CC BY
28
сильное, ведь рыбак уже мысленно «поймал» и «приготовил» уху - мысль мелькнула за доли секунды! Итак, несовпадение ожидания и конечного результата в данной ситуации вызывает эмоционально-эстетическую реакцию лирического героя - усмешку над самим собой, усмешку, которая скрыта и выявляется только из проживания ситуации - выявления всех звеньев ассоциативной цепи с постоянным выбором при каждой развилке, причем с движением по цепи одномоментно в разные стороны. Ведь, по сути, закончив стихотворение, неожиданным на первый взгляд, образом ухи, бесхитростный рыбак самим фактом обозначения и проговаривания «выдает» весь ассоциативный ряд. Логика структурирования краткого жанра аналогична с «цифрованием» и «кодированием» информации. Получается, что поэтическая ситуация - это зафиксированное, «архивированное» мгновенье времени.
Мастерство Тапхаева-поэта в великолепном владении словом, не только в знании всех значений слов, но и возможных эмоциональных оттенков, соотнесения и корелляции: «Гэрэй буланда / Г эрээ баряа хараасгай -/ Г эрлээ гээшэл даа» (На углу дома / Ласточка свила гнездо./ Дом обрела значит). Первые два стиха начинаются с форм слова «гэр» - дом - происходит сопоставление человека и живого мира (В углу дома человека появился «дом» ласточки). Метафоризация по принципу антропомор-физации продолжается далее: слово «гэрлэхэ» означает «жениться» (обрести дом), опять же содержится корень «дом». Утверждается не только равнозначность человека и ласточки, но ласточке придается в данном сообщении даже больше удельного веса, чем человеку, что вызывает юмористическую эстетическую реакцию (Ласточка не только построила «дом», из игры значений корня «гэр» делается вывод - «женилась»!). Здесь краткость достигается за счет реализации многих, потенциально заложенных в слове возможных значений, в них так же зашифровано авторское отношение, мягкая усмешка и доброта. Таким образом, «сворачивание» эмоционального ряда имеет свои закономерности. Они также прослеживаются в пятистишиях поэта, в них делается лирико-философское обобщение человеческой судьбы. Своеобразие пятистиший Л. Тапхаева в том,
что они приобретают заметно личностный, лирический характер. «Ерэхэ бYPим / Елэн харахан шулуун / Хэбтэжэл байна. / Елэн хара шулуун/ ехэл юумэ Yзэнэ» (Когда я возвращаюсь каждый раз / гладкий чёрный камень / лежит все на том же месте. / Гладкий черный камень / на свете этом много испытал). Символический образ камня здесь циклизирует лирическую ситуацию. Возникает необходимость объяснения финального парадокса: как камень, лежащий на одном и то же месте (3 стих), может многое перевидать и испытать? Он статичен, в то время как динамичен человек (он приходит уже не первый раз, много раз, для него есть каждый раз). Камень статичен и по характеристике: он глянцево-черен, гладок - «елэн хара шулуун»), но как раз неизменность его атрибутивной характеристики и проясняет суть: камень лежит так долго, что его отполировало время до блеска - этот блеск и есть доказательство «испытания» временем. Сопоставление с лирическим героем неявное, но имеется: к человеку так же со временем приходит опыт и понимание. Так, символизация, стягивая в единый узел разные уровни бытия, определяет философское содержание пятистиший.
Интеллектуализация чувства здесь, несомненно, происходит, так как сам смысл сконцентрирован в заданных рамках, поэтика краткости также определяет сам арсенал художественных средств.
В бурятской поэзии, таким образом, широкое распространение краткостиший: восьмистиший, четверостиший, пятистиший, трехстиший объясняется самими особенностями художественного мышления, восточного склада ума, когда эмоциональный мир выражается опосредованно. Создание малой модели реальной действительности по принципам символизации и ме-тафоризации, контекст и единство ассоциативного ряда определяет четкость структуры, в которой дается, с одной стороны, конкретная жизненная ситуация и, вместе с тем, достигается максимально возможная степень художественного обобщения. Малый жанр в бурятской поэзии служит выражению традиционного мировосприятия, становится философским обобщением бытия и процессов сознания человека.
Библиографический список
1. История бурятской литературы. - Улан-Удэ, 1997. - Т. 3.
2. Восточная поэтика. Тексты. Исследования. Комментарии. - М., 1996.
Bibliography
1. Istoriya buryatskoyj literaturih. - Ulan-Udeh, 1997. - T. 3.
2. Vostochnaya poehtika. Tekstih. Issledovaniya. Kommentarii. - M.,
1996.
