CC BY
31
И. Ф. Луппов
РОЛЬ УНИВЕРСИТЕТСКИХ СООБЩЕСТВ В БОРЬБЕ С СОВРЕМЕННЫМ ТЕРРОРИЗМОМ
Статья посвящена проблеме активизации роли университетов в борьбе с современным терроризмом. На примере Великобритании и Австралии раскрываются основные угрозы, связанные с вовлечением студентов в террористическую активность, специфика влияния экстремистских идей на молодежь, формы и методы, применяемые террористическими организациями для рекрутирования новых членов.
Особая дискуссионность характерна для осознания проблемы совместимости противодействия терроризму с традиционной автономией университетов и их приверженностью свободной идейной полемике. В настоящее время в центре внимания антитеррористических государственных структур развитых демократий находится мусульманская молодежь, однако задача университетских сообществ не ограничивается противодействием исламскому радикализму, а в целом должна быть направлена на формирование у студентов культуры толерантности.
Ключевые слова: университетская автономия, студенчество, терроризм, экстремизм, радикальный ислам, антитеррористическая деятельность.
Начиная с 2001 г., в различных странах мира в рамках борьбы с международным терроризмом усилилось внимание спецслужб и правоохранительных органов к университетам. Этот интерес привел к тому, что от университетов стали требовать дополнительную информацию о происходящих в их стенах событиях, просить «держать в поле зрения» определенных людей, помогать в проведении спецопераций. Эта общемировая тенденция определяется тем, что выявлено четыре аспекта связи университетов с проблемой терроризма. Во-первых, университеты облегчают процесс получения визы иностранными студентами и служат для них своего рода прикрытием их пребывания в стране. Во-вторых, университеты обеспечивают обучение будущих террористов по целому ряду технических специальностей, знания по которым могут быть применены для проведения террористических актов. В-третьих, в университетских лабораториях может быть получен доступ к материалам — химическим, биологическим, электронному оборудованию, которые могут быть использованы для террористических действий. В-четвертых, именно в университетах происходит радикализация определенной части студенчества, приобщения ее к политическому экстремизму, рекрутирование членов террористических организаций. И хотя среди террористов собственно студенты составляют не столь значи-
© И. Ф. Луппов, 2009
тельную часть, тем не менее, как показывает анализ, университетские годы играют важную роль в становлении будущего террориста.
Одной из стран, где эта проблема проявилась наиболее отчетливо, является Великобритания. В последние годы страна, до того на протяжении десятилетий боровшаяся с североирландским терроризмом, столкнулась с новой террористической угрозой — исламским экстремизмом. При этом наработанные ранее антитеррористические стратегии в значительной степени оказались не пригодными для новой ситуации. Объясняется это как совершенно иным характером политических требований, так и тем обстоятельством, что между действиями североирландских и мусульманских террористов, несмотря на общую приверженность террору, существуют достаточно принципиальные различия. Ирландская республиканская армия (ИРА) не убивала никого на основной части Великобритании в течение десяти лет. Самой кровавой ее акцией было убийство 29 человек в городе Ома в августе 1998 г. И когда она осуществляла вооруженные действия, то, как правило, предваряла их телефонными звонками, что помогало минимизировать жертвы. «Один эксперт по терроризму однажды сказал, что ИРА хотела, чтобы у ее терактов было много наблюдателей, но мало жертв», — отмечает Дана Эллин, эксперт по вопросам безопасности из лондонского Международного института стратегических исследований. По словам эксперта, в то время как нет сомнений в стремлении к массовым жертвам у новой поросли исламских террористов, сеющих страх в Британии, «терроризм в старом стиле всегда допускал возможность переговоров». Теперь, когда фокус Северной Ирландии смещается к перспективе мира, Эллин отмечает, что «новый терроризм отличается новой формой идеологии и угрозы. Переговоры не представляются возможными» (см.: Лафранчи, Райс-Охли, http://www.echo.msk.ru/inopress/5595.html). Таким образом, для борьбы с исламским терроризмом британскому правительству приходится вырабатывать иные стратегии, чем это было с ИРА.
