CC BY
84
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2018. № 1
Н.Т. Пахсарьян
РОМАНЫ «ГОРОДСКИХ ТАЙН», ИЛИ «ПРОМЫШЛЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА» В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ «ПРОМЫШЛЕННОЙ ЭПОХИ»
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
В статье рассматриваются особенности становления и эволюции жанра романа «городских тайн», получившего популярность после выхода в свет знаменитого сочинения Эжена Сю «Парижские тайны». Важную роль в истории жанра играл социокультурный контекст во всей его аксиологической неоднозначности: необходимость увеличить и ускорить публикации романных сочинений способствовала вторжению рыночных отношений в область литературного творчества, стремительное развитие городской цивилизации промышленной эпохи сопровождалось ростом преступности, что, в свою очередь, становилось темой журналистских заметок и источником романных сюжетов. Опора на актуальный социокультурный опыт порождала ощущение достоверности изображаемого в романе Э. Сю, о чем свидетельствуют и переписка автора с читателями, и многочисленные переиздания «Парижских тайн», и романы-подражания. Однако в более поздних образцах «романов городских тайн» происходит явное снижение референциальности, исчезает ощущение близости романных историй жизненному опыту читателей, возрастает опора на жанровую модель популярного романа, используются романные клише.
Ключевые слова: роман-фельетон; социально-криминальный жанр; популярность; городская цивилизация; социокультурный трансфер.
О том, что в литературном процессе XIX в. стала играть едва ли не главную роль "littérature industrielle", знаменитый критик Ш. Сент-Бёв констатировал еще в 1839 г. [Sainte-Beuve, 1846: 49-515]1. Негодуя
Пахсарьян Наталья Тиграновна — доктор филологических наук, профессор кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: npakhsarian@gmail.com).
1 На русский язык заглавие статьи переведено как «Меркантилизм в литературе. См.: [Сент-Бёв, 1976: 212—233]. Однако такой перевод неудачен не только потому, что термин «меркантилизм» в точном смысле предполагает участие государства в хозяйственной деятельности. Даже если воспринимать это слово не терминологически, а как синоним «меркантильности», то и тогда следует учесть, что Сент-Бёв говорит не просто о корыстолюбии «промышленных» писателей, а об изменении всего механизма творчества и роли писателя в «промышленную эпоху».
против «катастрофического» положения современной словесности, критик обрушивался на романы-фельетоны, публикующиеся в периодической печати — «это шумное торжище, этот пропыленный бульвар современной литературы со всеми его закоулками и проходными дворами» [Сент-Бёв, 1976: 219]. Главным упреком Ш. Сент-Бёва в адрес авторов было то, что их целью стали «состязание самолюбий и настоятельная потребность заработать на жизнь» [там же: 213], он возмущался тем, что «увеличение формата газет и появление романов с продолжением повлекли за собой обилие пустых слов, излишних описаний, ничего не значащих эпитетов» [там же: 224]. Главными причинами падения вкуса и морали критик считал «наступление литературной демократии» и подчинение всех усилий писателей и издателей меркантильным интересам.
Если отвлечься от почти памфлетного тона статьи Ш. Сент-Бёва, можно лишь согласиться с тем, что развитие романной прозы в XIX в. было тесно связано с развитием демократии и рынка2. Важным следствием демократизации стал расцвет журналистики и публикация романов в прессе, вызвавшая яростные споры в обществе, отразившиеся в 1830—1840-е годы не только в литературно-критических дискуссиях, но даже в парламентских дебатах3. Родившийся и получающий все большую популярность среди широкой читательской публики жанр романа-фельетона был объектом нападок Ш. Сент-Бёва и его единомышленников прежде всего, потому что снимал ореол сакральности с процесса создания литературного сочинения, он словно бы превращал воспеваемое романтиками вдохновенное писательство в расчетливое и сухое производство текста. Такая позиция была весьма распространена в литературе романтической эпохи: «Ей чудилось, что изнутри ее подрывает мощный демон, существование которого она приписывала то измене писателей, ставших профессионалами, то расширению читательской публики до опасных классов трудящихся. Этот демон именовался промышленностью»4. Ш. Сент-Бёв поневоле констатировал сосуществование «двух литератур», одна из них стремится к эстетическому совершенству, другая же определяет себя в социальных и материальных условиях развития рынка [Durand, 2006: 27].
