Роль правосознания в развитии правовой реальности Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 340.12

РОЛЬ ПРАВОСОЗНАНИЯ В РАЗВИТИИ ПРАВОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ

© 2015

А.В. Краснов, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории права и

государства

Казанский филиал Российского государственного университета правосудия, Казань (Россия) А.В. Скоробогатов, доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры теории государства и права

и публично-правовых дисциплин

Институт экономики, управления и права, Казань (Россия)

Аннотация. Статья посвящена исследованию роли отдельных элементов правосознания в развитии и функционировании правовой реальности современной России. На основе постклассической (антрополого-правовой) методологии доказывается, что правосознание как категория состоит из двух взаимосвязанных компонентов: правового сознания и правовой ментальности. При этом правовое сознание выступает как совокупность правовых знаний, представлений и оценочных суждений индивида по отношению к правовым явлениям, находящимся на различных уровнях правовой реальности. Правовой менталитет можно рассматривать как исторически сложившуюся, специфическую, наиболее типичную и устойчивую для определенного общества или локального сообщества систему мировоззренческих представлений о праве и правовой реальности, оценки и реагирования на прошлые, настоящие и будущие правоотношения. Оба указанных компонента оказывают непосредственное влияние на третий уровень правовой реальности - правовое поведение, которое в значительной степени определяется индивидуальным и социальным правовым опытом. Сущностно правовое поведение зависит от правовой ментальности, содержательно - от правового сознания. С другой стороны, правовая ментальность формируется через социализацию, то есть через формирование социального правового опыта, а также через индивидуальный правовой опыт.

Ключевые слова: правосознание, правовое сознание, правовая ментальность, правовая реальность, правовое поведение, индивидуальный правовой опыт, социальный правовой опыт, правовое мышление.

Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. На сегодняшний день в юридической науке сложилось множество концепций понимания права. Каждая из них, в зависимости от используемых критериев научной рациональности, может брать за основу какую-то одну теорию, объяснять право посредством какого-то одного, наиболее важного, явления (как это происходит в классической научной рациональности), либо пытаться синтезировать несколько научных теорий, использовать совершенно новые методологические подходы, трактовать право через систему разнопорядковых, на первый взгляд, явлений (как это имеет место в рамках постклассических концепций) [1]. Одним из перспективных направлений теоретико-правовых явлений стало изучение правовой реальности в целом и отдельных ее составляющих в частности. В первую очередь, речь идет о правосознании.

Основы понимания сущности и содержания правосознания были заложены еще дореволюционными учеными, среди которых можно назвать И.Д. Беляева, И.А. Ильина, Н.М. Коркунова, В.Н. Лешкова, П.И. Новгородцева, Л.И. Петражицкого, Е.И. Трубецкого, Г.Ф. Шершеневича и др. Определенный интерес к этой проблеме присутствовал в последние годы советской юриспруденции (С.С. Алексеев, П.П. Баранов, Н.Л. Гранат, Д.А. Керимов, Е.А. Лукашева,

A.Р. Ратинов, В.П. Сальников, И.Е. Фарбер и др.). В последние годы вопрос о содержании правосознания исследовали P.C. Байниязов, B.C. Бреднев, H.H. Вопленко,

B.П. Малахов, О.Н. Мигущенко, A.B. Мурунова, Ю.К. Погребная, Т.В. Синюков, О.А. Строева и др.

Цель статьи - формирование научно обоснованных представлений о роли различных элементов правосознания в развитии и функционировании правовой реальности России.

Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Переходный период из одного состояния общества в другое всегда предполагает качественные изменения всех социальных институтов, в т.ч. и правовых. Современное российское общество одновременно переживает тройственный переход: от советского общества к гражданскому, от заидеологизированного к демократическому, деилогизированному, от индустриального к

информационному. При этом происходит качественное изменение социальной реальности, и правовой реальности как ее части. Важнейшим элементом этого качественного преобразования является правосознание, которое с одной стороны является источником изменений, а с другой - его результатом.