Анализ истоков исламского экстремизма на Британских островах заставил правительство обратить особое внимание на университеты. До недавнего времени британское университетское сообщество не хотело признавать факт распространения исламского экстремизма в студенческой среде. Резкое неприятие вызвало предложение правительства усилить контроль за студенческими кампусами и наложить ограничения на определенные виды деятельности. В то же время надо признать реальное существование весьма сложной для демократического общества дилеммы: следует ли до последнего придерживаться принципов свободы слова, или это та редкая ситуация, когда оправданна цензура, поскольку об-
щепризнано существование связи между некоторыми формами исламистской пропаганды и терроризмом.
Подобного рода исторический прецедент уже существовал в истории Великобритании. В конце 60-х - начале 70-х годов ХХ в. рост пропаганды революционного социализма и либертарианского анархизма в университетских кампусах, казалось, угрожает либеральным традициям университетских сообществ, особенно потому, что эта пропаганда вела к практическим действия — занятию помещений и бурным демонстрациям, сопровождавшимся столкновениями с полицией. Открыто заявлялось о намерении превратить университеты в «красные базы», откуда и должна начаться революция. В этой ситуации ряд представителей университетов выступили за ограничение свободы слова в университетских кампусах, исключение и судебное преследование главных студенческих агитаторов. Однако та угроза миновала и осталась лишь страницей истории.
Что же в действительности происходит в британских университетах в настоящее время? В 2005 г. профессор Энтони Глиз опубликовал доклад под красноречивым названием «Когда студенты обращаются к террору», в котором назвал более 30 университетов, где были обнаружены «экстремистские и/или террористические группы» (Glees, Pope, 2005). Доклад вызвал бурную негативную реакцию со стороны многих университетских деятелей, а также Национального союза студентов. Столь же негативной была и реакция на правительственное предложение осуществлять более пристальное наблюдение за студентами со стороны университетских преподавателей и сообщать о своих подозрениях по поводу экстремизма. В мае 2007 г. члены «Союза университетов и колледжей» единогласно проголосовали против этих рекомендаций, заявив, что их выполнение «нарушит отношения доверия между сотрудниками и студентами» и будет способствовать развитию атмосферы исла-мофобии» (см.: Sims, http://newhumanist.org.uk/1571).
Однако события последних лет доказывают обоснованность обеспокоенности по поводу ситуации в британских университетах. В августе 2006 г. после раскрытия планов террористов, намеревавшихся организовать взрывы в пассажирских самолетах, направляющихся из Великобритании в США, британскими спецслужбами были арестованы 24 подозреваемых. Следователи сделали вывод о том, что центральную роль в этом деле могли играть студенты из хорошо известных британских университетов. Только в июле 2007 г. в британских судах было заслушано три дела, в которых существует отчетливая связь между студенческим исламизмом и террористической деятельностью. Ясин Нассари, осужденный за ввоз в Великобританию учебных пособий для террористов, попал под влия-
ние исламского экстремизма, обучаясь в Университете Вестминстера, где в 2003 г. он возглавлял «Исламское общество». Омар Рех-ман, также из этого университета, был осужден к тюремному заключению за участие в подготовке атаки на ряд объектов в США и Великобритании, включая Нью-Йоркскую биржу и лондонский метрополитен. Четверо студентов Брэдфордского университета и один школьник были признаны виновными в хранении материалов террористического характера, в том числе специально подготовленных для сети Интернет пропагандистских материалов для вербовки террористов-самоубийц.
Будучи студентом Королевского колледжа в Лондоне в середине 1990-х годов, родившийся в Дерби Омар Шариф открыл для себя политический ислам и стал членом радикальной организации «Хизб ут-Тахрир», которую в тот период времени возглавлял Омар Бакри. Именно там он начал исповедовать идеи исламской революции и рассматривать создание всемирного халифата в качестве единственного варианта спасения для мирового ислама. В 1996 г. он вслед за Бакри перешел в ныне запрещенную организацию «Аль-Мухаджирун». В 2003 г. Шариф вместе с другим британским гражданином Азифом Мохаммедом Ханифом участвовал в террористическом акте в ночном клубе Тель-Авива. Ханиф погиб, убив вместе с собой 3 человек и ранив 50. Бомба Шарифа не сработала, ему удалось скрыться. Тело Шарифа было обнаружено спустя две недели на тель-авивском пляже.
