CC BY
138
АНТИБОЛЬШЕВИСТСКАЯ РОССИЯ
С.В. Карпенко
«РОССИЯ НА КАВКАЗЕ ОСТАНЕТСЯ НАВСЕГДА»:
ДОБРОВОЛЬЧЕСКАЯ АРМИЯ И НЕЗАВИСИМАЯ ГРУЗИЯ (1918-1919 гг.)*
В августе 1919 г., отвоевывая Северный Кавказ как базу, Добровольческая армия очистила от красных западную часть Кубанского края и север Черноморской губернии. Взяв 13-го Новороссийск, части добровольцев двинулись к Туапсе. Там их неминуемо ждала встреча с войсками независимой Грузинской демократической республики.
На Грузию генералы М.В. Алексеев и А.И. Деникин возлагали особые надежды: на ее территории в ходе мировой войны были складированы огромные запасы Кавказского фронта. Их стоимость оценивалась в миллиарды рублей, и за их счет Добровольческая армия многие месяцы могла бы снабжаться оружием, боеприпасами, обмундированием, снаряжением, инженерным и прочим военным имуществом.
Надеясь получить все это безвозмездно, они допускали и возможность товарообмена. Было хорошо известно: Грузия остро нуждается в муке и продовольствии, которые до войны завозились с Кубани. Сама она добывает уголь в районе Поти и располагает нефтепродуктами, которые прежде доставлялись по трубопроводу и железной дороге из Баку в Батум, а оттуда пароходами - в южные российские губернии. Торговые порты Новороссийск, Таганрог, Батум и Поти, прекрасно оборудованные, разделяют малые расстояния. Наконец, в Грузии и на юге России - множество старых торговых фирм, имеющих большой опыт экспортно-импортных операций в этом районе, а также пароходных компаний и их судов, много лет совершавших рейсы между портами Черного и Азовского морей.
Все это позволяло генералам надеяться на быструю организацию обмена - кубанского зерна и продовольствия на военные материалы, нефтепродукты и уголь.
Настораживала, правда, социалистическая физиономия правительства, возглавляемого Н. Жордания, лидером грузинских меньшевиков. Да и некоторые его министры входили в правительство «истерички и болтуна» Керенского. Но враждебность грузинских последователей Керенского к Ленину и Троцкому была столь же очевидна, сколь и нужда грузинского населения в кубанском хлебе. Поэтому Грузия изначально считалась «ес-
* Настоящий очерк - отрывок из книги С.В. Карпенко «Белые генералы и красная смута», опубликованной издательством «Вече» в 2008 г.
тественным союзником» в борьбе с «Совдепией», выгодным торговым партнером.
* * *
Отпав от России, Грузия попала в полную зависимость от Германии. В конце мая-начале июня, признав правительство Грузии и высадив десант в Поти, немцы навязали ему кабальные договора, ввели войска в Тифлис, разместили по городам гарнизоны (всего - до 30 тыс.) и «арендовали» Батум. Оккупанты торопились прибрать к рукам добычу угля и марганца, поступающие из Баку нефть и нефтепродукты. Они взялись помогать формированию молодой грузинской армии, с их дозволения она снабжалась со складов бывшего Кавказского фронта.
Правительство, возглавляемое в то время Н. Рамишвили, тоже торопилось: опираясь на поддержку немцев - «прирезать» к «Великой Грузии» часть Черноморской губернии и обзавестись общей границей с Кубанской областью, откуда наладить получение хлеба в обмен на нефтепродукты. Черноморская губерния входила в состав Кубано-Черноморской советской республики. Воспользовавшись отвлечением ее сил на борьбу с Добровольческой армией, за июнь-июль грузинские войска, рассеяв слабые красногвардейские отряды, заняли Сухумский округ (Абхазию), Сочинский округ и побережье до Туапсе включительно, населенные в основном русскими.
Оккупационные власти сразу приступили к демонтажу железной дороги и промышленных предприятий, вывозу в Грузию и распродаже железнодорожного оборудования, двигателей, станков, сельхозмашин, племенного скота.