Правосознание - одна из областей человеческого сознания, отражающая правовую реальность [2], состоит из правового менталитета и правового сознания, которые необходимо рассматривать как диалектически взаимосвязанные явления. Правосознание в контексте проблематики правовой реальности выступает как категория, которая позволяет говорить о конструировании правовой реальности, о возможности рассмотрения правовых явлений как социальных конструктов, не существующих вне историко-культурной интерпретации. Правовая реальность - явление объективно-субъективное, и правосознание выступает здесь в качестве компонента, отражающего неразрывную связь сознания человека, социальной группы и общества с правовой материей.

На наш взгляд, следует акцентировать внимание на необходимости в правоведении в целом и в понимании права, в частности. Достаточно актуальным выступает, в частности, антрополого-правовая методология, в том числе в её социально-культурном прочтении. Право в таком методологическом ракурсе воспринимается не с позиций некоего явления, внешне заданного человеку как объективно существующее, а как определенный социальный конструкт, вписанный в координаты доминирующей в данном социуме культуры, прежде всего - культуры коммуникации, а также в плане отражения системы ценностей, господствующих в обществе.

Как известно, правосознание в традиционном русле принято понимать как совокупность идей, взглядов, чувств, эмоций по поводу правовых явлений. При этом принятым в науке считается структурная дифференциация правосознания на правовую психологию и правовую идеологию. При этом первая отражает эмоциональный, а вторая - интеллектуальный компонент правосознания. Думается, что эмоциональные и интеллектуальные компоненты в правосознании как отдельного человека, так социальной группы и общества в целом можно вычленять лишь в качестве научного допущения. В то же время исследование указанного явления требует от нас

несколько иной дифференциации компонентов, в частности, основанной на критериях устойчивости, осознанности своего отношения к праву и иным правовым явлениям.

Правосознание в целом «...можно определить как совокупность правовых чувств, эмоций, идей, взглядов, оценок, установок, представлений и других духовных и интеллектуальных проявлений, порождающих правовую реальность и выражающих отношение граждан как к действующему праву, юридической практике, правам и обязанностям граждан, так и к желаемому праву, к другим желаемым правовым явлениям» [3, с. 11].

Правосознание, с нашей точки зрения, включает в себя правовой менталитет и правовое сознание.

Правовой менталитет выступает как исторически сложившаяся, специфическая, наиболее типичная и устойчивая для определенного общества или локального сообщества система мировоззренческих представлений о праве и правовой реальности, оценки и реагирования на прошлые, настоящие и будущие правоотношения. В сущности, данная категория может быть воспринята как кристаллическая решетка готовностей, предрасполо-женностей действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом, на которой формируется совокупность чувств, настроений, побуждений, характерных для правового сознания общества.

В структуру правового менталитета входит совокупность осознанных и неосознанных правовых представлений, стереотипов, ценностно-правовых ориентаций, правовых аттитюдов и установок общества или локального сообщества в сфере правовой реальности [4]. Характерными чертами правового менталитета выступают исторически сложившееся социокультурное своеобразие; консервативный характер; типичность представлений, оценок, реагирования; коллективный характер; правовая природа.

Являясь в определенной степени результатом разумно-рассудочной деятельности людей, правовой менталитет выступает тем уровнем правосознания, на котором мысль не отделена от эмоций, от латентных привычек и приемов сознания, таким культурным субстратом, который является общим для социума в целом (или отдельных социальных групп) и не осознается современниками, ибо представляет для них нечто само собой разумеющееся, находящееся вне контроля их правового сознания [5, с. 76].

Для современной российской правовой ментально-сти характерна трансляция из поколения в поколение представлений о социальной справедливости как правовой доминанте. И если в имперский и советский периоды развития страны указанная доминанта предопределялась господствующей идеологией (православной, а затем коммунистической), то сейчас она уходит в глубь сознания и проявляется в повседневных правовых установках и правовом поведении.