В самом деле, с начала столетия «читательская публика все больше увеличивается, число газет растет, типографии вступают в эру про-
2 О том, что становление жанра романа не только происходит параллельно со становлением в обществе демократических отношений, но и наделяет жанр своего рода «внутренней» демократией см.: [Wolf, 2005].
3 См.: [La querelle du roman-feuilleton. Littérature, presse et politique, un débat précurseur, 1999]. О контроле рынка, установившегося над литературой в XIX в.: [Aubry, 2006: 14].
4 См.: [Glinoer, 2009].
мышленного производства»5. Как заметил в 1847 г. другой известный литературный критик и политический деятель Ш. де Ремюза, «промышленность, благодаря размаху своих операций, ловкости расчетов и, быть может, своего рода искусству увеличивать стоимость и товарооборот, играет главную роль в современном обществе». При этом, в отличие от Ш. Сент-Бёва, Ш. де Ремюза склонялся к приятию подобной ситуации, уточняя: «Воистину общество забавно, когда упрекает литературу за то, что она стала промышленной» [Rémusat, 1999: 252]. Коль скоро производство и распространение товаров подчинялось экономическим законам буржуазного общества, закономерно, что и «производство» литературы, т.е. сочинение романов с учетом читательских вкусов, отнюдь не всегда рафинированных, забота издателей периодики о публикации тех произведений, которые приносили бы наибольший доход и, как следствие, их своеобразное руководство процессом создания романов-фельетонов потребовало ухода от «индивидуальных отношений между художником и его покровителем, основанных на культурном паритете» [Thiesse, 1980: 53] в сторону интерактивных и гетерогенных взаимодействий писателей, издателей, критики и читающей публики.
Новые условия сочинения и публикации сочетались с поисками новой тематики и проблематики романного жанра: пресса оказывалась не только площадкой для издания, но и источником сюжетов для романов-фельетонов. Наибольший успех жанра не случайно пришелся на произведения о современной жизни, фабулы которых черпались из заметок о "faits divers" — повседневных происшествиях. Разрозненные "faits divers", возможно, сами по себе не создавали особого видения современного общества, но собранные в единую рубрику, они выполняли функцию описания повседневности6 и одновременно позволяли писательскому воображению развивать их в увлекательные истории с интригой. Еще до триумфа «Парижских тайн» (1842—1843) Э. Сю чрезвычайную славу получил роман-фельетон Ф. Сулье «Мемуары Дьявола» (1837—1838), сумевший размыть границу между референциальным текстом (газетной статьей об актуальном событии обыденной жизни общества) и художественным текстом, содержащим вымысел (в данном случае — даже фантастический вымысел). В конце концов жанр романа-фельетона стал восприниматься читателями как «некая завершенная форма повседневного происшествия» [Kalifa, 1999: 1346].
«Парижские тайны» Э. Сю публиковались с «Журналь де Деба» — печатном органе, первоначально созданном в 1789 г. для отчетов о дебатах в Национальном собрании, а с 1799 г., после приобретения
5 См.: [Roulet, 2001].
6 О структуре и смысле "faits divers" см.: [Barthes, 1981].
его умеренными роялистами братьями Бертенами, ищущем своих читателей «среди промышленной и торговой буржуазии, а также среди политиков и парламентариев» [Aguet, 1960: 258]. В свою очередь, одним из фабульных источников романа Э. Сю был судебный процесс над Суфларом и Лесажем, убийцами женщины по имени Рено, отчет о нем был помещен 8 марта 1839 г. в «Пресс»7. Именно тогда, полагают специалисты, возник замысел «Парижских тайн», и первые четыре части произведения были написаны до июня
1842 г., когда началась его публикация, продлившаяся до октября
1843 г. Публикация мгновенно стала бестселлером: очередные главы взахлеб читали, с нетерпением ожидая продолжения8, очень быстро появились отдельные книжные издания (1843, 1844 гг. и т.д., всего — 14 прижизненных изданий), переводы на другие языки (10 переводов — за один только 1844 г.) и многочисленные подражания: «Лондонские тайны» П. Феваля (1843—1844), «Мадридские тайны» Х.М. Виллергаса (1844), «Берлинские тайны» А. Брасса (1844), «Брюссельские тайны» Суо де Варэна (1844—1846), «Лиссабонские тайны» К. Каштелу Бланку (1854), «Марсельские тайны» Э. Золя (1867), «Неаполитанские тайны» Ф. Мастриани (1869—1870), «Нью-Йоркские тайны» Ж. Лермина (1874) и др.9 Историки литературы уже отмечали, что заглавие романа Э. Сю восходит к «Удольфским тайнам» А. Радклиф и что автор бестселлера и его эпигоны рисуют современный город, пространство насилия и преступлений, населенное «варварами» (определение Э. Сю), подобно средневековому городу [Letourneux, 2015: 9].