И теперь грузинское правительство боялось, как бы Добровольческая армия не вторглась «нечаянно» в Грузию и не захватила бы ее1. На войне глаза у страха велики как нигде и никогда: у Деникина не было для этого ни лишних штыков, ни боеприпасов.
* * *
Для русских - и на занятой грузинами части Черноморской губернии, и в самой Грузии - настали черные дни. Провозгласив лозунг «Грузия для грузин», правительство развязало кампанию по притеснению русских, вытравливанию русской культуры, школы, языка. Многочисленные российские учреждения ликвидировались, десятки тысяч русских чиновников и офицеров выбрасывались на улицу и оказывались без куска хлеба. В местных учреждениях и общественных организациях, на железной дороге и почте русских заменяли грузинами. Русских выдавливали из мест проживания, реквизировали их имущество. Грузинские социалистические газеты
презрительно именовали русских «великодержавниками», поливали грязью все русское.
Разом лишенные прежнего благополучия русские в долгу не остались, окрестив новорожденное государство «Кукурузной республикой». Зло насмехались и над правительством - «говорильней» сродни керенской, над его пресмыканием перед немцами, над казнокрадством и разворовыванием всего и вся, бурно расцветшими в Грузии.
Правительство начало выпускать временные бумажные рубли (боны), но разрешило хождение рублей всех прежних выпусков, ибо казна пополнилась большими суммами, захваченными в бывших российских учреждениях, да к тому же у населения было много рублей. Курс бонов падал быстрее курса «романовских», «думских» и «керенок» из-за их массового производства фальшивомонетчиками. Печатались фальшивые боны (и об этом знал весь Тифлис), в одной из лучших типолитографий на Головинском проспекте и появлялись на рынке на сутки раньше правительственных.
Очень скоро русские, особенно прибывавшие с Кавказского фронта офицеры, оказались на грани голода и нищеты: запасы зерна, скупаемого немцами и отправляемого морем в Германию, истощались, стремительно росли цены. На тифлисских улицах появлялось все больше нищих в оборванном обмундировании с офицерскими погонами. Однако выехать в Россию они не могли: на Военно-Грузинской дороге хозяйничали разбойники-горцы, пароходство по Черному морю замерло еще в начале мировой войны, железные дороги во многих местах были разрушены2.
* * *
Сразу после взятия Новороссийска штаб Добровольческой армии получил сведения, что в районе Туапсе находится передовая грузинская часть: она ведет боевые действия против красных в районе железной дороги Туапсе-Армавир и помогает восставшим кубанским станицам оружием и боеприпасами. Установив связь с Туапсе, разведка действительно обнаружила небольшой грузинский отряд под началом генерала Г. Мазниева (Мазниашвили). При нем состояли 6 сотен кубанских казаков, бежавших из Майкопского отдела.
Алексеев распорядился отправить отряду продовольствие, а Мазние-ву 16 августа послал письмо. Выразив радость по поводу того, что «судьба сделала нас союзниками», он предложил начать взаимовыгодный товарообмен: «...Широко пойду навстречу грузинскому правительству в удовлетворении его продовольственных нужд, ожидая, что и оно поделится своими запасами и прежде всего винтовками и патронами». Для обсуждения условий товарообмена он просил командировать в Екатеринодар представителей правительства.
Между добровольцами и отрядом Мазниева уже налаживалось взаимодействие, но отступавшая из-под Новороссийска советская Таманская
армия под командованием матроса-черноморца И.И. Матвеева выбила грузин из района Туапсе к Сочи. Когда же преследующий таманцев добровольческий конный полк занял 26 августа Туапсе, обнаружилось неожиданное: к юго-востоку от него грузины сосредоточили до 5 тыс. пехоты, спешно сооружают у Сочи и Адлера оборонительную линию фронтом на север - против Добровольческой армии, а генерал Мазниев заменен генералом Кониевым.
