CC BY
77
РОССИЯ И МИР В XXI ВЕКЕ
А.А. Зыков, М.Ю. Шинковский
РОССИЯ В СИСТЕМЕ ТРАНСГРАНИЧНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА АТР: ПОИСК ПУТИ
Зыков Александр Александрович - аспирант Владивостокского государственного университета экономики и сервиса (ВГУЭС).
Шинковский Михаил Юрьевич - доктор политических наук, профессор, директор Института международных и социальных отношений Владивостокского государственного университета экономики и сервиса (ВГУЭС).
Для России текущий этап эволюции мироустройства сопровождается, с одной стороны, осложнением отношений со странами Запада и бывшими союзными республиками (Украина, Грузия и страны Балтии). С другой - происходит, по-видимому, необратимое «возрождение Востока» в новом тысячелетии, что в реальной политической практике выразилось в повышении значимости Азиатско-Тихоокеанского региона, как одного из мощнейших центров современной мировой политики. Капиталистический Восток развивается во многих отношениях быстрее и эффективнее, он стал, по сути, новым Западом. И Россия лишилась привычного «цивилизационного выбора» между евроазиатчиной и западничеством. Теперь выбор приходится делать между двумя моделями капитализма: старой европейско-американской и новой конкурентоспособной азиатской (8, с. 57).
Очевидно, что российскому руководству сегодня необходимо намного больше внимания уделять азиатскому направлению внешней и внутренней политики страны. Судя по всему, азиатская политика России направлена на решение следующих задач: во-первых, добиться большей вовлеченности в политические и экономические отношения в регионе, активно включаясь для этого в процессы региональной интеграции; во-вторых, через стабильные и
добрососедские отношения с соседями создать более благоприятное внешнее окружение и обеспечить тем самым безопасность своих азиатских территорий; в-третьих, сохранить и развить российские позиции в Азии, обеспечить модернизацию экономики и форсированное развитие Сибири и Дальнего Востока.
Азиатская геостратегия России реализуется на основе сбалансирования внешней политики в отношении стран региона. Уже стали привычными высказывания наших официальных лиц о полицентричности мировой политико-экономической системы. В свою очередь, стремясь избежать возможных «перекосов» в распределении влияния крупных держав на дела Восточной Азии и создать хотя бы частичный противовес политике Вашингтона и Пекина, страны региона (прежде всего члены АСЕАН) еще в июле 1996 г. включили Россию в число полномасштабных партнеров по диалогу. В немалой степени этому решению АСЕАН содействовало практически полное совпадение взглядов Ассоциации и РФ на желаемую модель «постбиполярного» миропорядка (4, с. 70).
В этой ситуации показательна модель интеграции, принятая в АТЭС, которая проповедует открытый регионализм. Идея «открытого регионализма», предполагает усиление кооперации групп стран на фоне общей тенденции глобализации. К. Омаэ (автор известной модели «триад») выдвинул концепцию «регионов-государств» (regions-states), которые являются самодостаточными экономическими комплексами и непосредственно взаимодействуют между собой, что является началом нового мирового порядка - «мира без границ», где капиталы, информация и люди свободно перемещаются. Известный исследователь Азии Р. Скалапино называет такие образования «естественными экономическими территориями». Но одним из самых важных достоинств АТЭС как организации, является отсутствие непреложных обязательств выполнения постановлений саммитов и форумов, что стимулирует развитие более глубоких двусторонних отношений с решением конкретных проблем внешнеэкономических связей АТР (а не одно лишь принятие деклараций «большой политики» о намерении). И, как следствие, дает время для выправлений экономических перекосов разноуровневых экономик (модель сотрудничества Сингапура и КНР не может быть применима к сотрудничеству КНР и России).
Но эта модель интеграции совершенно не исключает соперничества мировых акторов за влияние в регионе. К примеру, Япония добилась своего, создав урезанную форму АТЭС в виде Восточно-Азиатского сообщества без участия США. Однако вместо США в этом интеграционном проекте присутствует быстро растущий Китай, который будет оспаривать лидерство в группировке и мешать Японии играть главную роль в регионе (1, с. 79).
