CC BY
133
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 41 (179).
История. Вып. 38. С. 73-79.
роль танковой и атомной отраслей промышленности в реализации атомного проекта СССР (1945-1954 ГоДЫ)
В статье рассмотрены ранее не исследовавшиеся вопросы реализации атомного проекта СССР на базе танковой индустрии.
Ключевые слова: оборонно-промышленный комплекс, атомный проект СССР, научнотехническая революция, танковая индустрия, ядерное оружие.
Реализация атомного проекта СССР до сих пор остаётся одной из наиболее ярких страниц мировой истории второй половины ХХ в. Многие специалисты и в России, и на Западе создание ядерного оружия советской наукой и техникой сверхбыстрыми темпами считают заслугой исключительно научнотехнической разведки. Наиболее аргументировано этот тезис отстаивал начальник отдела «С» Спецкомитета при Совете Министров СССР П. А. Судоплатов. Он утверждал, что на Москву работали почти все ведущие ученые Манхэттенского проекта, по своей инициативе предоставившие исчерпывающий материал по всем стадиям создания ядерного оружия1. Эту же позицию разделял известный английский исследователь Дэвид Холловэй, подчеркивающий, что материалы советской научно-технической разведки имели для И. В. Курчатова «громадное, неоценимое значение»2. В том же ключе написаны исследования представителей разведки А. Янкова, В. Чикова и Г. Керна3 и др.
По мнению других авторов, главную причину эффективной работы участников атомного проекта следует искать в их страхе перед спецслужбами и опасении стать узниками ГУЛАГа МВД СССР. Однако для создателей книг на эту тему источниками служат не архивные документы, а воспоминания рядовых участников строительства предприятий атомной промышленности, которые действительно были узниками ГУЛАГа4. Подобные сюжеты получили широкое распространение потому, что в исторической науке недостаточно внимания уделяется исследованию действительных причин ошеломляющего успеха ядерной военной программы Советского Союза.
Как известно, научно-техническая революция в СССР началась значительно позже, чем на Западе. В 1930-е гг. научно-техническая революция на Западе создала прочный фун-
дамент, на базе которого получили успешное развитие ядерное и ракетное вооружение, а также радиолокация как результат развития радиотехники и электроники. СССР «выпал» из эпохи грандиозного прорыва в создании принципиально новых технологий, оборудования, материалов, конструкций и изделий. Отставание насчитывало примерно двадцать лет.
Главной причиной запаздывания научнотехнической революции в СССР явилась более поздняя, чем на Западе, модернизация народного хозяйства страны, вследствие чего научно-технический прогресс в Советском Союзе носил догоняющий по отношению к Западу характер. Еще в конце 1920-х гг. Советская Россия представляла собой сельскохозяйственную страну, однако в течение 1930-х гг. произошел перелом, и страна превратилась в индустриально-аграрную державу.
На основе НТР страны Запада в годы Второй мировой войны стали первооткрывателями новых видов вооружений: США -ядерного оружия, Германия - ракетной техники, Великобритания - системы радиолокации. В СССР ничего подобного создано не было, поскольку уровень развития науки, техники и технологии качественно отставал от западных стран. Догоняющее развитие СССР предполагало выбор между двумя генеральными стратегиями: или создание аналогов западных достижений на базе отечественного интеллектуального ресурса, или заимствование, копирование новейших образцов и достижений научно-технической революции на Западе.
И. В. Сталин и его окружение выбрали второй путь. Всем советским заграничным организациям и учреждениям, а также органам научно-технической разведки (ГРУ Генштаба Вооруженных сил СССР, КГБ, международного отдела ЦК КПСС и др.),
было дано указание: не считаясь ни с какими затратами, доставить в СССР новейшие образцы вооружения и боеприпасов западных стран. В результате Кремль получил полный комплект чертежей американской атомной бомбы, радиолокаторов Великобритании, а в конце Второй мировой войны и ракетной техники Германии.
