CC BY
323
УДК 821.111.09
Б.Р. Напцок, канд. филол. наук, доц., докторант Адыгейского государственного университета, г. Майкоп,
E-mail: bella@maykop.ru
РОМАН ХОРЕСА УОЛПОЛА «ЗАМОК ОТРАНТО»: АРХИТЕКТУРНАЯ И ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ АНГЛИЙСКОЙ «ГОТИЧЕСКОЙ» ТРАДИЦИИ XVIII В.
В статье рассматриваются вопросы возникновения авторского замысла и архитектурной и литературной репрезентации английской «готической» традиции в романе Х. Уолпола «Замок Отранто»; анализируются факты творческой биографии писателя, его эстетические взгляды, выявляются особенности жанровой и художественной поэтики «готического» произведения.
Ключевые слова: Хорес Уолпол, английский «готический» роман XVIII в., «Замок Отранто», замысел, идея, замок, Средневековье, традиция, «готическая» поэтика.
Хорес Уолпол (Horace Walpole, 1717 - 1797) - родоначальник английской «готической» традиции, личность уникальная и незаурядная.
Х. Уолпол родился в 1717 г. в Англии, когда состоялся последний суд Инквизиции над ведьмами. Вроде бы случайное совпадение фактов, но очень уместное и поистине знаменательное в судьбе будущего писателя. Отец - сэр Роберт Уолпол был видным политическим деятелем, лидером партии вигов, премьер-министром, управлявшим государственными делами в Англии более двадцати лет (1721 - 1742).
Уолпол-младший обучался сначала в аристократическом Итоне, славившемся своим прекрасным классическим образованием. Здесь со своими друзьями Томасом Греем (будущим поэтом-сентименталистом), Томасом Эштоном и Ричардом Уэстом он организовал «Альянс четырех» (“Quadruple Alliance”) - союз молодых людей, интересовавшихся Средневековьем.
Любовь Уолпола к средневековому прошлому и в дальнейшем имела свое продолжение. В попытках найти себя в жизни, политике и в литературе он все время возвращался к своим историческим и археологическим изысканиям.
В 1741 г. Уолпол вернулся в Англию, получил синекуру и место члена парламента от партии вигов. Однако политическая карьера складывалась неудачно, прежде всего потому, что он не обладал должным рвением и амбициями. Не последнюю роль сыграло падение в обществе авторитета Уол-пола-старшего, ушедшего в отставку в 1742 г. «Уолпол в этот период жизни вынужден был уйти на своей родине в добровольное духовное изгнание», - писал в своем эссе Освальд Даути [1, с. 22] (перевод мой - Б.Н.). Иногда он посещал высшее общество, но вел в основном уединенную жизнь в своем поместье близ Лондона: занимался изучением искусства, археологией, литературой, писал стихи в духе классицизма, работал над «учеными» трудами исторического и антикварного содержания («Мемуары царствований Георга I и Георга II», «Каталог английских авторов королевского и дворянского происхождения со списком их трудов» и др.). Литературные достижения Уолпола этого периода еще определенно имели дилетантский характер и не отличались особой оригинальностью и основательностью. Тем не менее, он постоянно развивался как личность, много читал и был к этому времени очень образованным человеком.
Признавая приоритеты классической литературы и старины, Х. Уолпол весьма придирчиво относился к современной реалистической литературе. Так, романы Сэмюэля Ричардсона (1689 - 1761) он характеризует как «печально скучные плачи «Клариссы» и «Сэра Чарльза Грандисона» (ро-
маны С. Ричардсона «Кларисса, или История молодой леди», «История сэра Чарлза Грандисона» - Б.Н.), содержащие обзор жизни великосветского общества глазами книготорговца и учителя методистской церкви» [2, с. 281] (перевод мой -
Б.Н.). Не менее критично Уолпол относился к Генри Фил-дингу (1707 - 1754) и к Лоренсу Стерну (1707 - 1754).
Отсутствие у Х. Уолпола симпатии к современной романистике свидетельствует о его завышенных требованиях к литературе и специфическом литературном вкусе. Вместе с тем Уолпол был всегда серьезным и вдумчивым читателем.
Новая глава в жизни Х. Уолпола началась в 1747 году. 5
июня он написал Горацию Мэнну: «Я собираюсь удалиться на маленькую новую ферму, которую я снял вблизи городка Туикнема» [3, с. 43] (перевод мой - Б.Н.). Это первое упоминание Уолполом места, ставшего затем знаменитым, - Strawberry Hill - Строуберри Хилла («Земляничного холма»). После аренды этого поместья он купил его в 1748 г. В 1750 году Уолпол сообщал своим друзьям: «Я собираюсь построить маленький готический замок в Строуберри Хилл» [4, с. 31] (перевод мой - Б.Н.).