О том, что тревоги по поводу распространения экстремизма в университетской среде далеко не беспочвенны, свидетельствует и анализ биографий 79 террористов, принимавших участие в террористических актах в период с 1993 по 2005 г., включая трагедию 11 сентября 2001 г. Американский исследователь Питер Берген обнаружил, что из 63 террористов, сведениями об образовании которых он располагал, две трети обучались в университетах (Bergen, Pandey, 2006, p. 118).
Информация о террористах, планировавших в июне 2007 г. взрывы в Глазго и Лондоне, оказавшихся британскими медиками, подтвердила факт преобладания в рядах террористов-самоубийц, действующих за пределами исламского мира, хорошо образованных людей. В частности, сидевший за рулем начиненного взрывчаткой джипа в Глазго доктор Билал Абдулла стал фанатичным членом организации «Хизб ут-Тахрир» во время учебы в аспирантуре в Кембридже.
Убедительные свидетельства того, каким образом радикальные исламисты манипулируют свободой слова в британских университетах, рекрутируя в свои ряду мусульманскую молодежь, приводит
в своей книге «Исламист» бывший член «Хизб ут-Тахрир» Эд Хусейн. Он делает тревожный вывод: «Доморощенные британские террористы-самоубийцы являются прямым результатом распространения "Хизб ут-Тахрир" идей джихада, мученичества, конфронтации, антиамериканизма и воспитания чувства отделенное™ от других британцев среди британских мусульман» (Husain, 2007, p. 32). Возникает закономерный вопрос: что в этой ситуации должны делать университеты? Прежде всего, речь идет о строгом соблюдении закона. В рекомендациях по противодействию экстремизму в британских университетах, подготовленных в 2005 г. по просьбе правительства группой университетских специалистов, подчеркивается следующее: «Закон защищает права сотрудников и студентов на свободное выражение, развитие и обсуждение различных идей и взглядов... Однако высшие учебные заведения должны быть готовы к осуществлению действий в тех случаях, когда идеи или взгляды нарушают права других, дискриминируют их, или когда деятельность начинает носить преступный характер, инициирует других на противоправные действия» (Promoting good campus, http://bookshop. universitiesuk.ac.uk/downloads/promotinggoodrelations.pdf). Группы, подобные «Хизб ут-Тахрир», ответили на это тем, что стали вести свою пропаганду гораздо более осторожно, чтобы не перейти рамки закона. Они продолжают говорить о необходимости исламской революции и введении шариата, но избегают намеков на целесообразность действий террористов-самоубийц на британской земле.
Некоторые университеты предпринимают более активные шаги по нейтрализации экстремистской угрозы. После ареста в августе
2006 г. президента «Исламского общества» Вахида Замана в связи с подготовкой взрывов на трансатлантических рейсах Лондонский метрополитенский университет назначил на эту должность придерживающегося умеренных взглядов ислама — шейха Мусу Адмани, надеясь на то, что он сможет отвратить студентов от экстремизма. В Университете Восточного Лондона «Исламское общество Союза студентов» тесно сотрудничает с руководством Университета, обеспечивая связь студентов-мусульман и не-мусульман. В апреле
2007 г. была проведена «Исламская неделя», которая, по словам ее организаторов, «дала возможность студентам и гостям узнать сущность ислама и помогла разрушить стереотипы». В то же время, как заявил один из руководителей «Исламского общества», «мы никогда не предоставляем трибуну экстремистским группам и индивидуумам и активно работаем по их выявлению и предотвращению возможности распространения их идей, которые наносят вред исламу и обществу» (см.: Sims, 2007, http://newhumanist.org.uk/1571). Каким конкретно образом это делается, остается неясным.
Главная проблема заключается в том, что экстремистские группы совершенно не заинтересованы в ведении открытой идеологической дискуссии. Они нередко стремятся проникнуть в мусульманские университетские сообщества под видом других организаций. Так, в Лондонской школе восточных и африканских исследований «Хизб ут-Тахрир» выступала под видом «Общества свободомыслия», в ряде лондонских университетских сообществ рекрутирование новых членов осуществлялось под именем организации «Остановить исламофобию». Таким образом, речь идет не о готовности вести открытый идеологический спор со своими оппонентами, а об идеологической обработке мусульманских студентов, молодых, неопытных, впечатлительных и открытых радикальным идеям. Как отмечает Шираз Махер, опасность этих идей заключается не в том, что они обязательно порождают немедленную готовность к насилию, а в том, что они создают «нравственные императивы оправдания террора» и обеспечивают террористов «поддержкой идеологической инфраструктуры, приветствующей их» (Maher, 2007, http://www.newstatesman.com/200707050013).