Но авантюрно-криминальный роман, как часто именуют «Парижские тайны», был одновременно «романом социальной истории»10: питаясь опытом готического жанра, историко-приключенческого романа и в то же время — физиологическими очерками и газетной криминальной хроникой, автор погружал читателя в экзотику современного индустриального города. Это сразу же отделяло произведение Э. Сю от источников: в готическом романе город редко, практически никогда не становился ареной, на которой разворачива-
7 См.: [Chabrier, 2012].
8 Даже «умирающие ждали окончания "Парижских тайн", чтобы умереть»: [Gautier, 1858-1859: 161].
9 Подражания не ограничивались только теми произведениями, в которых сохранялась структура заглавия романа Э. Сю (тайны + название города), однако упоминание всех сочинений, созданных под влиянием этого произведения, сделало бы перечисление едва ли не бесконечным. Об английских подражаниях «Парижским тайнам» см.: [Palmer Chevasco, 2003]. Об итальянских создателях подобных романов см.: [Chabot, 1999]. О традиции романа «городских тайн» в России см.: [Genevray, 2015].
10 См.: [Les Mystères urbains au XIX siècle: le roman de l'histoire sociale, 2014].
лись фабульные «ужасы»; что же касается исторических романов, то ближайший предшественник автора «Парижских тайн», Виктор Гюго изображал в «Соборе Парижской богоматери» город давнего, XV в. и, хотя определенные параллели между изображением городских низов у Гюго и Сю просматриваются, тем не менее именно роман Э. Сю оказался главным источником «мифа о Париже» и классической «жанровой матрицей» [Kalifa, 2004: 148] для особого подвида популярного романа — романа «городских тайн».
Действие романа Э. Сю разворачивалось в пространстве, одновременно знакомом — и незнакомом. Автор открывал читающей публике тревожащий хаос и беспорядок под внешним порядком, превращал повседневное в пугающе экзотическое, отправляя главного героя-аристократа, герцога Родольфа Герольштейна, в места — средоточия нищеты, воровства и бандитизма. При этом, когда первые буржуазные читатели «Парижских тайн» устремились по маршрутам, которыми ходили персонажи Э. Сю, они обнаружили, что даже самые внешне невероятные картины, нарисованные романистом, соответствуют тому, что они увидели сами [Lyon-Caen, 2006: 148]. А для читателей из низов описанное в романе было «верным образом их унизительного положения» [Wandzioch, 2008: 126]. Таким образом, «Парижские тайны» воспринимались и были произведением, отражающим тогдашние реалии французской столицы, рисующим «драму, переживаемую современниками — нищету, вызванную началом промышленной революции» [Cooper-Richet, Mollier, 2002: 55]. Именно в это время в полицейских отчетах получает хождение слово "bas-fond", обозначающее трущобы (и в отдельных случаях — обитателей этих трущоб), стремительное их оформление в городской жизни происходило параллельно с ростом преступности и порождало страх жителей перед опасностями города наступающей индустриальной эпохи. Криминальная атмосфера современного Парижа, постоянно растущая по мере развития «промышленного» характера городской жизни, пугала публику гораздо больше, чем экзотический Двор чудес, описанный в «Соборе Парижской богоматери»11.
Восторженная реакция большинства читателей на «Парижские тайны» объясняется тем, что сюжет романа переживался ими как реальная история. Многие письма современников автору содержат уверения в том, что драмы их собственной жизни так похожи на драмы «Парижских тайн», что писателю полезно узнать их, чтобы почерпнуть материал для нового романа [Lyon-Caen, 2006: 147—149; 167-170].
11 И. Оливье-Мартен, однако, склонен считать, что «Сю лишь сумел приспособить "Собор Парижской богоматери" Гюго к современному Парижу»: [Olivier-Martin, 1980: 62].
