Роль стран Антанты в крахе Белого движения Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(100)

DOI: 10.24412/2070-9773-2024-7-119-124

Дата поступления (Submitted) 21.06.2024

Дата принятия к печати (Accepted) 13.07.2024

Роль стран Антанты в крахе Белого движения

ДИАНА МАГОМЕДОВНА АГАЕВА

научный сотрудник научно-исследовательского центра (фундаментальных военно-исторических проблем) Военного университета МО РФ 125047, г. Москва, ул. Большая Садовая д.14.

e-mail: diana.agaeva.2012@mail.ru

Аннотация. Гражданская война в России закончилась почти столетие назад, однако до сих пор таит в себе множество спорных и малоизвестных сюжетов и вызывает немало вопросов, на которые долгое время нельзя было получить объективного ответа, что стало особенно очевидно, когда после долгого времени односторонней трактовки тех трагических для нашей страны событий появилась возможность взглянуть на них не только с точки зрения победителей, но и проигравших. Один из таких непростых вопросов и будет рассмотрен в этой статье, а именно: что собой представляло так называемое сотрудничество антибольшевистского, или Белого лагеря с интервентами стран Антанты, и какое влияние оно оказало на исход русской Смуты начала XX века?

Ключевые слова: Гражданская война, интервенция, Белое движение, большевики, Антанта, сепаратисты

The role of the Entente countries in the collapse of the White

movement

DIANA MAGOMEDOVNA AGAEVA

researcher research center (fundamental military-historical problems),

Military University of the Ministry of Defence 125047, Moscow, Bolshaya Sadovaya str., 14 e-mail: diana.agaeva.2012@mail.ru

Abstract. The civil war in Russia ended almost a century ago, but it still harbors many controversial and little-known components, and raises many questions that could not be answered objectively for a long time, which became especially obvious when, after a long time of one-sided interpretation of those tragic events for our country, it became possible to look at them not only from the point of view of the winners, but also the losers. One of these difficult questions will be considered in this article, namely, what was the so-called cooperation of the anti-Bolshevik or White camp with the interventionists of the Entente countries and what impact did it have on the outcome of the Russian Troubles of the early twentieth century?

Keywords: Civil war, intervention, the White movement, the Bolsheviks, the allies, the separatists

Тема взаимоотношений российского Белого движения с державами Антанты в период Гражданской войны по сей день является предметом острых дискуссий между сторонниками различных политических и идеологических течений, и вызывает немало вопросов, на которые долгое время нельзя было получить объективного ответа. В советской историографии все было представлено предельно просто и явно не в пользу антибольшевистских сил, заклейменных не иначе как «наймитами мирового империализма», чьей основной целью было передать «первое государство рабочих и крестьян» во власть «иностранных капиталистов»! По понятным причинам версия победившей стороны до самого конца существования советского строя

не могла подвергаться сомнению и являлась для граждан СССР единственно верной. Однако с 1991 года открылись возможности более углубленного изучения ранее строго табуированных проблем, а вместе с тем возникли и новые взгляды на события нашего не столь уж и отдаленного прошлого. Не берясь в контексте этой статьи судить о том, кто был «прав или виноват», «героем или злодеем» в русской Смуте начала прошлого века, тем не менее, постараемся разобрать мотивы сотрудничества и особенности взаимодействия белых правительств с бывшими союзниками России по Первой мировой войне.

Одним из ключевых стимулов зарождения Белого сопротивления новой власти было категоричное неприятие Брестского мира, заклю-