России приходится строить свою сбалансированную стратегию в этой части мира, учитывая непростые сложившиеся взаимоотношения стран региона. Благо некоторые политические претензии соседствующих стран к России способствуют выведению этих отношений на совершенно новый уровень трансграничного сотрудничества. Яркий пример этому - Япония, страна, с которой до сих пор не заключен мирный договор, который поставил формальную точку в истории Второй мировой войны, и у которой имеются территориальные притязания в отношении ряда островов Курильской гряды. Геополитическое значение Курильских островов весьма велико, особенно для обеспечения национальной безопасности РФ в новых условиях. С экономической точки зрения, богатства прибрежных морских вод Южных Курил, не могут быть компенсированы никакими японскими инвестициями в российскую экономику. Однако это совсем не означает разрыв торгово-экономических и гуманитарных отношений между Россией и Японией. И даже, наоборот: благодаря объявленной Японией политике «широкого сотрудничества» высокая политика была отделена от экономических и культурных связей, что дает шанс решить политические проблемы при помощи взаимовыгодного сотрудничества.
Углубление экономической взаимозависимости препятствуют ухудшению двусторонних отношений, ставя ему определенные пределы, что иллюстрируется примерами Японии, Китая и США - связанных крепкими торговыми партнерскими связями. Правда, на двусторонних отношениях сказываются исторические и геополитические факторы.
Несмотря на указанную взаимозависимость, Китай, согласно своей внешнеполитической стратегии, в качестве потенциального врага рассматривает США в силу их стремления к глобальному доминированию. И несколько настороженно относится к попыткам регионального доминирования своих соседей - Японии, Индии и России. При этом следует заметить, что, в отличие от Японии и Индии, к России каких-либо официальных претензий Китай не имеет.
Отсутствие внешнеполитических противоречий и взаимных претензий в отношениях России и Китая (в октябре 2004 г. был урегулирован последний территориальный спор с Китаем и ему были переданы о-ва Большой Уссурийский и Тарабаров в дельте р. Уссури) приносит свои политические дивиденды - близость подходов к пониманию проблем: Косова, Тайваня, Тибета, Ирака, Чечни, Синьцзян-Уйгурского автономного округа; участие в проекте в Средней Азии под эгидой ШОС.
К внешнеполитическим приоритетам Китая относится решение двух первостепенных задач: во-первых, обеспечение благоприятных международных условий для проведения внутренних реформ и политики открытости; во-вторых, задача, действуя на основе компромисса, выиграть время, нако-100
пить «комплексную государственную мощь» и уже затем претендовать на роль мирового лидера (9, с. 146).
Однако это совершенно не значит, что Китай дистанцируется от политического участия в региональной политике, даже наоборот - он является центральным участником большинства (если не всех) существующих в регионе международных организаций и клубов, а его активная экономическая политика (и дипломатия) направлена на интеграцию экономик соседствующих стран (и их пограничных территорий). В целом региональную политику КНР в Восточной Азии можно охарактеризовать как стремление к балансу сил среди геополитических акторов этой части мира: стратегическое сотрудничество с РФ в качестве противовеса позициям США и Японии; выравнивание отношений с обеими Кореями - при активизации культурного и экономического сближения трех стран.
Корейский полуостров является для основных акторов региональной политики нестабильным сегментом международной безопасности. Непосредственная близость КНДР к российским границам затрагивает интересы нашей страны. России предстоит восстановить свой статус-кво в многостороннем диалоге вокруг проблем, связанных с межкорейскими отношениями и международным положением Северной Кореи, занесенной Соединенными Штатами в черный список стран «оси зла». При этом для России предпочтительно было бы соблюдать баланс добрососедских отношений и всестороннего сотрудничества с обоими корейскими государствами (10, с. 67).