Однако, не то что серийное производство, а даже копирование единичных образцов западных достижений создавало тяжелейшие проблемы для советских конструкторов и технологов. Большинство материалов, из которых изготавливались западные образцы вооружения и военной техники, в СССР никогда не производились. Совершенно неизвестной была и технология получения, сборки и испытания ядерных боеприпасов. Поэтому пришлось создавать отечественную атомную промышленность, не имея для этого ни сырья, ни оборудования, ни технологии, ни кадров.
Наряду со многими другими, важнейшим условием успешной реализации атомного проекта стало эффективное взаимодействие нарождающейся атомной отрасли с танковой индустрией. Лидер отечественной танковой промышленности Ленинградский Кировский завод стал активным участником конструирования и серийного производства оборудования для получения высокообогащенного оружейного урана. Руководители атомного проекта надеялись, что ленинградцы смогут ускорить ход конструкторских работ, в кратчайшие сроки реализуют в металле экспериментальные разработки, развернут серийное производство газодиффузионных машин.
27 декабря 1945 г. Совнарком СССР принял постановление об организации в декабре
1945 г. Особого конструкторского бюро на Ленинградском Кировском заводе (ОКБ ЛКЗ) для разработки основных разделительных машин («турбокомпрессоров РЗГ» горизонтального типа), производящих обогащенный уран для ядерного оружия методом газовой диффузии. Кроме того, в январе 1946 г. должны были быть созданы Особое технологическое бюро по подготовке производства этих турбокомпрессоров, а к первому февраля 1946 г.
- специальный «турбокомпрессорный» цех для изготовления опытных образцов «турбокомпрессоров РЗГ». Аналогичное задание получил и коллектив завода № 92 в Горьком. Между двумя предприятиями развернулась конкурентная борьба за право оснастить сво-
ими машинами строящийся урановый комбинат № 813 в Свердловской области.
Главным конструктором ОКБ на Кировском заводе назначили 37-летнего инженера-турбиниста Э.-С. А. Аркина, хорошо проявившего себя в качестве конструктора КБ турбинного и танкового производства, но не имевшего опыта организатора и руководителя конструкторского коллектива5. Чтобы газодиффузионная технология могла стать промышленным производством, необходимо было решить множество сложнейших научных, технических и производственных задач. Конструкторам следовало правильно выбрать концепцию конструкции диффузионной машины, обеспечить ее высокую надежность, коррозийную стойкость (в условиях работы с высоко агрессивным радиоактивным газом -шестифтористым ураном), вакуумную плотность, довести ресурс безотказной непрерывной работы до одного года.
Среди технических задач на первом месте по сложности стояло создание пористых перегородок. Они должны были иметь коэффициент изотопного обогащения 35-40 % и в течение нескольких лет эксплуатации не терять своих разделительных свойств. В начале 1946 г. был объявлен закрытый конкурс на создание пористых перегородок. В конкурсе приняло участие 16 организаций. Удачным оказался вариант изготовления пористой пластины из мелкодисперсионного никелевого порошка с формированием заготовки в пресс-форме, установленной на вибростенде, с последующим спеканием. Он был разработан Московским комбинатом твердых сплавов совместно с сотрудниками Лаборатории № 26.
Когда под руководством известного ученого и конструктора члена-корреспондента Академии наук СССР И. Н. Вознесенского приступили к разработке первой советской диффузионной машины, представлялось, что, в противоположность американским образцам, она должна быть не одноступенчатой, а многоступенчатой. Такая конструкция давала очевидные преимущества - в 20-30 раз сокращалось число монтируемых агрегатов по сравнению с одноступенчатыми. Однако вскоре выяснилось, что многоступенчатый вариант слишком громоздкий и совершенно нетехнологичный. К концу 1946 г. стало совершенно ясно, что концепция диффузионной многоступенчатой машины ошибочна: она заводит в тупик. Поэтому в Ленинграде и
Горьком стали выполняться, по примеру американцев, конструктивные проработки одноступенчатой машины с вертикальной компоновкой бака-делителя.