Приняв представителей добровольцев, Кониев без обиняков заявил, что столь резкая перемена в отношении к ним - результат указаний германского командования. Его словам тут же нашлось веское подтверждение: на усиление грузинских войск у Дагомыса и Адлера высадились две десантные группы немцев.
Штаб Добровольческой армии расценил это как угрозу Новороссийску.
Если прежде штаб допускал, что немцы намерены использовать грузинские части против английских войск на азиатском театре, то теперь пришлось считаться и с другим предположением: возможно, и против добровольцев на Северном Кавказе. Выходило что-то чудовищное: огромные российские военные запасы, на которые рассчитывает командование, могут быть использованы не для снабжения Добровольческой армии, а для войны против нее.
Одновременно первыми пароходами, прибывающими из Поти, Сочи и Сухума, в Новороссийск хлынули русские беженцы. Они сообщали будоражащие подробности о беспощадных гонениях против русских, умоляли избавить Сочинский и Сухумский округа от грузин. Привезенные ими грузинские газеты были полны обвинений Добровольческой армии в «старорежимности», ее начальники именовались «черносотенцами».
Напрашивался вывод: относительное экономическое благополучие Грузии зиждется исключительно на присвоении российского казенного имущества (прежде всего военного) и на грабеже русского населения. Все это вкупе с социалистической физиономией правительства, немецким присутствием и газетными нападками на армию не настраивало добровольческих генералов на доброе отношение к Тифлису.
Однако потребность в военных материалах была столь велика, столь сильно было желание избавиться от унизительной зависимости от Украины и Дона в военном снабжении, что они решили пригласить представителей грузинского правительства в Екатеринодар на переговоры с целью, прежде всего установить с ним «сносные отношения» и тем обезопасить тыл, избежать посылки к границе с Грузией войск, которые крайне необходимы на фронте, а главное - убедить грузинские власти безвозмездно передать армии хотя бы часть оружия, боеприпасов, обмундирования и прочего имущества со складов бывшего Кавказского фронта как «принадлежащего русскому государству». Если же не удастся - заинтересовать обменом на кубанский хлеб.
Получив приглашение, правительство Жордания командировало в Екатеринодар делегацию во главе с министром иностранных дел меньшевиком Е. Гегечкори. Сразу же по приезде, 12 сентября, он заявил, что делегация прибыла для переговоров о товарообмене и установления «дружеских отношений» между Грузией и Добровольческой армией, а также, как особо отметил он, Кубанью.
Переговоры начались без промедления - вечером того же дня. Добровольческую армию представляли Алексеев, Деникин, А.М. Драгоми-ров, А.С. Лукомский, И.П. Романовский, В.А. Степанов и известный публицист В.В. Шульгин, приступивший в Екатеринодаре к изданию газеты «Великая Россия»; Кубанское войско - атаман А.П. Филимонов, глава правительства Л.Л. Быч и Н.И. Воробьев, член правительства по делам здравоохранения.
Алексеева покидали последние силы - он едва поднимался с постели и никого уже не принимал, но, собрав волю в кулак, приводил себя в порядок, облачался в мундир... Он готов был пойти на «все возможные уступки, лишь бы установить сносные отношения». Его авторитет и умение находить компромиссы как ничто другое могли помочь получить из Грузии столь вожделенные военные материалы.
Открывая заседание, Алексеев приветствовал «представителей дружественной и самостоятельной Грузии». Пожелав переговорам «удовлетворительных результатов», он заверил грузинскую делегацию: «С нашей стороны никаких поползновений на самостоятельность Грузии не будет - в этом отношении Грузия может считать себя обеспеченной». «Но дав такое обеспечение... - перешел он к главному, - мы должны ожидать равноценного отношения со стороны грузинского правительства к нам». И затем с горечью стал перечислять факты притеснения русского населения и расхищения казенного имущества, пенять грузинам за оккупацию Черноморской губернии при помощи немцев. Особо дипломатничать и подбирать выражения старый генерал почел излишним.
