CC BY
93
УДК 94(470)"16/18"
Ибнеева Гузель Вазыховна
доктор исторических наук, профессор Казанский (Приволжский) федеральный университет
public.mail@kpfu.ru
Попов Илья Александрович
Казанский (Приволжский) федеральный университет
welcoming@yandex.ru
РОЛЬ СТАРОВЕРОВ В РАСШИРЕНИИ РОССИИ В СОВРЕМЕННОЙ АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В статье анализируются представления современных англо-американских исследователей о влиянии староверов на ход российской колонизации конца XVI - XVIII вв. Объект рассмотрения - труды американских, канадских и британских историков, изданные в середине 80-х годов XX века.
Староверы в рамках обозначенного периода являлись группой, которая активно перемещалась, и приносила русскую культуру на нерусские земли, являясь, таким образом, проводником русской колонизации. Авторы анализируемых в данной статье работ выделяют следующие основные причины активной миграции староверов. Во-первых, это попытка избежать социального давления и юридического преследования на религиозной почве. Во-вторых, экономическая причина - попытка уйти от крепостной зависимости, налогов и вести хозяйство на свободных землях. В-третьих, идеологические причины: примером такого фактора миграции могут служить поиски староверами и другими религиозными группами мифических земель Беловодья. Значимым результатом данной работы является положение о том, что рост интереса к теме староверов в англо-американской историографии русской колонизации является следствием повышения значения человеческого фактора в современной западной исторической науке. Каждая социальная группа, в том числе и староверы, воспринимается как самостоятельный актор колонизационного процесса.
Ключевые слова: русская колонизация, англо-американская историография, религиозный фактор, староверы, религиозные утопии, история Сибири, Кавказ, Степь.
Религиозный фактор сыграл немаловажную роль в истории мировой колонизации. Важным его составляющим является движение религиозных «диссидентов», которые своими перемещениями стимулировали колонизацию. Так, Реформация в Европе привела к существенной внутренней миграции жителей. Вообще, в ХУП-ХУШ веках одну из основных категорий мигрантов в Новый Свет составляли представители регионов с сильными религиозными противоречиями.
Для многих европейских и американских исследователей параллель между протестантами, являющимися основой колонизации на Западе, и староверами в России стала совсем прозрачной и естественной. Однако до середины 80-х годов прошлого века в англо-американской историографии участию староверов в процессе российского колониального расширения уделялось незначительное внимание. В последние 30 лет положение изменилось. Тема староверов стала упоминаться у зарубежных исследователей вместе с ростом популярности изучения религиозного фактора русской колонизации. Следует заметить, что роль староверов в российском территориальном расширении отмечается англо-американскими исследователями при изучении истории многих регионов: Сибири и Дальнего Востока, Степи, Кавказа.
Исходя из уже признанной значительной роли староверов в перемещении границы русской колонизации невозможно не задаться вопросом о причинах, побудивших их к подобным передвижениям. Совершенно очевидны политико-идеоло-
гические причины исхода староверов из центральной части России, вызванные конфессиональным давлением государства. По мнению большинства англо-американских авторов, что так же признано и отечественными историками, социальные проблемы и религиозные гонения во время правления Петра I были основными причинами бегства населения и, как следствие, расширения народной колонизации [5, р. 16].
Однако среди современных англо-американских исследователей русской колонизации наибольший интерес вызывают различного рода «нестандартные» причины миграции староверов и крестьян, прежде всего мировоззренческие или ментальные.
Важным ментальным фактором русской колонизации Сибири считается движение русского населения под влиянием различного рода утопий. Альфред Рибер, рассматривая утопии как двигатель русской колонизации, сводит их к двум типам: «возвратные» утопии, смыслом которых является восстановление миропорядка, потерянный староверы после раскола, и утопии, нацеленные на будущее, например построение нового Иерусалима. Оба типа утопий стимулировали движение от центра к периферии, часто проходившее под государственным давлением так, что это перемещение можно сравнивать с высылкой инакомыслящих из центральной части России [9, р. 268]. Таким образом, религиозные утопии побуждали к перемещению не только староверов, но и других последователей еретических толков, а также многих крестьян, для которых идеи о новой жизни
© Ибнеева Г.В., Попов И.А., 2015
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ¿V- № 4, 2015
61
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
были основой существования. Следует заметить, что ещё отечественный исследователь XIX века А. Щапов признавал значительную роль утопий в колонизации Сибири и Дальнего Востока. Таким образом, англо-американские авторы во многом лишь развивают положения работ отечественных дореволюционных историков.
