CC BY
58
УДК 821.161.1
© 2019
РОЛЬ СТОИЧЕСКИХ МОТИВОВ В ПРОЗЕ Ю.О. ДОМБРОВСКОГО THE ROLE OF STOIC MOTIVES IN PROSE BY Y.O. DOMBROVSKY
А.В. Макарычев
A.V. Makarychev
В статье анализируются стоические мотивы в романе Ю.О. Домбровского «Обезьяна приходит за своим черепом» и дилогии «Хранитель древностей» / «Факультет ненужных вещей». Дается краткий обзор стоической философии, характеризуются ее принципы. Анализ стоических мотивов позволяет представить нравственный облик главных героев романов Леона Мезонье и Георгия Зыбина, помогает понять, как Ю.О. Домбровский воспринимал стоицизм. В статье выделяется комплекс мотивов, связанных с идеями стоицизма: мотивы жертвенности и бескорыстия; мотивы неподчинения и борьбы (драки) и противоположные им мотивы смирения и прощения; мотив разумности, мотив бесстрашия, мотив рефлексии, мотив судьбы и мотив самоубийства, а также ключевой для Ю.О. Домбровского мотив времени и цикличности истории. В результате анализа автор статьи делает вывод о том, что мотивы жертвенности и бескорыстия, а также мотивы бесстрашия и самоубийства позволяют Ю.О. Домбровскому передать благородство и твердость характера доктора Мезонье, в то время как мотивы неподчинения и борьбы, а также смирения и прощения позволяют раскрыть морально-этические стоические принципы главного героя дилогии Зыбина. Мотивы рефлексии и времени дополняют стоические воззрения Зыбина и более глубоко раскрывают его образ и представления о стоицизме самого Ю.О. Домбровского.
Ключевые слова: Юрий Домбровский; «Обезьяна приходит за своим черепом»; «Хранитель древностей»; «Факультет ненужных вещей»; стоицизм; стоические принципы; Луций Анней Сенека Младший; Гай Музоний Руф; Эпиктет; Марк Аврелий; мотив; стоические мотивы; русская литература; XX век; фашизм; сталинизм.
The article analyzes stoic motives in novel by Yuri Dombrovsky and dilogy of novels "The Keeper of Antiquities" and "The Faculty of Useless Knowledge". A brief overview of stoic philosophy is given, its principles for the most convenient work with the text are deduced. Through the analysis of stoic motives, the moral image of the protagonists of the novels Leon Mesagne and George Zybin is built, which helps to understand how Y.O. Dombrovsky perceived stoicism. The article highlights a set of motives associated with the ideas of stoicism: motives of sacrifice and unselfishness; motives of disobedience and the struggle (fight) and opposing motives of humility and forgiveness; a motive of reasonableness, a motive of courage, a motive of reflection and the motive of suicide, fate and also a key to Y.O. Dombrowsky motive of time and the cyclical nature of history. During the analysis the author concludes that the motives of sacrifice and selflessness, as well as the motives of courage and suicide demonstrate the nobility and strength of character Dr. Mesagne; while the motives of insubordination and struggle, as well as humility and forgiveness demonstrate the moral and ethical stoic principles of the protagonist of the dilogy Zybin. The motives of reflection and time complement the stoic views of the character and more deeply reveal his image and ideas about the stoicism of the Y.O. Dombrowsky.
Keywords: Yuri Dombrovsky; "The monkey comes for its skull"; "The Keeper of Antiquities"; "The Faculty of Useless Knowledge"; stoicism; stoic principles; Lucius Annaeus Seneca Jr; Guy Musonius Rufus; Epictetus; Marcus Aurelius; motive; stoic motives; Russian literature; XX century; fascism; Stalinism.
Стоическая философия, зародившаяся в Ш веке до н.э. в Афинах, стала известна в России достаточно поздно: наиболее древние источники, найденные на территории России, датируются XI веком н.э. [1, с. 26]. Интерес к стоицизму возрос в XVIII-XIX веках, а в XIX-XX веках прочно соединился с именами Л.Н. Толстого, В.Г. Черткова, Б.Л. Пастернака [2 ; 3], а также Ю.О. Домбровского, чей интерес к стоицизму трудно не заметить.
Переживший три заключения и ссылку, Ю.О. Домбровский, по словам очевидцев, оставался человеком стойким, жизнерадостным, полным надежды, готовым прийти на помощь. В его текстах неоднократно упоминается Сенека, а многие стоические принципы становятся краеугольными для воззрений и судьбы некоторых его персонажей, оказавшихся в одном пространстве с карающей системой в разных ее воплощениях. Это и натолкнуло нас на мысль
о необходимости исследования стоических мотивов в прозе писателя.