Многочисленная корреспонденция Уолпола этого периода содержала подробные рассказы о проекте замка, о его строительстве, просьбы к знакомым найти для него и прислать любые предметы старины. Например, в одном из своих писем он просит Герцога Бедфорда уступить ему витражи из окон его старинного полуразрушенного замка Ченийз, т.к. «они были бы великолепны для Строуберри Хилла» [4, с. 38] (перевод мой - Б.Н.).
Строительство готического замка будто опять пробудило у Хореса Уолпола интерес к жизни. Оно продолжалось со значительными перерывами до 1770 г. «Я - одиночка, находящий удовлетворение в том, чтобы запечатлеть мрачные аббатства и соборы в своем доме», - заявил Уолпол во всеуслышание [5, с.73] (перевод мой - Б.Н.).
В марте 1753 г. он объявляет, что точно так же, как «Чизвик-Хауз является моделью греческой архитектуры, так и Строуберри Хилл может быть назван образцом готического стиля» [3, с. 49] (перевод мой - Б.Н.). «Мой дом похож на монастырь», - написал Уолпол Г. Мэнну [ 3, с. 50] (перевод мой - Б.Н.). «Я имею в виду маленький зал, украшенный арочными окнами с фигурами святых..., в котором можно молиться, обращаясь в Заступнику, так же как в монастыре Святой Элоизы» [4, с. 46] (перевод мой - Б.Н.).
В письмах к своим корреспондентам Уолпол подробно описывает архитектуру замка, план внутренних помещений, особенности интерьеров: «Через две мрачные арки вы прибываете к залу и лестнице - самой специфической главной достопримечательности замка. Вообразите стены, покрытые готическими узорами, легковесную готическую балюстраду к лестнице, украшенную антилопами, небольшие витражные окна с фигурами святых в нишах.» [4, с. 54] (перевод мой -Б.Н.).
В мае 1760 г. Уолпол построил круглую башню, часовню, столовую, выполненную по образцу монастырской трапезной, готическую галерею - с крестовыми сводами, винтовыми лестницами, витражами в окнах, скульптурными каминами, резными потолками, старинной мебелью. В Строуберри был создан музей редкостей или «любопытных» антикварных вещей. Здесь были собраны старинные рыцарские доспехи, оружие, изделия из цветного стекла, витражи, старинные католические требники с цветными иллюстрациями, китайский фарфор, фаянс, бронза, живопись, гравюры, книги, монеты и т. д.
Строуберри становился не только собственным созданием Уолпола, смыслом его собственной жизни, но фактическим и внешним воплощением его собственных фантазий. «Замок Строуберри - мой Строуберри из детства»,
- говорил он [5, с. 79] (перевод мой - Б.Н.).
Уолпол реализовывал в замке Строуберри свою любовь к
4З
готике, так, как он ее понимал, свою романтическую страсть к старым замкам и разрушенным аббатствам, свои мечты о средневековом мире. «Ступайте мягко, потому что вы ступаете по моим грезам», - говорил гостям замка Уолпол [5, с. 80] (перевод мой - Б.Н.). И не раз повторял: «Строуберри был построен согласно моим пожеланиям» [5, с. 80] (перевод мой - Б.Н.).
В одном из писем Томас Грей выражал свое восхищение «духом замка Строуберри» и отмечал, что, «за немногими исключениями, он отличается чистотой и правильностью «готицизма», которые не приходилось наблюдать в других местах» [6, с. 23] (перевод мой - Б.Н.).
Однако в действительности стиль замка Уолпола отличался пестротой и анахронизмами, характерными вообще для «готического возрождения» XVIII в. Это было эклектическое смешение церковного и замкового зодчества с формами частных построек, архитектурных стилей разных веков и разных народов. К примеру, двери имели форму церковных порталов, резной потолок в галерее повторял рисунок надгробной часовни, образцом для камина служила средневековая гробница Вестминстерского аббатства и т. п. Конечно, в этом следует усматривать не столько ошибочные решения проектировщика, сколько сознательное намерение строителя.
В 1774 г. Уолпол напечатал подробное описание своего замка малым тиражом в любительском издании. Затем он издал его повторно в расширенном виде в 1784 г. в собственной типографии, которую открыл в своем имении для публикации книжных раритетов. В третий раз описание замка Строуберри появилось с многочисленными иллюстрациями и чертежами в роскошном посмертном полном собрании сочинений Уолпола (“The Works of Horatio Walpole, Earl of Orford”, 1798, vol. 2) в 1798 году [7, с. 12].