В конце 1946 г. было изготовлено по двадцать одноступенчатых машин ОК-7 и Т-15, эксплуатационные испытания которых провела Лаборатория № 2. Конструкция ОК-7 Горьковского завода оказалась более отработанной, а значит более приемлемой для производства, в то время как ленинградская машина Т-15 не отвечала ряду важнейших технических требований (по надежности подшипниковых опор, по герметичности и др.). Времени на доработку машин Т-15 у кировцев уже не было. После бурных обсуждений на заседании секции № 2 Научно-Технического совета ПГУ было принято решение комплектовать завод № 813 только диффузионными машинами Горьковского завода.
Серьезная неудача потребовало срочных мер по укреплению ленинградского ОКБ. В июне 1947 г. скоропостижно скончался И. Н. Вознесенский. Вместо Э.-А. А. Арки-на главным конструктором ОКБ ЛКЗ в июне
1947 г. Совет Министров СССР назначил Н. М. Синева, работавшего в годы Великой Отечественной войны заместителем главного конструктора ЛКЗ и Уральского комбината по тяжелым танкам, а после войны - парторгом ЦК КПСС на Ленинградском Кировском за-воде7.
В новом варианте проектного задания предусматривалось скомплектовать завод в составе 6200 последовательно соединенных диффузионных машин ОК-7, ОК-8 и ОК-9 в 56 каскадах, связанных между собой коммуникациями для передачи и отбора обогащенной фракции газа и обедненного продукта. Предполагалось, что все машины на диффузионном заводе будут работать непрерывно, так как остановка ведет к перемешиванию газа и выпуску бракованной продукции. Для возможности ремонта диффузионные машины внутри каскадов были разбиты на группы, по 12 машин в каждом отдельном блоке. Такие блоки с помощью вакуумных запорных клапанов можно было отключить от каскада.
Поскольку конструкция ленинградцев была отвергнута как менее совершенная, Ленинградский Кировский завод стал изготовлять для атомной промышленности диффузионные машины среднего обогащения ОК-8 по рабочим чертежам горьковчан. Горьковский
завод также выпускал электродвигатели к машинам ОК-8, он же комплектовал газодиффузионные машины запорными вакуумными клапанами и трубопроводами. А Кировский завод на основе собственных разработок для всех каскадов диффузионного предприятия делал и поставлял автоматические регуляторы расхода и давления газа.
Развертывание на обоих предприятиях производства газодиффузионных машин вызвало необходимость возведения и реконструкции многих цехов. В частности, как пишет Н. М. Синёв, необходимо было построить крупные производственные мощности для осуществления гальванического покрытия всех внутренних полостей машин, контактирующих с гексафторидом урана. Данные цехи составляли по площади десятки гектаров, а число деталей, нуждающихся в покрытии, исчислялось многими тысячами. Это была очень трудоемкая, грязная, монотонная работа. Антикоррозийная технология была очень громоздка. Она требовала после промывки и тщательного обезжиривания в специальных ваннах проведения омеднения, затем осуществлялось очень плотное и равномерное гальваническое никелирование; после этого все никелированные поверхности подвергались скрупулезной ручной шлифовке, с целью достижения чистоты поверхностей не менее 11-го класса8.
Очень высокие, необычные для машиностроения требования предъявлялись к чистоте и обезжириванию собираемых машин. Сборочные цехи были похожи на стерильные хирургические помещения. Требовалась взаимозаменяемость всех деталей и никаких слесарных подгонок и следов пыли при сборке! Каждая деталь, узел и машина подвергались придирчивой приемке не только контролерами Отдела технического контроля, но и строгими приемщиками специальной контрольно-приемочной комиссии - аналога военной приемки. Форсированная подготовка производства газодиффузионных машин была завершена в 1947 г. Таким образом, привлечение ведущего предприятия танкостроения помогло решить сложнейшую техническую проблему получения делящихся материалов для урановой бомбы.
