восточной политики стран Центральной и Восточной Европы”. Опасения России, связанные с расширением ЕС и НАТО, могут быть сняты через подписание политического документа - “кодекса поведения” сторон в процессе расширения западных институтов на восток. Подобный документ мог бы оговаривать определенные “меры доверия”, а также нормы и стандарты в области экономической политики.
В 1998 г. начался новый балканский кризис вокруг Косово. Во время переговоров в Рамбуйе российские политики и дипломаты поддерживали сербов и, более того, создали у Милошевича впечатление, что Россия поддержит Югославию в случае “горячей” конфронтации с НАТО.
Одобрив резолюции Совета Безопасности ООН №№ 1199 и 1244, Россия воспользовалась своим правом вето, когда в ООН обсуждался вопрос о предоставлении НАТО мандата для миротворческой операции и поддержания мира в Косово. В России официальные власти не давали какой-либо информации об этнических чистках, направленных против косовских албанцев.
После начала воздушных ударов по Югославии российские официальные лица без колебаний заморозили отношения с НАТО, объяснив это тем фактом, что именно Атлантический альянс нарушил Основополагающий акт, что он ведет агрессивную политику против суверенного государства, что он не принял во внимание российскую позицию. Создавалось впечатление, что некоторые представители российских политических и военных “элит” только ждали предлога в своем стремлении разрушить отношения между Россией и НАТО.
Как объяснить этот феномен? Фактом является то, что российский политический класс находится в поисках так называемой гиперкомпенсации за неудачи в процессе реформирования страны. С этой целью его представители используют опасения и страхи населения и разыгрывают так называемую националистическую карту для достижения собственных политических целей. Обращение к национализму является результатом неспособности политических институтов определить и реализовать меры, которые отвечали бы интересам безопасности общества в экономической, политической, военной и культурной областях. Манипулирование подобными националистическими тенденциями (скорее гражданскими, чем этническими) - это наиболее эффективный путь для достижения политического влияния и сохранения контроля над населением.
Каким был общий результат российской позиции во время косовского кризиса? Чего добилась Россия в плане увеличения своего веса в мире и защиты своих интересов на Балканах? Какими оказались результаты этой внешнеполитической линии для внутреннего положения в Российской Федерации?
По всем параметрам эти результаты была негативными.
1. Отношениям с Западом был нанесен очень серьезный ущерб.
2. Китай и Индия, с которыми некоторые российские политики намеревались создать так называемый “стратегический треугольник”, уклонились от построения совместно с Россией подобных стратегических схем.
3. Страны Восточной Европы, которым еще не удалось присоединиться к НАТО, теперь значительно сильнее стучатся в двери этого западного союза. Так называемая вторая волна расширения НАТО стала более реальной, чем когда-либо, поскольку теперь восточноевропейские страны имеют гораздо больше аргументов, объясняющих их настойчивость.
4. Российские интересы на Балканах. В последние годы наблюдается экономизация российской внешней политики и политики безопасности. Это в значительной степени отвечает интересам российских монополий. Известно, что топливно-энергетический комплекс Балкан замкнут на Россию. Можно предположить, что российские нефтяные монополии надеялись, что режим Милошевича защитит их интересы в Югославии.
5. Страны СНГ продемонстрировали во время Вашингтонского саммита, на который Россия не послала своих представителей, что они дистанцировались от российской позиции, не хотят создавать так называемый антизападный фронт и готовы на сотрудничество с НАТО в рамках программы ПИМ.
6. Что же произошло в России? Смогли ли российские власти создать так называемый общенациональный консенсус, построенный на защите сербов? И вновь ответ отрицательный. Действительно, большинство россиян осудило бомбардировки. Но это отношение нормальных людей к войне вообще, особенно если принять во внимание, что российские СМИ давали очень мало какой-либо информации относительно действий Белграда в Косово, которые предшествовали началу бомбардировок. В то же время различные опросы общественного мнения показали, что большинство россиян против того, чтобы Россия была вовлечена в войну на стороне Югославии. А лидеры мусульманских
республик, входящих в состав России, со всей очевидностью дали понять, что они намерены не допускать отправки добровольцев в Югославию, поскольку это могло бы означать начало гражданской войны в России, где проживает около 50 млн. мусульман, которые явно симпатизировали косовским албанцам.
Вместо формирования общероссийского консенсуса произошло обострение внутриполитической напряженности; леворадикальные силы призывали к отставке президента, который выступил против оказания немедленной военной помощи режиму Милошевича.
Каким было воздействие “кризиса Россия-НАТО” на состояние отношений с ЕС?
Во время и после косовского кризиса российские политики и дипломаты пытались разделить Запад на “хороший” и “плохой”; “плохой” - это НАТО, “хороший” - Европейский союз. Эта
нереалистическая попытка провалилась и показала, что даже эксперты не всегда понимают истинную природу и характер процесса европейской интеграции.
В условиях усиливавшейся критики России, связанной со второй чеченской войной и исходившей от различных международных организаций (Совета Европы, ЕС, ОБСЕ), российский политический истеблишмент попытался после отставки Б. Ельцина восстановить отношения с НАТО. По инициативе В. Путина министр иностранных дел РФ направил Генеральному секретарю НАТО приглашение посетить Москву еще до начала выборов. В чем состоял истинный смысл этой инициативы?