ченного большевистским правительством с Центральными державами, по сути означавшим капитуляцию перед Германией и воспринимавшимся патриотически настроенными офицерством и интеллигенцией как предательство национальных интересов России. Таким образом, позиционируя себя в качестве правопреемника прежней российской государственности, Белое движение не признавало выход России из войны, де-юре продолжая воевать против стран Четверного союза, а большевиков расценивало как «германских агентов». Ввиду таких обстоятельств естественными «союзниками» в борьбе с противниками для них виделись державы «Сердечного Согласия». Так в брошюре «Российское правительство и его задачи», изданной в столице белой Сибири Омске летом 1919 г., в разделе «иностранная политика и союзники» обосновывалась общность целей союзников и России в противостоянии «германо-большевизму»: «Интересы Германии радикально противоположны нашим... Германии нужна слабая и раздробленная Россия, потому что со слабой Россией она всегда справится и будет диктовать ей свои условия». «Нам нужна Единая сильная Россия, и союзникам нужна Единая и сильная Россия, ибо сильная Россия является важным элементом мирового равновесия и, прежде всего, постоянным предостережением против германских аппетитов» [1, с. 31-37]. Не стоит забывать, что большевики для решения «внутренних» вопросов не брезговали использовать иностранных наемников, в том числе отряды из бывших немецких и венгерских пленных, и в немалых количествах. В Сибири, на Урале в белогвардейских боевых донесениях часто можно было встретить упоминание о «германо-большевистских» войсках, а на некоторых участках, например, под Никольск-Уссурийском в боях против казаков и чехов, такие «интернационалисты» на начальных этапах противостояния составляли подавляющее большинство красных сил.

Впрочем, на раннем этапе Гражданской войны не все лидеры Белого движения делали ставку на сотрудничество с Антантой. В частности, возглавивший Всевеликое Войско Донское после смерти атамана А. М. Каледина, генерал П. Н. Краснов вместо конфронтации с наступавшими со стороны Украины немцами пошел на установление дипломатических отношений со вчерашними врагами. Такую позицию он разъяснил в своей речи 1 мая перед Кругом Спасения Дона: «С немцами казаки воевать не могут; их приход надо использовать в целях успешной борьбы с большевиками и вместе с тем показать им, что Донское войско не является для них побежденным народом» [2, с. 53]. В результате достигнутого соглашения, удалось не только избежать вторжения германо-австрийских войск на территорию Дона, но также добиться от тех передачи Таганрогского района и заключения вза-

имовыгодного договора о поставке вооружения спешно формируемой Донской (а через Донскую - и Добровольческой) армии в обмен на продовольствие и сырье! За первые полтора месяца Дон получил с Украины через немцев 1600 винтовок, 88 пулеметов, 46 артиллерийских орудий, 109000 артиллерийских снарядов и 11500000 ружейных патронов. 35000 снарядов и 3000000 патронов были совершенно безвозмездно переданы Добровольческой армии, несмотря на резко негативную реакцию А.И. Деникина на какое-либо сотрудничество с врагами по Великой войне. Надо отметить, что командующему Добровольческой армии было довольно просто упрекать своего донского коллегу в «германофильстве», принимая во внимание тот факт, что для него немцы находились где-то далеко, а для того - буквально под боком, не говоря уже о том, как необходимо было поставляемое Германией военное снаряжение только начинавшему набирать силу антибольшевистскому движению.

Здесь уместно задаться вопросом: а как же знаменитая «помощь» Антанты? На поверку оказывается, что девять месяцев, вплоть до февраля 1919 года, союзники оставили белых наедине с судьбой, обосновывая это все еще продолжавшейся Первой мировой войной. Сам генерал Деникин по этому поводу признавал: «Главным источником снабжения до февраля 1919 года были захватываемые нами большевистские запасы» [3, с. 84].

Поражение Центральных держав в конце 1918 открыло странам Антанты возможность расширить свое присутствие на территориях бывшей Российской империи. Помимо русских Севера и Дальнего Востока, контингенты интервентов так же появились в Причерноморье, Закавказье и Балтийском море, однако и тогда не проявили особого рвения по части поддержки белых лидеров. Бесспорно, поставки белым армиям осуществлялись, но не в той форме, как это обычно представляется (к примеру, в старых советских фильмах, где белогвардейские части экипированы с ниточки и обильно снабжены военной техникой). По сути, материальная «помощь» союзников носила характер обыкновенной торговли и товарообмена, благо у белых было чем заинтересовать «поставщиков» - львиная доля золотого запаса России, который отряду генерала В.О. Каппеля посчастливилось захватить при взятии Казани в 1918 г. до того, как большевики успели переправить его в Москву. При этом осуществлялись эти поставки по столь завышенным ценам, в столь ограниченном объеме и с такими задержками, что говорить о каком-то широком спонсировании Белого дела Антантой можно разве что с большой натяжкой! Генерал Деникин в своем пятитомном труде приводил весьма красноречивые сведения: «Французская миссия с августа 1919 г. вела переговоры о «компенсациях экономического характера» взамен