В первом своем «Описании замка» Уолпол заявлял о желании представить «стандартные образцы готической архитектуры, собранные в соборах и надгробных часовнях», с тем чтобы показать «возможность их использования для каминов, потолков, балюстрад, балконов и т. д.» [7, с. 12-13] (перевод мой - Б.Н.). «Я совсем не имел в виду сделать мой дом столь готическим, чтобы этим исключить удобство и современную утонченную роскошь... Он был построен так, чтобы удовлетворить мой собственный вкус и до некоторой степени воплотить мои собственные фантазии (visions)» [7, с. 26] (перевод мой - Б.Н.).
Готический замок Уолпола был воплощением его романтических идеалов и «возрождением готики» в архитектуре XVIII в. в Англии и по всей Европе.
Х. Уолпол привлек общественный интерес к готике и не только ввел новую моду в Англии на готическую архитектуру и интерьер, но и напомнил о том, что нужно остановить процесс разрушения старинных архитектурных памятников и сохранить остатки многих полуразрушенных аббатств и замков.
«Уолпол, - пишет известный английский критик Лесли Стивен, - первый современный англичанин, подчеркнувший, что наши старые соборы были действительно красивы. Он обнаружил, что самая обаятельная безделушка вышла из Средневековья. Таким он строил Строуберри Хилл со своей мишурой, с зубчатыми стенами и т.д. Реставраторы церквей, изготовители витражей, современные декораторы и архитекторы всех разновидностей, приверженцы обрядности и Высшей церкви должны думать о нем с добротой» [8, с. 243] (перевод мой - Б.Н.).
В период возведения замка в Строуберри мир грез и фантазий Хореса Уолпола стал для него еще и реальным миром. Днем Уолпол был занят строительством, а ночами размышлял, мечтал, читал, обдумывал план очередного помещения замка, придумывал интерьеры. Ночи для него были временем умственной и духовной изоляции от окружающего мира. Именно тогда у него родилась идея отражать свои ночные грезы или фантазии на бумаге.
«Ночные видения» подсказали Уолполу содержание его
«gothic story» - «готической повести». «Замок Отранто»
(“The Castle of Otranto”) был начат в июне 1764 года и завершен в августе того же года. От времени выхода в свет «Замка Отранто» принято отсчитывать историю английской «готической» традиции.
В марте 1765 г. в письме, адресованном Уильяму Колю, Уолпол рассказывает об оригинальном возникновении замысла своего произведения: «Признаться вам, каково было происхождение этого романа? Я проснулся однажды утром в начале июня прошлого года от сна, от которого я не мог прийти в себя. Все, что я мог вспомнить, это то, что я находился в старинном замке (вполне естественный сон для головы, заполненной «готической» историей) и что на высоких перилах большой лестницы я увидел гигантскую руку в броне.
Вечером я сел и начал писать. В один из вечеров я писал от времени, когда я пью свой чай около шести вечера, до тех пор, пока не настало утро. Рука и пальцы так устали, что я не мог уже держать перо, чтобы закончить, но на страницах оставались Матильда и Изабелла (героини «Замка Отранто» - Б.Н.), говорящие посреди главы. Короче говоря, я был так поглощен моей повестью, что завершил ее менее чем за два месяца» [4, с. 68] (перевод мой - Б.Н.).
Так замок Хореса Уолпола в Строуберри Хилл породил «Замок Отранто», чье заглавие избрано не случайно, ведь непосредственно замок становится одним из главных героев книги.
Уолпол писал импульсивно, на основе подсознательной памяти. Позже, когда он посетил Кембридж и увидел там здание Тринити-Колледжа, то понял, что именно таким ему рисовался замок Отранто.
Что касается происхождения названия замка - Отранто (Otranto), то, по словам Уолпола, оно возникло случайно. Конечно, после путешествия по Италии он уже был знаком с ее достопримечательностями и имел о них представление, но никогда не слышал об Отранто и его замке. Позже, в ноябре 1786 г., Уолпол написал: «Леди Крэвен только что привезла мне из Италии самый приятный подарок - рисунок настоящего замка Отранто. Это странно, что он очень похож на замок, описанный в моем романе. Ведь, когда я писал, даже не знал, что был замок в Отранто. Когда повесть была закончена, я заглянул в карту старого Королевства Неаполя для того, чтобы найти хорошо звучащее заглавие и выбрал звучное название места в Апулии, на юго-востоке Италии - Отранто» [3, с. 71] (перевод мой - Б.Н.). Уолпол был заинтересован не столько в исторической и археологической точности названия изображенного места событий, сколько созданием ее многозначной «готической» сверхъестественной атмосферы. Само только имя замка должно было звучать незнакомо, странно и таинственно.