Россия стремится развивать всесторонние отношения с Республикой Корея и укреплять восстановленные отношения с Северной Кореей в рамках своей дипломатии «равных расстояний». Еще в 1992 г. Россия заключила договор о дружбе и сотрудничестве с Республикой Корея, наладив, таким образом, официальные дипломатические отношения (до 1990 г. СССР не признавал законности существования Южной Кореи). Российское политическое руководство осознает, что Республика Корея достигла впечатляющих экономических успехов и расширила свое влияние не только в Северо-Восточной Азии, но и во всем мире (избрание корейского министра иностранных дел Генеральным секретарем ООН - еще одно тому подтверждение). Это объясняет стремление России к экономическому сотрудничеству с Южной Кореей, способствующему развитию дальневосточных пространств России.
Во время саммита АТЭС в Пусане 18 и 19 ноября 2005 г. президенты России и Республики Корея одобрили совместный план действий по активизации сотрудничества между странами. В план включены крупнейшие проекты соединения Транссибирской и Транскорейской железных дорог, прокладки нефтяных трубопроводов и другие ключевые вопросы двустороннего экономического сотрудничества (12, 120). Для дальнейшей интеграции России в мировую экономику важно и то, что Южная Корея официально призна-
ла Россию страной с рыночной экономикой. В 2004 г. были подписаны протоколы о завершении двусторонних переговоров по доступу товаров и услуг в рамках присоединения к ВТО.
В целом в настоящее время российское руководство стремится сбалансировать отношения с каждой из стран Восточной Азии, постулируя, что все они одинаково важны для России. Это способствует созданию благоприятного климата для налаживания полноценного трансграничного сотрудничества в АТР.
Существует удачное, на наш взгляд, определение задачи российской дипломатии в этом регионе: разработка и проведение курса, который, обладая всеми внешними признаками нейтрального, был бы в сущности ориентирован против раскачивания регионального статус-кво как процесса, губительного для благосостояния стран Восточной Азии (АСЕАН) и совершенно нежелательного для их внешних партнеров (17, с. 62). Несмотря на очевидную потребность многих мировых акторов в реальном политическом присутствии России в АТР, ее роль до сих пор проявляется лишь в трех аспектах:
1. Диверсификация экспортеров вооружений для стран АСЕАН и АТР.
2. Диверсификация экспортеров энергоресурсов для стран АТР.
3. Установление противовеса политическому влиянию крупных держав в регионе.
На этом основании можно утверждать, что реальная база взаимодействия России со странами АТР ныне и в обозримой перспективе будет оставаться достаточно узкой, а декларируемое сотрудничество на практике вряд ли окажется достаточно динамичным и эффективным.. Тем не менее это сотрудничество важно развивать. И прежде всего необходимы конкретные шаги по укреплению энергетической безопасности стран АТЭС посредством увеличения поставок энергоресурсов, диверсификации их источников, повышения энергоэффективности и энергосбережения через внедрение передовых технологий, экономических и налоговых рычагов стимулирования (11, с. 63).
Составной частью сотрудничества в АТР являются прямые связи трансграничных регионов. С этой точки зрения, отметим появление больших возможностей в реальной политической практике дальневосточных субъектов Российской Федерации для установления и развитию внешних связей со странами Восточной Азии. Нынешнее отставание Дальнего Востока России от ближайших соседей по темпам экономического роста, особенно с учетом его постепенной депопуляции, способно создать здесь зону нестабильности с самыми серьезными внутриполитическими и международными последствиями. Сложившаяся ситуация обусловливает необходимость активного участия восточных территорий страны в азиатско-тихоокеанском и мировом трансграничном сотрудничестве. Обсуждение перспектив интеграции в этой части мира в последнее время стало реальностью. В частности, характер дискуссий 102
в России, Китае, Японии и Южной Корее о реализации крупномасштабных проектов (строительства нефте- и газопроводов, соединения трансконтинентальных железнодорожных магистралей, формирования общеазиатских энергетических сетей) свидетельствует о высокой заинтересованности политических и деловых кругов стран Восточной Азии в развитии многосторонней интеграции (8, с. 99).