на снабжение военным имуществом и после присылки одного-двух транспортов с ничтожным количеством запасов... С начала 1919 года мы получили от англичан 558 орудий, 12 танков, 1 685 522 снаряда и 160 млн. ружейных патронов» [4, с. 277-290]. Судя по указанным цифрам, не похоже, чтоб страны Запада сильно баловали «проводников своих интересов», особенно с учетом огромных запасов вооружения (количество танков у Англии и Франции исчислялись сотнями), оставшихся после окончания войны и в большинстве своем подлежавших списанию. Более того, зачастую сомнительным оказывалось само качество присылаемых боеприпасов: командующий Донской армией (в составе ВСЮР) генерал Сидорин, объясняя причины вынужденного отхода своих частей на линии Новый Оскол-Бутурлиновка 3 августа 1919 г., отмечал: «Во время сражения до 80% снарядов нашей артиллерии не разрывалось (снаряды присылали союзники)» [5, с. 611]! Похожие инциденты имели место и других белых армиях. О том, как англичане «помогали» армии Юденича очень хорошо описал Александр Куприн, будучи в рядах Северо-Западной армии: «Англичане обещали оружие. Снаряды, обмундирование и продовольствие. Лучше бы они ничего не обещали! Ружья, присланные ими, выдерживали не более трех выстрелов, после четвертого патрон так крепко заклинивался в дуле, что вытащить его можно было только в мастерской». Дальше известный писатель расписывал «союзную помощь» еще интереснее: «Англичане присылали аэропланы, но к ним прикладывали неподходящие пропеллеры, пулеметы - и к ним несоответствующие ленты, орудия - и к ним не разрывающиеся шрапнели и гранаты» [6, с. 81-82].

При внимательном изучении хода Гражданской войны нельзя не заметить одну любопытную закономерность. Каждая попытка белых армий предпринять решающее наступление с целью нанести полное поражение красным, будь то «Поход на Москву» или «Поход на Петроград», при многообещающем начале и вполне успешном развитии в конечном итоге оборачивалась военной катастрофой антибольшевистских сил, не в последнюю очередь связанной с острой нехваткой необходимого вооружения, которое у красных имелось в избытке, доставшись от всей многомиллионной царской армии! В вооруженных силах Юга России при подготовке наступления на Москву в соответствии с деникинской директивой от 3 июля 1919 года вскрылся очень неприятный факт: «Вообще интендантское снабжение отсутствовало. Реализация военной добычи была единственным источником, дававшим возможность эскадронам продолжать формирование и развертывание в соединения» [7, с. 3]. И дело отнюдь не ограничивалось одной лишь материальной частью.