В атомном проекте принял участие и другой лидер тяжелого танкостроения -Челябинский Кировский завод, который осуществлял разработку и производство важ-
нейших составляющих ядерного оружия. В
1947 г. на заводе создается сверхсекретное Особое конструкторское бюро № 700 (ОКБ-700). После окончания исследований и экспериментов по атомной бомбе ОКБ-700 до середины 1960-х гг. выпускало корпуса атомных авиабомб, шаровых корпусов для боезаряда, приборы для включения механизма подрыва ядерного оружия. Для этой цели в 1952 г. ОКБ-700 выделили два лучших производственных корпуса механического цеха опытного завода № 100. В результате возникли большие проблемы с развитием опытноэкспериментальной базы танкового конструкторского бюро, но противостоять всесильному Минсредмашу тогда было невозможно. Пришлось смириться и за счет внутренних резервов выходить из создавшегося положения. Так, одновременно, ценой больших усилий, в рамках Челябинского тракторного завода успешно разрабатывались и серийно выпускались трактора, танки и узлы для ядерного оружия.
Исследование кадровой проблемы нарождающейся атомной отрасли выявило, что танковая промышленность дала Атомному проекту целую плеяду выдающихся руководителей, среди которых особенно выделяется В. А. Малышев.
В. А. Малышев возглавлял танковую индустрию практически весь период Великой отечественной войны: в 1941-1942 и в 19431946 гг. С 1945 г. и до своей смерти в 1955 г., В. А. Малышев занимал самые высокие должности в атомной промышленности. Он состоял членом Специального комитета при Государственном Комитете Обороны СССР (ГКО), выполнявшего функции государственного органа управления процессом создания ядерного оружия. Наряду с другими членами Спецкомитета В. А. Малышев возглавил весь комплекс работ по созданию урановой атомной бомбы.
Урановая часть атомного проекта СССР была реализована с колоссальными трудностями и потребовала от В. А. Малышева принятия очень трудных решений, жесткого подхода к администрации предприятий урановой промышленности и неоднократной замены их руководителей.
Драматизм ситуации этой части уранового проекта был вызван, прежде всего, отставанием отечественной техники и технологии от западных образцов. Если получение плуто-
ния требовало оборудования, которое советская промышленность могла конструировать и производить в принципе, то технология изготовления газодиффузионных машин и компрессоров поставила советскую науку и технику в тупик.
Несмотря на то, что в период войны производство танков было максимально унифицировано и упрощено, В. А. Малышев не потерял качеств инженера, глубоко разбирающегося в проблемах технологии, прежде всего, в технологии обработки металлов. Когда в конце 1946 г. стало ясно, что советские конструкторы в условиях острейшего дефицита времени не могут добиться на своих машинах обогащения урана, необходимого для создания ядерного боеприпаса, В. А. Малышев пошел по апробированному в годы войны пути. Он заменил сторонника административных методов руководства, директора газодиффузионного завода № 813 А. И. Чурина молодым
A. Л. Кизимой - директором Ленинградского Кировского завода. Однако добиться прорыва в технологии машин по обогащению урана не смог и новый директор. В Спецкомитете и на уранообогатительном заводе ситуация оценивалась как катастрофическая, потому в Новоуральск для решения вопросов вместе с
B. А. Малышевым выехал Л. П. Берия9.
Изучив вопрос на месте, они приняли беспрецедентное решение: вызвали на самое секретное предприятие СССР группу выдающихся немецких ученых во главе с лауреатом Нобелевской премии физиком Г. Арденне. Однако, кроме дифирамбов прогрессу советской науки и техники, В. А. Малышев ничего и не услышал. Немецкие специалисты оказались бессильны помочь в этой труднейшей для Атомного проекта СССР ситуации.
Наступил момент истины и для самого
В. А. Малышева. Вместе с группой ученых он последовательно проанализировал все ступени создания газодиффузионных машин. В Новоуральске были сосредоточены лучшие ученые и конструкторы в области машиностроения. И, когда уже многие из них разуверились в возможности решить поставленную Малышевым проблему, ленинградским ученым и конструктором во главе с Н. М. Синевым, удалось найти причину, которая чуть не погубила урановую программу СССР.