Исследование стоических мотивов в прозе Ю.О. Домбровского даст нам возможность рассмотреть ранее не изученные стороны творчества писателя. С практической точки зрения полученные результаты могут быть использованы в процессе исследования творчества Ю.О. Домбровского, а также при подготовке учебных курсов по русской литературе XX века, в философских, филологических и междисциплинарных исследованиях.
На сегодняшний день в российской науке исследования, связанные со стоицизмом, проводятся не столь часто. Помимо специфически философских исследований стоической школы встречаются немногочисленные исторические исследования [1], связанные с изучением проблем распространения стоической философии в России. Среди литературоведческих исследований, связанных со стоицизмом, стоит выделить работу Н.А. Николаевой [3], рассмотревшей стоицизм в творчестве Л.Н. Толстого.
Говоря об изучении творчества Дом-бровского, заметим, что в большинстве своем исследователи чаще затрагивают темы лагерной прозы [4], шекспировского текста [5] или Казахстана, и города Алма-Аты (Алматы) в частности [6], в котором разворачивается действие трех романов писателя («Хранитель древностей», «Факультет ненужных вещей», частично «Рождение мыши»), в то время как стоические мотивы в текстах Юрия Домбровского подвергались научной рефлексии лишь однажды, со стороны исследователя Джеймса Вудворда в статье «A Russian Stoic? A Note on the Religious Faith of Jurij Dombrovskij» [7]. В русскоязычном научном пространстве нам не удалось найти исследований на эту тему.
Задачи данной статьи:
- рассмотреть конкретные принципы стоицизма;
- выявить стоические мотивы в произведениях Ю.О. Домбровского;
- проанализировать, как писатель понимал стоицизм и как именно это понима-
ние отразилось в его художественных текстах.
В соответствии с поставленными задачами автор проанализировал стоические мотивы в романах Юрия Домбровского «Обезьяна приходит за своим черепом», «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей». В них, как нам кажется, писатель многогранно отразил свое понимание стоической философии.
Для проведения исследования мы рассмотрели основные понятия и концепции стоицизма. Мы проанализировали ряд философских текстов представителей так называемой «поздней Стои» Луция Аннея Сенеки Младшего [8 ; 9], Гая Музония Руфа [10], Эпиктета [11 ; 12] и Марка Аврелия [13 ; 14]. Такой выбор обусловлен, во-первых, многократным упоминанием Сенеки в романе «Обезьяна приходит за своим черепом» (как и в другом романе автора - «Факультет ненужных вещей»), что говорит о знакомстве Юрия Домбровского с текстами философа, а во-вторых, наличием наиболее полноценных работ философов той эпохи, в то время как от «ранней Стои» и «средней Стои» до нас дошли лишь небольшие фрагменты и сторонние упоминания.
Стоическая философия затрагивает ряд важных вопросов о том, что такое благо, как различить добро и зло, какие ценности нужно иметь, каким целям следовать. Стоиков также интересовали вопросы устройства Вселенной, человеческая душа и т.д.
В поисках ответов на поставленные вопросы стоики разработали сложную философскую концепцию. Стоицизм включает в себя три компонента: физику, этику и логику. Из этих трех направлений принято выделять три дисциплины (желания, действия и согласия) [15, с. 30-31] и четыре добродетели. Под добродетелью А.А. Гусейнов понимает высший уровень детерминации поведения [16]. Эти четыре добродетели у стоиков носили название «основных», или «первичных». Современный американский философ Массимо Пильюч-чи называет эти добродетели: доблесть,
умеренность, справедливость и разумность [15, с. 30-31].
Доблесть - это понимание, исходя из совокупности фактов, того, что необходимо предпринять, а чего стоит остерегаться.
Умеренность - это самообладание, позволяющее сдерживать свои желания и направлять их в сторону достижимого.
Справедливость исходит из надлежащего понимания этики, что помогает понимать, чего придерживаться, а чего нет.
Разумность - способность определить отношение к чему-то как к «добру», «злу» или «ни к тому, ни к другому».
Согласно стоикам, добродетелями следует пользоваться как инструментом для достижения конечной цели человеческой жизни - счастья. Вокруг этих четырех добродетелей стоики формировали принципы, которых необходимо придерживаться. Отметим, что далеко не всем принципам они давали конкретные названия или вообще не выделяли их отдельно, поэтому мы сделали это самостоятельно на основе анализа философских текстов. Мы выделили шесть условных принципов (с тем, чтобы применить их в процессе анализа дилогии Домбровского). Приводим их.
