CC BY
61
РОЛЬ СУБЪЕКТА В ОРГАНИЗАЦИИ СТАРОФРАНЦУЗСКОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РУКОПИСЕЙ ФАБЛИО)
Работа представлена кафедрой романской филологии.
Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор Л. А. Становая
На сегодняшний день в языкознании в рамках таких современных направлений, как когнитивистика, прагмалингвистика, психолингвистика, различных отраслей прикладной лингвистики, проблема роли субъекта в
конструировании речевого контекста в частности, и формировании языкового пространства в целом поставлена весьма однозначно. Никто сегодня уже не отрицает, что именно мыслящий субъект (антропос в пе-
реводе «человек») находится в центре организации устного/письменного высказывания. Однако если говорить об истории французского языка, то и по сей день не существует специальных исследований, раскрывающих и объясняющих появление той или иной языковой формы в исторических памятниках с позиций мыслящего субъекта, т. е. в рамках антропоцентрического подхода.
Тем не менее во второй половине XX в. интерес к личности скриба как пишущего субъекта в истории французского языка начинает возрастать. Так, Б. Уоледж в своих работах по французским рукописям подробно разбирает каждую языковую форму и контекст, в котором она употребляется, и пытается вскрыть причины, побудившие скриба использовать данную форму в этом контексте .
Материалом нашего исследования послужили фаблио, представленные рукописными вариантами, выполненными в XШ-XIV вв. в рамках различных французских скрипт (центральнофранцузской, пикардской, нормандской, англо-нормандской). Данные списки фаблио интересны для нас тем, что, сравнивая их, мы отметили сходство контекстов на уровне содержания и при этом их различие на уровне языковой организации, конструирования временного пространства текста: использование разных временных плоскостей
в повествовании, употребление различных наклонений. Данное расхождение в употреблении глагольных форм времени и наклонения в списках рукописных вариантов фаблио мы называем варьированием.
Анализ рукописных вариантов фаблио показал, что в центре рукописного текста фаблио находится субъект (скриб), который, ориентируясь на протограф(ы), не слепо копировал рукопись и четко следовал заданному в источнике языковому изложению, а словно «пропускал через себя» этот текст и создавал в какой-то степени новое свое собственное произведение. Именно скриб, как говорящий и пишущий субъект, избирал соответствующее глагольное время или наклонение, для того чтобы передать свое восприятие событий произведения.
Так, например, для рукописных вариантов фаблио весьма характерно варьирование сложных и простых времен индикатива: презенса/сложного прошедшего/перфекта. В списках фаблио «Дурной стыд» (La Male Honte), которое зафиксировано в трех рукописях P., B.N., f. fr. №837 (Version de Huon) (A), P., B.N., f.fr. № 12603 (Version de Huon) (F), Berne, Bibl. de la bourgeoisie, № 354 (Version de Huon) (В), мы столкнулись со следующим чередованием презен-са/перфекта/сложного прошедшего:
A molt grant paine entre en la sale: A son colot pendu la male Qui molt estoitgrant et velue. Le roi et ses barons salue: «Sire, distil, oiez топ conte: Je vous aport la male Honte; (A, 27-32) R A u mieus qu 'ilpot entre en la sale
Qui molt estoit grande et velue. Le roi et ses barons salue. Puis si a dit: «O ies men conte: ois, je t 'aport la male Honte;(F, 25-30)
A I'ainz qu 'ilpot entre en la sale: Et a son colporte la male, Qui molt estoit granz et velue. Lou roi et les barons salue: «Rois, Jet il, enten a топ conte: lei t'aport la male Honte; (B, 31-36) s
Как видим, параллельные контексты трех рукописных вариантов фаблио начинаются с презенса индикатива гл. entrer - entre (A, F, В) и перфекта индикатива гл. poeir -pot (F, В). Затем в рукописи (А) используется предпрошедшее время гл.pendre - otpendu, а врукописи (В) щ>езтстп.porter-porte, далее во всех трех рукописях (А, В, F) употребляется имперфект гл. estre - estoit, после него следует презенс гл. saluer-salue. Наконец, в словах автора, которые вводят прямую речь, мы встречаем варьирование перфекта гл. dire -dist (А) / презенса гл. faire - fet (В) / сложного прошедшего гл. dire - a dit (F).