Энтони Глиз убежден в необходимости жестких действий: «Университеты должны воспрепятствовать использованию своего пространства для превращения людей в экстремистов. Группы, подобные "Хизб ут-Тахрир", должны быть запрещены в университетских кампусах и, по моему мнению, в нашей общественной жизни... Они призывают к созданию такой системы правления, которая противостоит нашей либеральной, демократической системе. Нам надо извлечь уроки из истории ХХ в. Там, где демократии разрешали группам использовать оружие демократии для ее разрушения, их свергали» (цит. по: Sims, 2007, http://newhumanist.org.uk/1571).
Похожие идеи высказываются и историком Дж. Олдерманом, занимавшим высшие административные должности в Лондонском университете и Университете Миддлсекса: «Я рассматриваю университетские свободы как абсолютную ценность, но я чувствую, что мы должны положить конец подстрекательству к насилию. Некоторым университетам следует приложить больше усилий для того, чтобы обеспечить такое положение дел, когда студенческие годы не будут омрачены страхом и террором, даже если для этого придется изгнать определенные группы из кампусов» (цит. по: Там же).
Наибольший протест в университетской среде вызвало пожелание, чтобы университетские преподаватели наблюдали за своими студентами и сообщали о подозрительном поведении. Энтони Глиз не согласен с тем, что это призыв «шпионить» и «доносить»: «Преподаватели не должны "шпионить", это работа для спецслужб. Но преподавателям всегда платили за то, чтобы они отслеживали и
оценивали деятельность своих студентов. Идея, что они не должны этого делать, представляется абсурдной. Преподаватели должны заниматься своими студентами и так же, как любой другой в обществе, если они сталкиваются с подозрительной деятельностью, например подстрекательством, они должны сообщить об этом полиции» (цит по: Там же).
Однако большинство преподавателей университетов, не отрицая обязанности сообщать о противоправных действиях, считают, что правительство на самом деле хочет от них значительно большего, особенно когда речь идет о студентах-мусульманах. Отслеживая учебный прогресс студентов, большинство преподавателей университетов не считают для себя возможным отслеживать убеждения и идеологические взгляды своих подопечных, а тем более сообщать о них органам власти (Association, 2005).
Если пропагандистская деятельность радикальных исламистов в университетах способствует формированию экстремистских взглядов у одних студентов, то сам процесс обучения может как раз способствовать отказу других студентов от подобного рода воззрений. Пример цитировавшихся нами ранее Эдда Хусейна и Шираза Махера как раз подтверждает это. Хусейн признается, что стал приверженцем исламского радикализма еще в доуниверситетский период. Однако именно занятия в университете способствовали его интеллектуальному отчуждению от исламской идеологии. Изучая историю, он понял, что, несмотря на утверждение о «чистом» исламе, многие исламские теоретики находились под влиянием западных философов, таких как Платон, Руссо, Маркс, Грамши. Осознание этого привело к отходу Хусейна от исламизма.
Главная задача университетов — это профилактика экстремизма путем обеспечения интеллектуального спора, свободного обмена идеями, развития рефлексии и саморефлексии студентов.
«Федерация студенческих исламских обществ» (FOSIS) провела социологическое исследование с целью предоставить правительству адекватную информацию о том, что происходит в университетских кампусах. В соответствии с представленными данными взгляды большинства студентов-мусульман далеки от радикальных. Так, 64% студентов ответили, что они не ощущают конфликт между лояльностью глобальному мусульманскому сообществу и лояльностью Великобритании. В противоположность этому один из членов «Хизб ут-Тахрир» заявил: «Мы не являемся частью британского общества ... Мы пребываем здесь, как гости в отеле».