Используя антрополого-правовой методологию, можно говорить о том, что правовая ментальность, будучи укорененной в обществе, воспроизводит те или иные правовые практики. То есть, несмотря на наличие или отсутствие позитивного законодательства, происходит трансляция соответствующих правовых ценностей в поведение членов общества. На основании этих представлений конкретный правовой субъект и делает вывод о том, является ли тот или иной нормативный правовой акт, исходящий от государства, справедливым, то есть правовым, либо за ним такое качество не признается. В этом плане сложившийся на базе естественно-правовой парадигмы подход к определению правового закона на основе критерия его соответствия естественным правам человека ставится под большое сомнение - не из-за того, что тем или иным исследователям не нравится идея приоритета прав человека (в некоторых случаях научная дискуссия умышленно уводится из сферы рационального в политико-идеологическую сферу, что неизбежно

заканчивается навешиванием ярлыков), а потому что научные исследования пока не показали однозначного соответствия идеи приоритета прав человека правовой ментальности российского общества. Причем уважение к разным правовым практикам, сложившимся в различных цивилизационных и иных условиях, выступает, с точки зрения западных (подчеркнем) ученых, важнейшим условием выявления антропологических компонентов в праве, правовой реальности.

Если правовая ментальность берет на себя функции сохранения приобретенных в прошлом правовых ценностей, то второй элемент правосознания - правовое сознание - предполагает рациональную и эмоциональную изменчивость, направляя правовое движение общества в нужное государству или обществу русло. При этом правовое сознание можно определить совокупность правовых знаний, представлений и оценочных суждений индивида по отношению к различным уровням правовой реальности.

Категория правового менталитета отражает более глубокий пласт правосознания, является духовно-правовым инвариантом, «правовым духом», который через «сквозные» правовые архетипы объединяет в одно духовное целое различные этапы правовой истории общества.

Таким образом, сущностно правовая ментальность и правовое сознание связаны едиными компонентами, однако различаются содержательно на основании критериев устойчивости и изменчивости.

Именно правовое сознание, как подвижная компонента правосознания, может быть подвергнута воздействию со стороны заинтересованных социальных сил (к примеру, политических и правовых реформаторов) с целью изменения правосознания в целом. Указанное обстоятельство объясняется тем, что можно оказывать воздействие на индивидуальный правовой опыт субъектов, который и предопределяет содержание правового сознания.

Индивидуальный правовой опыт представляет собой непосредственные условия жизни индивида, его повседневный практический опыт взаимодействия с другими индивидами и государственными органами, при котором индивид в той или иной степени соприкасается с формальным (позитивным, государственно установленным) правом (нормативными и иными правовыми актами и процессом их применения (реализации).

Индивидуальный правовой опыт изменчив, зависит от ряда как объективных, так и субъективных обстоятельств, то в итоге предопределяет нестабильность правового сознания, в отличие от правового менталитета.

Сущность индивидуального правового опыта, в свою очередь, определяется социальным правовым опытом, а содержание складывается из правового мышления и правового поведения (действия индивида по освоению правовой реальности), в значительной степени определяемого правовыми стереотипами.

В содержательном плане большую роль в индивидуальном правовом опыте играет степень включенности индивида в правовую реальность, его роль в творении этой реальности, а также частота и качество соприкосновения с иными субъектами, в т.ч. наделенными властными полномочиями. Причем значение имеет не только внешняя сторона включенности индивида в правовую реальность (непосредственное вступление в правоотношения), но и внутренняя, субъективная: насколько субъект осознает себя в качестве участника правовых отношений, каков опыт формирования его внутреннего отношения к происходящему - к примеру, рассматривает ли он правовое бытие только с конфликтных позиций, либо более широко ощущает включенность в правовую сферу. Конечно, ситуация правового конфликта и возможность применения санкций заключает в себе весомые возможности для формирования индивидуального правового опыта путем той или иной мотивации по-

