CC BY
186
УДК 322.22
РОЛЬ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В РАЗВИТИИ ПРОТЕСТНОГО ПОТЕНЦИАЛА СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
© Елена Николаевна СЕЙФИЕВА
Новороссийский филиал Финансового университета при Правительстве РФ, г. Новороссийск, Российская Федерация,
кандидат политических наук, доцент кафедры «Философия, история и право», зам. директора по учебно-методической работе, e-mail: [email protected]
Проанализирована роль политических институтов, влияющих на развитие протестного движения в современной России, их взаимосвязь с историей российского государства и их влияние на современность. Актуальность проблемы обусловлена тем, что политические протесты стали неотъемлемой частью современного мира. Большую роль в их регулировании играют политические институты, которые обеспечивают контроль за их протеканием. Процесс институционализации политического протеста обладает рядом закономерных особенностей независимо от уровня и масштабов своего проявления. Институты политического протеста в России зарождаются в конце XX в., в условиях стихийного развития массовых акций противостояния: забастовочных движений по всей России, шахтерского движения, отказа от участия в выборах и т. д.
Ключевые слова: политический протест; политические партии; СМИ; абсентеизм; местное самоуправление; профсоюзы.
Деятельность институтов политического протеста представляет собой организацию борьбы за новые явления в обществе, за приспособление к возникающим политическим изменениям. Для этого необходимо наличие общественных институтов, способных найти компромисс во взаимодействии всех политических сил. Если этого не происходит, то политические процессы становятся неуправляемыми, стихийными, наносящими ущерб интересам большинства членов общества.
Значительная составляющая теории политического протеста сосредоточена в исследованиях, принадлежащих Е.А. Здраво-мысловой, Л.Г. Гордону, С.П. Поцелуеву, Ю.Г. Запрудскому, А.А. Федоровских и т. д. На основе исследования целей и форм протеста осуществляется попытка проанализировать влияние различных политических институтов на формирование протестной активности населения.
Институты политического протеста могут быть установлены государством, т. е. стать правилами. Такие институты считаются формальными, как, например, партии или общественные организации, профсоюзы. Однако возможна и другая форма, когда институты возникают эволюционно на основе регулярных взаимодействий между участниками во время стихийных акций протеста -
«неформальные институты». В любом случае роль институтов политического протеста возрастает с развитием гражданского общества.
С развитием институтов политического протеста выполняется ряд функций:
- выражается политическая воля больших групп людей. Без соответствующих политических институтов у народа не оказывается необходимых способов осознать, выразить и практически защитить свои коренные жизненно важные интересы;
- институты политического протеста способствуют становлению и развитию личности, т. е. ее социализации;
- институты политического протеста формируют государственно-политический механизм управления общественными делами;
- институационализация политического протеста приводит к увеличению противоборства в политической системе, что мешает процессу монополизации в частных интересах отдельных групп.
В высокоразвитых странах в течение длительного исторического периода деятельность государственной власти приобретала юридические формы, а основными принципами законодательства постепенно становились верховенство закона и права человека. Данный процесс завершился только в XX в., когда в обществе были созданы механизмы
контроля за деятельностью государства. Эти механизмы стали гарантией существования подобных принципов. В странах Западной Европы большинство политических институтов создавались в интересах правящей элиты, т. е. сверху. В дальнейшем с развитием общества они переходили в общенациональные политические институты (например, парламент в Великобритании).
С этой точки зрения проблема России состоит в том, что новые политические институты возникают здесь в совершенно иную эпоху. Основная масса населения не может ждать, пока «элитные» политические институты постепенно начнут функционировать в интересах большинства граждан. В результате в массовых слоях населения нарастает глубокое чувство неудовлетворенности деятельностью политических институтов, выливающееся в отчуждение, в недоверие по отношению к ним [1, с. 23].
Проведенный Левада-Центром опрос населения показал, что на первом месте во влиянии на протестный потенциал находится президент В.В. Путин, на втором - ФСБ и Вооруженные силы, политические партии оказались лишь на 18 месте, а профсоюзы только лишь на 21 месте. Каждый их этих институтов играет определенную роль в формировании протестного потенциала в современной России.