Уолпол обладал не смелостью художника-энтузиаста или реформатора, а, «скорее, робостью ребенка, который вдруг поделился со всеми своей мечтой» [9, с. 92] (перевод мой -Б.Н.). Боясь насмешек со стороны окружающих, неоднозначных, а иногда и злых оценок, какие уже были даны построенному замку Строуберри, Х. Уолпол прибегает к мистификации. Он представляет свой роман «Замок Отранто» без своего имени, как историю, переведенную на английский язык Уильямом Маршаллом Гентом, принадлежащую перу некоего итальянца Онуфрио Муральто (итальянский перевод фамилии Уолпола), каноника церкви Св. Николаса в Отранто на юге Италии. В предисловии «от переводчика» сообщалось, что это сочинение было найдено в библиотеке древнего Католического семейства на севере Англии, а затем напечатано «готическими буквами» («in black letters») в Неаполе в 1529 г. (литературный анахронизм, характерный для «готики» Уолпола) [1, с. 27].
В первом предисловии к «Замку Отранто», скрываясь под маской Онуфрио Муральто, Уолпол дает пояснения читателям, что события повести восходят к эпохе Крестовых походов - «между 1095 и 1243 гг., т. е. между первым и последним Крестовым походом, или немного позже» [10, с.
258]. При этом отмечается, что «в повести нет никаких других обстоятельств, которые позволили бы определить, к какому периоду относится ее действие; имена персонажей - явно вымышленные и, возможно, намеренно изменены; однако испанские имена слуг, по-видимому, указывают на то, что она не могла быть создана ранее воцарения в Неаполе арагонской династии, ибо лишь тогда испанские имена распространились в этой стране» [10, с. 258].
Другими словами, тщательно маскируя свое авторство, Х. Уолпол представляет читателям своего рода исторический роман (“novel”) и пытается показать традиции Средних веков. Он воображает, что «вполне вероятно, что какой-нибудь сообразительный монах мог постараться обратить против провозглашателей новых истин их собственное оружие и воспользоваться своим дарованием сочинителя для того, чтобы укрепить в простонародье старинные заблуждения и суеверия» [10, с.
259]. «Произведение, подобное публикуемому нами, способно поработить непросвещенные умы более, нежели добрая половина полемических книг, написанных со времени Лютера и до наших дней» [10, с. 259]. Уолпол имеет в виду особые «чудеса, видения, некромантию, сны и другие сверхъестественные события» [10, с. 259]. Таким образом он выносит использование сверхъестественного на историческую почву.
Почти с рвением историка Уолпол проецирует свое воображение на средневековое прошлое. Важно, что уже в первом издании он заменил подзаголовок “А story” -«повесть» или «история» на “Gothic story” - «готическую повесть». Так автор намеренно определяет свой роман как средневековое повествование.
Небольшое предисловие к первому изданию содержит три ключевых положения:
1. Уолпол указывает на то, что хотел воссоздать «этот воздух сверхъестественного», дать последовательное и точное представлении о Средних веках, показать культуру, проникнутую суеверием: «Чудеса, призраки, колдовские чары, вещие сны и прочие сверхъестественные явления теперь лишились своего былого значения и исчезли даже в романах. Не так обстояло дело в то время, когда писал наш автор, и тем более в эпоху, к которой относятся излагаемые им якобы действительные события. Вера во всякого рода необычайности была настолько устойчивой в те мрачные века, что любой сочинитель, который бы избегал упоминания о них, уклонился бы от правды в изображении нравов эпохи. Он не обязан сам верить в них, но должен представлять своих действующих лиц исполненными такой веры» [10, с. 259].
2. Уолпол привлекает читателя к структуре своего пове-
ствования: «Допустите только возможность данных обстоятельств, и вы увидите, что действующие лица ведут себя так, как вели бы себя все люди в их положении» [10, с. 259]. Он
отмечает отсутствие в произведении напыщенности, вычурных сравнений, цветистых оборотов, отступлений и излишних описаний. Особо подчеркивает динамику сюжета: «Каждый эпизод толкает повествование к развязке. Внимание читателя непрерывно держится в напряжении» [10, с. 259]. И, наконец, указывает на то, что «развитие действия почти на всем протяжении рассказа происходит в соответствии с законами драмы» [10, с. 260].