Дальневосточные регионы способны выступать в качестве субъектов международных процессов (не выходя за рамки внешней политики федерального центра), тем более что центр тяжести в двусторонних и многосторонних экономических отношениях России со странами Северо-Восточной Азии приходится на Дальний Восток. Стоит также учитывать, что для наших вос-точноазиатских соседей именно эти территории являются географическим приоритетом в отношениях с Россией.
Например, Китай в развитии своих северо-восточных провинций ориентируется на расширение сотрудничества с Дальним Востоком России и в целом на расширение внешней открытости. В связи с этим правительство КНР специально разработало документ (№№ 36), по которому будет реализован целый ряд больших проектов с участием иностранных инвестиций (в том числе российских). Председатель КНР Ху Цзиньтао на встрече с Президентом РФ В.В. Путиным 16 августа 2007 г. в Бишкеке говорил о необходимости расширения сотрудничества Северо-Востока Китая с Дальним Востоком России. Он подчеркнул важность тесной увязки планов по развитию Дальнего Востока и подъему старых промышленных баз на Северо-Востоке Китая. По мнению китайской стороны, предложенное направление, доработанное до уровня стратегической программы, будет стимулировать создание полноценной зоны свободной торговли между странами и ускорит процессы регионального сотрудничества (3, с. 72). Вполне показательно намерение Китая создать международную экономическую зону на острове Большой Уссурийский после завершения демаркации границы. В перспективе это может оказаться самым большим проектом трансграничного сотрудничества регионов двух стран, способных образовать единое экономическое пространство.
Дальний Восток занимает особое положение и в отношениях России с Японией, что объясняется целым рядом обстоятельств. Именно Дальний Восток обладал и обладает тем экспортным потенциалом (минеральные и биоресурсы), который может представлять интерес для Японии в силу ее географической близости. Кроме того, интерес со стороны Японии именно к этому региону России обусловлен наличием постоянно действующего политического фактора. И наконец, большую роль играют геополитические и геоэкономические факторы (13, с. 139).
Для Корейского полуострова Дальний Восток не является жизненно важным фактором межрегиональных отношений. Здесь большую роль играет
военно-политическая составляющая. Тем не менее Южная Корея считает Россию в целом (и Приморье, в частности) одним из приоритетных партнеров в своей внешнеэкономической деятельности. Многие корейские фирмы заключают прямые контракты с восточными территориями России. В рамках межрегиональных программ прорабатываются проекты комплексного освоения и переработки океанического сырья, строительства объектов соцкульт-быта, транспорта и инфраструктуры. Сотрудничество в экономическом развитии регионов строится на основе межправительственных соглашений России и Республики Корея.
Региональные связи России с КНДР находятся не в лучшем состоянии из-за дисбаланса торговых отношений, развивающихся только за счет российского экспорта. Кризисное состояние северокорейской экономики и нерешенные проблемы уплаты северокорейского долга осложняют перспективы развития этих отношений. Да и учитывая характер политического режима этой страны вряд ли можно говорить о развитии регионального трансграничного сотрудничества. Существующие проекты свободных экономических и промышленных зон (Кэсон, Синыйчжу, Раджин-Сонбон и др.) рассчитаны либо на будущее, либо на экономическую помощь в форме инвестиций Республики Корея и (в меньших объемах) КНР.
Значение Дальнего Востока России для Восточной Азии определяется следующими параметрами:
1. Ресурсным потенциалом территорий Дальнего Востока, включающим в себя углеводороды, гидроресурсы, руды, лесные ресурсы, плодородные почвы (в зоне, пригодной для ведения интенсивного сельского хозяйства), рыбные ресурсы и ландшафтно-рекреационные возможности территорий;
2. Наличием конкурентоспособных производств;
3. Наличием сформированной системы расселения, развитого инфраструктурного хозяйства;
4. Выгодным геоэкономическим и геополитическим положением региона.