Так, появление перфекта/презенса/слож-ного прошедшего изначально вызваны общей временной структурой контекста. В рукописи (А) скриб начинает повествование с презенса - entre, который, согласно теории психосистематики в силу своей двучастной семантики (наличия частицы прошлого (со) и частицы будущего (а), передает значение прошедшего времени, рассматриваемого как одновременное с моментом речи, затем скриб употребляет предпрошедшее - otpendu, для того чтобы передать предшествование и подчеркнуть, что это действие завершилось до разворачивающихся перед читателем событий в презенсе {герой повесил на шеюмеиюк до того, как входит в помещение). После предпрошедшего времени скриб использует имперфект - estoit для передачи признака, качества предмета (мешок быч большим и мохнатым), и тем самым за счет уже двучастной семантики имперфекта (семы «deja» и семы «епсоге») действие мыслится как совершаемое, т. е. ближе к семе «епсоге», поскольку данный признак в момент повествования был «еще» присущ предмету, действие не закончено. Далее скриб снова прибегает к презен-су - salue, поскольку действие продолжает развиваться в плане настоящего, то одно действие следует за другим (entre, salue - входит и приветствует). Кроме того, именно за счет этих глаголов entrer, saluer в презенсе индикатива читатель воспринимает разворачивающиеся события как их непосредственный участник. В силу своей семантики - гл. entrer включает в себя сему «движения», гл. saluer имеет значение «приветствовать, обращать-
ся к к.-л.» - оба эти глагола направлены на восприятие читателя, на то, чтобы привлечь его внимание, вызвать ту или иную реакцию, поскольку мы всегда концентрируем внимание, если кто-либо входит или обращается к нам.
Наконец, завершает данный контекст перфект - dist, который вводит прямую речь. Употребление перфекта обусловлено тем, что в данном контексте повествование ведется в двух временных плоскостях: с одной стороны, это план настоящего и действия (entre, salue), которые при этом направлены в прошлое и таким образом создают переход от плана прошедшего к плану настоящего, с другой стороны, это план прошедшего, в котором действия также последовательно развиваются от предпрошедшего и имперфекта до перфекта, как завершающего развитие повествования.
В рукописи (F) действие также представлено в двух временных пространствах: настоящем и прошедшем. Так, в первой строке скриб употребляет перфект - pot и презенс -entre, перфект, как семантически цельная форма, выражает законченное действие, свершившийся факт, а презенс, как и в предыдущем случае, передает значение прошедшего времени, т. е. при переводе мы получаем: прежде чем он смог, входит в зал. Перфект в данном случае раскрывает перед читателем план прошедшего, с которого начинается развитие действия, затем посредством двучастной семантики презенса делается плавный переход в план настоящего. Далее следует имперфект - estoit и презенс - salue, которые употреблены с теми же значениями, что и соответствующие им формы в параллельных контекстах рукописи А. Завершает контекст в рукописи (F) сложное прошедшее - a dit, которое, в силу своей семантики (причастие) прошедшее указывает на законченность действия, а в семантике презенса (вспомогательные глаголы avoir и etre) имеется частица прошедшего выражает прошедшее время с аспектом завершенности в плане настоящего. Здесь сложное прошедшее использовано скрибом для того, чтобы показать законченное действие в прошедшем, при этом имеющее результат
в настоящем, т. е. в момент развития событий, в момент речи.
Напротив, в рукописи (В) мы встретили презенс - fet (В). Употребление презенса в рукописи (В) мы связываем с желанием скриба развивать события по одной линии. Перфект в начале - pot указывает на свершившийся факт, а затем скриб сразу переводит повествование в план настоящего и не отступает от него за исключением имперфекта (estoit), который, так же как и в предыдущих случаях, передает незаконченное действие и подчеркивает наличие признака у предмета, приобретенного еще до начала действия и продолжающего сохраняться по мере развития действия. Так, все следующие за перфектом глаголы действия употреблены в презен-се, и тем самым они создают соответствующий эффект «реальности» повествования и объединяют рассказчика и слушающего.