Статья поступила в редакцию 09.03.12
УДК 811.351.21
Chalaeva P.Sh. P.K.USLAR, HIS FLOCKS AND THEIR ROLE IN THE DEVELOPMENT OF LAK-RUSSIAN LANGUAGE CONTACTS. Last quarter of XIX century was a relatively calm period in lak-russian relations which were based on economic and cultural contacts. The article is dedicated to the role of P.K.Uslar and his flocks in the development of lak-russian language contacts.
Key words: lak-russian language contacts, last quarter of XIX century, P.K.Uslar.
П.Ш. Чалаева, канд. филол. наук, доц. каф. дагестанских языков Дагестанского гос. университета, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
РОЛЬ П.К. УСЛАРА И ЕГО УЧЕНИКОВ В РАЗВИТИИ ЛАКСКО-РУССКИХ ЯЗЫКОВЫХ КОНТАКТОВ
Последняя четверть XIX века была относительно мирным периодом в развитии лакско-русских контактов, основой которых были экономические и культурные связи. Статья посвящена роли П.К. Услара и его учеников в развитии лакско-русских языковых контактов.
Ключевые слова: лакско-русские языковые контакты, последняя четверть XIX века, П.К. Услар.
Деятельность П.К. Услара сыграла выдающуюся роль в развитии дагестанско-русских языковых контактов. После окончания Кавказской войны началось интенсивное освоение присоединенных территорий. В этом отношении большое значение придавалось изучению истории, этнографии, языка многочисленных народов, населявших Кавказ. Для понимания националь-
ной политики и планов языкового строительства русского государства по отношению к вновь присоединенным территориям на Кавказе большое значение имеет статья П.К. Услара «О распространении грамотности между горцами». В этой статье автор писал: «Моральное сближение с чуждым народом, покоренным силою оружия или дипломатическими трактатами, - обык-
новенно заключенными без ведома и согласия народного, - представляет большие затруднения, которые могут проистекать из различных причин» [1, с. 1]. Одной из причин автор называет стремление народа сохранить свой язык и свою культуру: «В покоренном народе, хотя бы даже и бессознательно, возникает опасение за сохранение своей индивидуальности... Индивидуальность народа обуславливается особенностью его языка и особенностию его склада понятий, его цивилизации, язык и цивилизация подчинены весьма неравномерным жизненным законам. Язык живет целые тысячелетия при самых даже неблагоприятных условиях для его жизни. . Склад понятий народных, цивилизация, подлежат несравненно более быстрым изменениям» [1, с. 2-3]. Поскольку самостоятельных центров цивилизации в мире немного, небольшие народы попадают под влияние того или другого. Дагестанские народы находились в сфере влияния арабо-мусульманской цивилизации. Проводником этой цивилизации П.К. Услар считает не народный язык, а чуждый народу арабский язык, который является достоянием только одного класса, духовенства, имеющего большое влияние на массу мусульманского населения. Задачу русской политики на Кавказе П.К. Услар видит в том, чтобы «изменить центр цивилизующего тяготения, устранить влияние цивилизации враждебной» [1, с. 3]. Переориентировать горцев на русскую, европейскую, христианскую цивилизацию легче, считает П.К. Услар, на их родном языке. А для этого нужна была письменность. Приспособленная для дагестанских языков арабская письменность русскую администрацию не устраивала, поскольку ставила ее в зависимость от «знатоков арабского языка».
Отмечая многоязычие нагорного Дагестана, П.К. Услар обращает внимание также на необходимость «международного языка» и «международной письменности». Нужда в языке межнационального общения удовлетворялась в некоторых обществах изучением одного из тюркских наречий, а нужда в «международной письменности» - изучением арабского языка. «Ни то, ни другое, - считает П.К. Услар, - не соответствует целям правительства в отношении народного образования. Международным языком должен быть русский, международной письменностью - русская» [1, с. 7]. Ратуя за просвещение кавказских «туземцев», П.К. Услар обращает внимание на огромное значение изучения родного языка. В этой статье проявился и публицистический дар выдающегося лингвиста-кавказоведа. Он пишет: «Нельзя выпустить этих языков из виду уже по одной той причине, что им суждено прожить еще длинный ряд веков. Целое тысячелетие арабского давления не задавило их. Скольким бы языкам мы ни выучились, ни один не запечатлевается в целом духовном мире нашем так глубоко, как язык родной, - язык, которым непосредственно выражается своеобразный склад наших понятий. Это относится до всех народов и до всех языков в мире. Нельзя же смотреть на горцев, как на безъязычных; нельзя же оставить без внимания, что Бог одарил их языками самостоятельными, чуждыми как арабскому, так и русскому. Эти родные языки составляют самые надежные проводники для распространения между горцами нового рода понятий. Забрать эти проводники в свои руки, суметь распорядиться ими.» [1, с. 17].