Президентский рейтинг явно подрос из-за присоединения Крыма и теперь он тянет за собой «Единую Россию», которая в недавние годы с трудом набирала техническое большинство в ходе ряда региональных выборов. За последний же год, согласно данным Левада-Центра, ее электоральный рейтинг вырос на 13 %. В нынешнем марте желание проголосовать за «Единую Россию» изъявили 69 % опрошенных против 56 % годом ранее. Это, отметим еще раз, при учете ответов только тех респондентов, которые пойдут на выборы и уже определили своего фаворита. У других же партий показатели пока идут вниз - 14 % готовы отдать голоса за КПРФ (было 17 %), 5 % - ЛДПР (было 8 %), 3 % - «Справедливой России» (было 4 %). По 1 % у «Альянса зеленых» (Олег Митволь), Партии прогресса (Алексей Навальный), менее 1 % у «Яблока» (Сергей Митрохин) и скопом у всех прочих партий. А вот с «Гражданской платформой» произошел интересный поворот. Опрос Ле-
вада-Центра опирался на то, что теперь ее лидер - это Рифат Шайхутдинов, видимо, потому и получил тоже 1 %. В марте же прошлого года, когда в ней еще состоял Михаил Прохоров, этой партии симпатизировали 4 % [2].
Закономерные особенности институали-зации культуры политического протеста нашли отражение в политической практике России на федеральном, региональном и республиканском уровнях. Так, в масштабах страны об этом дает конкретное представление процесс становления многопартийности.
Период партийного строительства конца 1980-х - начала 1990-х гг. явился своеобразной отдушиной, дренажным клапаном, через который «стравливалась» нарастающая волна протестных эмоций. Появление новых партий отвлекло широкие массы от участия в протестных акциях, вселило надежду на решение актуальных проблем лидерами вновь возникших партий.
Являясь одним из формальных институтов протеста, политические партии определяют формы политического мышления и поведения, формируют тип отношения граждан к политическим объединениям и партийной системе, соответствующие качества и навыки гражданского участия в политической жизни.
В переходных обществах в политических партиях и движениях фактически продолжает доминировать или быть весьма ощутимым культ борьбы «до упора», свойственный закрытым системам. В то же время декларируется приверженность мирным методам решения конфликтов, диалогу, гражданскому согласию, т. е. принципам плюрализма культуры.
Функции снятия конфликтного напряжения в обществе призваны выполнять не только органы государственной власти. В первую очередь это правовые институты и СМИ. Суды и прокуратура, очевидно, не способны эффективно решать возникающие конфликты, предупреждая их развитие. Журналисты приписывают обязанность надзора и контроля не судам и прокуратуре на местах, а федеральному центру, что свидетельствует о низкой значимости правовых институтов для умиротворения протестной активности. Косвенно это подтверждается и действиями самой власти: она не воспользовалась правом на законное применение силы против нелегитимных действий, угрожавших социально-
му и экономическому порядку в стране; в экстренном порядке были созданы новые агенты правового и финансового надзора и контроля, дублирующие функции уже существующих [3].
В современном мире все большее значение в формировании культуры политического протеста приобретают СМИ. Помимо функций информирования СМИ позволяют государству и другим политическим субъектам целенаправленно конструировать в сознании граждан политические убеждения, установки, стереотипы, соответствующие ценностям и целям государственной политики. Но наряду со значением для официальных институтов власти СМИ являются одной из институциональной структур политического участия для рядовых граждан. Из-за возрастания открытости в формулировании своего мнения, в пропаганде интересов различных групп населения СМИ становятся главным инструментом в системе социального представительства интересов граждан, способствуя тем самым формированию структуры гражданского общества соответственно культуре политического протеста. В условиях развития институтов гражданского общества, плюрализма мнений СМИ обеспечивают наращивание в обществе таких ценностей культуры протеста, как свобода и демократия.
Пропагандистская кампания не только предшествует акции, но и обычно активно продолжается, когда подводятся ее итоги. Более того, сама протестная акция становится информационным поводом для СМИ, когда они вынуждены говорить и о требованиях трудящихся. Появление, например, мировой информационной сети в настоящее время обеспечило возможность участия рядовых граждан в теледебатах политиков, электронном голосовании при проведении выборов и референдумов.
Формирование институтов политического протеста предопределено некоторыми факторами:
- наличием соответствующей инфраструктуры (развитие местного самоуправления, профсоюзы, суды и т. д.);
- верой граждан в эффективность механизмов протеста;
- умением власти использовать эти механизмы в случае необходимости решать общенародные проблемы.
Так, система местного самоуправления в России активизируется только при заинтересованности в решении собственных интересов, усилия профсоюзов направлены на организацию публичных акций, решающих мелкие интересы группы людей, и в меньшей степени на общероссийские проблемы.
Влияние российских профсоюзов при конфликте рабочих с администрацией практически равняется нулю. По-прежнему в представлении большинства россиян (в т. ч. и являющихся членами профсоюзов) профсоюз - это организация для выдачи льгот, пособий и других социальных благ. А сами профсоюзные лидеры на предприятиях в большинстве случаев в системе приоритетов ставят мнение руководства значительно выше мнения трудового коллектива.