1. Жить согласно природе, что означает:
- вести социальную жизнь и помогать другим людям;
- заниматься тем, что полезно, то есть тем, что изначально свойственно человеческой «природе» (например, заниматься искусством).
2. Совершать надлежащие поступки, которые должны быть обоснованы и ценны своим намерением.
3. Понимать, что находится в человеческой власти, а что - нет.
4. Смиренно относиться к смерти.
5. Признавать возможность совершать оправданное самоубийство (при невозможности больше следовать «своей природе»).
6. Понимать цикличность истории (посредством выстраивания исторических аналогий стоик может: а) находить необхо-
димые ему образцы для подражания, б) сохранять самоконтроль, так как понимает, что у всего происходящего есть начало и конец).
Итак, кратко рассмотрев основные понятия стоической философии и выделив ряд принципов, которые помогают сформировать представление об образе стоика, мы приступаем к анализу стоических мотивов в прозе Ю.О. Домбровского. Обратимся к роману «Обезьяна приходит за своим черепом».
Главный герой романа Леон Мезонье -доктор антропологии, директор института первобытной культуры и палеоантропологии, а также большой почитатель творчества Сенеки, о чем мы узнаем в самом начале романа (не считая пролога).
О любви доктора к трагедиям Сенеки неоднократно упоминается на протяжении всего романа. Именно так Домбровский показывает нам избранный Мезонье нравственный стоический ориентир. Действительно, если внимательно анализировать слова и поступки доктора Мезонье, то в его взглядах можно отметить некоторые идеалы, мысли и действия, свойственные стоической философии.
Например, первое, на что мы можем обратить внимание практически с самого начала текста, - это рассуждения Леона Мезонье о человеческом мозге: «Для нас человеческий мозг - это святая святых, перед которой делаются жалкими все недоступнейшие тайны природы. Мы с вами знаем, что в этом узком пространстве заключены силы, переделывающие мир» [17, с. 78]. Подобные рассуждения наталкивают на аналогии, связанные со стоическим пониманием разума. В продолжение антрополог говорит: «Природа безобразна, дика и неразумна, прекрасен только человек и то, что творит его разум» [17, с. 79]. В данных рассуждениях мы можем выделить мотив разумности. Разумность является одной из главных стоических добродетелей, помогающей определить отношение к чему-то, как к «добру» или «злу» или «ни тому, ни другому», на чем базируется поведение и мироощущение стоика. Благодаря
добродетели разумности, стоик может понять, какой надлежащий поступок необходимо совершить. «Надлежащим» в стоической философии называется поступок, не относящийся ни к проступку, ни к «прямо-деянию», с ним не соотносятся ни порок, ни благо; он находится между ними, в категории безразличного. Поэтому однозначно нельзя сказать, что надлежащий поступок совершается для получения некого блага. Так как надлежащий поступок связан с категорией безразличного, то можно сказать, что не столь важен результат подобного поступка, важно, скорее, намерение.
Леон Мезонье в состоянии совершать поступки, которые в стоической философии считаются надлежащими. К таковым относится, например, его двадцатипятилетнее высверливание черепа индонезийского человека из кремнезема. (Он не знал, приведет ли этот поступок к какому-либо благу, им двигал лишь научный интерес, а на упреки касательно продолжительности работы он реагировал так: «Смеются? А, пусть себе смеются!» [17, с. 89].)
Вторым подобным поступком становится его попытка передать перед смертью свою рукопись в Ленинградский институт мозга. Этот поступок мы можем назвать надлежащим, так как доктор не получает от этого фактически никакого блага, также он понимает, что абсолютно не отвечает за конечный результат, что мы можем увидеть во фразе: «Люди-то знают [как передать рукопись в институт. - А.М.], да я-то не знаю этих людей. Ну ладно, что тут гадать. Что уж будет...» [17, с. 369]. Оба примера свидетельствуют о готовности героя совершать жертвенные поступки.
Далее, чтобы понять стоицизм Леона Мезонье, рассмотрим два достаточно важных для понимания его характера эпизода. Первый - диалог между доктором Мезонье и его родственником - фашистом Фридрихом Курцером. Фридрих пытается уговорить доктора принять расовую теорию и начать работать на Рейх, притом он периодически неприкрыто угрожает доктору.