3. Главным орудием автора является ужас, который «ни на мгновение не дает рассказу стать вялым; притом ужасу так часто противопоставляется сострадание, что душу читателя попеременно захватывает то одно, то другое из этих могучих чувств» [10, с. 260].
Первое издание «Замка Отранто» имело большой успех. Тираж мгновенно был скуплен. Широкая публика восторженно отозвалась о романе Уолпола. Окрыленный успехом своей книги, Х. Уолпол через год после ее выхода приступил ко второму изданию. Оно появилось 11 апреля 1765 г. тиражом в 500 экземпляров.
В предисловии ко второму изданию «Замка Отранто» Уолпол сбрасывает маску переводчика рукописи итальянца Онуфрио Муральто - Уильяма Маршалла: «Благожелательный прием, который встретила у публики эта небольшая повесть, вызывает у автора потребность объясниться по поводу
причин, натолкнувших его на мысль сочинить ее. Но, прежде чем изложить эти мотивы, автор должен испросить прощения у читателей за то, что в первом издании, представляя им свое произведение, он выдал себя за его переводчика. Так как неверие в собственные силы и новизна предпринятого труда были единственными побуждениями для этого маскарада, он льстит себя надеждой, что его поступок сочтут извинительным. Он смиренно доверился беспристрастному суду публики, твердо решив дать своему произведению затеряться в безвестности, если оно не будет одобрено, и не мысля заявлять себя сочинителем такого пустячка иначе, как в том случае, если судьи, лучшие, чем он сам, выскажутся в пользу его детища и он сможет, не краснея, поставить на заглавном листе свое имя» [10, с. 262].
В предисловии ко второму изданию Уолпол назвал созданное им произведение «попыткой соединить черты средневекового и современного романов» [10, с. 262], т.е.
двух типов романов - старинного или героического romance и современного novel [10, с. 262]. Уолпол дал краткую характеристику этих форм романов, отметив, что «в средневековом романе все было фантастичным и неправдоподобным», в то время как «современный роман всегда имеет своей целью верное воспроизведение Природы, и в некоторых случаях оно действительно было достигнуто» [10, с. 262].
Уолпол подчеркнул, что в своем романе счел возможным примирить названные два вида романа, чтобы «не стеснять силу воображения и препятствовать его свободным блужданиям в необъятном царстве вымысла ради создания особо занятных положений» [10, с. 26З]. Вместе с тем он хотел «изобразить действующих в его трагической истории смертных согласно с законами правдоподобия; иначе говоря, заставить их думать, говорить и поступать так, как естественно было бы для всякого человека, оказавшегося в необычайных обстоятельствах» [10, с. 26З].
Предисловия Х.Уолпола к первому и второму изданиям «Замка Отранто» свидетельствуют о том, что «готическая» поэтика в романе во многом складывалась стихийно, на основе эстетических и исторических пристрастий автора. В сюжете романа воссоздавался не только подлинный историзм повествования и раскрывался его глубинный философский смысл, но и воспроизводилась особая психологическая атмосфера действия. Вместе с этим Уолпол попытался теоретически обосновать разновидность открытого им романного жанра, хотя очевидно, что его больше интересовали не вопросы литературной теории, а сам творческий процесс написания, экспериментирование с необычным художественным пространством готического замка, с его экзотическим антуражем и рыцарской атрибутикой.
Средневековый рыцарский роман romance был своего рода эталоном для формирующегося жанра «готического» романа. Уолпол обратился к английской национальной романной традиции, пересмотрел romance и создал новый оригинальный жанр. Из куртуазного романа были восприняты: коллизии; атрибутика - замки, привидения, призраки; таинственная атмосфера; героический подвиг; этическая проблематика.
К средневековой повествовательной традиции - romance
- примыкает и драматическая традиция: в трактовке фантастических мотивов и темы рокового предопределения, в психологической обрисовке характера главного героя - Манфреда, даже в композиционном построении «Замка Отранто» Уолпол ориентируется на английскую драматургию елизаветинской эпохи, и в первую очередь - на У. Шекспира. «Великий знаток человеческой природы Шекспир был тем образцом, которому я подражал», - открыто заявляет автор в предисловии ко второму изданию своего романа. Под влиянием этого «образца» писатель заметно драматизирует романную форму. Развитие событий книги, по его собственным словам, «почти на всем протяжении рассказа происходит в соответствии с законами драмы» [10, с. 26З], а членение текста на пять глав напоминает традиционную пятиактную структуру классической трагедии.