- Дать понять Западу, что так называемая “новая” кремлевская команда готова к возобновлению диалога в том виде, как она его понимает;
- попытаться “подменить” развитие событий в Чечне на ситуацию в Косово во время кризиса и натовских бомбардировок; возможно, это звучит цинично, но в каком-то смысле вторая чеченская война помогла восстановить отношения с НАТО;
- в условиях, когда ЕС и Совет Европы были настроены весьма критически в отношении российской политики на Северном Кавказе, Кремль пытался использовать НАТО в своем стремлении изменить позицию Запада с целью будущей поддержки российской политики после президентских выборов;
- можно предположить, что, будучи прагматическим политиком,
В. Путин понимал: конфронтация с Западом противоречит российским
интересам, которые состоят в модернизации страны, а последнее невозможно без западной финансовой и технической помощи.
В рамках отношений Россия - ЕС существует еще одна серьезная проблема - как Россия должна воспринимать новые европейские инициативы, касающиеся формирования европейской идентичности в области безопасности и обороны. До кризиса в Косово Россия подчеркивала свое положительное отношение к усилению “европейской опоры” в системе безопасности Запада, к общей внешней политике и политике безопасности. Но каким стало отношение России ко всем этим процессам после Косово?
В конце 1999 г. - начале 2000 г. Россия вновь попыталась осуществить попытку “разделить Запад”. Несмотря на мнения европейских политиков и экспертов, согласно которым НАТО продолжает оставаться краеугольным камнем системы европейской безопасности, все государства - члены ЕС действуют по стандартам НАТО в сфере безопасности и обороны, в большинстве случаев европейская оборона будет основываться на возможностях НАТО, российские политические и военные элиты решили “поддержать” европейскую политику в сфере безопасности и обороны лишь для того, чтобы создать баланс НАТО.
Только сейчас появляется более реалистическое понимание истинного характера этого процесса.
Каким должно было бы быть российское отношение к феномену создания европейской идентичности в области безопасности и обороны, которая не соперничала бы с НАТО, но была бы ее дополнением?
Во-первых, с точки зрения российских национальных интересов контрпродуктивно воспринимать европейскую оборону как нечто, создающее противовес НАТО и пытаться использовать его в отношении некоторых натовских инициатив. Во-вторых, России необходимо сотрудничать с вновь создающимися структурами ЕС, используя для этого механизмы двух СПС: Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС и Совместного постоянного совета Россия - НАТО. Возможно, Россия могла бы попытаться институционализировать отношения с Европой в сфере безопасности, избегая “широкомасштабных” инициатив, которые заканчиваются лишь декларациями или подписанием нереалистичных документов.
Каковы перспективы развития отношений между Западной Европой и Россией? Я вижу пять возможных сценариев - три негативных и два позитивных.
1. В случае второй волны расширения НАТО на восток, если одно или два государства Балтии будут включены в список “приглашенных”, Россия может вернуть определенное количество тактического ядерного оружия на территорию Белоруссии; в подобной ситуации можно предвидеть усиление напряженности по линии Россия - США и Россия -Западная Европа.
2. Другой взрывоопасный вариант мог бы возникнуть, если и когда Россия сочла бы, что расширение ЕС имеет определенные негативные последствия для ее экономики. Это связано с новым визовым режимом, стандартами и нормами действий в сфере финансов и коммерции и некоторыми ограничениями во внешней торговле. Россия опасается, что расширение ЕС на восток может привести к ее исключению из процесса европейской интеграции. Еще одна трудная проблема - это вопрос о Калининграде; российское руководство пытается найти решение, по которому Калининград оставался бы неотъемлемой частью России. В то же время ЕС рассматривает его как свой будущий анклав. Если обе стороны будут не в состоянии выработать общее решение, это может привести к серьезным осложнениям в отношениях между Россией и ЕС.
3. Россия проявляет серьезное беспокойство относительно меняющейся роли ОБСЕ, обвиняя Запад в том, что он делает упор только на гуманитарных миссиях и правах человека. В ноябре 2000 г. российский министр иностранных дел Игорь Иванов повторил на встрече в Вене, что это может привести к появлению новых разделительных линий в Европе. В то же время Россия начала реализацию концепции так называемого “стратегического прагматизма”, ведущего к сотрудничеству с такими государствами, как Иран и Ирак. Все это может вызвать новую напряженность в отношениях между Россией и Западной Европой.
4. Россия воспринимает процессы расширения ЕС и НАТО как новую политическую реальность; становление европейской внешней политики и политики безопасности, включая оборонительный компонент, не рассматривается в качестве инструмента для противодействия США. Россия возобновляет сотрудничество с НАТО, участвует в программе ПИМ (наименее вероятный сценарий).
5. Россия налаживает более тесное сотрудничество с Западной Европой, с ЕС, чтобы разрешить существующие конфликты на Кавказе и стабилизировать ситуацию в регионе.
Помня об этой задаче, российские власти избегают каких-либо дискуссий, направленных против проектов, касающихся построения региональной инфраструктуры, таких, как ТЯЛ8БСЛ и ШОвЛТБ
(Межгосударственная транспортировка нефти и газа в Европу), и не предполагающих участие России. В таких условиях российские лидеры заявляют о своей готовности сотрудничать с зарождающимися структурами европейской оборонной идентичности в военных вопросах, а также в предотвращении и разрешении локальных конфликтов.