Обменявшись после его короткой речи мнениями, три делегации договорились о вопросах, подлежащих обсуждению. И сразу обнаружилась неуступчивость грузин в вопросе, названном Алексеевым «камнем преткновения», - о Сочинском округе. 37-летний грузинский министр твердо отстаивал позицию своего правительства: округ должен входить в состав Грузии.
Переговоры продолжились 13 сентября.
Первым обсудили отношение грузинского правительства к Добровольческой армии и ее врагам - большевикам и немцам. С привычным митинговым пафосом Гегечкори заявил: «Борьба с большевиками - это вопрос нашей жизни и смерти». Но тут же деловито уточнил: бороться с
ними Грузия будет лишь «на Черноморском побережье» и в союз с Добровольческой армией для борьбы с большевиками в масштабах всей России не вступит, как, впрочем, и в союз с Германией - для борьбы против Добровольческой армии. Генералам пришлось принять «печальную» истину: в войне против «Совдепии» на Грузию рассчитывать не приходится.
Все сведения о притеснении русских Гегечкори отвергал решительно, назвав их слухами. Его поддержал Быч: мол, кубанцы, что возвращаются из Грузии, «не жаловались на скверные к себе отношения».
Запасы бывшего Кавказского фронта, заявил Гегечкори, правительство рассматривает как принадлежащие ныне Грузинской республике. Отдать часть их Добровольческой армии оно может, но лишь в обмен на хлеб и другие продукты, нужные Грузии. Быч и тут поддержал его. Добровольцам стало очевидно: грузины с многомиллиардным военным имуществом, перепавшим им «по случаю», добром не расстанутся. А Быч, заподозрили они, принял сторону Тифлиса не иначе как в расчете получить потом все необходимое для самостоятельной Кубанской армии.
Тем важнее стали для них гарантии, что при восстановлении торговли русский хлеб пойдет действительно грузинскому населению, а не в Германию. Гегечкори признал очевидные факты: немцы закупают в Грузии продовольственное зерно и вывозят на своих судах в Констанцу - для снабжения войск на Западном фронте и уже голодающего населения в самой Германии. Но тут же стал заверять, что кубанский и ставропольский хлеб будет поступать в распоряжение правительства это даст гарантию, что его не постигнет та же участь. Такая гарантия, посчитали добровольцы, мало что стоит: скорее всего русский хлеб пойдет грузинам взамен их собственного, который скупят и вывезут немцы.
По всем этим вопросам компромисс так или иначе мог быть найден. Но «камень преткновения» никак не удавалось убрать с пути, который вел к договоренности о товарообмене.
Алексеев заявил решительно: командование не может согласиться с «расчленением чисто русской Черноморской губернии». Требуя возвратить Сочинский округ, добровольческая делегация исходила из очевидного: из его 50 селений 36 русских, 13 - со смешанным населением и только 1 - грузинское, доля грузин едва превышает 10 %, весь округ «миллионами русских народных денег обращен был из дикого пустыря в цветущую, культурную здравницу».
Спор разгорелся горячий, острый - он занял большую часть двухдневных переговоров.
Гегечкори загодя приготовил свои подсчеты: 22 % - доля грузин в населении округа. И им, заявил он, угрожает насилие со стороны большевиков из России. Главный же его аргумент состоял в ином: «На каком основании Добровольческая армия выступает защитником этого населения?.. Вы представляете не Российское государство, каковое только и мог-
ло бы претендовать на это... Ведь Добровольческая армия - организация частная».
Раз Грузия считает себя независимой республикой, возразили генералы социалисту, то пусть она «не вмешивается в чужие, русские дела» и предоставит русским судить, Добровольческая армия - «частная» организация или государственная. А заодно «пусть предоставит и Абхазии иметь суждение о своей судьбе».
Подняв вопрос об Абхазии, насильственно присоединенной грузинами к своей «демократической республике», но не предъявив в отношении нее никаких требований, добровольцы по сути предложили компромисс: признание включения Абхазии в состав Грузии в обмен на возвращение Сочинского округа. Но Гегечкори упорно повторял: «Мы настаиваем на временном оставлении Сочинского округа в пределах Грузинской республики».