С другой стороны, анализ употребления глагольных времен настоящего/прошедшего планов индикатива в фаблио, представленных одной скриптой, показал, что невозможно выделить определенные временные глагольные формы, преимущественное употребление которых характеризует соотвеству-ющую скрипту. Можно говорить лишь об общей тенденции в построении временного
пространства в фаблио, проявляющейся во всех старофранцузских рукописях фаблио и заключающейся в использовании плана прошедшего с перфектом индикатива в центре в качестве основы развития действия и плана настоящего во главе с презенсом в качестве основного стилистического приема остановки действия с целью привлечения внимания читателя к описываемым в презенсе событиям, высказываниям персонажей.
Например, в фаблио «Мельник и два клирика», представленном пикардской рукописью Berne, Bibl. de la bourgeoisie, № 354, все повествование построено на временах прошедшего плана: предпрошедшее, перфект, имперфект, сложное прошедшее индикатива, тогда как презенс индикатива появляется лишь в тех случаях, когда скри-бу (соавтору) требуется неожиданно остановить развитие сюжета и погрузить читателя в действие, сделать его реальным. В данном фаблио описывается весьма неблагопристойное поведение двух клириков, которые останавливаются на ночлег в доме виллана и, когда все засыпают, перебираются в постель к дочери и жене виллана. При описании действий клириков, которые решили «завладеть» женщинами виллана, скриб использует презенс индикатива:
Un autres angin li est creiiz: /Sanpres est de son lit chatiz,
A I'autre lit s'an va tot droit, /Lao li muniers se gisoit;
L'anfant a tot lo briez aporte. /Li clercs tire a I'anfant I'oroille,
Et Ianfes crie, si s esvoille /Cele ala a son lit tot droit;
Qant ele o'io eu estoit, /Puis est erraumant retornee,
Au cri de I'anfant est alee, /Lo briez trove, dons'aseiire,
Puis solieve la coverture, /Dejoste lo clerc s'est cochiee... (B, 237-251)
Один клирик, чтобы добраться до жены мельника, вынужден переставить люльку с ребенком, в результате чего виллан, который в это время выходил по нужде, ложится не в свою постель и оказывается в постели с другим клириком. Для описания данной сцены, скриб прибегает к настоящему времени индикатива: гл. s'en oiler (уходить) - s'an va, гл. aporter (приносить) - aporte, гл. tirer (тянуть) - tire, гл. crier (кричать) - crie, гл. s'esvoiller (пробуждаться) - s'esvoille, гл. trouver (нахо-
дить) - trove, гл. soulever (приподнимать) -solieve. Анализируемая сцена является своего рода кульминацией фаблио. Чтобы читатель наиболее точно и реально представил себе эту картину, скриб решает остановить повествование и использовать распространенный стилистический прием - эффект статики и неожиданности, посредством употребления презенса. Отметим также, что скриб старается не нагружать контекст излишней витиеватостью, поэтому использует предложения про-
стые по структуре. В результате, если пре-зенс создает эффект статичности действия, то простота синтаксических конструкций, наоборот, оживляет действие и делает его динамичным.
Таким образом, в данном фаблио скриб использует не только общепринятый прием представления действия в двух плоскостях (план прошедшего/настоящего), но и выстраивает темпоральный контекст так, что хотя действие словно «замирает», но при этом продолжает быть динамичным за счет использования простых синтаксических конструкций.
Так, мы полагаем, что у носителей старофранцузского языка существовала свое-
го рода модель в организации временной структуры текста, обусловленная, с одной стороны, системными позициями грамматических означаемых глагольных форм времени в языке, и коммуникативно-стилистическими, прагматическими установками -с другой. Субъект (скриб), опираясь на знание языка (системы), языковую компетенцию (устный/письменный узус), а также руководствуясь определенными стилистическими установками, продиктованными литературными и эстетическими предпочтениями, создавал не копию с протографа, а новое законченное произведение, которое мы вполне можем считать продуктом его мыслительной деятельности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Woledge В. Fustes fiz Boeve // Melanges de linguistique romane et de philologie medievale offerts a M. M aurice Delbouille. Philologie medievale II. - Gembloux : Editions J. Duculot, 1964. P. 749-756. Guillaume G. Temps et verbe. Theorie des aspects, des modes et des temps. Paris: Champion, 1929.
134 p.
3 ïbid.
4
Скрелина Л. M., Становая Л. А. История французского языка: Учебник. М.: Высшая школа, 2001. С. 237.
