CC BY
40
УДК 322 ББК 66.3
Ларионов Алексей Николаевич Larionov Alexey Nikolaevich
доцент кафедры теории и истории государства и права Южного федерального университета кандидат юридических наук.
Associate Professor of theory and history of state and law of the Southern Federal University, PhD in Law. E-mail: anlarionov@sfedu.ru
РОЛЬ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ГОСУДАРСТВОМ ФУНКЦИИ ПРАВОСУДИЯ В XI-XVIII ВЕКАХ
The role of the russian orthodox church in the implementation by the state of the justice function in the XI-XVIII centuries
Статья посвящена историко-правовому анализу взаимоотношений Русской православной церкви и государства с древнейших времен до XVIII века. На основе анализа содержания нормативно-правовых актов иллюстрируется эволюция соотношения подведомственности государства и церкви в судебной сфере. Автором отмечается, что до того, как достичь современного, изолированного от государства положения, церковь прошла большой путь от судебной автономии до полной инкорпорации в государственный аппарат.
Ключевые слова: история, Русская православная церковь, государство, подведомственность, государственный аппарат, судебная сфера, государственная власть, суверенитет, судопроизводство.
Современный конституционный строй Российской Федерации в качестве одной из своих основ предполагает отделение церкви от государства. Статья 14 Конституции РФ гласит: «1. Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. 2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом» [1]. Судебная же власть в соответствии со ст. 10 является ветвью государственной власти и согласно ч. 1 ст. 118 осуществляется только специализированным государственным органом -судом [1]. Подобная концепция взаимоотношения церкви и государства была воспринята отечественным законодателем относительно недавно - в советский период. Так, согласно ст. 13 Конституции (Основного закона) РСФСР 1918 года «в целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства и школа от церкви,
The article is devoted to the historical and legal analysis of relations between the Russian Orthodox Church and the state from ancient times to the XVIII century. On the basis of the analysis of the content of normative legal acts, the evolution of the relationship of state and Church jurisdiction in the judicial sphere is illustrated. The article shows that before achieving a modern, isolated from the state, the Church has come a long way from judicial autonomy to full incorporation into the state apparatus.
Keywords: history, the Russian orthodox church, the state, jurisdiction of, the state apparatus, the justice sector, government, sovereignty, jurisdiction.
а свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» [2, с. 307]. Однако, если рассматривать данный вопрос в отдаленной исторической перспективе, можно сделать однозначный вывод о том, что подобное размежевание сфер деятельности является скорее исключением, чем правилом, скорее отступлением от общего пути, чем тенденцией.
В тот отдаленный период времени основной внутренней функцией государства являлась охрана общественного порядка, которая осуществлялась, прежде всего, посредством отправления правосудия. Господствовавшие издревле в восточнославянском обществе обычаи смешивались с властными повелениями первых русских князей и формировали тот нормативно-правовой массив, который известен как Закон Русский. В этих условиях в 988 году князь Владимир крестил Русь, а привезенные им из Византии священ-
ники начали возводить мощное здание, впоследствии получившее название Русская православная церковь. Кроме духовных дел, этот институт сразу приобрел и ряд властных полномочий, прежде всего, в судебной сфере. Статья 4 Устава князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных гласит: «И по том возрех в греческий и обретох в нем, юже не подобает сих тяжь и судов суди-ти князю, ни бояром, ни судьям его» [3, т. 1, с. 140]. Подведомственность церковных судов определялась в Уставе как по кругу подсудных дел («дал есмь: роспусты, смильное, заставание, умыкание, пошибание, промежи мужем и женою о животе, или о племени, или о сватовстве поимутся, ведство, урекание, узлы, зелье, еретичество, зубоядение, иже отца и матерь бьют, или сын или дочи бьетася, иже истяжаются о заднице» [3, т. 1, с. 140]), так и по кругу подсудных лиц («митрополичи люди церковныи: игумен, игумениа (поп, попадья), поповичеве, чернец, черница, дьякон, дьяко-новая, проскурница, пономарь, вдовица, калика, сторонник, задушный человек, прикладник, хромец, слепец, дьяк, и вси причетници церковныи» [3, т. 1, с. 140]). В качестве судей упоминаются митрополит и епископы. Как видно, первоначально государство практически полностью самоустранялось из указанных сфер подсудности, однако такое положение продолжалось недолго. К периоду правления Ярослава Мудрого относится первая попытка государства ограничить автономию церковной юрисдикции. В Уставе князя Ярослава о церковных судах в целом подтверждается церковная подведомственность, установленная Владимиром, однако этот нормативный акт содержит конкретные уголовно-правовые нормы, определяя четкие санкции за конкретные преступления, вмешиваясь тем самым в автономию церковного правотворчества [3, т. 1, с. 168-170].