При этом Э. Сю, полагают исследователи, являет собой «редкий пример политического крещения автора посредством собственного произведения»12: обращаясь к изображению бедственного положения городского люда, писатель-денди в конце концов склоняется «к социалистической идеологии фурьеристского толка», вызвав критику К. Маркса13. Очевидно, что тем самым политико-социальная позиция автора «Парижских тайн» была воспринята всерьез, казалась (но и была) весьма влиятельной в европейском обществе 1840— 1850-х годов. Отдавая должное очевидной эволюции общественных и политических воззрений Э. Сю, надо в то же время признать, что критико-публицистический замысел присутствовал у автора с самого начала сочинения. «Господину Сю...удалось осуществить самую резкую критику общества с глубиной, проницательностью и энергией, достойными всяческой похвалы», — утверждал уже по выходе первых глав романа один из современных журналистов [Laverdant, 1962: 246]. По мнению Юдит Лион-Кэн, публика разделилась по отношению к книге Э. Сю на читателей-социалистов и читателей-филантропов: для первых автор был своего рода хирургом, безжалостно вскрывающим словесным скальпелем общественные язвы; для вторых он выступал «опекуном народа», демонстрирующим буржуазной публике программу филантропических действий во имя сохранения социального порядка [Lyon-Caen, 2006: 165—166]. Некоторые современники даже воспринимали публикующиеся части «Парижских тайн» как публицистические статьи Э. Сю, поднимающие актуальные политико-социальные проблемы [ibid.: 181]. Автор не только вводил в текст романа истории, почерпнутые из периодики — и иногда ссылался на источники (например, на статью А. Эскиро от 11 июня 1843 в «Ревю де Пари» — см. примечание к главе 9 части 8 «Парижских тайн»), но сочинял по ходу развития сюжета стилизованные газетные статьи, придумывал правдоподобные, но вымышленные органы печати (например, «Официальная газета Герольштейна»), превращая роман в «огромный гипертекст, в котором сходятся статьи, брошюры, исследования» [Grossir, 2008: 112]. Не только фабула, но и рассуждения-отступления автора, часто представляющие собой отклики на конкретные общественные события, вызывали большой интерес тогдашней публики, вступавшей с писателем в переписку. Тем самым «"Парижские тайны" изобрели новый способ включаться в политические и социальные споры, поскольку обращались в художественном сочинении к политическому и социальному опыту читателей, побуждаемых высказываться в
12 См.: [Charentenay, 2014].
13 См.: [Ibidem].
приватном, но предназначенном для публикации, эпистолярном общении с романистом» [Lyon-Caen, 2006: 261]14.
Это влияние и интерес к роману существовали, несмотря на его художественное несовершенство, осознаваемое и даже прямо заявленное автором, отстаивающим первенство содержания над формой. Как любое произведение популярной литературы критики уличали «Парижские тайны» в стереотипности персонажей и ситуаций. Автор не был свободен и от желания усилить эмоциональный эффект и увлекательность повествования путем своеобразной утрировки инфернальности романного пространства. Не случайно, например, когда любопытствующие решили сравнить описание «Белого кролика» в романе с реальным кабаре, то вместо зловещего притона они обнаружили обычное место отдыха обывателей [Gauthier, 2011: 64]. Следует сказать, однако, что между Сю и его подражателями существует достаточно заметная разница. По справедливому замечанию М. Летурнё, у П. Феваля, Понсон дю Терайя и других последующих сочинителей романов «городских тайн», «политическое высказывание быстро уступило место сенсационности», а «претензия на социальную картину... свелась к нескольким стереотипным обобщениям» [Letourneux, 2007: 148]. Уже один из современных Э. Сю критиков, Луи Рейбо, в 1844 г. сочинил шутливый рецепт «изготовления» романа-фельетона: «Например, вы берете несчастную и гонимую молодую женщину. Добавляете к ней грубого и кровавого тирана, чувствительного добродетельного пажа и неискреннего и вероломного конфидента. Когда у вас в руках все эти персонажи, хорошенько перемешайте их в двух, трех, четырех сотнях фельетонов и подавайте горячими»15. Конечно, уже у Э. Сю можно обнаружить практически все типы героев (вор, убийца, мошенник, сводня, невинная жертва и т.п.) и весь репертуар тем и мотивов (нищета, преступность, несправедливая пенитенциарная система общества, нравственные пороки и т.п.), которыми будут пользоваться его последователи. Однако то, что у автора «Парижских тайн» было описанием типического (и воспринимаемого читателями как таковое), у его эпигонов оказывается попросту стереотипным16. «Там, где Сю открывал прячущийся лик общества — лик преступления и нищеты,
14 Ср. также: «Автор мало-помалу становится адресатом эмоциональных писем: народ узнает себя в романе и своими замечаниями и советами направляет первоначальный замысел. Это исключительное явление!» [Dictionnaire du roman populaire francophone, 2007: 419].