В настоящий момент экономические инициативы как Москвы, так и
дальневосточных регионов в международной деятельности ориентируются на проекты по таким направлениям, как формирование транспортных коридоров, международной энергетической инфраструктуры, экспорт природных ресурсов (нефть, газ, лес, рыба и т.д.) и привлечение инвестиций (как российских, так и зарубежных) в производственную сферу. Позитивные изменения политического климата в Восточной Азии создают благоприятные условия для реализации многостороннего подхода в разработке и транспортировке российской нефти и газа как потребителям внутри страны, так и за рубеж. Эта модель соответствует интересам России, так как может обеспечить практическое разрешение наиболее принципиальных проблем в энергетическом секторе. Сейчас правительство и ряд исследовательских институтов разраба-104
тывают программу создания в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единой системы добычи, транспортировки и газоснабжения с учетом возможного экспорта на рынки Китая и других стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Еще 26 апреля 2005 г. министр промышленности и энергетики РФ В. Христенко подписал приказ об определении этапов строительства трубопроводной системы «Восточная Сибирь - Тихий океан» (2).
Активное участие Дальнего Востока России в построении глубокого трансграничного сотрудничества со странами региона (в первую очередь пограничными), имеет своей целью обеспечение экономического роста российской стороны и рост благосостояния населения этих территорий, а следовательно, стабилизация политического статуса России на международной арене при постепенном отходе в прошлое приоритета ее военного потенциала. Применяя концепцию «прямого соседства», создаются трансграничные институты в приграничных регионах, институционализируются зоны на российско-китайской границе. Приграничное сотрудничество благоприятствует созданию пояса добрососедства, где граждане сопредельных стран непосредственно общаются между собой, завязывают практические связи и тем самым цементируют фундамент межгосударственных отношений. Прозрачность границ позволяла жителям приграничных местностей обоих государств принимать активное и непосредственное участие в развитии и налаживании приграничной торговли, культурных и иных связей (15, с. 113).
Становится очевидным, что страна и ее политическое руководство постепенно поворачиваются лицом на Восток. Россия стремится сопрягать свое членство в АТЭС с вовлечением сибирских и дальневосточных регионов в интеграционные процессы в АТР. Трансграничное сотрудничество как процесс интеграции приграничных территорий различных стран способствует модернизации периферийных областей соседствующих государств. Россия начинает уделять все большее внимание развитию своих восточных пространств. Увеличиваются инвестиции на геологоразведку, прежде всего в Зауралье, предусматриваются существенные финансовые ресурсы для развития Дальнего Востока и Сибири. В принятой в 2007 г. Федеральной целевой программе развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2013 г. намечено, что эти регионы получат из бюджета 566 млрд. руб. Эти средства пойдут на строительство дорог, трубопроводов, линий электропередач и других инфраструктурных объектов, которые позволят начать разработку многих новых месторождений полезных ископаемых и оживят хозяйственную жизнь в данной части России. Из этих средств 100 млрд. руб. выделяется специально для Владивостока, где в 2012 г. будет проведен саммит АТЭС (16, с. 100). Это задаст стимул модернизации Дальнего Востока в новых условиях. Стратегия социально-экономического развития регионов Российской Федерации призвана стимулировать процессы новой «регионализации» - консолидации ре-
сурсов российских регионов для ускоренного экономического роста и изменения структуры экономики. Ее цель - усиление конкурентных позиций России и ее регионов в мире (6, с. 101).
Для решения поставленных задач необходима гармонизация всех направлений внешней и внутренней политики. Это требует преодоления определенных сложностей внутриполитического характера (на уровне региональной политики). Во-первых, отсутствие консолидированного единого интереса российских акторов (выраженного в нездоровой конкуренции субъектов Федерации друг с другом), тормозит развитие Дальнего Востока и ослабляет влияние России на внешние рынки Азиатско-Тихоокеанского региона. Такое положение негативно воздействует на общий инвестиционный климат российских территорий, и откровенно «замораживает» сотрудничество на уровне торговли ресурсами. Во-вторых, проблема соотношения самоидентификации единого государственного пространства с самоидентификацией его регионов, условно ее можно обозначить как проблему «пространства власти». Расхождения интересов регионов и центра ведут к росту сепаратистских настроений на местах. В-третьих, у дальневосточных приграничных районов и городов, отсутствие мотивации развития подобной той, которая наличествует у китайских приграничных провинций и городов - распределение доходов построено таким образом, что эти провинции прямо заинтересованы в развитии сотрудничества с Россией.