Ко времени написания этой статьи (1869 г.) у П.К. Услара был уже опыт введения письменности на основе русской графики и распространения грамотности на “туземных” горских языках. Эту деятельность генерал-майор П.К. Услар начал с изучения горских языков, была создана общая для всех кавказских языков азбука.
В интересующем нас аспекте лакско-русских языковых контактов труды «неутомимого ученого» [2, с. 79]. П.К. Услара имеют первостепенное значение.
К исследованию лакского языка П.К. Услар приступил осенью 1869 г. В письме к А.А. Шифнеру 19 октября 1863 года он пишет: «Теперь приступаю к языку казикумухскому...» [3, с. 6]. И уже в мае 1864 г. он пишет к тому же адресату: «Казикумыхс-кая грамматика или как я ее назвал для краткости по-туземно-му, лакская грамматика, лаку маз, лакский язык, уже готова и в размерах более обширных, чем абхазская» [4, с. 30].
Труд П.К. Услара «Лакский язык» является непревзойденным образцом полевой лингвистики. По обширности материала, глубине исследования, точности воспроизведения и истолкования форм трудно найти в лаковедении нечто равное. На наш взгляд дальнейшие работы исследователей лакского языка не внесли ничего принципиально нового в описание лакского языка.
Работа «Лакский язык» включает в себя следующие разделы: «лакская азбука», «очерк грамматики строения лакского язы-
ка», «образцы лакского языка», «сборник лакских слов», «алфавитный список русских слов с указанием, где отыскивать соответствующие им лакские». В качестве приложения дается «Казикумухская азбука», составленная П.К. Усларом и изданная в Тифлисе в 1865 году.
В интересующем нас аспекте лингвистической контактоло-гии примечательным является то, что как иллюстративный материал грамма-тического очерка, так и образцы лакского языка включают в основном исконно лакские слова, заимствований почти нет. В «Образцах лакского языка» представлены жанры разговорной народной речи - пословицы, басни (сейчас мы назвали бы их притчами), анекдоты, песни.
Важное место в лакской лексикографии занимает «Сборник лакских слов», по сути представляющий собой первый опыт лакско-русского словаря. Как известно, появление двуязычного словаря является примечательным фактом, подтверждающим наличие языковых контактов и двуязычных индивидуумов (или прогнозирующих их появление).
В словарь П.К Услара включено 1054 заглавных слова (примечание. В письме к А.А. Шифнеру (14 февраля 1867 г.) П.К. Услар писал: «Абдулла (Абдулла Омаров - П.Ч.) записал около 300 слов, не вошедших в мой сборник, . обещав доставить мне эти слова впоследствии с русским толкованием» [3, с. 32]. Однако нет сведений о том, вошли ли эти слова в «Сборник». Точное количество слов трудно определить, потому что, во-первых, в словарную статью входят и производные слова, например, при заглавном слове барачат дается и прилагательное барачатсса и барча (“приветствие с обновкой”), и барча -бакъу и барчаман. Во-вторых, слова с префиксальными классными показателями даются по-разному: 1) с указанием на переменный классный показатель, например: агьан (д, б); 2) с ссылкой на одну из классных форм, например: букьан см. дукьан; или диххан см. биххан. При каждой словарной статье представлен обширный иллюстративный материал, включающий свободные и связанные словосочетания с данным словом, пословицы. Например, при слове я “глаз” даны следующие выражения: яру т1ит1ин “открыть глаза”; яру лакьин “закрыть глаза”; я буруган бан “поглядеть”; янил ляп1 учин “мигать глазом”; я лач1ун “сглазить”, таний танал я лавч1ун бури “он ее сглазил”; та я щун къаккаккай “он не показывается на глаза”; яру бувккун урав? “разве ты ослеп?”; аьрабалттул я “колесо”. При глаголе ахьла-ган “спрятаться, скрыться из глаз” (так у П.У.) дается пословица: Ч1алач1имурнияр дахьларгмур ч1яру-ссари “видимого, чем скрытое, более есть, т.е. мы более чего не знаем, чем знаем” (дефиниция П.К. Услара).
Хотя в то время не было частотных словарей и методов статистического анализа лексики, но слова, вошедшие в «Сборник» П.К. Услара являются наиболее употребительными (например, в первый список градуальных лексических минимумов русского языка вошло только 1500 самых употребительных слов. См.: Лексические минимумы современного русского языка. -М.: Русский язык, 1985.). Из глагольной лексики в словарь попало 162 слова, большинство из которых за редкими исключениями являются непроизводными, «первообразными» глаголами, которых в лакском языке чуть более двухсот. Все слова являются общеупотребительными, т.к. о существовании кодифицированного литературного языка в тот период говорить не приходится, а между вицхинским диалектом, который лег в основу описания лакского языка, и кумухским диалектом существенных различий нет. С точки зрения происхождения подавляющее большинство слов являются исконно лакскими. Восточные заимствования (арабизмы, тюркизмы, иранизмы) представлены словами, семантически усвоенными лакским языком и вошедшими в его лексико-грамматическую систему. Например, среди 58 слов, начинающихся с буквы М, заимствованными являются слова малаик, малла, мизит, мусаннип, мутялин (связанные с исламом), мяъ-на, мискин, мурдар, мадара, мина. Большинство из них являются арабизмами.