Не менее важен тот факт, что интервенты, во-

преки расхожему мнению, практически не принимали непосредственного участия в боевых действиях. Большую часть проведенного в России времени их контингенты главным образом дислоцировались в прибрежных зонах стратегически важных портов, при этом всячески избегая стычек не то что с регулярными силами РККА, но даже с полубандитскими формированиями, вроде махновцев и григорьевцев. Когда в марте 1919 г. атаман Н.И. Григорьев внезапно атаковал Херсон, оккупационные части Антанты, имея все шансы отразить удар и разгромить нападавших, предпочли позорно эвакуироваться, заодно оставив без боя Николаев, а вскоре и Одессу. Весомым доказательством того, что войска интервентов не собирались всерьез воевать против большевиков, служит цитата из книги генерала Деникина: «Надежды на осуществление плана кампании при поддержке союзных армий давно уже были подорваны, если не совсем потеряны. Приходилось рассчитывать только на русские силы». Единственным исключением из общего правила были смешанные части из числа русских добровольцев и иностранных офицеров в составе Северной белогвардейской армии генерала Е.К. Миллера, в частности «Славяно-Британский легион», а также рота Французского иностранного легиона. В книге американского историка Ричарда Пайпса, посвященной революционному периоду, можно найти следующего объяснение: «Активно вмешались только англичане, выступив на стороне антибольшевистских сил, однако действовали они без особого энтузиазма, в основном по инициативе одного человека - Уинстона Черчилля. Усилия их не были, впрочем, ни последовательными, ни упорными, так как сторонники примирения были на Западе сильнее, чем сторонники военного вмешательства» [8, с. 35]. Собственно, и знаменитое выступление Чехословацкого корпуса едва ли корректно расценивать, как интервенцию, ввиду того, что это добровольческое соединение было сформировано в годы Первой мировой войны, как часть русской армии и в события чуждой ему Гражданской войны оказалось вовлечено волей сложившихся политических обстоятельств. Кроме того, с конца 1918 г. пресловутые «белочехи» в операциях колчаковских войск не задейство-вались, получив от омского правительства роль охраны Транссибирской магистрали, а на деле право отсидеться в тылу.

Параллельно с сомнительной поддержкой так называемые союзники промышляли откровенным вредительством в отношении белых армий, тем самым негласно способствуя их поражениям. В октябре 1919 года армия Юденича чуть не взяла Петроград, однако английская эскадра, которая должна была поддерживать белых с моря, вместо этого ушла в Ригу, где огнем своих линкоров громила Западную Русскую армию под командованием Бермондта-Авалова,

шедшую на помощь северо-западникам. Союзники-эстонцы в свою очередь бросили фронт, на оголенные участки которого красноармейцы тут же нацелили свои контрудары. Целенаправленный саботаж налицо. Когда же разбитые белые части и беженцы хлынули в Эстонию, власти новоиспеченной страны ограбили их и заключили в концлагеря в обмен на признание независимости и территориальные прирезки.

Тогда же союзники эвакуировали Северную область, бросив армию генерала Миллера на произвол судьбы, при уходе отказавшись передать белым какое-либо военное имущество. Танки и артиллерия, которые не могли взять с собой обратно, англичане просто утопили в Северной Двине и Белом море, вынудив белых буквально вылавливать технику и боеприпасы со дна.

Катастрофа сибирской армии Колчака так же носила на себе ярко выраженный след союзников. Будучи на тот момент в подчинении командующего частями Антанты в Сибири французского генерала Жанена, уже упомянутый Чехословацкий корпус снова поднял мятеж, на сей раз против белых, взяв под свой полный контроль Транссиб, чтобы самим беспрепятственно покинуть Россию, а заодно вывезти вагоны награбленного добра. В результате, теснимые превосходящими силами красных, колчаковцы лишились жизненно важной транспортной артерии, а вместе с тем возможности продолжать организованное сопротивление. В чудовищных условиях сибирской зимы остатки белых были вынуждены отступать до самого Тихого океана, куда многие из них не добрались, погибнув в том Великом Ледяном Походе. Самого Колчака взяли под стражу, заставили отречься от поста «Верховного правителя», затем выдав большевистским властям на верную смерть. По поводу своих откровенно предательских действий генерал Жанен цинично заявил: «Я должен повторить, господа, что с его величеством императором Николаем II поцеремонились еще меньше» [9, с. 361]!