ведения субъекта, однако вступление в правовое поле не должно исчерпываться исключительно конфликтом [6]. В этом смысле весьма важным представляется такой компонент индивидуального правового опыта, как правовое мышление, процесс понимания социально-окружающей индивида правовой действительности, результатом которого являются комплекс правовых знаний, привычек, стереотипов поведения, которые формируются в правосознании и юридическом мировоззрении человека. Правовое мышление формируется на основе совокупности и взаимосвязи правовых знаний, правовых представлений, правовых идей, правовых чувств, правовых настроений [7].

Кроме правового мышления, важным компонентом индивидуального правового опыта выступает правовое поведение. Последнее является бинарной категорией. С одной стороны, это содержательная часть индивидуального правового опыта, связанная с деяниями индивида в правовой реальности, с другой стороны, это - нижний уровень правовой реальности.

Правовое поведение может предопределяться стереотипным мышлением, для которого характерны упрощенные, схематичные образы права. Как правило, правовые стереотипы формируется в условиях дефицита информации и содержат в себе неполное или одностороннее описание правовой действительности.

Именно правовое поведение, как компонента индивидуального правового опыта, а также структурная единица правовой реальности, представляет собой серьезный объект для научных исследований. Правовое поведение демонстрирует связку между позитивным правом и его реализацией. Привычная позитивистская схема, когда норма права должна воплощаться в правомерном поведении участников регулируемых правом отношений, не способна объяснить, по каким причинам качественное и, казалось бы, отвечающее идеям гуманизма законодательство не всегда точно реализуется на практике, а, более того, «обрастает» параллельными правовыми практиками, реально существующими нормами. Очевидно, что корень проблемы можно обнаружить лишь с применением постклассической методологии. Вряд ли в данном случае эффективным будет выявление причин и условий отклоняющегося поведения, с использованием социологических методов, которое порой предлагается. По нашему мнению, препятствием на пути реализации законодательства становятся реально существующие правовые практики, отражающие правовой менталитет и правосознание. Необходимо отметить принципиальную позицию: оценка такого рода практик как негативных или положительных может происходить лишь на основании определенных критериев понимания правового идеала. В свою очередь, правовой идеал может различаться в зависимости от цивилиза-ционной и культурной доминанты в соответствующем социуме. Мы привыкли к тому, что отечественная юридическая наука в качестве такого идеала рассматривает понимание права, сложившееся в так называемой западной традиции (которая, отметим, также не может быть представлена как однородная). В соответствии с такой аксиологией, всё то, что не соответствует западным правовым лекалам, рассматривается как архаичное, неэффективное, требующее реформирования. В то же время, как было подчеркнуто выше, собственно ряд даже западных ученых выдвигают идею правового плюрализма, уважения ко всем возможным правовым практикам, независимо о того, в каком обществе они имеют место быть - индустриальном, постиндустриальном или традиционном. Соответственно те правовые институты, которые сложились вне западной правовой традиции, в соответствующем обществе могут быть вполне эффективными. Что касается насильственного внедрения западных правовых идеалов, то на практике это оборачивается их применением не по назначению, в рамках политической и экономической борьбы элит; кроме того,

их закрепление становится ширмой. В итоге получается, к примеру, что «свободные выборы» используются как форма поддержки действующей власти, а применение санкций к коррупционерам происходит главным образом в том случае, когда субъект нарушил традиционные, непозитивные правовые практики. Таким образом, непродуманное, ангажированное заимствование, рецепция чужого законодательства и правового опыта может вызывать «раздвоение», «утроение» правовых практик, а в конечном счете - потерю уважения к правопорядку, к действующему законодательству, системе государственного управления.

Индивидуальный правовой опыт, как было отмечено выше, может выступить объектом воздействия извне, при этом могут использоваться разные каналы и методы - как идеологическая обработка, внедрение в сознание человека неких новых представлений правового характера, так и изменение правовых практик в случае системного реформирования сферы государственного управления.