Однако, с наступлением периода раздробленности, знаменовавшегося ослаблением позиций государственной власти, церковная автономия, в том числе в вопросах правотворчества, вновь была восстановлена. Но в некоторых княжествах государство все же уделяло некоторое внимание нормативному определению церковной подведомственности. Так, Псковская судная грамота, в целом по-
вторяя подведомственность церковного суда по кругу лиц, устанавливает также «вопчи» суд [3, т. 1, с. 341-342].
Новый этап сотрудничества церкви и государства начался после оформления Русского централизованного государства. Централиза-торские процессы, протекавшие на Руси, практически безоговорочно поддерживались православной церковью, которая стала первейшим союзником Великих московских князей в деле собирания русских земель. Вот почему в первом общегосударственном нормативном акте -Судебнике 1497 года - Иван III безусловно подтвердил церковную подведомственность в судебной сфере: «А попа, и диакона, и черньца, и черницу, и строя, и вдову, которые питаются от церкви божиа, то судить святитель или его судия. А будет простой человек с церковным, ино суд вопчей. А которая вдова не от церкви божий питается, а живет своим домом, то суд не святительской» [3, т. 2, с. 61]. Спустя более чем полвека в ст. 91 Судебника 1550 года государство практически дословно повторило указанную норму, лишь немного конкретизировав ее в духе тенденции к ограничению свободы передвижения населения: «А торговым людем городцким в монастырей в городцких дворех не жити, а которые торговые люди уч-нут жыти на монастырех, и тех с монастырем сводити да и наместником их судити. А на монастырех жыти нищим, которые питаются от церкви божией милостынею» [3, т. 2, с. 119]. Однако именно в период правления Ивана IV государство впервые осознает, какую важную роль в жизни общества играет православная церковь, и пытается возглавить процесс унификации норм, регулирующих ее деятельность. Эта позиция государства вполне закономерна. Двигаясь по пути консолидации власти в руках царя как единого ее носителя, государство не может мириться с юридически оформленным разделением властных полномочий, даже с такой авторитетной организацией, как церковь. Это неизбежно вытекает из основополагающего признака государственной власти - ее суверенитета. Вместе с тем политические реалии времени были таковы, что государственный аппарат еще не достиг той степени зрелости, которая позволила бы ему действовать до конца самостоятельно и не нуждаться ни в финансовой, ни кадровой, ни во-
енной, ни идеологической поддержке со стороны общества и такого его института, как православная церковь.
Это время пришло в середине XVII века. К этому моменту государственная власть сосредоточила в своих руках достаточно политических, военных и финансовых ресурсов для того, чтобы отказаться от опоры на сословное представительство, а также пересмотреть соотношение государственной и церковной подведомственности.