Для начала обратим внимание на менее заметные вещи. Они выбиваются из общего повествования, но все же достаточно важны для нашего исследования. Обратимся к моменту, когда Курцер пытается подкупить Кастанье: «Ваша наука! Ну, что же она вам дала? ... Подержанный фордов-ский автомобиль и квартиру с казенными дровами! Мы своим ученым даем гораздо больше» [17, с. 197], на что получает ответ: «Давайте не будем касаться науки, моей науки, - подчеркнул он. - Тут мы действительно не сговоримся» [17, с. 197]. Здесь налицо мотив бескорыстия, который выражается через противопоставление внешних и внутренних вещей, что свойственно стоической философии. Согласно стоикам, внешние вещи находятся вне нашей власти, а значит, к ним бессмысленно стремиться, так как мы никогда не можем знать, достигнем ли мы их, а если и достигнем, то удержим ли.
Теперь обратимся к главному моменту диалога - отказу Мезонье работать с немцами. Мезонье бесстрашно отвечает Курцеру: «Мир и новая Европа живут сегодня минутой, а вы, извините меня, смотрите на все происходящее с какой-то неолитической точки зрения. - Нет, даже палеолитической, - хладнокровно поправил отец» [17, с. 196]; «К сожалению, - ответил отец и приложил руку к груди. - Ваши предложения мне никак не подходят, придется вам двинуть против меня танки и марширующие войска» [17, с. 204]. Бесстрашие - одна из основных черт стоицизма, которая наиболее прочно с ним ассоциируется. Стоики преодолевают страх, в том числе благодаря пониманию смерти как естественного и неотвратимого явления, сама по себе смерть не есть что-то плохое, есть только наше мнение о ней, которое может внушать нам страх. В данном случае Мезо-нье, хоть и в ироничной форме, но все же дает понять, что он готов принять смерть. Окончательно мы в этом убеждаемся, когда он вспоминает Сенеку: «Сенека вскрыл себе вены по приказанию Нерона и истек кровью... Теперь, когда в мир явился но-
вый Нерон ... его пример всегда стоит перед моими глазами. Я бы хотел, чтобы вы помнили это» [17, с. 204].
Перейдем к другому ключевому эпизоду романа - смерти Леона Мезонье. Доктор, подобно своему духовному наставнику Сенеке, уходит из жизни по собственной воле. Стоики признавали добровольный уход из жизни (самоубийство), если человек считает, что он больше не может следовать «своей природе».
От доктора Мезонье отвернулись его друзья (пусть их и заставили это сделать немцы), институт отрекся от его идей, из-за чего он больше не мог полноценно заниматься наукой. В сущности это означает невозможность следовать «природе». Прощаясь с сыном, доктор подтверждает это словами: «Я уже думал, думал и вижу - нет выхода» [17, с. 359].
Леон Мезонье уходит из жизни стоически: поняв, что больше не может сопротивляться, он выпивает яд с мыслью, адресованной одному из его антагонистов -Гарднеру: «Попробуй достань меня теперь!» [17, с. 364] Позже его приятель Ланэ назовет его «слишком последовательным учеником Сенеки» [17, с. 409].
Далее рассмотрим стоические мотивы в дилогии, состоящей из романов «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей».
Роман «Факультет ненужных вещей» стал самым важным произведением Юрия Домбровского, над которым он работал 11 лет (1964-1975). Сам писатель говорил, что в данном романе намерен описать собственную жизнь [18, с. 701]. Роман «Хранитель древностей» был закончен в 1964 году и является приквелом «Факультета», так что, можно сказать, и в этом романе Юрий Домбровский «описывает свою жизнь».
«Хранитель древностей» открывается эпиграфом из «Жизни Агриколы» Тацита, задающим тон всей дилогии: «.Столько народу погибло по разным обстоятельствам, а даровитейшие по жестокости Вождя!» [19, c. 7]. Основная тема романов - сталинизм и репрессии, с чем и проводится историче-
ская аналогия. Однако цитата для эпиграфа была взята именно из «Жизни Агриколы». Герой Георгий Николаевич Зыбин - главный герой обоих романов и alter ego самого писателя - ценит высокие моральные стандарты в жизни и профессиональной деятельности.
Главная черта литературы о сталинизме - атмосфера нависшего страха: репрессий, дискриминаций, задержаний, смерти и т.д. Примерно в такие же условия помещает своего персонажа и Ю.О. Домбровский. Однако Зыбин не всегда поддается общему настроению, что особенно ярко раскрывается в диалоге с его возлюбленной Линой: «Ты говоришь, что я треплюсь, а я ведь молчу ... я чувствую, что не смогу так жить дальше . как-нибудь каркну во все воронье горло» [18, с. 120]. Мотив неподчинения характерен для прозы Домбровского, что роднит его тексты с воззрениями стоиков, ценящих свою свободу говорить и поступать так, как того требует духовное начало. Зыбин, следующий этому принципу, практически с самого начала романа подвергается преследованиям.