Державы Антанты активно поддерживали власть всевозможных сепаратистов и националистов, рассчитывая в будущем сделать новые государственные образования объектами своего политического влияния, что также шло в разрез с интересами Белого движения. Во время генерального наступления ВСЮР летом-осенью 1919 г. постоянной головной болью белых выступали украинские самостийники С.И. Петлюры, спонсируемые Францией, и сепаратисты Кубанской Рады, которым помогала Грузия, подстрекаемая британской агентурой. Особенно отличилась на том поприще вскормленная все тем же Западом независимая Польша. Внезапно заключив перемирие с большевиками, Ю. Пилсудский позволил красному командованию перебросить против Деникина 43 тыс. штыков и сабель. Красные войска спокойно развернулись к полякам

тылом, начав наступление на Киев и Чернигов, что весьма поспособствовало разгрому ударной группировки Добровольческой армии под Орлом [10, с. 358]. Похожим образом поляки подставили белых спустя год, заключив с большевиками выгодный для себя Рижский мир и развязав им руки в деле ликвидации войск П.Н. Врангеля в Крыму, фактически спасших их во время натиска Тухачевского на Варшаву. В связи с этим главнокомандующий Русской армией точно констатировал: «Поляки в своем двуличии оказались себе верны» [11, с. 956].

На основании вышеперечисленного нетрудно прийти к парадоксальному выводу: в крах Белого дела его т.н. союзники, в советской интерпретации так и вовсе «хозяева», внесли ничуть не меньший вклад, чем все непосредственные противники вместе взятые. Хотя, если всмотреться в суть проблемы, никакого парадокса здесь нет, достаточно вспомнить ключевой лозунг сил контрреволюции! Ведь Белое движение, сколь противоречиво оно ни было, главной своей задачей провозгласило «единую и неделимую» Россию. В исторических трудах по Гражданской войне в России редко обращают внимание на внешнюю политику белогвардейского руководства, что, тем не менее, крайне важно для понимания его взаимоотношений с Антантой.

Поскольку белые власти претендовали на преемственность власти от самодержавной России, то просто не могли обойти стороной вопрос о международном представительстве российских интересов. После окончания Первой мировой войны необходимо было добиваться «отстаивания единства, целостности и суверенитета России», «защиты национальных интересов России» [12, Л. 2-3], что было возложено на Русское Политическое Совещание (РПС) и Русскую Политическую Делегацию, составленные на основе персонального представительства, подтвержденного властью Верховного Правителя России. Должность общего для белого Юга и Сибири министра иностранных дел досталось такой видной (и наиболее компетентной в подобных вопросах) фигуре дореволюционной дипломатии как С. Д. Сазонов. В первую очередь делегаты настаивали на невозможности «решения без ведома и согласия русского народа» любых территориальных вопросов, «касающихся Русской империи в ее границах до 1914 года, за исключением этнографической Польши». Иными словами, ратуя за сохранение за Россией в той или иной форме большинства ее довоенных владений. Впрочем, единственное исключение в лице воссозданного Польского государства имело свои оговорки: за Россией следовало сохранить - «на основании этнографического принципа» - Холмщину и часть Сувалкской губернии, а на основании «стратегических соображений» - Брест-Литовск и Белосток.

Вторая по значимости задача дипломати-

ческой миссии касалась отдельных вопросов внешнеполитического курса, непосредственно затрагивавших интересы Российского государства при послевоенном переделе Европы и мира. Раздел «Россия и славянский вопрос» содержал перечень условий, необходимых «для правильного развития междуславянских отношений». Из них выделялись обстоятельства территориального объединения славянских народов под «протекторатом» России: «владение Россией Мраморным морем и проливами», «воссоединение Прикарпатской Руси с Россией», «создание тесного экономического и политического союза с Юго-Славией», «признание самостоятельности Чехо-Словачины и установление непосредственного соприкосновения ее государственных границ с Россией (через Сло-вачину и Галицию), а также установление ее территориальной связи (при помощи т.н. коридора) с Юго-Славией», «признание самостоятельности Польши с выходом в море через Данциг и заключение с нею политического и экономического союза», «создание культурного объединения между всеми славянскими государствами и культурного взаимодействия всех славянских народов», наконец, «всемерное способствование к созданию Общеславянского союза» [13, Л. 17-21. Рассматривая документы РПС, можно с уверенностью утверждать, что никакого «умаления национальных интересов России Белым движением» не происходило. Напротив, Русская Политическая делегация и Русское Политическое Совещание твердо стояли на позициях защиты внешнеполитических приоритетов бывшей Российской Империи.