Сущностная сторона индивидуального правового опыта, а именно социальный правовой опыт - сложная категория, связанная с правовой социализацией, и представляет собой двумерный процесс. В ходе первичной социализации и каузальной атрибуции общества и локальных сообществ, членом которых он себя самоидентифицирует, индивид осваивает правовую традицию, правовой идеал, часто выступающий в виде правового мифа, т.е. системы эмоционально окрашенных, чувственных представлений человека о правовой реальности, основанных на субъективной и/или коллективной уверенности, а не на объективных подтверждениях, которые при этом игнорируются, и правовом стереотипе [8] и представлениях о правовом поведении.

В конечном счете, социальный правовой опыт как сущностная доминанта правового сознания предопределяет формирование правовой ментальности.

С другой стороны, в ходе вторичной социализации правовая ментальность определяет сущность социального правового опыта, содержание которого будет определяться типизацией деяний членов определенной социума по разрешению и профилактике внутренних и внешних конфликтов и достижению бесконфликтного сосуществования, необходимого для функционирования и воспроизводства ментальный и поведенческих компонентов правовой жизни группы.

Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. Подводя итог сказанному, отметим, что вышеобозначенные нами категории правового сознания и правовой ментальности как компоненты правосознания, а также их структурные элементы диалектически связаны. Так, взаимовлияние можно обнаружить у индивидуального правового опыта, правового поведения, с одной стороны, и правовой ментальности с другой. Сущностно правовое поведение зависит от правовой ментальности, содержательно - от правового сознания. С другой стороны, правовая мен-тальность формируется через социализацию, то есть через формирование социально-правового опыта, а также через индивидуальный правовой опыт, в том числе через правовое поведение. Взаимодействие указанных категорий во многом может пролить свет на процессы правовой деградации и, наоборот, позитивного развития общества, а также выразить то обстоятельство, что к проблеме борьбы с деформациями правосознания необходимо подходить комплексно: для ее решения следует учитывать множественность факторов влияния, каждый из которых заслуживает особой программы воздействия.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Скоробогатов А.В. Типология правопонимания: сравнительно-правовой анализ // Актуальные проблемы экономики и права. 2008. № 4(8). С. 147-151.

2. Скоробогатов А.В., Краснов А.В. Методология

юридической компаративистики в исследовании правовой реальности // Порiвняльно-правовi дослщження: Украшо-грецький мiжнародний науковий юридичний журнал. - Киев, 2014. - № 2. - С. 72-80.

3. Баранов П.П., Овчинников А.И. Концептуальные приоритеты теории правосознания // Юристъ-Правоведъ. -2007. - № 5. - С. 5 - 11.

4. Меняйло Д.В. Правовой менталитет: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Волгоград, 2003. - 23 с.

5. Гриценко Г.Д. Понимание взаимосвязи права, правосознания и правового менталитета в социокультурном контексте // Вестник Ставропольского государственного университета. - 2003. - Вып. 32. - С. 72 - 78.

6. Краснов А.В. Содержание санкций норм права в свете информационно-психологического подхода к исследованию правовых явлений // Актуальные проблемы экономики и права. - 2013. - № 4. - С. 226-233.

7. Овчинников А.И. Правовое мышление: автореф. дисс. ... док. юрид. наук. - Краснодар, 2004. - 48 с.

8. Глыбовская, Н.А. Правовой стереотип в структуре правосознания // Управление в социальных и экономических системах : м-лы XVII Международной научно-практической конференции (2-6 июня 2008 г., г. Минск) / Минский ин-т управления ; редкол.: Н.В. Суша [и др.]. - Минск, 2008. [Электрон. ресурс] - URL: http://elibrary. miu.by/conferences!/item.uses/issue.xvii/article.253.html.