Продуктивная региональная стратегия сталкивается с рядом противоречий, требующих скорейшего решения. Прежде всего это противоречие между богатством сырьевой базы и неразвитостью производственной и социальной инфраструктуры. Далее, противоречие между растущим спросом на квалифицированную рабочую силу в условиях научно-технической революции и вытеснением ее из сферы производства на российском Дальнем Востоке из-за деформированного развития экономики в одну сторону сырьедобывающих направлений. И наконец, противоречие между Дальневосточным регионом как важнейшим военным и политическим форпостом на Востоке России и элементами колониального отношения к нему.
Решение поставленных проблем предполагает налаживание механизма согласования интересов российских политических и экономических акторов и выработку на его основе общего интереса, принятие комплексных мер по стимулированию приграничных территорий (понижение таможенных тарифов, облегченный визовый режим с соседствующими странами т.д.), налаживание единой инфраструктуры на территории Дальневосточного федерального округа и в целом всей России. Желательно для этого использовать и мировой опыт интеграционного сотрудничества. Соблюдение баланса интересов есть осознанная необходимость исправления ошибок прошлых лет. Российский Дальний Восток является органической частью Северо-106
Восточной Азии, но обострение внутренних проблем создает необходимость антикризисного политического управления пространством России (особенно ее окраинных / приграничных территорий).
Проблема политического контроля над политическим пространством приобретает огромное и даже первостепенное значение. Восточные территории России притягивают интерес сопредельных государств. В приграничных районах Дальнего Востока рынок уже завоеван китайцами. Они кормят и одевают российских граждан. Американцы и японцы сделали шаги по освоению сахалинской нефти. Российская сторона, понимая серьезность происходящего, не предпринимает адекватных действий. Еще 20 лет назад можно было списать все на огромные просторы страны, нехватку средств и прочие причины, но теперь, когда есть пример Китая, преодолевающего схожие с российскими проблемы с поражающей быстротой, становится ясно, что дело в неэффективности и ограниченности российской государственной политики (7, с. 286).
В интересах России участвовать во всех тех союзах и формах международного сотрудничества, которые способствуют внутренней, особенно экономической, интеграции страны и препятствуют любым попыткам подорвать ее. Решение этой задачи потребует принятия как специальных и, возможно весьма обременительных мер экономического характера, так и более зрелой концепции федерализма, предполагающей четкое и действенное распределение полномочий между центром и регионами страны. Таким образом, необходимо реализовать приоритетные цели государства - обеспечение баланса отношений «центр - регионы» на обозримую перспективу, стимулирование развития на всех уровнях территориально-политической иерархии и снижение конфликтности как по вертикали (между центром и регионами), так и по горизонтали (между территориальными сегментами) (14). Именно в условиях федерального государственного устройства России, необходимо, с одной стороны, достичь соблюдения стратегических интересов национальной безопасности и единого экономического пространства страны как единого федерального государства, а с другой - учесть потребности всех субъектов Российской Федерации в согласованном сотрудничестве друг с другом.. Это очень важное условие целостного развития нашей страны, ее регионов, к примеру, субъекты Федерации российского Дальнего Востока не имеют взаимной зависимости, но каждый из них, взятый отдельно, чрезвычайно зависит от центра. Поэтому неудивительно, что ассоциация «Дальний Восток» носит формальный характер и не имеет реальной политической практики.