Прежде чем мы обратимся к эпизодам допросов, проанализируем случаи столкновения Зыбина с правоохранительными органами до его задержания, что поможет нам выявить особенности его характера.
Одно из первых столкновений происходит, когда правоохранительные органы приходят в музей, в котором работает Зы-бин, для расследования дела о похищении найденного археологами золота. Зыбин был вызван в качестве понятого, что, однако, не спасло его от конфронтации. Археолог Зы-бин, возмущенный отношением к археологически ценным предметам, делает замечание: «Стойте, стойте ... Так обращаться с музейными ценностями нельзя. Это вам не семечки» [18, с. 51], затем приказывает: «Да вы не рвите, не рвите из рук» [18, с. 51] - и это в атмосфере общего страха и допросов, местом которых стал музей. Однако Зыбин, подобно стоикам, в первую очередь беспокоится не о себе, а о своем деле - ар-
хеологических находках, тем самым совершая стоическое «надлежащее действие».
Следующий случай отметим во время задержания Зыбина, в конце первой части «Факультета». К нему и его спутнице Кларе подошли два работника правоохранительных органов. Зыбин сразу понял, что его арестуют, однако встретил их в расслабленной позе: «Зыбин сунул руки в карманы и встал неподвижно, ожидая их» [18, с. 130]. Археолог не сопротивлялся и выполнял все требования, он подумал только: хорошо, что не взял с собой оружие (что, очевидно, усугубило бы ситуацию), и попросил отвезти Клару домой. Он стойко принял всю неотвратимость ситуации, что особенно заметно на контрасте с поведением Клары, которая требует у людей из органов документы и хочет пойти за помощью к директору музея. Таким образом, в данном эпизоде проявляется и другой мотив, противоположный мотиву неподчинения, - мотив смирения.
После задержания Зыбина начались допросы, которые занимают достаточно обширную часть повествования в романе «Факультет ненужных вещей». Из них мы также можем вывести ряд стоических особенностей характера Зыбина.
Первый допрос у следователя Хрипу-шина - ряд вопросов для установления личности задержанного. Обратим внимание на характер повествования. Вопросы задаются единой чередой, в конце которой возникают требования: «Подробно, подробно, подробно! Не торопиться» [18, с. 195]. Описание поведения Зыбина выглядит весьма контрастно: «Но Зыбин и не думал торопиться.» [18, с. 195]. Это помогает нам почувствовать достаточно спокойное отношение Зыбина к происходящему, несмотря на нависшую над ним угрозу отправки в лагерь. Про себя же он подмечает: «.а терпения у меня воз и маленькая тележка» [18, с. 196], что свидетельствует о его готовности быть сдержанным до самого конца и дополняет его образ.
Рассмотрим ещё один показательный допрос у следователя Хрипушина. Допрос начинается с достаточно вежливого диало-
га: следователь поинтересовался у Зыбина, как его здоровье, на что тот вежливо ответил: «Спасибо, хорошо» [18, с. 231]. Затем Зыбин сел на свой стул, хотя он находился в кабинете у следователя. Так Ю. Домбровский создает ощущение привычности ситуации и пространства, что помогает почувствовать некоторую рутинность и безопасность действий. Зыбин снова очень спокоен, настолько, что просит у Хрипушина зеркало, после чего тот злится и начинает перепалку с некоторым применением силы.
В этот момент в голове Зыбина возникает мысль: «Сейчас он ударит меня, а я дам ему по скуле и вышибу челюсть» [18, с. 232], далее ему представляется, что в помещение ворвется группа так называемых «будильников», которые будут избивать его, пока «не превратят в мешок с костьми» [18, с. 232]. Эти действия описываются как абсолютно неотвратимые, однако Зыбин смиренно принимает свою участь, что мы можем понять из слов автора: «Но тут уж ничего не поделаешь, не его на это воля!» [18, с. 232] Здесь мы видим пример стоической дихотомии контроля -способности отличить, что находится в нашей власти, а что нет. Заметим, что в этом эпизоде происходит некоторый «сплав» двух мотивов - неподчинения и смирения: несмотря на то, что Зыбин готов ответить на агрессию, он также готов смиренно встретить смерть. Возникает вопрос: почему Зыбин, как стоик, не подавляет желания драться в ответ на насилие? Ведь стоики стремились к ненасилию, так как тело человеку не принадлежит. Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к ещё одной сцене допроса.