Эта неуступчивость оказалась «непонятной» для генералов, не укладывалась в их головы: ведь поражение их армии приведет большевиков к границам Грузии. Алексеев пытался образумить грузинскую делегацию: если Добровольческая армия не выйдет победительницей из борьбы с «Совдепией», то «рано или поздно Грузия будет большевиками раздавлена», а потому-де она должна быть заинтересована в союзнических отношениях с армией, должна оказать ей помощь снабжением.
Не помог и это аргумент.
Естественно, возникло подозрение, не стоят ли за этой неуступчивостью немцы. Гегечкори задали вопрос, сформулированный весьма прозрачно: «Не связаны ли вы в вашем решении кем-либо?» Тот не без гордости ответствовал: «Мы связаны только своим собственным решением».
Переговоры зашли в тупик. Нетерпимость грузин ввергла Алексеева в самые мрачные предчувствия относительно будущих отношений между армией и грузинским правительством, возможных следующих переговоров, участником которых ему уже не быть... Закрывая заседание, он с горечью обронил: «Должно же быть чувство справедливости, чувство меры...»
* * *
Генералы объяснили себе нежданную враждебность грузинского правительства по-военному рационально: оно, конечно, «действует по указке немцев», как бы Гегечкори ни отрицал это, а Сочинский округ нужен Грузии как буферная зона, отделяющая Сухумский округ, населенный абхазами, от территории, занимаемой армией. Для них было очевидно: «свободолюбивый и воинственный абхазский народ, не желающий подчиниться Грузии», едва Сочинский округ войдет в состав русской Черноморской губернии, неминуемо воспользуется таким соседством и поднимется на борьбу;тогда Грузия потеряет Абхазию, а с ней и порты в Черном море.
После отъезда грузинской делегации Деникин, посовещавшись с Романовским, решил занять выжидательную позицию, ибо немедленная опе-
рация по занятию Сочинского округа грозила столкновением с немцами и непосильной войной на два фронта. А близкая победа союзников над немцами и турками обещала благоприятное разрешение «грузинского вопроса».
Он ограничился тем, что приказал Приморскому отряду занять Лазаревское и закрыть сухопутную границу с Грузией для перевозки товаров, что и было тут же исполнено3, по сути ввел экономическую блокаду Грузии и всего Закавказья.
* * *
Только два месяца спустя вскрылась главная причина неуступчивости Гегечкори: о ней во всеуслышание поведал Быч.
Из его выступлений на заседании Краевой рады Деникин, как и весь добровольческий штаб, узнали: за их спиной глава кубанского правительства и Гегечкори вели переговоры «по поводу товарообмена». И видимо, посланец Тифлиса, послушав Быча, заключил, что положение Добровольческой армии на Кубани непрочно и договариваться по всем вопросам скоро придется не с Алексеевым и Деникиным, а с Бычом. И в порыве союзнической признательности обещал Бычу, что Сочинский округ будет передан не Добровольческой армии, а Кубани4.
Не все сказал Быч с трибуны Рады. Но то самое сокровенное, что было у него на уме, уже срывалось с языков наиболее горячих и говорливых «черноморских» политиков и журналистов. А именно: если «Совнар-комия» утвердится в «русских» губерниях надолго, то «незалежная» Кубань сумеет экономически «благоустроиться» только при беспрепятственном вывозе сельскохозяйственного сырья и продовольствия, при ввозе топлива и промтоваров. Но чтобы получить выход на мировой рынок -«дуже треба» заполучить порт Новороссийск и общую границу с Грузией5.
Потому-то Быч и не поддержал требование добровольческих генералов вернуть Сочинский округ: он лелеял надежду, что скоро удастся «по-союзнически» разделить Черноморскую губернию между Кубанью и Грузией. И Гегечкори прекрасно его понял. Дело оставалось за малым: удалить Добровольческую армию с Черноморского побережья Кавказа подальше куда-нибудь, к Ставрополю.