Судопроизводство во все времена было важнейшим механизмом осуществления государственной власти, и логика ее консолидации в руках единого носителя не допускала оставления даже одного из элементов этого механизма в чужих руках. Вот почему в Соборное уложение 1649 года были включены две главы, определяющие соотношение церковной и государственной судебной подведомственности. Их анализ однозначно говорит о том, что в вопросе церковной автономии в судебной сфере государство окончательно определилось. Статья 1 главы XII гласила: «На патриарших приказных и на дворовых людей и на детей боярских и на крестьян и на всяких чинов людей, которые живут в патриарших в домовых вотчинах, во всяких делех суд дава-ти безсрочно на патриарше дворе, потому что при прежних государех и блаженные памяти при великом государе царе и великом князе Михаиле Феодоровиче веса Русии ни в которых приказех на них суда не давали, а судили их на патриарше дворе, что судные дела слушает и указывает патриарх» [3, т. 2, с. 157]. Внешне это выглядело так, как будто государство подтверждало традиционную судебную автономию церкви. Уже в следующей главе все церковные иерархи и иные связанные с церковью лица передавались в подведомственность государственного органа - Монастырского приказа: «А ныне государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Ру-сии, по челобитью столников, и стряпчих, и дворян московских, и городовых дворян, и детей боярских, и гостей, и гостиные, и суконные, и иных разных сотен и слобод и городовых торговых и посадских людей, указал Монастырскому приказу быти особно, и на митрополитов, и на архиепископов, и на епископов, и на их приказных и дворовых людей, и на детей боярских, и на их крестьян, и на мона-
стыри, на архимаритов, и игуменов, и на строителей, и на келарей, и на казначеев, и на рядовую братью, и на монастырских слуг, и на крестьян, и на попов, и на церковной причет, во всяких исцовых искех суд давати в Монастырском приказе» [3, т. 2, с. 158].
Однако, монополизировав судебную функцию, государство вовсе не отказалось от сотрудничества с православной церковью, по-прежнему расценивая ее как идеологическую опору царской власти. Церковь сохранила хозяйственную и организационную самостоятельность. Тем не менее передача священнослужителей под юрисдикцию государственных чиновников показала верховенство государственной власти над всем населением страны вне зависимости от его корпоративной принадлежности. Кроме того, налицо оказалась совершенно противоположная тенденция: вместо отмежевания от церковной организации государство активно приступило к ее инкорпорации в свою структуру. Окончательно и бесповоротно Рубикон был перейден во время правления Петра I.
25 января 1721 года был утвержден Регламент или Устав Духовной Коллегии. В его преамбуле говорилось: «Между многими, по долгу Богоданныя Нам власти, попеченьми о исправлении народа Нашего, и прочих подданных Нам Государств, посмотря и на Духовный чин, и видя в нем много нестроения и великую в делах его скудость, не суетный на совести Нашей возымели Мы страх, да не явимся неблагодарни Вышнему, аще толикая от Него получив благопоспешества во исправлении как Воинскаго, так и Гражданскаго чина, пренебрежем исправление и чина Духовнаго» [4]. Это означало, что государство больше не выделяло Русскую православную церковь в качестве особой, самоуправляющейся корпорации, ставя церковнослужителей в один ряд со всем остальным населением, по крайней мере, в вопросах власти и подчинения. Как и все прочие лица, представители церкви были подчинены центральному государственному органу - Духовной коллегии, а церковные институты инкорпорировались в государственный аппарат.
Подводя итог, следует прежде всего отметить тот факт, что сотрудничество государства и церкви насчитывает почти тысячу лет и прошло путь от полной автономии до слияния,
а затем от слияния до полного размежевания. Это сотрудничество носило разнообразный характер, затрагивало многие сферы жизни общества и приводило к разным результатам. И несмотря на то, что в настоящее время цер-
Литература
ковь отделена от государства, она не может быть полностью выделена из общества и неизбежно обречена играть в его жизни одну из важнейших ролей.
Bibliography
1. Собрании законодательства Российской 1. Meeting of the legislation of the Russian Федерации. 2014. № 31. Ст. 4398. Federation. 2014. № 31. Art. 4398.
2. Хрестоматия по истории государства и 2. Readings on the history of the state and law права России. М., 1997. of Russia. Moscow, 1997.
3. Российское законодательство X-XX ве- 3. Russian legislation X-XX centuries. Mos-ков. М., 1984. Т. 1-3. cow, 1984. Vol. 1-3.
4. Полное собрание законов Российской 4. The complete collection of the laws of the империи. СПб., 1830. Т. 6. Russian Empire. St. Petersburg, Vol. 6.