Одним из институтов, стихийно возникших в период перестройки, выступает массовый отказ от участия в выборах. Повышенная популярность абсентеистских настроений электората - серьезное препятствие на пути прихода к власти тех политиков и партий, которое это препятствие создали. Анализ экспертов показывает, что около 20 % избирателей охватывает т. н. протестное электоральное поле, которое весьма неоднородно, не имеет четкой политической ориентации и включает в себя политически разношерстные элементы.
Данное явление содержит в себе как минимум две важнейших и неразрывно связанных между собой компоненты: маргиналь-ность электората и маргинальность кандидата (или политической организации, стремящейся целенаправленно участвовать в избирательном процессе).
Маргинальность электората во многом определяется объективными условиями современной России. Она выражается, главным образом, в готовности протестного или случайного голосования, голосования по принципу «назло всем» или же неявке на избирательный участок.
Логично было бы предположить, что россияне, получившие после долгих десятилетий безальтернативных выборов реальную свободу избирать и быть избранными, будут проявлять все большую электоральную активность, а сами выборы будут постепенно превращаться во все более «цивилизованный», продуманный и рациональный процесс
принятия решений, результатом которого станет оптимизация процессов управления всех уровней.
В современной же России разворачиваются процессы противоположной направленности: народ на выборы не ходит, а сам институт выборов прочно ассоциировался в общественном сознании с «грязными» избирательными технологиями.
Маргинальность избирателей в большей степени характерна для городских жителей (исключением являются наиболее крупные российские мегаполисы). Горожане более мобильны в социальном отношении, склонны к экспериментированию в различных областях, менее связаны традициями и устойчивыми стереотипами. Кроме того, денежные доходы большинства горожан в условиях ощутимого роста цен на продукты питания и коммунальные услуги обусловливают, с одной стороны, социальное недовольство (на фоне социальной незащищенности), а с другой стороны, желание и готовность изменить свое положение.
Таким образом, пограничность социального состояния, готовность к изменениям объективно делает горожан благоприятной питательной средой для маргинальности и общей, и электоральной - в частности.
Сельские жители, напротив, привержены традициям и привычным установкам, осторожны и не склонны к сколь-нибудь значимым социальным экспериментам. Полунатуральный характер ведения хозяйства отечественным сельским жителем зачастую, как это ни парадоксально, обеспечивает его большую, по сравнению с горожанином, социальную защищенность.
Если менталитет органично связан с культурой данного народа, то он не может быть безразличным к происходящему в России. Модели протеста только на поверхности являются безразличными к менталитету. На самом деле, они имеют глубинную социокультурную основу [4].
При изучении отдельных факторов политического протеста необходимо учитывать связь такого поведения с территорией, природой, бытом, языком, особенностями истории и другими обстоятельствами народной жизни, что предполагает наличие специальных знаний в области разных наук.
Однако даже если собран достаточно полный перечень национальных черт проте-стного поведения, их обобщение вряд ли может претендовать на истину, ибо множественность разрозненных свойств еще не имеет статуса целого. Для этого необходим единый фактор объединения, чтобы упорядочить разрозненный по содержанию материал.
В определенном смысле, в таком отношении к протесту нет ничего удивительного. Отношение к конфликтам и поведение в них формировались на протяжении тысячелетий, и в новый век мы вполне понятно вошли уже с определенным протестным менталитетом, выработанным всем ходом предшествующей истории. Здесь мы используем идеи, высказанные Ю.Г. Запрудским относительно своеобразия российского конфликтного менталитета [5, с. 78].
Для россиянина, по мнению Ю.Г. За-прудского, конфликт далеко не норма и относится он к нему с давних пор «как к крайне нежелательному явлению, всячески избегая, уклоняясь по возможности от конфликтных отношений». У русских нет, как на Западе, традиций устойчивого пребывания в состоянии конфликта, порождающих отношение к нему как к социальной норме. Боязнь конфликта, нежелание его сохранились у нас в самых разнообразных формах общественного поведения.
Состояние политического протеста в современной России на первый взгляд выглядит весьма парадоксально. С одной стороны, налицо все основные предпосылки, наличие которых объективно запускает механизм протестного поведения. Это фактическое ухудшение материального достатка и благополучия основной массы российского населения, это депривационные факторы, т. е. «субъективное чувство недовольства по отношению к настоящему», вызванное увеличением разрыва между ожиданиями, разбуженными надеждами и возможностями их реального осуществления. Вероятность обращения к протесту растет и в связи с состоянием самой политической среды, поскольку это состояние не обеспечивает подлинной вовлеченности в политику, реального соучастия в принятии политических решений и ответственности за их осуществление [6].