Получив данные ученых, В. А. Малышев организовал работу по созданию свыше де-
сяти тысяч машин по опыту военного времени. Малые и средние обогатители урана выпускались на легендарном заводе № 92 в г. Горьком. Под руководством А. С. Еляна коллектив предприятия перестроил производство артиллерии на выпуск этих машин. Машины крупного объема производились на Ленинградском Кировском заводе, при этом
В. А. Малышев организовал постоянный обмен опытом в решении проблем между двумя заводами на узких участках производства. На два года задержавшись относительно первоначальных сроков, установленных правительством, уже после испытания первой советской плутониевой бомбы в 1949 г., Малышев доложил Сталину об освоении производства урановых ядерных боеприпасов.
Роль эффективного антикризисного управляющего, в которой выступил В. А. Малышев, создала ему высокий авторитет в правительстве. Он назначается заместителем председателя Совета Министров СССР. Оставаясь членом Спецкомитета, Вячеслав Александрович восстановил судостроительную промышленность и внес определяющий вклад в создание атомного подводного флота СССР. Поэтому, когда встал вопрос о руководителе гигантского Министерства среднего машиностроения по производству ядерного и ракетного вооружения, альтернативы В. А. Малышеву не оказалось.
В последние годы жизни (1953-1955 гг.)
В. А. Малышев возглавлял разработку ракетного носителя для ядерного оружия. До своей преждевременной смерти от острой лучевой болезни он успел решить острейшую проблему советской атомной отрасли. Тем самым было покончено со стратегической неуязвимостью США.
Решая проблемы, встававшие на пути создания атомного производства, В. А. Малышев опирался на свой опыт работы в танковой индустрии, производственные возможности и людей которой он хорошо знал с военных времен. Самую сложную задачу создания и выпуска механизма подрыва ядерного бое-припаса он возложил на И. М. Зальцмана и конструкторский коллектив Челябинского тракторного завода (лучшие представители которого и вошли в ОКБ-700).
К решению правительственного задания И. М. Зальцман привлек самых талантливых исследователей и конструкторов во главе с Л. М. Михайловым. Лазарь Моисеевич
Михайлов в годы войны работал начальником электротехнической лаборатории, а затем начальником цеха высокой частоты. Формально числясь в штате завода, Л. М. Михайлов и его сотрудники подолгу работали в Арзамасе-16 над решением сложнейшей проблемы - созданием механизма инициирования подрыва ядерного заряда атомной бомбы. За успешное выполнение специального задания правительства Л. М. Михайлов награжден орденом Трудового Красного знамени и Сталинской премией10.
Челябинцы настолько замечательно проявили себя в создании и выпуске механизма подрыва ядерного боеприпаса, что должны были, покинув родной завод, возглавить аналогичные участки работы в КБ-11 г. Сарова. Особенно блестяще проявил себя Н. Л. Духов. С 1947 г. он был руководителем разработки всего комплекса инициирования ядерного взрыва, а позже стал директором Московского института специальной автоматики - головной организации в этом направлении, трижды Героем Социалистического Труда11.
Проявив качества крупного государственного деятеля, В. А. Малышев заботился о положении дел не только на своем участке Атомного проекта, но очень много сделал, чтобы помочь наладить производство плутониевой атомной бомбы. Хорошо зная директора Уралмаша Б. Г. Музрукова как руководителя производства танков и самоходных установок в годы войны, он настоял на его назначении директором плутониевого комбината № 817 в городе Озерске. Осенью 1947 г. положение дел на этом предприятии было критическим. Графики пуска постоянно пересматривались и не выполнялись, нависла опасность репрессий в отношении, как руководителей атомной отрасли, так и всего комбината.
С приходом Б. Г. Музрукова в конце ноября 1947 г. к руководству комбинатом положение изменилось в лучшую сторону. 18 июня
1948 г. заработал первый промышленный реактор по производству плутония, а 29 августа
1949 г. успешное испытание плутониевого ядерного боеприпаса покончило с монополией США на ядерное оружие12.