Другое расхождение касается вопроса о гармонии между различными религиями. В то время как члены «Хизб ут-Тахрир» считают невозможным поддержание дружеских отношений между пред_ 227
ПОЛИТЭКС. 2009. Том 5. № 1
ставителями разных религий, президент «Исламского общества» Бристоля Мутанна Самара заявляет: «Чтобы быть мусульманином, я должен верить во все книги и пророчества. Я уважаю и верю в иудаизм, и мы работаем с Иудейским обществом, как и с другими религиозными организациями». Отсюда делается вывод о том, что «обвинение в широком распространении исламского экстремизма в кампусах по большей степени не обоснованно» (см.: Gibbon, 2005, http://www.epigram.org.uk/).
В то время как результаты исследования успокаивают в отношении умеренного большинства, они нисколько не снимают тревоги по поводу экстремистского меньшинства. При этом речь должна идти не только о религиозных экстремистах, хотя вполне естественно, что именно они находятся в центре внимания, но и, например, о защитниках животных, выступающих за прекращение использования животных для проведения экспериментов. Их методы также периодически связаны с открытым насилием. Так, например, в сентябре 2004 г. группа, называющая себя «Оксфордский отряд поджигателей», забросала зажигательными бомбами одно из зданий Оксфордского университета. В 1990 г. в результате взрыва автомобиля исследователя из Бристольского университета доктора Макса Хедли, осуществленного «Фронтом освобождения животных», серьезно пострадали женщина и ее ребенок.
Таким образом, стратегия антитеррористической деятельности в университетах должна быть направлена не только на религиозных экстремистов, но и на любые другие группы, исповедующие террор в качестве инструмента достижения своих целей.
Как мы уже отмечали, проблемы, с которыми сегодня столкнулись власти и университетское сообщество Великобритании, присущи не только этой стране. Даже власти Австралии вынуждены были заняться разработкой стратегии противодействия экстремизму в университетах, в связи с чем значительный интерес имеют, на наш взгляд, практические рекомендации «Университеты и их роль в противодействии экстремизму», подготовленные Министерством национальной безопасности (Universities and their role, 2006, www.homelandsecurity.org.au). В основе рекомендаций лежит убеждение, что наиболее эффективное противодействие экстремизму может быть осуществлено только на наиболее низком уровне — в данном случае на уровне мусульманских сообществ в университетских кампусах. При этом задача заключается в том, чтобы не навязывать этим сообществам действия, которые снизили бы озабоченность других, а удовлетворяли потребности его самого. Мусульманские сообщества должны рассматриваться не как угроза, а как группа, которая только выиграет от того, что ей окажут помощь в орга-
низации противодействия тем силам, в действительности наносящим ущерб их вере. В качестве таковых сообщества, как никогда ранее, должны быть готовы принять на себя ответственность за идентифицирование информации и индивидуумов, которые могут представлять интерес для спецслужб и стать объектами применения соответствующих правовых санкций. Университеты должны более активно взаимодействовать со спецслужбами и правоохранительными органами.
Важная сфера ответственности высших учебных заведений, как и других элементов австралийского сообщества, заключается в том, чтобы вносить свой вклад в противодействие экстремизму и укреплению общих целей гармонии и понимания в сообществе. Один из способов достижения этих целей заключается в привлечении мусульманских сообществ в университетских кампусах. Моделью для такого рода действий может стать предложенная австралийским правительством концепция уполномоченной мусульманской группы. Целями формирования подобной группы являются следующие: развитие лидерских способностей и коммуникационных умений у университетских мусульманских лидеров; поддержка усилий мусульманских сообществ в кампусах по противодействию экстремизму; поощрение толерантности и социальных связей в кампусах через публичное образование и деятельность; обеспечение взаимодействия мусульманских сообществ с менеджментом университета через консультации и постоянно поддерживаемый диалог.
Специфические формы деятельности, которые может предпринимать вышеназванная группа, будут включать в себя развитие:
а) способов обеспечения социального взаимодействия и взаимосвязи, включая построение сетей между мусульманскими и немусульманскими сообществами в университетских кампусах;
б) способов противостояния насилию, невежеству и экстремизму;
в) путей, по которым мусульманские лидеры имели бы возможность донести до мусульманской молодежи, их родителей и в целом до австралийцев, что ислам совместим с австралийскими ценностями и культурой и что он может существовать рядом и взаимодействовать с другими конфессиями;
г) признания и поддержки умеренного ислама и мусульманских практик в более широких австралийских сообществах;
д) ответных мер, которые обеспечивали бы в случае террористической атаки в Австралии сведения к минимуму негативного отношения к мусульманам;
е) способов расширения участия в жизни кампуса и улучшения возможностей занятости для студентов-мусульман.