И именно своей патриотической позицией белые подписали себе смертный приговор, так как победившей Антанте не нужно было восстановление старого конкурента, да еще предъявляющего права на свою долю победы в Первой мировой войне. Так, Ллойд Джордж, премьер-министр Великобритании с декабря 1916 года по октябрь 1922 года, выступая в парламенте, заявил: «Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более спорным вопросом, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании» [14, с. 569].

Президент САСШ В. Вильсон выразился еще более прямолинейно: «всякая попытка интервенции в России. превратится в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма. Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм...» [15, с. 20-24]. В этом заключается упорное нежелание союзников (кроме Королевства СХС) признавать ни одно из белогвардейских правительств, и как следствие допускать их представителей к участию в Версальской конференции. Причем, если подобное отноше-

ние было свойственно Западу даже в пору наибольших военных успехов Белого движения, то по мере того, как удача стала изменять контрреволюционерам, поведение иностранцев становилось все более неприкрыто наглым и пренебрежительным!

Вопреки бесспорной неприязни к советскому правительству и его идеологии, как раз с ним Антанте было проще договориться, потому как большевики были куда более склоны идти на компромиссы, ставя во главу угла «завоевания революции, а не национализм». «Мы отдали Эстонии чисто русский кусочек, мы отдали Финляндии Печенгу, где население этого упорно не хотело, мы не спрашивали Латгалию при передаче ее Латвии, мы отдали чисто белорусские местности Польше. Это все связано с тем, что при нынешнем общем положении. верховным принципом является самосохранение Советской Республики как цитадели революции» [16, Л. 21] - цитата из письма наркома иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерина. Кроме того, послевоенная экономическая ситуация диктовала восстановление порушенных экономических связей с Россией вне зависимости от того, кто сидит в Кремле. И хотя последние военные формирования (представленные в основном, оккупировавшими северный Сахалин японцами), покинули территорию СССР в 1925 году, фактически интервенция для стран Антанты утратила смысл уже после подписания Версальского договора. Как ни странно, сам вождь мирового пролетариата свидетельствовал в пользу этой версии: «В продолжение трех лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения сил этих трех держав было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами» [17, с. 22-23]. Однако, как доподлинно известно, этих усилий они не приложили!

Цели союзной интервенции в России носили геополитический и военно-стратегический характер, заключаясь главным образом в том, чтоб, во-первых, максимально продлить русскую междоусобицу, тем самым ослабив потенциального конкурента на будущее, а во-вторых, максимально поживиться за счет этой братоубийственной борьбы. Тем не менее, утверждения о стремлении Антанты «обеспечить победу контрреволюции» крайне сомнительны, как и стремление белых лидеров «распродать Россию иностранным империалистам». Возможно, будет справедливо упрекать Белое движение в наивности, политической безграмотности и недальновидности, но отнюдь не в предательстве Отечества и коллаборационизме. Напротив, принципиальный отказ хоть в чем-то поступаться в их понимании интересами и благом России, привело к тому, что как раз они-то и оказались преданы «сильными мира сего»!

Литература и источники

1. Миленко Г.Л. Российское Правительство и его задачи, Омск, 1919. 40 с.

2. Поляков И. А. Донские казаки в борьбе с большевиками. Загреб, 1925. 528 с.

3. Егоров А.И. Разгром Деникина. М.: Вече, 2012. 333 с.

4. Поляков Ю.А. Гражданская война: взгляд сквозь годы. Гражданская война в России: перекресток мнений. М.: Наука, 1994. 376 с.

5. Гордеев А.А. История казачества. М.: Вече, 2008. 635 с.

6. Куприн А.И. Купол Святого Исакия Долматского. М.: Вече, 2007. 239 с.

