CC BY
5УДК 910.4. 006.065.3«18» DOI: 10.24412/2414-9241-2022-8-336-348
РОЛЬ НЕФОРМАЛЬНЫХ ИНСТИТУЦИЙ В ПРОДВИЖЕНИИ «НАУЧНОЙ ПРОДУКЦИИ» О.Б. ЛЕПЕШИНСКОЙ
Иван Владимирович Созинов
научный сотрудник Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова Российской академии наук, Москва, Россия; e-mail: ivan-sozinov@mail.ru
В статье рассматриваются вопросы институционализации лженаучных учений в советской биологии и роль неформальных институций в их продвижении. В качестве примера выбрана деятельность О.Б. Лепешинской и ее учение о живом веществе, которое в 1950 г. на совещании в Академии наук СССР было признано достоверным, а его противники подверглись гонениям. Выделяется пять основных этапов в продвижении учения Лепешинской: формирование (1919-1926), институционализация (1926-1936), маргинализация (1936-1940), признание (1943-1953) и маргинализация (1953-1963). В каждом из этих периодов действовали свои неформальные институции, сложившиеся вокруг Лепешинской: начиная со студенческого кружка в Московском университете и заканчивая группами научных работников, среди которых были А.И. Абрикосов, Б.И. Лаврентьев, Т.Д. Лысенко, Г.К. Хрущов, Н.Н. Жуков-Вережников и др.
На основании широкого круга проанализированных источников делается вывод, что феномен сложившихся вокруг Лепешинской неформальных институций позволял ей, в отличие от других персонажей из истории лженауки, которые для утверждения своих идей привлекали фигуры давно умерших И.В. Мичурина, И.П. Павлова, К.А. Тимирязева, не приходилось обращаться к подобным методам, и вся «научная продукция» была «завязана» исключительно на ее имя. Отмечается, что история с продвижением «научной продукции» О.Б. Лепешинской, продолжавшаяся не одно десятилетие, является уникальным примером в институционализации лженаучных учений в советской науке и интересным образцом взаимодействия с ней неформальных
научных институций, сложившихся вокруг Лепешинской и поддерживавших ее учение о живом веществе достаточно продолжительное время.
Ключевые слова: советская наука, лженаука, неформальные научные институции, О.Б. Лепешинская, живое вещество, новая клеточная теория.
«В 1950 г. было официальное признание моих работ. Частично это произошло за счет того, что меня поддержали сверху ..»И
Имя Ольги Борисовны Лепешинской (1871-1963), связанное с одной из самых сложных и трагичных страниц в истории советской науки, сегодня практически забыто и известно преимущественно историкам науки и небольшой группе биологов старшего поколения. Однако в начале 1950-х гг. имя Лепешинской в буквальном смысле гремело на всю страну: доктор биологических наук, профессор, академик Академии медицинских наук, Лауреат Сталинской премии — это неполный список научных регалий, имевшихся у нее к 80-летию. О.Б. Лепешинская была известна современникам, прежде всего, как активный деятель революционного движения и соратница В.И. Ленина, авторитет которой в кругах революционеров-большевиков был непререкаем. Это во многом обусловило тот факт, что вокруг Лепешинской сложился ряд неформальных институций, продвигавших ее «научную продукцию» в формальных научных институциях (термин «научная продукция» принадлежит самой Ольге Борисовне: его она использовала в своем письме в Комиссию партийного контроля, о котором мы еще будем говорить).
В ряде публикаций, посвященных О.Б. Лепешинской, авторы, как нам представляется, пытались приуменьшить размах, которого достигла ее «научная» деятельность, при этом Президент АМН СССР А.Н. Бакулев в официальном письме
Из письма О.Б. Лепешинской секретарю ЦК КПСС Д.Т. Шепилову 10 июня 1957 г. (Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 35. Д. 52. Л. 73)
К.Е. Ворошилову отмечал, что отдел развития живого вещества в Институте экспериментальной биологии в 1955 г. имел штат из 33 сотрудников (Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 3. Оп. 33. Д. 142. Л. 114), а в записке заместителя заведующего Отделом науки, вузов и школ ЦК КПСС Н. Глаголева имеются сведения, что лаборатории отдела Лепешинской в ВИЭБе занимали 18 комнат, и даже имелась отдельная биологическая станция (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 35. Д. 52. Л. 76)!
Говоря о развитии и институционализации учения О.Б. Лепешинской о живом веществе и формировании вокруг него неформальных институций, мы выделим следующие этапы:
1) формирование (1919-1926);
2) институционализация (1926-1936);
3) маргинализация (1936-1940);
4) признание (1943-1953);
5) маргинализация (1953-1963).
Формирование
Путь в науку О.Б. Лепешинской начинается в декабре 1919 г., когда ее мужа — П.Н. Лепешинского назначили заместителем Народного Комиссара просвещения в Ташкенте. Там его супруга, по ее собственному признанию, «занялась организацией гистологического института и университета», где «преподавала гистологию на двух факультетах» (Лепешинская, 1957: 101). В это же время в Ташкенте работал отец Г.К. Хрущова, сыгравшего позднее одну из ключевых ролей в становлении Лепешинской. В настоящий момент у нас отсутствуют источники, подтверждающие их знакомство и общение в Ташкенте, однако, в своих воспоминаниях о работе в Московском университете она напишет: «никто (кроме Г.К. Хрущова) не протянул мне руки, никто не ответил на мое приветствие хотя бы даже простым кивком головы» (Лепешинская, 1929: 34).