С другой стороны, фактический уровень участия граждан в протестных акциях остается стабильно низким, причем никаких особых всплесков, связанных с ростом цен на товары и услуги, изменением коммунальных платежей и налоговых ставок, не наблюдается.
За год доля россиян, считающих массовые выступления по экономическим и политическим причинам возможными, снизилась (28 % в феврале 2014 г. против 20 % в апреле 2015 г. и 23 против 15 % соответственно).
Пятая часть опрошенных (20 %) считает, что в настоящее время вполне возможны массовые выступления населения против падения уровня жизни, в защиту своих прав. Среди жителей Москвы доля респондентов, разделяющих эту точку зрения, практически в два раза выше (36 %). Каждый второй россиянин из тех, кто не одобряет деятельность В.В. Путина на посту президента, считает массовые выступления по экономическим причинам вполне возможными. Лишь 15 % респондентов считают возможными в ближайшем будущем протесты с политическими требованиями. Готовность принять участие в таких акциях еще ниже - 11 %.
Опыт участия в публичных акциях протеста и забастовках в течение последнего года среди населения мал - 4 и 3 % соответственно. Доля участвовавших как в публичных акциях, так и в забастовках среди тех, кто деятельность президента не одобряет, выше, чем в целом по стране: 11 % респондентов принимали участие в публичных акциях, 8 % - в забастовках.
Отсюда следует, что функции интеграции и снятия напряжения в обществе должны выполнять не только местные и центральные власти, а ряд агентов-посредников, и главные среди них - правовые институты.
Местные власти в большинстве случаев не предпринимают усилий, необходимых для нормализации обстановки, прибегая к стратегии переадресовки претензий в адрес федеральной власти, которая оказывается основным контрагентом для большинства участников акций протеста.
Имеются ли в России традиции, которые могли бы лечь в основу формирования какого-либо политического движения? Речь идет о традициях солидарного поведения и отношений на основе взаимности. На всем протяжении российской истории доминирующей
формой социальной организации являлась семья, локальный мир. Солидарность и способность к коллективным действиям, которые развиваются в рамках традиционной семьи, не только недостаточны для формирования социального движения, но и часто препятствуют этому, оставляя возможность для образования стоящих над индивидом и подчиняющих его структур.
Существует несколько возможных вариантов выхода из создавшегося положения. Так, некоторые аналитики предполагают возложить задачу формирования социальных акторов как основы функционирования демократических институтов на государство.
Громкие и масштабные акции сами себя рекламируют, а постоянная рутинная работа не видна. Поэтому очевидна необходимость стимулировать легитимную практику урегулирования конфликтов: расширять репертуар таких действий, обеспечить их результативность и оказывать им надлежащую пропагандистскую и информационную поддержку. Вероятно, властям всех уровней следует показательно принять на себя ответственность за соблюдение прав трудящихся, признав тем самым существование этой социальной проблемы.
Важное значение имеют мероприятия по повышению правовой культуры избирателей, других участников избирательного процесса, а не только организаторов выборов. Эти меры относятся к организационно-правовым гарантиям правомочий избирать и быть избранным в органы народного представительства. В современном обществе наблюдается рост политической апатии избирателей и больше всего связывается с потерей доверия к выборам как способу выражения воли избирателей. Сюда же следует отнести и несовершенство самой технологии процесса голосования. Пассивность населения объясняется тем, что стихийное недовольство должно кем-то направляться, а в России популярность многих политических партий и общественных организаций низка, их организаторские способности слабы.
По мнению Н.И. Чувашовой, опыт массовых протестных акций можно рассматривать положительно, т. к. они доносят до власти информацию о нерешенных проблемах. Но политический протест будет эффективен только при наличии организующей силы
протеста, которую должны выполнить институты протеста [7].
Влияние политических и социальных институтов на формирование политического протеста осуществляется по двум направлениям.
Во-первых, институциональные структуры самостоятельно формируют институциональный аспект культуры протеста, а во-вторых, они выполняют функцию политической социализации, будучи трансляторами политических норм, ценностей и образцов политического поведения [8].
В российском обществе пока не сложились нормы и навыки цивилизованного конкурентного взаимодействия. Посредникам, участвующим в урегулировании акций протеста, приходится решать задачи по развитию конструктивного диалога у противоборствующих сторон, что является самостоятельной и очень сложной проблемой. В ходе акций протеста не только определяется приемлемый репертуар действий и приобретаются организационные навыки, но и выявляются основные контрагенты - федеральные, местные и региональные власти. Размышляя о причинах и последствиях акций протеста, эксперты так или иначе оценивали способность властей как контрагента реагировать на выступления.