7. Деникин А.И. Вооруженные силы Юга России. М.: Вече, 2013. Т. 5. 317 с.

8. Пайпс Р. Русская революция в 3 кн. Кн. 2. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918. М.: Захаров, 2005. 696 с.

9. Романов А.М. Книга воспоминаний. М.: АСТ, 2008. 383 с.

10 Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. 639 с.

11. Врангель П.Н. Записки / Белое движение. М.: Вагриус, 2006. 434 с.

12. ГА РФ. Ф. 5805. Оп.1. Д. 487. Лл. 2-3.

13. Ф. 193. Оп.1. Д. 9. Лл. 17-21.

14. Из отчетов о заседаниях английского парламента 8 и 17 ноября // Деникин А.И. Очерки русской смуты. Париж, 1921. 518 с.

15. Гражданская война в России: перекресток мнений. М. 1994. 376 с.

16. Архив Внешней политики РФ. Ф.4. Оп.51. № 321а. Д.54877. Л.21.

17. Ленин В. ПСС. М. 5-е изд. Т. 42. 606 с.

References

1. Milenko G.L. Rossijskoe Pravitel'stvo i ego zadachi [The Russian Government and its tasks] Omsk, 1919. 40 p.

2. Polyakov I. A. Donskie kazaki v bor'be s bol'shevikami [Don Cossacks in the fight against the Bolsheviks]. Zagreb, 1925. 528 p.

3. Egorov A.I. Razgrom Denikina [The Defeat of Denikin]. Moscow, Veche Publ., 2012. 333 p.

4. Polyakov Yu.A. The Civil War: a look through the years. The Civil War in Russia: the crossroads of opinions [Grazh-danskaya vojna: vzglyad skvoz' gody. Grazhdanskaya vojna v Rossii: perekrestok mnenij]. Moscow, Nauka Publ., 1994. 376 p.

5. Gordeev A.A. Istoriya kazachestva [The history of the Cossacks]. Moscow, Veche Publ., 2008. 635 p.

6. Kuprin A.I. Kupol Svyatogo Isakiya Dolmatskogo [Dome of St. Isaac of Dolmata]. Moscow, Veche Publ., 2007. 239 p.

7. Denikin A.I. Vooruzhennye sily YUga Rossii [The Armed Forces of the South of Russia]. Moscow, Veche Publ., 2013. V. 5. 317 p.

8. Pajps R. Russkaya revolyuciya v 3 kn. Kn. 2. Bol'sheviki v bor'be za vlast'. 1917-1918 [The Russian Revolution in 3 books. Book 2. The Bolsheviks in the struggle for power. 1917-1918]. Moscow, Zaharov Publ., 2005. 696 p.

9. Romanov A.M. Kniga vospominanij [The Book of memories]. Moscow, AST Publ., 2008. 383 p.

10. Shambarov V.E. Belogvardejshchina [Belogvardeyshchyna]. Moscow, EKSMO-Press, 2002. 639 p.

11. Vrangel' P.N. Zapiski / Beloe dvizhenie [Notes / White Movement]. Moscow, Vagrius Publ., 2006. 434 p.

12. State Archive of the Russian Federation. F. 5805. Op.1. D. 487. Ll. 2-3.

13. State Archive of the Russian Federation. F. 193. Op.1. D. 9. Ll. 17-21.

14. Iz otchetov o zasedaniyah anglijskogo parlamenta 8 i 17 noyabrya [From the reports of the meetings of the English Parliament on November 8 and 17]. Denikin A.I. Ocherki russkoj smuty. Parizh, 1921. 518 p.

15. Grazhdanskaya vojna v Rossii: perekrestok mnenij [The Civil War in Russia: a crossroads of opinions]. Moscow, 1994. 376 p.

16. Arhiv Vneshnej politiki RF [Archive of the Foreign Policy of the Russian Federation]. F.4. Op.51. no. 321a. D.54877. L.21.

17. Lenin V. P. S. Moscow, 5th ed. V. 42. 606 p.

© «Клио», 2024 © Агаева Д.М., 2024