* * *
После победы Антанты в мировой войне Деникин и его штаб ожидали высадки англичан в Новороссийске, но те спешили оккупировать Закавказье - территорию для Добровольческой армии в стратегическом отношении второстепенную. 4 (17) ноября они заняли Баку, 10 (23) декабря - Батум. Командующий британскими войсками в Закавказье генерал Дж. Форестьер-Уокер разместил свой штаб в Тифлисе.
Оккупационные власти поддержали претензии закавказских «новообразований» на отделение от России, установили полный контроль над бакинскими нефтепромыслами и судоходством по Каспийскому морю. Штаб заключил: за поддержкой Грузии, Азербайджана и Армении кроется намерение англичан как можно дольше сохранять под своим контролем районы добычи и вывоза нефти.
Деникин посылал Форестьер-Уокеру протесты против расхищения грузинскими властями российского имущества и притеснений русского населения в Сочинском округе, однако тот хранил молчание. В начале декабря, не поставив в известность Деникина, британский генерал потребовал от грузинского правительства вывести войска из Сочинского округа. Провозгласив округ нейтральным, он явно хотел превратить его в подконтрольную Великобритании буферную зону между «добровольческой» Россией и независимой Грузией.
9 декабря совершенно неожиданно для штаба Добровольческой армии грузинские части начали эвакуацию из Сочинского округа. Деникин тут же приказал генералу А.П. Колосовскому, начальнику Приморского отряда, не вступая в бой с грузинами, продвигаться вперед и занять округ. 16 декабря грузинские части закрепились на речке Лоо, которая стала новой «границей».
9 января через британскую миссию штаб главнокомандующего Вооруженными силами на юге России (ВСЮР) получил извещение от Фо-рестьер-Уокера: ему поручено британским правительством «поддерживать грузин», а потому дальнейшее продвижение добровольческих частей в Сочинском округе «не должно иметь место».
Но когда в округе началось восстание армянского населения против грузинских властей, те ответили разгромом армянских сел. И Деникин под предлогом защиты армян приказал Колосовскому занять Сочинской округ. 24 января Приморский отряд вступил в Сочи, а затем за четыре дня очистил от грузинских войск территорию всего округа и остановился на речке Бзыбь.
Британский полковник Уайт, спешно присланный Форестьер-Уоке-ром из Тифлиса в Сочи, потребовал немедленно вывести части из города. Ответ последовал ясный и категоричный: «Сочинский округ очищен не будет».
Генерал Ф. Пул, начальник британской военной миссии на юге России, был вызван генералом Дж. Милном, главнокомандующим британской армией на Балканах, в Константинополь для «получения указаний». В Екатеринодар он больше не вернулся. Деникин истолковал причину его отзыва просто: не сумел-де предотвратить занятия добровольцами Сочи.
В конце января на смену Пулу на юг России прибыл генерал Ч. Бригз. Когда Деникин вернулся в Екатеринодар, Бригз передал ему изрядно запоздавшее письмо Милна, написанное в день взятия добровольцами Сочи: «Я получил указание Военного министерства предложить вам немедленно
прекратить операции против Сочи». Впервые требование британского правительства носило ультимативный характер: «если генерал Деникин не согласиться ожидать» решения Парижской мирной конференции о границах Грузии, оно «может оказаться вынужденным задержать (или отменить) помощь оружием, снаряжением и одеждой».
* * *
Англичане между тем закреплялись на Кавказе.
В феврале они захватили стоящие в Баку суда Каспийской флотилии, передали правительству Азербайджана русские заводы и железные дороги. Деникин направил в Лондон протест против раздачи российского казенного имущества «мелким случайным правительствам», что «равносильно расчленению России».