15 Цит. по: [Reybaud, Paturot, 1997: 100].
16 Хотя Рут Амосси права, что и в «промышленной литературе», как и в «физиологическом очерке», трудно провести границу между типическим и стереотипным, она права также и в том, что современная «промышленным» писателям критика упрекала их вовсе не по причине стремления к типизации, а из-за плохого стиля, небрежностей, вызванных торопливостью, и т.п. См.: [Amossy, 1989: 113-123, 114-115].
связи, существующие между богачами и ворами, его продолжатели, подхватывая его идеи, делают лишь одно — воспроизводят ничего никому не открывающие штампы» [Letourneux, 2007: 149]. Если Э. Сю «питается референциальной логикой современного ему журналистского дискурса»17, то его последователи постепенно все больше встраивают свои сочинения прежде всего в романическую традицию, озабочены соответствием жанровой логике популярного романа. Закономерна поэтому реакция Жюля Валлеса на один из романов П. Феваля из серии «городских тайн»: «Как мы далеки даже не просто от правдивого — от вероятного! А "Парижские тайны" рассказывали о мире, который существовал и даже еще сохранился — пусть в агонии, на окраинах» [Vallès, 1864: 329]. Городское пространство в поздних романах «городской тайны» 1850-1870-х годов в конечном счете превращалось в мифологический топос, наделялось символико-фантастическими чертами, писатели, ставящие во главу угла функцию развлечения, все более утрачивали пафос социальности, а потому могли придерживаться разных политических взглядов (П. Феваль — легитимист, Понсон дю Терай — бонапартист, Жюль Лермина — анархист, Г. Эмар — республиканец и т.п.), но использовать сходные поэтологические приемы. И хотя как издательская серия романы «городских тайн» выходила из печати еще и после Первой мировой войны, но к началу ХХ столетия, справедливо отмечает М. Летурнё, "mystères urbains" исчерпали свой жанровый
потенциал и постепенно исчезли из поля актуальной словесности,
<-> 18
растворившись в других жанрах популярной литературы18.
Список литературы
Сент-Бёв Ш. Литературные портреты. Критические очерки. М., 1976. Aguet J.-P. Le tirage des quotidiens de Paris sous la monarchie de Juillet //
Revue suisse d'histoire. Vol. X. 1960. № 2. P. 216-286. Amossy R. Types ou stéréotypes? Les "Physiologies" et la littérature indusriel-
le // Romantisme. 1989. № 64. P. 113-123. Aubry D. Du roman-feuilleton à la série télévisuelle. Pour une rhétorique du
genre et de la sérialité. Berne, 2006. Barthes R. Essais critiques. Paris, 1981. Bory J.L. Eugène Sue, le roi du roman populaire. Paris, 1962. Chabot P. Les avatars italiens des Mystères de Paris d'Eugène Sue // Frontières et passages, les échanges culturels et littéraires / Ed. par Ch. Fourier et D. Mortier. Rouen, 1999. P. 129-136. Chabrier A. De la chronique au feuilleton judiciaire: itinéraires des "causes célèbres" // COnTEXTES [Revue électronique]. 2012. № 11. URL: http://contextes. revues.org/5312
17 См.: [Letourneux, 2016].
18 См.: [Letourneux, 2015].
Charentenay A. de, Goudmand A. Fiction et idéologie: Marx, lecteur des Mystères de Paris // COnTEXTES [Revue en ligne]. № 14, 2014. URL: http://journals.openedition.org/contextes/5991
Cooper-Richet D., Mollier J.-Y. Le roman populaire du XIX siècle: à l'origine des rituels de participation et d'identification // Les cultes médiatiques: culture fan et oeuvres cultes. Rennes, 2002. P. 53-65.
Dictionnaire du roman populaire francophone / Sous la direction de D. Compère. Paris, 2007.