В произведении Уолпола впервые получили художественное воплощение оригинальные образы, темы, повествовательные приемы, ставшие позднее устойчивыми элементами поэтики «готической» прозы. Стилизация повествования под старинную рукопись, приписываемую перу средневекового автора, особое внимание к сюжету, в котором играют исключительную роль элементы экспрессивной мелодраматической техники и зрительнотеатральные эффекты, а также хронотоп замка, фигурирующий в названии книги и находящийся в центре романного действия, - эти и другие писательские находки Уолпола были восприняты и усовершенствованы его литературными последователями и стали на первом, классическом, этапе истории «готического» романа ключевыми приметами этого литературного жанра.
В романе «Замок Отранто» средствами литературы был зафиксирован архитектурный образ Строуберри Хилла с его двойственной, эклектичной природой.
Оригинальность художественного мышления Уолпола проявляется в подробном описании множества галерей, коридоров, лестниц и комнат замка Отранто. В обстоятельном перечислении оружия и доспехов видится писательское любование интерьерами и антикварными реликвиями собственного замка Строуберри Хилл. Таким образом автор создает у читателя иллюзию «знакомого пространства». Уолпол не случайно называл свой замок «мое дитя Строуберри», ведь в нем воплотились его «средневековые» фантазии и любовь к готическому зодчеству [5, с. 79] (перевод мой - Б.Н.). «Замок Отранто - это Строуберри Хилл в литературе», - констатировал М. Саммерс [11, с. 26] (перевод мой - Б.Н.).
«Готический» замок - пространство и место всех главных событий в сюжете - является принципиальной характеристикой формы эпики, определяющей непосредственно жанр «готического» романа. Замок фигурирует в названии книги и находится в центре романного действия. Замок Отранто выступает у Уолпола в характерной для «готического» романа метафорической функции: он насыщен временем исторического Прошлого, концентрируя в себе связанные с ним настроения, нравы, обычаи и легенды. Помимо этого, Прошлое присутствует в замке как воспоминание о трагедии, разыгравшейся некогда в его стенах, о тяжком преступлении, совершенном одним из прежних обитателей замка. Замок Отранто олицетворяет свою историю и является немым свидетелем времен и поколений, уходящих и сменяющихся.
Пространственное видение автора, его «точка зрения» соответствует «точке зрения» персонажей, живущих в замке и привыкших видеть его в первую очередь изнутри. Для героев Уолпола замок - это привычное, обжитое пространство. Именно поэтому внезапное появление в нем фантастических сил и воспринимается его обитателями как нечто необычное, аномальное, нарушающее естественный ход событий и привычную жизненную логику. Фактически признал это и сам Уолпол, когда выступил в предисловии к первому изданию книги под маской переводчика «старинного манускрипта».
Сон, ставший импульсом к созданию романа, Уолпол напрямую использовал в сюжете: огромная железная перчатка, гигантский шлем и другие рыцарские доспехи в ходе повествования неоднократно появляются перед Манфредом и его домочадцами, свидетельствуя о постоянном присутствии в замке духа Альфонсо Доброго и служа предзнаменованием скорой гибели преступного рода узурпаторов. Все эти сверхъестественные, фантастические явления подчас лишены загадочного ореола, т.к. они озарены дневным светом, описаны зримо, почти осязаемо. Уолпол делает на ужасном и фантастическом сильный образно-смысловой акцент, стремясь как можно полнее и выразительнее раскрыть их эстетический потенциал, и тем самым нарушает художественные каноны современной ему литературы.
Завязка «готического» произведения Уолпола не внезапна, а подготовлена «прямой» экспозицией, содержащей краткое описание семьи Манфреда, князя Отрантского, -главного героя романа «Замок Отранто». И Манфреду, и его
подданным известно старинное пророчество, гласящее, что «замок Отранто будет утрачен нынешней династией, когда его подлинный владелец станет слишком велик, чтобы обитать в нем» [10, с. 271]. Смысл этого предсказания не ясен и остается загадкой для семьи Манфреда и подданных. Однако самому Манфреду известно, что его дед был преступником, отравившим своего сюзерена Альфонсо Доброго и узурпировавшим все его владения. Последствия этого родового греха сказываются в настоящем: скрытые автором в архаичную форму рокового предопределения, они детерминируют весь ход событий романа. Чтобы сохранить замок Отранто за своим родом и снять тяготеющее над ним проклятье, Манфред поспешно устраивает женитьбу своего единственного сына Конрада на Изабелле да Виченца, представляющей боковую ветвь законной династии. Этот важный исходный эпизод сюжета является началом «готического» действия и представляет собой тип событийной завязки «так произошло» с косвенным началом, с тайной, подготавливающей заранее грядущий сюжет.