Австралийское правительство считает, что при соответствую_ 229
ПОЛИТЭКС. 2009. Том 5. № 1
щей разъяснительной работе мусульманские общины положительно откликнутся на эти инициативы, поскольку они могут принести им ощутимую выгоду, а именно: получить доступ к ресурсам, которые могут быть использованы для противодействия экстремистским взглядам, снизить угрозу потенциальной изоляции молодых мусульман, сформировать более положительное отношение к исламу в университетских кампусах, обеспечить быстродействующий канал коммуникации, позволяющий довести до сведения администрации университета проблемы и озабоченности студентов-мусульман, более четко демонстрировать в дальнейшем приверженность мусульманских сообществ противостоянию использования насилия и терроризма во имя ислама, просвещать своих членов по поводу их прав и ответственности (включая механизмы подачи жалоб), обеспечить учет в планах по обеспечению безопасности в кампусах потребностей и тревог мусульманских сообществ.
В свою очередь, университеты обеспечат себе возможность быстро узнавать о проблемах, которые могут провоцировать недовольство студентов-мусульман и распространять информацию, которая может быть полезна для них. Однако такого рода деятельность требует от администрации университетов отношения к мусульманским сообществам в кампусах как к равным партнерам, а не как к группам, находящимся у них под контролем.
В то же время при всей важности профилактической работы австралийские власти подчеркивают необходимость готовности университетов к возможным террористическим актам, затрагивающим находящихся там людей или собственность. Администрация должна быть готова быстро отвечать на запросы полицией информации, имеющей отношение к любому расследованию. Она может включать в себя информацию обо всех передвижениях студента, учет того, какие занятия он посещает, какие аудитории он заказывал для встреч и к каким химическим веществам он имеет доступ. Руководство университета обязано немедленно пресекать любые нападки на мусульман в университетских кампусах, которые могут последовать за совершением террористического акта. Для этого должно быть обеспечено присутствие дополнительных сил безопасности в кампусах, обучение и физическая защита определенных территорий и людей. В обязанность администрации входит и быстрая реакция на обеспокоенность иностранных студентов и их родителей по поводу того, что Австралия и ее университетские камупсы являются небезопасными для пребывания там.
Нельзя не согласиться с позицией австралийского правительства по поводу того, что к террористической угрозе в современных университетах, к радикализации части студенчества надо относить-
ся реалистично и заранее продумывать четкую программу мер по нейтрализации этой угрозы, от которой сегодня, к сожалению, не застрахована ни одна страна мира.
Литература
1. Лафранчи Г., Райс-Охли М. ИРА, прощай оружие! // http://www.echo.msk.ru/ inopress/5595.html
2. Association of University Teachers. The Terrorism Bill and Academic Freedom.
2005. November.
3. Bergen P., Pandey S. The Madrassa Scapegoat // The Washington Quarterly.
2006. Vol. 29. N 2. Spring.
4. Gibbon L. Fighting Extremism // Epigram. 2005. N 174. November 21 // http://www.epigram.org.uk/
5. Glees A., Pope C. When Students Turn to Terror: Terrorist and Extremist Activity on British Campuses // Social Affairs Unit. 2005. September.
6. Husain Ed. The Islamist: Why I Joined Radical Islam in Britain, What I Saw Inside and Why I Left. London: Penguin, 2007.
7. Maher Sh. Glasgow bombs: the doctor I knew // New Statesman. 2007. July 5 // http://www.newstatesman.com/200707050013
8. Promoting good campus relations: dealing with hate crimes and intolerance. Guidelines // http://bookshop.universitiesuk.ac.uk/downloads/promotinggoodrelations.pdf
9. Sims P. Ban the bombers? // New Humanist. 2007. Vol. 122. Issue 5. September // http://newhumanist.org.uk/1571
10. Universities and their role in countering extremism. National Security Practice notes. 2006. May // www.homelandsecurity.org.au
ПОЛИТЭКС. 2009. Том 5. № 1