Челябинский Кировский завод поставил атомной промышленности не только высший эшелон управленцев и конструкторов, но и опытных производственников. Персонал ЧКЗ составил кадровое ядро атомной промышленности СССР и, в частности, плутоние-
вого завода № 817. Постановлением Совета Министров СССР от 9 апреля 1946 г. «О строительстве завода № 817» предусматривалось обеспечение его кадрами за счет предприятий Челябинской области. Во исполнение этого постановления Челябинский обком ВКП(б), получив разнарядку из Москвы, обязал Челябинский горком партии откомандировать в распоряжение обкома с ведущих предприятий города 70 инженерно-технических работников, в том числе с Кировского завода13.
Требование партийных органов направить неизвестно куда лучших начальников цехов и специалистов, в то время, когда реэвакуация достигла максимума и создала дефицит кадров, вызвала явное неудовольствие руководителей завода. В те годы обком неоднократно объявлял мобилизацию кадров, и директора заводов придумали целую систему отговорок и причин, согласно которым ценные работники не могли оставить завод. Однако в этом случае всё было по-другому.
По распоряжению первого секретаря Челябинского обкома А. А. Белобородова, отдел оборонной промышленности в обстановке сверхсекретности подбирал специалистов по строго определенной номенклатуре, приглашал в обком, где представители отдела кадров завода № 817, не раскрывая характера предстоящей работы, места расположения предприятия, своих фамилий и занимаемые должности, проводили собеседование и предлагали заполнить шестнадцатистраничные анкеты. Столь объёмные документы давали органам максимально полное представление не только о самом кандидате, но и обо всех его близких родственниках.
Госбезопасность в течение трех месяцев проверяла правильность заполнения анкеты, выявляла компрометирующие данные на отобранного специалиста и его родственников. Если к предварительно отобранному специалисту по линии госбезопасности вопросов не было, то его вновь приглашали в обком. Там ему вручалось направление на Базу № 10 Главгорстроя СССР, и этот человек бесследно исчезал для всех окружающих. Одновременно выдавалось требование на железнодорожный билет до станции Кыштым и, в качестве так называемых подъёмных, трёхмесячный заработок, по тем временам немалые деньги, которых хватало не только на проезд до места назначения, но и на проживание на новом месте в первое время.
Самым первым специалистом Кировского завода, направленным на Базу № 10, стал Д. Д. Артамонов. В первом штатном расписании плутониевого завода он занимал должность главного механика. Также с октября
1946 г. начал работать П. В. Глазков, главный электрик первого промышленного реактора «А», а в 1950-1954 гг. - главный инженер первого в СССР реактора «АИ» по производству радиоизотопов. Вместе с ними 19 июня
1948 г. пускал реактор «А» В. И. Шевченко, бывший начальник цеха завода № 100, один из первых дозиметристов в атомной промышленности СССР, участник пуска первой в Чехословакии атомной электростанции.
Значительный вклад внёс в развитие атомной промышленности Н. Н. Архипов, работавший на Кировском заводе в 1935-1946 гг. За это время он проделал путь от мастера до заместителя начальника литейного цеха. Пройдя подготовку для работы инженером по управлению атомным реактором, он стал первым начальником смены реактора «А», затем его директором. В 1954-1963 гг. Н. Н. Архипов возглавлял реакторный завод на плутониевом комбинате в Челябинске-40. Под его руководством была создана отечественная школа получения плутония в атомных реакторах14.
В 1948-1952 гг. согласно постановлениям Совета Министров СССР работники Кировского завода направлялись на радиохимический и металлургический заводы, построенные вновь реакторы «АВ», «АВ-1», «АИ», тяжеловодный реактор «ОК-180».
До сих пор ещё точно не подсчитано, сколько всего работников Кировского завода трудилось в атомной промышленности. Это можно будет сделать только тогда, когда будут полностью рассекречены архивные документы. Однако уже сегодня можно обоснованно утверждать, что танкоградцы работали на всех участках атомной промышленности и повсюду добивались успехов. Свидетельство тому
- многие десятки награжденных орденами, званиями лауреатов Ленинской, Сталинской и Государственной премий.