Если брать в целом, сибирское направление миграции староверов являлось основным в XVTII-XIX веках. Однако в современной англо-американской историографии их роль именно в присоединении территории Сибири и Дальнего Востока отражена слабо. Американский исследователь истории Сибири Дэвид Коллинс удостаивает их лишь единственного упоминания, отмечая, что «помимо группы переселенцев, состоявших из крестьянских колонистов, перемещение которых было вызвано чисто экономическими причинами, была и другая значительная часть населения, состоявшая из различных религиозных групп, начавших активно перемещаться в сибирские территории» [4, р. 39]. Существенную их часть составляли староверы, которые после реформ патриарха Никона и церковного раскола старались переместиться подальше от государственной власти, а сибирские территории во второй половине XVII века и в течение всего XVIII столетия были для этого наиболее подходящим местом.
Кроме Коллинса, тему староверов в колонизации Сибири затрагивают также в своих работах Валери Кивельсон [7], Пол Верт [10] и др. Отечественные авторы, такие как Н.Н. Покровский, раскрыли данную тему раньше и очень многогранно, и можно сказать, что англо-американские авторы устойчиво следуют отечественной историографической традиции.
Несколько большее внимание со стороны англоамериканских авторов получило изучение участия раскольников в освоении территории Степи. Среди данных авторов можно отметить исследователя истории русского казачества Брайана Боека. Его суждения идут вразрез с несколько укоренившимся как в отечественной, так и в зарубежной историографии мнением о том, что основной религиозный мотив русской колонизации заключался в борьбе между христианской Россией и нехристианскими народами, её окружающими, то есть в борьбе с мусульманским югом и христианизацией языческих народов на востоке страны. Согласно заключениям Боека, с которым теперь согласны многие зарубежные исследователи, главным врагом в религиозной борьбе для российских властей были всё же староверы. В свою очередь, для староверов Москва была большим врагом, нежели мусульмане, с которыми они вступали в союзы против Российского государства [2, р. 103]. Таким образом, по мнению Б. Боека, «религиозные диссиденты» становятся одной из сторон, которая способствовала эскалации кон-
фликта. Воспринимая староверов как полноценных участников конфликта, Боек, тем самым, признаёт их роль как самостоятельных акторов колонизации.
Таким образом, можно говорить, как минимум, о двух факторах, которые оказывают воздействие на скорость и направление российской колонизации степных территорий. Первый - это общепризнанный экономический: российское государство преследует беглых староверов вследствие нежелания потерять экономическую выгоду от их эксплуатации. А второй - это военно-идеологический: староверы, выступая как сторона военного конфликта, провоцируют Москву на наступательные действия, поскольку они были источником идеологической и военной опасности для российской власти.
Другим важным сюжетом англо-американской историографии русской колонизации является борьба казаков старообрядческого толка с московскими властями, что является также одним из основных сюжетов и истории русской колонизации Кавказа. Именно переходом казаков-староверов с территории Запорожской Сечи, которая стала контролироваться Россией во второй половине XVII века, в сторону Кавказа Б. Боек объясняет интенсификацию интереса Москвы к данным территориям [2, р. 114]. Кавказ стал для староверов убежищем, однако таковым он для них оставаться долго не мог. Диссидентская угроза от староверов Кавказа для Москвы, как утверждает Боек, представляла большую опасность, чем активность Крымского Ханства в этом регионе [2, р. 116]. Наличие на границе Московского государства русских сообществ, которые противостояли официальной власти, имело дестабилизирующий эффект для российского общества и могло вызвать брожение среди крестьян уже внутри страны.
Боек в своих исследованиях старается сделать ещё более убедительными доводы о силе антагонизма между староверами-казаками и православной Москвой, подчёркивая союз «кубанских» казаков и Крымского Ханства против Москвы. Кроме того, подобный сюжет хорошо демонстрирует всю противоречивость процесса русской колонизации на Северном Кавказе, который нельзя описать только как борьбу «русских» с «нерусскими». Речь идёт о конфессиональном противостоянии, с одной стороны, и процессе уничтожения свободного казачества и всех его теоретических прав на независимость - с другой. Последнее заключение исходит из того факта, что у Боека, как и у многих современных англо-американских авторов, проявляется восприятие казачества как отдельного народа и даже государственного образования, уничтоженного в результате российской колонизации со всеми вытекающими из этого идеологическими выводами [2, р. 231].