В настоящее время стратегия регионального дальневосточного развития находится в точке формирования и зависит от российских государственных и геополитических стратегий. Необходимость ее существования подтверждена богатой и разнообразной политической практикой. Уже второй год политиче-
ская жизнь Приморья проходит под знаком обещанных федеральной властью финансовых вливаний в экономику края, его социальную инфраструктуру. Создавая захватывающие дух политической элиты экономические возможности, эта перспектива в руках федерального центра стала эффективным рычагом в процессе выстраивания взаимоотношений с региональной властью. Вертикаль в новых условиях стала более безальтернативной и жесткой, региональная власть становится более дисциплинированной и управляемой. Данный подход отвечает потребности модернизации страны (хоть и сворачивает процессы демократизации), и достаточно жесткими мерами обеспечивает общую линию внешней региональной политики России, пытаясь учесть интересы развития как страны в целом, так и составляющих ее регионов. Но в целом (в среднесрочной и долгосрочной перспективе) подобная практика государственного управления характеризуется неустойчивостью, непоследовательностью и конъюнктурностью. В действительности она отвечает на ситуативные вызовы времени и обстоятельств, что может представлять серьезную угрозу национальной безопасности государства.
Адекватная мировым вызовам международная деятельность страны способна стимулировать развитие российских пространств. Среднесрочная и долгосрочная стратегии внешней политики России призваны обеспечить продвижение интересов РФ на мировой арене. Одним из механизмов реализации новой стратегии развития называют вступление России во всемирную торговую организацию (ВТО). Проблема вступления России в ВТО уже долгое время одна из наиболее обсуждаемых. Идея имеет своих сторонников и противников, но по оценкам экспертов Мирового банка, именно Дальний Восток способен извлечь наибольшую выгоду от либерализации барьеров для прямых иностранных инвестиций, уменьшения тарифов и расширения доступа России на международные рынки. По мнению экспертов, дальневосточные регионы могут стать зоной хорошего инвестиционного климата, в результате чего благосостояние регионов увеличиться, и это в процентном соотношении от потребления всей страны составит 9,7% (или 5,7% ВВП) по сравнению с 7,8% (4,3%) в среднем по стране (19). Ханойское соглашение России и США (ноябрь 2006 г.) дают основания надеяться на это, поскольку трактуются как падение последнего барьера для присоединения к ВТО, однако это не изменит сразу инвестиционную политику в регионе, а лишь станет базой для российских мероприятий. Пока же говорить о кардинальных улучшениях инвестиционной политики (при насущной необходимости в этом) все же нет оснований (6, с. 104).
Правительство должно отвечать за политические факторы и условия формирования эффективной внешнеэкономической специализации страны. Горизонтальные связи, определяющие существо современных международных отношений, подводят к необходимости сетевой дипломатии. В россий-108
ской политике в целом, как и в политике российских регионов, продолжает доминировать территориальное мышление, а вместе с ним - и территориальная форма трансграничного сотрудничества. Это проявляется, в частности, в том, что для приграничных регионов характерно переплетение геоэкономического и геополитического подходов. Приверженность геоэкономической стратегии неизбежно порождает конфликты интересов, но эти объективные конфликты между регионами и федеральным центром в процессе трансграничного регионального сотрудничества не должны мешать их конструктивному взаимодействию (18, с. 67). Административная политическая элита России сильно ограничена в своих решениях активной средой мирового рынка, возрастным и количественным составом, лимитом доверия населения, а также корпоративным интересом. Следовательно, вне зависимости от политических изменений она будет вынуждена принять либерализацию пограничного режима, в силу хотя бы ее заинтересованности в экономической выгоде.
Опираясь на известные позитивные сдвиги в экономическом и государственном строительстве, Россия вышла из фазы «политического небытия» в регионе своего Тихоокеанского фасада. Тем не менее целый ряд нерешенных и серьезных проблем, связанных с обретением и упрочением политико-экономических позиций в регионе, остаются. Очевидно, что если Россия не пересмотрит свои геополитические взгляды и экономическую политику на востоке страны, возникнет потенциальная угроза утраты экономической самостоятельности и даже физической утраты территории этого региона. Усиление интеграционных процессов не снимает всех проблем, но при этом придает дву- и многосторонним отношениям новую политическую окраску, стимулирующую региональное сообщество к дальнейшему развитию.