В завязке «Замка Отранто» содержится описание таинственной гибели юного наследника. Это событие сразу же возбуждает острый читательский интерес.
Сын Манфреда - юный Конрад - не явился в условленный час на церемонию собственного бракосочетания. Во дворе замка найдено его тело. Оно раздавлено гигантским шлемом, неожиданно упавшим с небес.
Стремясь любой ценой достичь своей цели, Манфред после гибели Конрада решает расторгнуть брак со своей женой (не имеющей сыновей) и сам жениться на невесте сына. Манфред преследует Изабеллу по подземным коридорам замка, разыскивает ее в окрестностях, грозит смертью молодому крестьянину Теодору, который помог девушке скрыться. Однако все попытки героя перехитрить судьбу безрезультатны: уготованное преступному роду
возмездие неотвратимо настигает самого Манфреда и его семью. В финале романа князь убивает свою дочь Матильду, в ревнивом ослеплении приняв ее за Изабеллу, и тем самым собственными руками губит свой род.
Появляющийся затем гигантский призрак Альфонсо Доброго восстанавливает права законной династии, торжественно провозглашая крестьянина Теодора своим потомком и подлинным владельцем Отрантского княжества. Тщетная борьба человека с Роком и олицетворяющими его сверхъестественными силами, которые утверждаются как безусловная реальность и активно влияют на человеческую жизнь, - такова сюжетная доминанта книги Уолпола, подхваченная и развитая последующими «готическими» романами.
Рыцарская атрибутика и сверхъестественные силы, связующие сочинение Уолпола с традицией средневекового романа, сосуществуют в «Замке Отранто» с элементами сентиментальными и семейно-бытовыми, восходящими к английскому чувствительному роману XVIII в. Значительную часть содержания романа составляют коллизии внутри любовного треугольника «Матильда - Теодор - Изабелла», описание которых выдержано в типично сентименталистской стилистической манере; чувства и мысли всех трех героев совершенно однотипны - благородны и жертвенны - и несут на себе явную печать традиционного просветительского морализма. Победа добродетельного и благородного Теодора над злом, насилием, тиранией и - в не меньшей степени - искреннее и глубокое раскаяние Манфреда в финале книги вполне согласуются с дидактическими концовками просветительских романов и с характерными для эпохи Просвещения высокими, оптимистическими представлениями о человеке. Наконец, присутствие Чудесного в своей книге Уолпол - в точном соответствии с принципом «подражания Природе», лежавшим в основе эстетики просветительского романа, - мотивирует особенностями средневекового сознания, суеверными нравами изображаемой эпохи [10, с. 262-263].
В романе Х. Уолпола последовательно выстраивается цепь увлекательных эпизодов, завершающаяся трагическим финалом. Увлеченно воссоздавая экзотическую атмосферу
собственного готического замка в Строуберри Хилл, Уолпол вместе с тем сумел развернуть на этом фоне оригинальный сюжет.
«Замок Отранто» стал первым в литературе XVIII века опытом художественной репрезентации «готической» традиции, новой тенденцией в развитии английской и европейской повествовательной прозы.
Библиографический список
1. The Castle Otranto. Ed. Oswald Doughty. - London, 1929.
2. Edes Walpolinae. 2 nd Ed. - London, 1752.
3. Horace Walpole’s Correspondence. W.S. Lewis. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1937.
4. Letters of Horace Walpole. Ed. Mrs. Paget Toynbee. - London, 1914.
5. A Description of the Villa of Mr. Horace Walpol. - London, 1784.
6. The Letters of Thomas Gray. Ed. D.C. Tovey. - London, 1912.
7. The Works of Horatio Walpole, Earl of Orford. - London, 1798. - Vol. 2.
8. Stephen, L. English Literature and society in the Eighteenth Century. - London, 1977.
9. Kallich, M. Horace Walpole. - New York, 1971.
10. Шелли, М. Франкенштейн, или Современный Прометей; Уолпол Г. Замок Отранто; Казот Ж. Влюбленный дьявол; Бекфорд У. Ватек: Роман, повести / Пер. с англ. и фр. - М., Эксмо, 2004.
11. Summers, M. The Gothic Quest. A History of the Gothic Novel. - London, 1969.
Статья поступила в редакцию 28.09.09
«Готический» роман Х. Уолпола представил собой поиск нового инварианта неканонического жанра романа. В нем был осуществлен жанровый эксперимент, проявившийся в синтезе разнообразных модификаций романного жанра и преемственности основных констант средневекового romance, а также в утверждении семантики и поэтики нового жанра.