Зыбина допрашивает помощник следователя, которого Зыбин называет «будильником». «Будильник» грубо, жестоко начал допрос, на что Зыбин отреагировал спокойно: «- Слушайте, - мирно, терпеливым штатским голосом начал Зыбин, подбирая ноги. - Я вас прошу все-таки...» [18, с. 247] и получил удар ногой в колено. «Зыбин послушно поднялся, посмотрел на "будильника" и вдруг молниеносно схва-
тил его за горло . ударил коленом в живот ... швырнул к двери» [18, с. 248]. Он ввязался в драку, что не свойственно стоикам. Эта сцена интересна не только своим содержанием, но и построением. Примерно такая же последовательность событий происходит в биографической статье «Жизнь Эпиктета» за авторством В.Г. Черткова, которую он поместил в начало своей книги «Римский мудрец Эпиктет, его жизнь и учение», вышедшей в 1911 году в издательстве «Посредник». Приводим интересующий нас эпизод: «Так однажды он [Эпафродит - хозяин Эпиктета. - А.М.] вздумал испытать мужество Эпиктета и стал бить его палкой по ноге. Эпиктет безропотно молчал, и удары становились все сильнее и сильнее. Тогда Эпиктет спокойно сказал своему господину:
- Так можно и ногу сломать!
Эпафродит еще пуще размахнулся
и изо всех сил ударил Эпиктета по ноге ниже колена, - кость переломилась, и Эпиктет упал на землю. Он не плакал и не стонал, а кротко сказал своему хозяину:
- Ведь я говорил тебе, что ты сломаешь мне ногу» [11, с. 6].
Итак, сравним. В начале эпизода и Зыбин, и Эпиктет вежливо обращаются к своему оппоненту: Зыбин пытается попросить успокоиться, Эпиктет предупреждает, что Эпафродит рискует сломать ему ногу. После этого оба получают удар в колено. При этом Эпиктет не сопротивляется, а Зыбин отвечает «будильнику» физически. Эпиктет спокойно говорит, что предупреждал о возможных последствиях, а Зыбин спокойно угрожает: «Если вы меня ещё ударите. Плохо будет» [18, с. 249].
Подобное построение сцены Дом-бровским выглядит намеренным, так как отмечается ряд сходных деталей (от общей последовательности действий до детали с повреждением колена). Мы можем предположить, что Домбровский мог читать статью Черткова (помимо нее, нам больше нигде не удалось найти подобную сцену) и, сделав такую отсылку к ней, возможно, вступил в некий художественный диалог
с Эпиктетом. Античный философ не считал, что стоику необходимо защищаться, Зыбин же (а если мы принимаем ту условность, что писатель вкладывает в образ Зы-бина свои убеждения, то, следовательно, не только Зыбин, но и Домбровский) с этой стоической позицией не согласен и считает, что умение обороняться, как черта сильного человека, тоже нужно. Мы полагаем, что в этом эпизоде мотив сопротивления и эпизод драки возникают именно по этой причине.
Подобное несогласие с классиками не дает нам права говорить, что Зыбина нельзя называть стоиком, так как стоическая философия не догматична и допускает вариативность трактовок.
Интересно, как после ряда пережитых допросов Зыбин и работники прокуратуры реагируют друг на друга. Прокурор говорит о Зыбине: «Силен бродяга» [18, с. 421], как бы подтверждая стоическую правоту и устойчивость Зыбина. В свою очередь, когда лейтенант Долидзе спрашивает Зыбина: «Так вы нас ненавидите?», - получает в ответ следующее: «Нет, вот вас мне, пожалуй, даже жалко ... Ну а что касается остальных ... так что же, пожалуй, тут ненавидеть ... Сами не знают, что творят» [18, с. 562-563]. Это рассуждение, характерное для стоической философии: стоики считали, что гневаться на других и презирать их за негативные поступки неразумно, так как люди не понимают, что делают что-то плохое. В античной философии даже есть определенный термин для подобного рода «незнания» - «amathia», которое философ Массимо Пильюччи условно называет «отсутствием мудрости», а также приводит перевод этого слова, выполненный профессором философии Шервудом Белан-гия, который понимает под этим термином «отсутствие обучения», «неспособность учиться и нежелание учиться» (следует учитывать, что мы пользуемся переводным вариантом текста Пильюччи и принимаем вариант переводчика) [15, с. 126].