Durand P. De la "littérature industruelle" au "poème populaire moderne". Filtrages médiatiques et littéraires de la "culture de masse" au XIX siècle // Culture de masse et culture médiatique en Europe et dans les Amériques, 1860-1940 / Sous la direction de J.-Y. Mollier, J.-F. Sirinelli, F. Valloton. Paris, 2006.
Gauthier N. La ville criminelle dans les grands cycles romanesques de 1840 à 1860: stratégies narratives et clichés. Thèse. Univ. Grenoble; Montréal, 2011.
Gautier Th. Histoire de l'art dramatique en France depuis vingt-cinq ans. Bruxelles, 1858-1859. En 6 vol. T. 3.
Genevray F. Trois décennies de "mystères urbains" en Russie: de la peinture du peuple à l'inventaire des bas-fonds // Les Mystères urbains au XIX siècle: circulations, transferts, appropriations // Medias 19 [Revue en ligne]. 2015. URL: http://www.medias19.org/index.php? id=17039
Glinoer A. Classes de textes et littérature industrielle dans la première moitié du XIXe siècle // COnTEXTES [Revue électronique]. 2009. Varia. URL: http://journal.openedition.org/contextes/4325
Grossir C. Du feuilleton à l'Assemblée Nationale: Eugène Sue et Les Mystères de Paris // Romantisme. 2008/ 3. № 141. P. 107-118.
Kalifa D. Usage du faux. Faits divers et romans criminels au XIX siècle // Annales. Histoire. Sciences Sociales. Vol. 54. 1999. № 6. P. 1345-1362.
Kalifa D. Les lieux du crime. Topographie criminelle et imaginaire social à Paris au XIXe siècle // Sociétés et Représentations. 2004/1. № 17. P. 131-150.
La querelle du roman-feuilleton. Littérature, presse et politique, un débat précurseur / Textes réunis et présentés par Lise Dumasy. Grenoble, 1999.
Les Mystères urbains au XIX siècle: le roman de l'histoire sociale / Sous la direction de C. Saminadayar-Perrin // Autours de Vallès. 2014. № 43. 255 p.
Letourneux M. Paris, terre d'aventures. La construction d'un espace exotique dans les récits de mystères urbains // Le voyage à Paris. RITM. 2007. № 37. P. 147-161.
Letourneux M. Les "mystères urbains", expression d'une modernité énigma-tique // Alla ricarca delle radici popolari della cultura europea. Looking for the Roots of European Popular Culture. Bologne, 2009. URL: https:// hal. archives-ouvertes. fr/hal-00645212.
Letourneux M. La disparition du genre des mystères au début du XX siècle // Les Mystères urbains au XIX siècle: circulations, transferts, appropriations // Medias 19 [Revue en ligne]. 2015. URL: http://www.medias19. org/index.php?id=17039.
Letourneux M. Imaginaires sériels et circulation internationale. Le cas des mystères unrbains (France, Grande Bretagne) // Medias 19 [Revue en ligne]. 2016. URL: http://www.medias19.org/index.php?id=15038. Lyon-Caen J. La Lecture et la Vie. Les usages du roman au temps de Balzac. Paris, 2006.
Olivier-Martin Y. Histoire du roman populaire en France. Paris, 1980. Palmer Chevasco B. Mysterymania. The Reception of Eugène Sue in Britain
1838-1860. Oxford; N.Y., 2003. Rémusat Ch. de. De l'esprit littéraire sous la Restauration et depuis 1830 (Revue des Deux Mondes. 1847. 30 avril) // La querelle du roman-feuilleton. Littérature, presse et politique, un débat précurseur / Textes réunis et présentés par Lise Dumasy. Grenoble, 1999. Reybaud L., Paturot J. A la recherche d'une position sociale, présentée par
Sophie-Anne Leterrier. Paris, 1997. Roulet C. Le commerce du livre et la relation auteur-lecteur dans la première moitié du XIXe siècle en France // Labyrinthe [Revue électronique]. 2001. № 10. URL: http://labyrinthe. revues.org/1187. Sainte-Beuve Ch. De la littérature industrielle // {Revue des Deux Mondes. 1 septembre 1839} Sainte-Beuve Ch. Potraits contemporains. Paris, 1846. 3 vol. T. 1. P. 495-515. Thiesse A.-M. L'éducation sociale d'un romancier. Le cas d'Eugène Sue //
Qctes de la recherche en sciences sociales. Vol. 32-33, 1980. P. 51-63. Vallès J. Les romans nouveaux // Le Progrès de Lyon. 1864. 14 février. NI. P. 329.