Литература
1. Абалкина А. Азиатские страны в поисках оптимальной интеграционной модели // Проблемы Дальнего Востока. 2007. № 2. - С. 74-83.
2. Ершов Ю. Нефть и газ Сибири и Дальнего Востока в контексте российско-китайских отношений // Азия и Африка сегодня, 2006, № 6. - С. 3-12.
3. Инь Цзяньпин. Базисное условие экономического сотрудничества и совместного развития Дальнего Востока России и Северо-Востока Китая // Пространств. экономика. 2007. № 4. - С. 68-78.
4. Канаев Е. АСЕАН и Россия: отношения после холодной войны // Мировая экономика и международные отношения. 2007. № 2. - С. 68-76.
5. Караганов С.А. Россия и мир. Новая эпоха. 12 лет, которые могут все изменить / М.: АСТ: Русь-Олимп, 2008. - 444 с.
6. Матвиенко И.Г. Противоречия процесса формирования Дальневосточной региональной стратегии развития / Регионалистика и этнополитология / Отв. ред. Р.Ф. Туровский. - М.: РАПН; РОССПЭН, 2008. - С. 101-109.
7. Медведева Л.М. Политические проблемы развития транспорта российского Дальнего Востока // Российский Дальний Восток в Азиатско-Тихоокеанском регионе на рубеже веков: Политика, экономика, безопасность / Под. ред. М.Ю. Шинковского. - Владивосток: Дальнаука, 2008. - С. 275-288.
8. Митыпов Е. Восточноазиатская интеграция: плюсы и минусы для России // Мировая экономика и международные отношения, 2004. № 10. - С. 99-101.
9. Пак Ки Чан. Новая роль Китая в СВА и военная безопасность в регионе // Китай в мировой и региональной политике (История и современность) / Отв. ред. Е.И. Сафронова. М: Ин-т Дальнего Востока РАН, 2007. - С. 145-158.
10. Панченко М. Ю. Российско-китайские отношения и обеспечение безопасности в АТР. Монография // М.: Науч. Книга, 2004. - 203 с.
11. Потапов М. Перспективы АТЭС и экономическая интеграция в восточной Азии (заметки с делового саммита АТЭС) // Проблемы Дальнего Востока, 2007. № 1. - С. 63-71.
12. Суслина С.С. Экономическое влияние России на РК и КНДР в свете процессов интеграции в Северо-Восточной Азии // Корейский полуостров и вызовы глобализации: докл. X науч. конф. корееведов России и стран СНГ, Москва, 29-30 марта 2008 г. / Ин-т Дальнего Востока РАН. М., 2006. - С. 114-126.
13. Тимонина И. Л. Дальний Восток России - Япония: грани экономического сотрудничества // Россия и Япония: соседи в новом тысячелетии / Рук. проекта Э.В. Молодякова. М: АИРО-ХХ, 2004. - С. 138-162.
14. Туровский Р.Ф. Баланс политических отношений между центром и регионами в процессах государственного строительства // Автореф. дис. ... док. полит. наук. М., 2007. - 54 с.
15. Фролов А. Приграничное сотрудничество советского Дальнего Востока с северовосточными провинциями Китая в 1950-е годы // Проблемы Дальнего Востока. 2007. № 3. -С. 113-124.
16. Хейфец Б.А. Приоритеты в развитии экономических отношений России со странами АСЕАН // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 2008. № 1. - С. 100111.
17. Цветов П. АТЭС и Россия / Азия и Африка сегодня. 2008. № 1. - С. 62-69.
18. Шинковский М.Ю. Трансграничное сотрудничество как рычаг развития российского Дальнего Востока // ПОЛИС. 2004. № 5. - С. 62-70.
19. Rutherford T., Tarr D. Regional impacts of Russia's accession to the Word Trade Organization. Word Bank Policy Research Working Paper 4015. September 2006. - P. 3-28.