В этой сцене мы отмечаем мотив прощения. Несмотря на то, что Зыбин напрямую и не говорит, что прощает лю-
дей, устроивших ему допрос, он все же отказывается от ненависти к ним.
Рассмотрим ряд стоических мотивов, которые проявляются в произведениях не так часто, но имеют значение для понимания образа стоической философии в исследуемых произведениях.
В дилогии «Хранитель древностей» / «Факультет ненужных вещей» важны внутренние переживания Зыбина. Часто этот мотив рефлексии включает в себя рассуждения рационализирующего характера. К подобным размышлениям прибегали и стоики в психотерапевтических целях или для упражнений. Их суть заключалась в попытке перестроить отношение к каким-либо обстоятельствам посредством самонаблюдения и самоанализа [20, с. 27]. Среди рассуждений Зыбина мы обнаружили подобные, например: «Так вот помни: если с бандитом можно, то и с тобой можно. А с тобой нельзя только потому, что и с бандитом так нельзя . Пожалуйста, помни это, и тогда ты будешь вести себя как человек» [18, с. 90]. В этом фрагменте Зыбин пытается изменить свое отношение к следствию над преступниками, пытаясь стереть границу между собой и бандитом, очевидно, подразумевая, что все люди достойны лучшего отношения, что также является частью стоической морали.
В «Факультете ненужных вещей» важен мотив времени в рассуждении Зыбина, которое очень напоминает одну из центральных идей стоицизма - о цикличности истории. Это, например, эпизод, в котором Зыбин рассуждает о том, что происходило на берегу моря, где сейчас расположен санаторий имени Крупской. Мысль уносит его к Римской империи, и в какой-то момент он задумывается о том, как жил простой человек, в то время как императоры воевали, а философы «подводили подо все базу», и приходит к выводу: «Город же прижался к земле и ждал, ждал, ждал, чем все это кончится! Э! Да ничегошеньки он не ждал, он просто жил, как тысячу лет до этого, и все!.. Ведь и я тоже живу сейчас, и все» [18, с. 138]. Подобные идеи очень характерны для стоиков, которые считали,
что мир в конце каждого цикла воспламеняется, возрождается заново, и все начинается сначала.
Среди рассуждений Зыбина в романе «Хранитель древностей» можно найти одно, которое он приписывает себе, когда он учился в восьмом классе: «Я подумал: может быть, это только начало, и гораздо более тонкие, непрослеживаемые нити соединяют космос и сосну, куст орешника и созвездие Ориона? Кто знает, какие затмения, северные сияния, происхождение кометы, вспышки новых звезд прочтут наши потомки по доске, скажем, старого шкафа.» [19, с. 240]. Эта мысль интересна для нас, так как она очень тесно переплетается с идеей Логоса у стоиков. Логос, по стоикам, - это судьба (или божественный промысел), которая рассматривается ими как последовательность событий или цепь совокупностей всех причин [20, с. 19]. В мысли Зыбина как раз и просматривается некоторое подобие Логоса, так как в его представлении все связано тонкими нитями, которые, как нам кажется, можно назвать судьбой. Эти нити ведут к определенным следствиям, в его примере выраженным через деформацию дерева в старом шкафу. Следовательно, мотив судьбы интерпретируется Домбровским в традициях стоицизма.
Итак, думается, нам удалось выделить комплекс стоических мотивов в романах Ю. Домбровского «Обезьяна приходит за своим черепом», «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей».
Выделенные мотивы в романе «Обезьяна приходит за своим черепом», а именно: жертвенности и бескорыстия - связаны с благородными чертами характера главного героя романа доктора Мезонье; мотивы бесстрашия и самоубийства помогают распознать в нем сильную и твердую личность, крепко стоящую на своих позициях; мотив разумности дополняет образ, проявляя стоическую позицию главного героя, основанную на мировоззрении стоиков.
В дилогии «Хранитель древностей» / «Факультет ненужных вещей» мы смогли выделить иные, однако в некоторой степе-
ни близкие мотивы: мотивы неподчинения и борьбы (драки) и противоположные им мотивы смирения и прощения; мотив рефлексии, мотив судьбы, а также ключевой для Ю.О. Домбровского мотив времени и цикличности истории. В ходе анализа мы пришли к выводу о том, что мотивы неподчинения и борьбы, а также смирения и прощения помогают раскрыть морально-этические стоические принципы главного героя дилогии Зыбина. Мотивы рефлексии и времени дополняют стоические воззрения персонажа и более глубоко раскрывают его образ и представления о стоицизме самого Ю.О. Домбровского. Можно заметить интересную закономерность в движении мотивов: после мотивов, связанных с агрессией (неподчинения, драки), появляются «пассивные» мотивы (смирения, прощения), что также помогает развернуть стоический образ, базирующийся на дихотомии принятия, в повествовании дилогии. Другие выделенные мотивы также помогают дополнить стоический образ. Так, мотив рефлексии помогает нам подробнее исследовать душу и воззрения главного героя, которые касаются в том числе и фундамен-
тальных вопросов, среди которых одно из главенствующих мест занимает вопрос о справедливости.