Местные власти чаще всего стремятся сохранить существующее положение и используют стратегии, приводящие к снижению значимости либо их собственного статуса (переадресовка претензий), либо статуса агента-инициатора (раскол рядов бастующих). Лишь некоторые эксперты отметили, что местные власти ориентируются на развитие практики согласительных действий -создание трехсторонней комиссии (г. Ставрополь, г. Ульяновск), сотрудничество и переговоры с профсоюзами (г. Рязань).
Итак, можно сделать следующие выводы: во-первых, функции общественной интеграции и снятия социального напряжения выполняют четыре агента - местная власть, суды, профсоюзы и СМИ; во-вторых, от эффективности функционирования этих агентов зависит уровень социальной напряженности в регионах: если вся система оперативно отзывается на протестные инициативы, конфликт разрешается легитимными мерами.
1. Поливаева Н.П. Тип общества и политическое сознание // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 2002. № 2.
2. Левада-Центр. URL: http://www.levada.ru/is-sledovaniya (дата обращения: 20.02.2015).
3. Алисова Л.Н., Голенкова З.Т. Политическая социология. URL: http://society.polbu.ru/ alisova_politsociology/ch27_i.html (дата обращения: 20.02.2015).
4. Федоровских А.А. «Цветная революция» как разновидность государственного переворота: административный ресурс бюрократии versus манипулятивной демократии групп давления // Вопросы управления. 2015. № 1.
5. Запрудский Ю.Г. Культура конфликта // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 2002. № 4.
6. Кутыгина Е.Н. Протестный потенциал России: исторические аспекты и перспективы. Пенза, 2008.
7. Чувашова Н.И. Политический протест в современной России // Теория и практика общественного развития. 2013. № 6.
8. Соина Е.С. Политическое протестное поведение в современной России: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Ставрополь, 2008.
1. Polivaeva N.P. Tip obshchestva i politicheskoe soznanie // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 18. Sotsiologiya i politologiya. 2002. № 2.
2. Levada-Tsentr. URL: http://www.levada.ru/is-sledovaniya (data obrashcheniya: 20.02.2015).
3. Alisova L.N., Golenkova Z.T. Politicheskaya sotsiologiya. URL: http://society.polbu.ru/ alisova_politsociology/ch27_i.html (data obrashcheniya: 20.02.2015).
4. Fedorovskikh A.A. "Tsvetnaya revolyutsiya" kak raznovidnost' gosudarstvennogo perevorota: administrativnyy resurs byurokratii versus manipulyativnoy demokratii grupp davleniya // Voprosy upravleniya. 2015. № 1.
5. Zaprudskiy Yu.G. Kul'tura konflikta // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 18. Sotsiologiya i politologiya. 2002. № 4.
6. Kutygina E.N. Protestnyy potentsial Rossii: istoricheskie aspekty i perspektivy. Penza, 2008.
7. Chuvashova N.I. Politicheskiy protest v so-vremennoy Rossii // Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya. 2013. № 6.
8. Soina E.S. Politicheskoe protestnoe povedenie v sovremennoy Rossii: avtoref. dis. ... kand. polit. nauk. Stavropol', 2008.
Поступила в редакцию 25.04.2015 г.
UDC 322.22
ROLE OF POLITICAL INSTITUTES IN THE DEVELOPMENT OF PROTEST POTENTIAL OF MODERN RUSSIA
Elena Nikolaevna SEYFIEVA, Financial University under the Government of Russian Federation, Novorossiysk branch, Novorossiysk, Russian Federation, Candidate of Politics, Associate Professor of "Philosophy, History and Law" Department, Deputy Director on Educational and Methodical Work, e-mail: [email protected]
The role of political institutions which have an impact on the development of the protest movement in Russia today, their relationship with the history of the Russian state and their impact on the Modern Age are analyzed. The urgency of an issue is driven by the fact that the political protests have become an integral part of the modern world. Political institutions play a major role in their regulation providing control over their progress. The process of institutionalization of a political protest has a number of regular peculiarities, regardless of the level and scale of its manifestations. Institutions of political protest in Russia originated at the end of the XX century in conditions of spontaneous growth of mass actions of confrontation: the strike movement throughout Russia, the miners' movement, refusal to participate in elections, etc.
Key words: political protest; political parties; mass media; absenteeism; local government; trade unions.