ROLE OF SENSE OF LAW IN DEVELOPMENT OF LAW REALITY

© 2015

A.V. Krasnov, the candidate of the law, Associate professor of chair of the theory and history of the right and

the state

Kazan branch of Russian University of Justice, Kazan (Russia) A.V. Skorobogatov, doctor of history sciences, associate professor, professor of the chair of theory and history

of state and law and public-law discipline

Institute of Economics, Management and Law, Kazan (Russia)

Abstract. Article is devoted to research of a role of separate elements of law-awareness in development and functioning of a law reality of modern Russia. On the basis of postclassical (antropologo-legal) methodology it is proved, that the law-awareness as a category consists of two interconnected components: law consciousness and law mentality. Thus the law consciousness acts as set of law knowledge, representations and estimated judgements of the individual in relation to the law phenomena which are at various levels of a law reality. The law mentality can be considered as historically developed, specific, more typical and steady for a certain society or local community system of world outlook representations about the law and a law reality, an estimation and reaction to last, present and future law relations. Both specified components make direct impact on the third level of a law reality - law behaviour which is substantially defined by individual and social law experience. Appreciably the law behaviour depends on law mentality, substantively - from law consciousness. On the other hand, law mentality is formed through socialisation, that is through formation of social law experience, and also through individual law experience.

Keywords: law-awareness, law consciousness, law mentality, law reality, law behavior, individual law experience, social law experience, law thinking

УДК 347.2/.3

ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ: ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ

© 2015

Т.Г. Николаева, магистрант

Институт экономики управления и права, Казань (Россия)

Аннотация. Статья посвящена проблемам определения понятия и признаков имущественных отношений, а также их видам. Чтобы достоверно понимать, какие общественные отношения входят в состав предмета гражданского права, и что представляют собой имущественные отношения, необходимо отталкиваться непосредственно от правовых норм гражданского права. Научный анализ имущественных отношений имеет существенное значение для гражданско-правовой науки и правоприменительной практики. Исследование специфики норм гражданского права позволяет сделать вывод о том, что они, в первую очередь, направлены на регулирование именно имущественных отношений. Поэтому указанные отношения являются ядром предмета гражданского права как отрасли права. Однако должная ясность относительно категории имущественных отношений в настоящее время отсутствует. Несмотря на весьма большое количество публикации по обозначенной теме, она не теряет своей актуальности и вызывает необходимость в исследовании и переосмыслении целого ряда теоретических проблем, многие из которых до сих пор порождают споры. В статье также рассматривается развитие представлений об имущественных отношениях в гражданском праве и делается вывод о том, что регулирование таковых в настоящее время не отличается продуманностью.

Ключевые слова: имущественные отношения, гражданское право, предмет гражданского права, признаки имущественных отношений, виды имущественных отношений, имущество, вещь, автономия воли, имущественная самостоятельность, равенство.

Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важ- права, от других, что, безусловно, имеет важное значе-

ными научными и практическими задачами. Основная ние для правоприменения.

проблема определения имущественных отношений Анализ последних исследований и публикаций,

заключается в том, что ни в юридической, ни в эконо- в которых рассматривались аспекты этой пробле-

мической литературе понятие имущественных нельзя мы и на которых обосновывается автор; выделение

считать сложившимся [1, с. 76]. В тех же случаях, когда неразрешенных раньше частей общей проблемы.

учеными даются те или иные определения, они в раз- Среди правоведов, активно занимающихся исследо-

личных источниках сильно расходятся между собой [2, ванием проблематики имущественных отношений,

с. 4]. Кроме того, нет единства мнений у правоведов от- в настоящее время следует выделить, прежде всего,

носительно признаков имущественных отношений или Н.А. Баринова [3], С.С. Вабищевича [4], Н.Д. Егорова [5],

тех черт, которые позволили бы отграничить имуще- Е.Е. Смолицкую [6], В.Ф. Яковлева [7]. ственные отношения, входящие в предмет гражданского