Лексикографическим открытием П.К. Услара можно назвать и выбор диагностических форм существительных и глаголов для грамматических помет. Для существительного даются четыре формы - формы именительного и родительного падежей обоих чисел и указывается класс - в скобках дается характерный для субстантива классный показатель. Например:
Мащи мащилул, мащиу, мащал (д) хутор, выселок; мащи-ричу - человек, живущий на хуторе; на най ура мащилийн -я иду на хутор (дается вся словарная статья).
Для глагола в качестве начальной формы выбран перфектный инфинитив, который автор называет «неокончательным наклонением», кроме того дается форма 1 лица «прошедшего совершенного времени» и формы инфинитивов имперфекта и итератива, которые названы «продолжительным и повторительным залогами». Даны и формы повелительного наклонения совершенного вида. Например, см. статью глагола чичин “писать”.
Чичин прош. сов. чиучура, пов. чичи(а); продолж. чичлан, повтор. чичабан - писать; чагъар чичин - писать письмо; шяра-бу арантал чичин - переписать людей в ауле, т.е. сделать перепись народонаселению; чиучу аьрал - милиция, т.е. переписанное ополчение; Заннал чиучусса затри - Богом написанные вещи; т.е. предопределение; чагъар чичу - письмоводитель (ханский секретарь); чичлу, чичлулул, чичлурду, чичлурдал(д) рисунок; чичлу дан - рисовать.
Многое из лексикографического опыта П.К. Услара в дальнейшем использовалось при составлении дагестанско-русских словарей.
Глубокие грамматические исследования П.К. Услара по кавказским языкам, составление им самим или под его непосредственным руководством букварей и книг на этих языках «подвинуло дело введения письменности и распространения грамотности на горских языках». В 60-е годы XIX в. были открыты шко-
Библиографический список
лы в Хунзахе, Гунибе, Кумухе. Как отмечается в «Библиографической справке», - для распространения грамотности на лакском языке «и с целью приготовления сельских учителей для обучения этой грамоте, в 1866 году ... открыта была школа в Кумухе. Учителем этой школы был природный казикумухец Абдулла Омар-оглы, основательно ознакомившийся с письменностью на родном языке. Под его руководством обучено, более или мене удовлетворительно, грамоте на казикумухском языке более 30 человек. В числе учеников была одна женщина. Школа эта существовала только несколько месяцев» [4, с. 71].
Для содержания таких школ, кроме всего прочего, не хватало и средств. Поэтому соответствующее ведомство нашло более удобным устроить одну большую школу в Темир-хан-Шуре, чем несколько малых в горах.
Предполагалось, что выпускники этих сельских школ будут в свою очередь обучать грамоте своих односельчан. Для поощрения их к обучению других каждому такому учителю было назначено денежное вознаграждение по 5-ти рублей за каждого обученного мальчика или взрослого. «Последствием такого поощрения было то, что некоторые из бывших учеников нальчинс-кой, шуринской и кумухской школ, по окончании курса учения, занялись обучением других» [4, с. 71-72].
1. Услар, П.К. О распространении грамотности между горцами // Сб. сведений о кавказских горцах. ■ 2 .Воронов, Н.И. Научное известие // Сб. сведений о кавказских горцах. - Тифлис, 1869. - Вып. 2.
3. Письма П.К. Услара к А.А. Шифнеру // Услар П.К. Лакский язык. - Тифлис, 1890.
4. Сборник сведений о кавказских горцах. - Тифлис, 1868. - Вып. 1.
Bibliography
Тифлис, 1870. - Вып. 3.
1. Uslar, P.K. O rasprostranenii gramotnosti mezhdu gorcami // Sb. svedeniyj o kavkazskikh gorcakh. 2 .Voronov, N.I. Nauchnoe izvestie // Sb. svedeniyj o kavkazskikh gorcakh. - Tiflis, 1869. - Vihp. 2.
3. Pisjma P.K. Uslara k A.A. Shifneru // Uslar P.K. Lakskiyj yazihk. - Tiflis, 1890.
4. Sbornik svedeniyj o kavkazskikh gorcakh. - Tiflis, 1868. - Vihp. 1.
■ Tiflis, 1870. - Vihp. 3.
Статья поступила в редакцию 12.02.12