Б. Боек является не единственным среди англоамериканских исследователей, подчеркивающих
62
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова ¿j- № 4, 2015
важность изучения проблемы старообрядчества в исследовании истории русской колонизации Кавказа. Она занимает значительное место в работах Томаса Барретта [1], Файрузы Мосташари [8] и др. Тем не менее, воспринимая староверов как отдельную культурно- конфессиональную группу, многие авторы не забывают указать на их значительную роль в продвижении именно «русской» колонизации. Н. Брейфогль в своей книге «Еретики и Колонизаторы: Выковка Российской империи» утверждает, что староверы, хотя и вступали в конфликт с официальными российскими властями, всё же являлись представителями русской культурной среды и расширением русского мира, они готовили хорошую почву для продвижения Российской империи на Кавказе [3, р. 184]. Староверы были своеобразным мостом между русскими и местными народами, с которыми они успели сродниться, и тем самым они способствовали продвижению имперской экспансии, замечает представитель Калифорнийской исторической школы Августин Джерсид [6].
Принимая во внимание большую роль миграции староверов в расширении русской колонизации, всё же не стоит её переоценивать. Дальнейшее перемещение староверов подальше от надвигающейся власти Российского государства привело их в Северную и Южную Америки. Однако эти территории не стали частью России, несмотря на нахождение там русских религиозных диссидентов.
В заключение необходимо сказать, что в дополнение к доминирующей теории об экономической подоплеке российской колонизации у современных англо-американских историков всё больше стало появляться сюжетов, связанных с изучением народной колонизации и оценки различных групп населения как самостоятельных акторов колонизации, действующих независимо, а порой и вопреки государственной политике. В этом проявляется развивающийся антропоцентризм западной исторической науки. Англо-американские исследователи при изучении истории русской колонизации, как и при исследовании других тем, всё больше отходят от концепции «государственной школы», согласно которой расширение российского государства было вызвано решением её правителей. Вследствие этого вполне закономерно обнаружить у современных англо-американских авторов повышенный интерес к староверам как фактору расширения государства.
Следует отметить, что большинство англо-американских авторов стремятся для своих исследова-
ний избрать сюжеты, вызывающие живой интерес у читателя. За последние несколько десятков лет существенно выросло количество работ, связанных с историей казаков, староверов, ссыльных и других социальных групп, которые делают историю России отличной от истории других европейских стран. Как следствие, оценка их роли в процессе русской колонизации в современной историографии также изменилась. Подобный процесс происходит не только в зарубежной, но и в русской историографии. Вместе с тем отметим, что англо-американские историки стараются довольно объективно относиться к историческому повествованию и, в большинстве своём, решающую роль в расширении русского государства оставляют за традиционными экономическими и политическими факторами.
Библиографический список
1. Barrett Т.Ы. At the Edge of Empire: The Terek Cossacks and the North Caucasus Frontier, 17001860. - Boulder: Westview Press, 1999. - 243 p.
2. Boeck B.J. Imperial Boundaries: Cossack Communities and Empire-Building in the Age of Peter the Great. - Cambridge University Press, 2009. - 255 p.
3. Breyfogle N.B. Heretics and colonizers: forging Russia's empire in the south Caucasus. - Cornell University Press, 2007. - xii+347 p.
4. Collins D. Subjugation and settlement in seventeenth and eighteenth-century Siberia. The History of Siberia // Wood A. The History of Siberia. -L.: Routledge, 1991. - P. 37-56.
5. Hart J.R. From Frontier Outpost to Provincial Capital: Saratov, 1590-1860 // Politics and Society in Provincial Russia: Saratov, 1590-1917. - P. 10-27.
6. Jersild A. Orientalism and Empire: North Caucasus Mountain Peoples and the Georgian Frontier, 1845-1917. - Ithaca: McGill-Queen's University Press, 2002. - 253 p.
7. Kivelson V., Green R. Orthodox Russia: Studies in Belief and Practice. - University Park, PA: Pennsylvania State University, 2003. - 292 p.
8. Mostashari F. On the Religious Frontier: Tsarist Russia and Islam in the Caucasus. - N-Y.: I.B. Tauris, 2006. - 203 p.
9. Rieber A.J. Colonizing Eurasia // Peopling the Russian periphery: borderland colonization in Eurasian history. - Routledge, 2007. - P. 265-279.
10. Werth P.W. At the Margins of Orthodoxy. Mission, Governance, and Confessional Politics in Russia's Volga-Kama Region, 1827-1905. - Ithaca: Cornell, 2002. - 285 p.
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 4, 2015
63