Благодаря мотивам, обнаруженным в разных произведениях и составляющим мировоззренческую основу двух персонажей, мы можем реконструировать образ стоика в интерпретации Ю.О. Домбровско-го: это должен быть человек, который осознает свою принадлежность к делу и остается верным себе и «своей природе» при любых обстоятельствах (для него подобными обстоятельствами является государственный карательный режим), сдержан и терпелив в любой ситуации, бесстрашен и не злопамятен.
В качестве возможной перспективы дальнейших изысканий в этой области укажем на возможность расширения горизонтов исследования путем анализа стоических мотивов в других произведениях Ю.О. Дом-бровского или же исследований, касающихся интереса к стоицизму в современной российской интеллектуальной среде и его выражения художественными средствами в современном русском искусстве.
* * *
1. Салимгареев М.В. Стоя и стоическое наследие в России (середина XIX - начало XX вв.) : дис. ... канд. ист. Наук. М. : РГБ, 2005 (из фондов Российской государственной библиотеки). 230 с.
2. Джагалов Р. Варлам Шаламов и пути советского экзистенциализма // К столетию со дня рождения Варлама Шаламова : материалы междунар. науч. конференции, Москва, 18-19 июня 2007 года / сост. И.П. Сиротинская. М. : [б. и.], 2007. С. 55-72.
3. Николаева Н.А. Л.Н. Толстой и нравственная философия стоиков : автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб. : Ин-т рус. лит-ры (Пушкинский Дом) РАН, 2007. 23 с.
4. Бойко С.С. «Лагерная проза» как этап формирования литературы нового типа // Новый филологический вестник. 2015. № 3(34) С. 65-81.
5. Анцыферова О.Ю. Шекспировский текст Юрия Домбровского // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. Пермь : ПГНИУ, 2013. Вып. 1(21). С. 130-134.
6. Баянбаева Ж.А. Алма-Ата в прозе Ю.О. Домбровского // Полилингвиальность и транскультурные практики. 2015.№ 5. С. 354-359.
7. Woodward J.B. A Russian Stoic? A Note on the Religious Faith of Jurij Dombrovskij // Scando-Slavica. 1992. Т. 38, № 1. P. 33-45.
8. Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцию. М. : АСТ, 2018. 640 с.
9. Сенека Луций Анней. О милосердии / пер. с лат. М. Браша, В. Дурова, Б. Ерогина и др. СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. 352 с.
10. Гай Музоний Руф. Фрагменты / вступ. ст., пер. и ком. А.А. Столярова ; Ин-т философии РАН. М. : ИНФРА-М, 2016. 143 с.
11. Эпиктет. Римский мудрец / сост. В.Г. Чертков. М. : Амрита, 2018. 80 с.
12. Эпиктет. Энхиридион (Краткое руководство к нравственной жизни) ; Сипликий. Комментарий на «Энхиридион» Эпиктета. СПб. : Владимир Даль, 2012. 399 с.
13. Марк Аврелий. Наедине с собой : сб. / пер. с древнегреч. С. Роговина. М. : АСТ, 2018. 192 с.
14. Марк Аврелий. Размышления римского императора. М. : Амрита, 2018. 60 с.
15. Пильюччи М. Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь : пер. с англ. М. : Альпина нон-фикшн, 2018. 279 с.
16. Гусейнов А.А. Античная этика. М. : Гардарики, 2003. 270 с.
17. Домбровский Ю.О. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 2 / ред.-сост. К. Турумова-Домбровская. М. : ТЕРРА, 1992. 464 с.
18. Домбровский Ю.О. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 5 / ред.-сост. К. Турумова-Домбровская. М. : ТЕРРА, 1993. 704 с.
19. Домбровский Ю.О. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 4 / ред.-сост. К. Турумова-Домбровская. М. : ТЕРРА, 1993. 400 с.
20. Тыжов А.Я. Эпиктет, Симпликий и стоическая философия // Энхиридион (Краткое руководство к нравственной жизни). СПб. : Владимир Даль, 2012. С. 5-53.