В ответ в британскую военную миссию пришла телеграмма из Военного министерства. Бригзу приказывалось «разъяснить» Деникину, что ему следует, во-первых, принять как должное временное присутствие британских войск в Закавказье и отдать в их руки Каспийское море, поскольку они «обеспечивают его от нападения с тыла». Во-вторых, не осложнять отношений с «грузинами и другими кавказцами», для сохранения нейтралитета которых британские представители «приложат все усилия». В-третьих, сосредоточить все усилия на том, чтобы «нанести совместно с адмиралом Колчаком решительный удар большевизму».
Эти требования вторично были подкреплены угрозой, в случае их невыполнения, прекратить военные поставки.
Деникин считал, что англичане поддерживают грузин, а правительство Жордания, со своей стороны, неустанно предъявляло английским военачальникам претензии по поводу недооценки ими опасности, которую представляет для Закавказья армия Деникина, обвиняло их в потворстве «русской реакции». И англичане оказались между двух огней. Причем грузинские социалисты критиковали их гораздо резче, чем русские генералы.
В конце марта разведка ВСЮР установила: грузинские войска завершили подготовку к наступлению. 3 апреля Деникин получил телеграмму Милна с предупреждением: грузины намерены атаковать, хотя и поставлены в известность, что эти действия будут рассматриваться как враждебные Великобритании. А Бригз посоветовал не вступать в бой с грузинами и «отвести войска к северу как можно дальше».
4 апреля, беспрепятственно перейдя линию английских постов и реку Бзыбь, поддержанные «зелеными» - крестьянами-повстанцами, действующими в белом тылу, грузинские части атаковали передовой полк, вынудили его к отходу и взяли Адлер. Три дня спустя подтянутые из Сочи резервы нанесли контрудар, рассеяли «зеленых», отбили Адлер, но грузины сумели
закрепиться на реке Мехадырь, сохранив за собой часть Сочинского округа.
Деникин приказал перейти в наступление и выбить грузинские части из Сочинского округа, а заодно из Сухумского. Но Милн, поспешно прибывший 9 апреля в Екатеринодар, заверил его, что грузины по его требованию отойдут за Бзыбь, и убедил отложить наступление. Бригза он отправил в Батум и Тифлис - урегулировать отношения между ВСЮР и Грузией.
Бригз встретился с Жордания, дважды вел переговоры с представителями его правительства. Он предупреждал их: нельзя игнорировать интересы России на Кавказе, ибо «англичане уйдут, а Россия останется навсегда». Однако те, проявив крайнюю неуступчивость, отказались отводить войска за Бзыбь: столь незыблема была вера в то, что границы Грузии будут установлены Парижской мирной конференцией6. Бригз, по его собственным словам, «напрасно потеряв время», 12 мая вернулся в Екатеринодар.
В итоге возможность получения оружия и боеприпасов со складов бывшего Кавказского фронта была для ВСЮР потеряна, а «граница» между «добровольческой» Россией и независимой Грузией превратилась в законсервированную линию фронта. Так Грузия стала одной из сил, поспособствовавших большевикам в разгроме Белого движения на юге России, за что и расплатилась в 1921 г. своей мнимой независимостью.
Примечания
1 Авалов 3. Независимость Грузии в международной политике 1918-1921 гг. Париж, 1924. С. 191, 196-197.
2 Калинин И. Русская Вандея. М.; Л., 1926. С. 5-7, 10.
3 Лукомский А.С. Воспоминания. Т. II. Берлин, 1922. С. 112-116; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 3. Берлин, 1924. С. 241-244.
4 Кубанская чрезвычайная краевая рада созыва 28-го октября 1918 года: Стенографический отчет пленарных заседаний. Вып. I. Екатеринодар, 1918. С. 159; Вып. III. Екатеринодар, 1918. С. 373.
5 Скобцов Д.Е. Три года революции и гражданской войны на Кубани. Т. 2. Париж, 1963. С. 82; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 4. Берлин, 1925. С. 54-55; Кин Д. Деникинщина. Л., 1927. С. 230, 236.
6 Brinkley G. The Volunteer Army and Allied Intervention in South Russia, 19171921. Notre Dame (Ind.), 1966. P. 158-163.