УДК 821. 51. 0
Н.Л. Кольчикова, канд. пед. наук, доц. ХГУ, г. Абакан, E-mail: pollik21@mail.ru ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА СОВРЕМЕННОЙ ХАКАССКОЙ ПОВЕСТИ
В статье рассматривается своеобразие жанровой типологии современной хакасской повести (на примере повести А. Котожекова «Караван», еще не успевшей получить оценку хакасской критики); прослеживаются жанрово-типологические и контактные связи современной русской и хакасской литературы.
Ключевые слова: повесть, жанр, литература, типологический.
В настоящее время каждая из национальных литератур исследуется с позиций законов ее исторического развития и эстетического выбора, а современные литературоведы настойчиво ищут национально-культурный «код» этих литератур (Г. Гачев, Н. Надъярных, К. Султанов, Г. Ломидзе, А. Пошатаева, С. Хитарова и др.)
Проблемы взаимодействия литератур целесообразно рассмотреть в плане изучения контактных связей (непосредственного историко-литературного взаимо-действиея), и в плане их историко-типологических соотношений, что определяет художественную близость литератур независимо от их непосредственных или опосредованных взаимодействий. В основном проблема взаимодействия литератур с разным уровнем эстетического развития методологически достаточно разработана в плане воздействия русской литературы на сравнительно молодые новописьменные литературы СНГ. Взаимосвязи русской и хакасской литератур частично освещены в ряде работ литературоведов Сибири: П. Троякова, К. Антошина, А. Кошелевой. В. Карамашевой, С. Суразакова, З. Казагачевой, С. Каташ, Н. Киндиковой, Н. Тобурокова, В. Петрова, З. Башариной и др.
В их работах осмысление литературы осуществляется в плане рассмотрения ее как единого целого, в ее связях с историей и обществом. Так, литературно-типологические схождения всегда общественно обусловлены, их природа определяется социальными и идейными факторами, которые сказываются на всей структуре рассматриваемого произведения, в концентрированном виде - в его идейных компонентах, отражая философские воззрения своего времени и образ мыслей автора. Уже утвердилось мнение, что и современная хакасская литература не может быть до конца понята вне истории, философии, религии, искусства, народной морали, начиная от древнетюркской литературы до наших дней.
Свидетельствуя о том, что теоретическое осмысление проблемы взаимосвязей национальных литератур имеет множество аспектов и граней, труды известных отечествен-
ных литературоведов вместе с тем утверждают непреходящую актуальность типологического и сравнительного изучения литературы. О сложности и многозначности проблемы взаимодействия и творческих связях литератур писали Н. Конрад, В. Жирмунский, Л. Кишкин, И. Неупокоева.
Так, Л.С. Кишкин, ссылаясь на мнение В.М. Жирмунского, выделяет два типа литературных связей: сходство историко-генетическое, возникшее в результате родства происхождений двух литератур, и международные взаимодействия, обусловленные близостью общественного развития народов. Затрагивая вопросы системного изучения литературных связей, литературовед И. Г. Неупокоева различает следующие взаимосвязи национальных литератур: 1) взаимосвязи литератур, во многом близких по своим историческим судьбам; 2) взаимосвязи литератур, развивающихся в сходных исторических условиях; 3) взаимные связи литератур, близких по языку; 4) взаимосвязи литератур, близких по своей идейно-эстетической устремленности. Думается, что творческие взаимосвязи русской и хакасской литератур в своей истории развития прослеживаются во всех этих разновидностях. В произведениях разных культур воплощаются плоды живого взаимопроникновения двух ментальностей, двух опытов, каждый из которых представляет человечество лишь частично и которые поэтому необходимы друг другу для полноты самоосуществления человечества.
Процесс формирования хакасского историколитературного мышления связан с постановкой проблем ускоренного развития новописьменных литератур, фолькло-ризацией, освоением опыта русской литературы через контактные связи, прямые заимствования и т. д. Проблема усвоения текстов различных национальных литератур чужеродной культурой, поставленная в трудах В.М. Жирмунского, В.Б. Шкловского, Ю.Н. Тынянова, Д.
Дюрюшина и др., раскрывается применительно к каждому автору по-новому, становясь своеобразным ключом к пониманию авторского замысла. Она интересна уже тем, что дает возможность осознать, «почему и в каких условиях в определенных культурных ситуациях чужой текст делается необходимым» (Ю. М. Лотман).