Wolf N. Le roman comme la démocratie // Revue d'histoire littéraire de la
France. Vol. 105. 2005. P. 343-352. Wandzioch M. La manipulation des affects dans le roman populaire. Le cas des Mystères dec Paris d'Eugène Sue // Acta Universitatis Lodziensis. Folia literaria romanica. 2008. № 6. P. 125-133.
Natalia T. Pakhsarian
THE CITY MYSTERIES NOVELS OR "INDUSTRIAL LITERATURE" IN SOCIAL AND CULTURAL CONTEXT OF "INDUSTRIAL EPOCH"
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The article deals with the peculiarities of development as well as evolution of the genre of the "city mysteries" novel which started to be very popular after Eugene Sue's novel "The Mysteries of Paris" was published. The social and cultural context with all its axiological ambiguity was playing a very important role. Intrusion of the market relations into the sphere of literature resulted in the need to increase
and speed up publication of novels, the explosive growth of the industrial epoch's city civilization was accompanied by the growth of crime which in its turn became a topic for journalists and the source of the novels' plots. Appeal to the readers' sociocultural experience created a powerful effect of reality in Sue's novels — proved by the author's correspondence with his readers, the multiple editions of the novel and attempts at its imitation. In subsequent texts the genre scheme and novelistic clichés become more conspicuous while the sense of relevance for the readers' life experiences dramatically decreases.
Key words: feuilleton novel; social criminal genre; popularity; urban civilization; socio-cultural transfer.
About the author: Natalia T. Pakhsarjan — Doctor of Philology, Professor, Lomonosov Moscow State University, School of Philology, Department of Foreign Literature (e-mail: npakhsarian@gmail.com).
References
Sainte-Beuve Ch. Literaturnye portrety. Kriticheskie ocherki [Literary Portraits. Critical Essays]. Moscow, 1976, 581 p. (In Russ.). Aguet J.-P. Le tirage des quotidiens de Paris sous la monarchie de Juillet,
Revue suisse d'histoire, 1960, vol. X, № 2, pp. 216—286. Amossy R. Types ou stéréotypes? Les "Physiologies" et la littérature in-
dusrielle, Romantisme. 1989, № 64, pp. 113-123. Aubry D. Du roman-feuilleton à la série télévisuelle. Pour une rhétorique du
genre et de la sérialité. Berne, 2006, 244 p. Barthes R. Essais critiques. Paris, Éditions du Seuil, 1981, 275 p. Bory J.L. Eugène Sue, le roi du roman populaire. Paris, 1962, 448 p. Chabot P. Les avatars italiens des Mystères de Paris d'Eugène Sue, Frontières et passages — Les échanges culturels et littéraires, ed. par Ch. Fourier et D. Mortier. Rouen, 1999, pp. 129-136. Chabrier A. De la chronique au feuilleton judiciaire: itinéraires des "causes célèbres", COnTEXTES[Revue électronique], 2012, № 11. URL: http:// contextes.revues.org/5312 Charentenay A. de, Goudmand A. Fiction et idéologie: Marx, lecteur des Mystères de Paris, COnTEXTES [Revue en ligne]. 2014, № 14. URL: http://journals.openedition.org/contextes/5991 Cooper-Richet D., Mollier J.-Y. Le roman populaire du XIX siècle: à l'origine des rituels de participation et d'identification, Les cultes médiatiques: culture fan et oeuvres cultes. Rennes, 2002, pp. 53-65. Dictionnaire du roman populaire francophone, Sous la direction de D. Compère. Paris, 2007, 490 p. Durand P. De la "littérature industruelle" au "poème populaire moderne". Filtrages médiatiques et littéraires de la "culture de masse" au XIX siècle, Culture de masse et culture médiatique en Europe et dans les Amériques, 1860-1940, Sous la direction de J.-Y. Mollier, J.-F. Sirinelli, F. Valloton. Paris, 2006, 336 p.
Gauthier N. La ville criminelle dans les grands cycles romanesques de 1840 à 1860: stratégies narratives et clichés. Thèse. Univ. Grenoble; Montréal, 2011, 586 p.
Gautier Th. Histoire de l'art dramatique en France depuis vingt-cinq ans. Bruxelles, 1858-1859. En 6 vol. T. 3.