Выполняя задание Родины, многие кировцы облучились, потеряли здоровье и безвременно ушли из жизни. Сотням работников атомной промышленности спас жизнь и здоровье Ю. С. Поздняков, электрик ЧТЗ в 1936-1942 гг., фронтовик. Не успев вернуться домой, командир взвода саперов, орденоно-
сец (два орденами Славы, Боевого Красного Знамени, Красной Звезды), он был направлен электриком на самый опасный участок нового производства. Испытав на себе, что такое запредельное воздействие радиации, Ю. С. Поздняков смог один решить задачу, над которой много лет бились самые авторитетные НИИ страны, и тем самым снял необходимость переоблучения персонала всех атомных реакторов даже в случае аварии15.
Таким образом, анализ процесса реализации атомного проекта показывает, что создание ядерного оружия стало возможным в результате тесного взаимодействия развивающейся атомной промышленности и танковой индустрии. На предприятиях танкостроения размещались наиболее сложные заказы по разработке и освоению серийного производства оборудования по производству высокообогащенного урана и механизмов подрыва плутониевого и уранового боеприпасов. Деятельность руководителей танковой индустрии, перешедших на работу в атомную промышленность, показывает, что уникальный опыт, приобретенный в годы Великой Отечественной войны, оказался востребованным в послевоенные годы. Опыт руководителей танковой индустрии военного времени оказался решающим в успешной реализации задач создания ядерного оружия.
Примечания
1 Судоплатов, П. А. Разведка и Кремль. М.: Гея, 1996 и др. издания.
2 Холловэй, Д. Сталин и атомная бомба. Новосибирск : Сиб. хронограф, 1997. С. 130.
3 Яцков, А. Атом и секретные службы // Вопр. истории естествознания и техники. 1992. № 3. С. 103-107; Чиков, В. Охота за атомной бомбой / В. Чиков, Г. Керн. М. : Вече ; АГИА и АиФ, 2001.
4 Пестов, С. Тайны и страсти атомной преисподней. СПб. : Шанс, 1995. С. 108-109; Медведев, Ж. Атомный ГУЛАГ // Медведев, Ж. Сталин и атомная бомба / Ж. Медведев, Р. Медведев. М. : ЭКСМО, 2005. С. 62-63. Стоит только отметить, что в Главпромстрое НКВД СССР работали исключительно уголовники. Осужденные по политической «58 статье» на атомные объекты не привлекались.
5 Круглов, А. К. Как создавалась атомная промышленность в СССР. М. : ЦНИИатомин-форм, 1994. С. 171.
6 Синёв, Н. М. Обогащенный уран для атомного оружия и энергетики : К истории создания в СССР промышленной технологии и производства высокообогащенного урана (1945-1952 гг.). М. : ЦНИИатоминформ, 1991.
С.39-40.
7 Там же. С. 49.
8 Новоселов, В. Н. Создание атомной промышленности на Урале. Челябинск, 1999.
С. 116.
9 Группа фондов ПО «Электроприбор». Ф. 1. Оп. 4. Д. 17. Л. 64.
10 Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. Р-1613. Оп. 1. Д. 548.Л. 281.
11 Конструктор, Н. Л. Духов и его школа. Челябинск : Юж.-Урал. книж. изд-во, 2004.
С. 251.
12 Богуненко, Н. Н. Музруков. М. : Молодая гвардия, 2005. С. 232.
13 Атомный проект СССР : Документы и материалы : в 3 т. / под общ. ред. Л. Д. Рябева. Т. 2, кн. 2. Атомная бомба (1945-1954 гг.). М.
: Наука. Физматлит, 2000. С. 351.
14 Брохович, Б. В. Химический комбинат «Маяк». История. Озерск, 1996. С. 121.
15 ОГАЧО. Ф. 420. Оп. 1. Д. 62. Л. 44.