Genevray F. Trois décennies de "mystères urbains" en Russie: de la peinture du peuple à l'inventaire des bas-fonds, Les Mystères urbains au XIX siècle: circulations, transferts, appropriations, Medias 19 [Revue en ligne]. 2015. URL: http://www. medias19.org/index.php?id=17039
Glinoer A. Classes de textes et littérature industrielle dans la première moitié du XIXe siècle, COnTEXTES [Revue électronique]. 2009. Varia. URL: http://journal.openedition.org/contextes/4325
Grossir C. Du feuilleton à l'Assemblée Nationale: Eugène Sue et Les Mystères de Paris // Romantisme. 2008, 3, № 141, pp. 107-118.
Kalifa D. Usage du faux. Faits divers et romans criminels au XIX siècle, Annales. Histoire. Sciences Sociales. 1999, Vol. 54, № 6, pp. 1345-1362.
Kalifa D. Les lieux du crime. Topographie criminelle et imaginaire social à Paris au XIXe siècle, Sociétés et Représentations. 2004/1, № 17, pp. 131-150.
La querelle du roman-feuilleton. Littérature, presse et politique, un débat précurseur, Textes réunis et présentés par Lise Dumasy. Grenoble, 1999, 276 p.
Les Mystères urbains au XIX siècle: le roman de l'histoire, Sous la direction de C. Saminadayar-Perrin. Autours de Vallès. 2014, № 43, 255 p.
Letourneux M. Paris, terre d'aventures. La construction d'un espace exotique dans les récits de mystères urbains, Le voyage à Paris. RITM. 2007, № 37, pp. 147-161.
Letourneux M. Les "mystères urbains", expression d'une modernité énig-matique, Alla ricarca delle radicipopolari della cultura europea. Looking for the Roots of European Popular Culture. Bologne, 2009. URL: https://hal. archives-ouvertes.fr/hal-00645212.
Letourneux M. La disparition du genre des mystères au début du XX siècle, Les Mystères urbains au XIX siècle: circulations, transferts, appropriations, Medias 19[Revue en ligne]. 2015. URL: http://www.medias19.org/ index.php?id=17039.
Letourneux M. Imaginaires sériels et circulation internationale. Le cas des mystères unrbains (France, Grande Bretagne), Medias 19 [Revue en ligne]. 2016. URL: http://www.medias19.org/index.php? id=15038.
Lyon-Caen J. La Lecture et la Vie. Les usages du roman au temps de Balzac. Paris, 2006. 383 p.
Olivier-Martin Y. Histoire du roman populaire en France: de 1840 à 1980. Paris, 1980, 301 p.
Palmer Chevasco B. Mysterymania. The Reception of Eugène Sue in Britain 1838-1860. Oxford; N.Y., 2003, 284 p.
Rémusat Ch. de. De l'esprit littéraire sous la Restauration et depuis 1830 (Revue des Deux Mondes. 1847. 30 avril), La querelle du roman-feuilleton. Littérature, presse et politique, un débat précurseur, Textes réunis et présentés par Lise Dumasy. Grenoble, 1999, 280 p.
Reybaud L., Paturot J. A la recherche d'une position sociale, présentée par Sophie-Anne Leterrier. Paris; Belin, 1997, 425 p.
Roulet C. Le commerce du livre et la relation auteur-lecteur dans la première moitié du XIXe siècle en France, Labyrinthe [Revue électronique]. 2001, № 10. URL: http://labyrinthe.revues.org/1187.
Sainte-Beuve Ch. De la littérature industrielle, {Revue des Deux Mondes. 1 septembre 1839} Sainte-Beuve Ch. Potraits contemporains. 1846, 3 vol., t. 1, pp. 495-515.
Thiesse A.-M. L'éducation sociale d'un romancier. Le cas d'Eugène Sue, Qctes de la recherche en sciences sociales. 1980, vol. 32-33, pp. 51-63.
Vallès J. Les romans nouveaux, le Progrès de Lyon. 1864, № 1 (14 février), p. 329.
Wolf N. Le roman comme la démocratie, Revue d'histoire littéraire de la France, 2005, vol. 105, № 2, pp. 343-352.
Wandzioch M. La manipulation des affects dans le roman populaire. Le cas des Mystères decParis d'Eugène Sue, Acta Universitatis Lodziensis. Folia literaria romanica, 2008, № 6, pp. 125-133.