Именно в Московском университете вокруг Лепешинской сложится первая неформальная институция — гистологический кружок материалистов, просуществовавший, по воспоминаниям Лепешинской, три года. Сначала он собирался в квартире Лепешинской, затем в клубе Общества старых большевиков, а в конце получил официальный статус и помещение в университете. Численность кружка достигала 30 чел. (Лепешинская, 1929: 38).
Институционализация
В 1926 г. О.Б. Лепешинская начинает работать в Биологическом институте им. К.А. Тимирязева, где происходит институционализация ее учения о живом веществе. Здесь она не ассистент, как это было в Московском университете, а заведующая цитологическим отделом (Государственный центральный музей современной истории России. Номер по КП (ГИК) (ГЦМСИР ГИК) 45133/31). Именно в это время в институтских брошюрах, научных и политических журналах Лепешинская публикует первые работы, посвященные живому веществу. В тот период, положительно о них отзывался директор Института Б.П. Токин, подготовивший в октябре 1933 г. комплиментарную рецензию на ее работы в Культпроп при ЦК ВКП(б). Отметим, что в конце рецензии Токиным называются основные сторонники Лепешинской — Абрикосов, Щеголев, Кренке (Архив Российской академии наук (АРАН). Ф. 1588. Оп. 1. Д. 248. Л. 26).
Действительно, А.И. Абрикосов поддерживал Лепешинскую в разные периоды ее научного (псевдонаучного) творчества: в 1933 г. он положительно оценил работу «Происхождение клеток и кровяных островков из желточных шаров куриного эмбриона» (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 248. Л. 1), а позднее — «Оболочки животных клеток и их биологическое значение» (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 248. Л. 3), правда сделав оговорку, что «вопрос об оболочках клеток до сих пор остается спорным и работа О.Б. Лепе-шинской, хотя и имеет свое начало 20 лет тому назад, все же
сохраняет актуальное значение и в настоящее время» (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 248. Л. 5). Именно А.И. Абрикосов станет одним из тех, кто поддержал в 1935 г. присуждение Лепешинской степени доктора биологических наук без защиты диссертации (ГЦМСИР ГИК 45133/9). Много лет спустя, в сентябре 1950 г., Абрикосов будет в числе экспертов, приглашенных Комитетом по Сталинским премиям в области науки и изобретательства, для вынесения решения о присуждении Лепешинской Сталинской премии (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Д. 22. Л. 135).
Еще один биолог, поддержавший решение о присвоении Ле-пешинской степени доктора биологических наук, — профессор Б.И. Лаврентьев (ВИЭМ), который отмечал, что «Ольга Борисовна Лепешинская <.. .> является высококвалифицированным исследователем <.. .> Под руководством О.Б. Лепешинской выросла целая школа гистологов, давших работы первоклассного значения.» (ГЦМСИР ГИК 45133/8). Позднее Лаврентьев будет подчеркивать: «.[приведенный Лепешинской материал] не дает по-моему ей никакого права декларировать ниспровержение Вирхивианского тезиса "всякая клетка из клетки"» (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 248. Л. 18); при этом он подчеркивал необходимость издания книги Лепешинской «Живое вещество и клетка», указывая, что, во-первых, материалы Лепешинской послужат толчком расследования вопросов дробления птичьего яйца и яйца севрюги, во-вторых, возбудит интерес биологов к вопросам о происхождении жизни, в-третьих, имеется желание Ольги Борисовны найти критиков своей работы (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 248. Л. 19-20).
11 ноября 1935 г. решением Высшей Аттестационной Комиссии О.Б. Лепешинской была присуждена ученая степень доктора биологических наук (без защиты диссертации) (ГЦМСИР ГИК 45133/18). Таким образом, мы видим, что к середине 1930-х гг. завершается институционализация учения О.Б. Лепешинской, выразившаяся в появлении первых монографических трудов и статей, учеников (соратников), а также, как результат, в присуждении Лепешинской звания доктора биологических наук.
Одновременно с тем мы видим возникновение вокруг Лепешин-ской неформального сообщества в лице, прежде всего, А.И. Абрикосова и Б.И. Лаврентьева, к авторитету которых она будет часто прибегать в своих выступлениях.
Маргинализация
Одновременно с описываемыми событиями, Лепешинская, будучи членом партии с 1898 г., играла значительную роль в принятии ряда административных решений, и Борис Петрович Токин в этот период становится одним из главных объектов критики с ее стороны: в конце 1934 г. на заседании парткома она обвинила его в «двурушнической политике (на словах одно, на деле другое, с партийцами одни речи, с беспартийными другие, сейчас говорит одно, завтра по этому же вопросу совершенно другое» (ГЦМСИР ГИК 45133/7), после чего последовало заявление в Комиссию партийного контроля, в котором она просит назначить следственную комиссию и «сделать соответствующие выводы...» (ГЦМСИР ГИК 45133/7). Лепешинская жаловалась на занижение сметы для ее лаборатории, установление ей самого низкого оклада, дискредитацию ее научной продукции, а также говорила о «целом ряде мелких и крупных издевательств», упоминая «трепку нервов» (ГЦМСИР ГИК 45133/7). Отметим, что Б.П. Токин в 1936 г. был назначен на должность ректора Томского университета, затем арестован и год провел в заключении, после чего был реабилитирован и продолжил работу в Томском университете. В 1945 г. Лепешинская продолжала критиковать Токина, на этот раз в письме в медицинскую секцию Комитета по Сталинским премиям, где отмечала, что знает Токина «как весьма легкомысленного и невыдержанного в методологическом отношении научного работника.» (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 81. Л. 120).
После расформирования в 1936 г. Биологического института им. К.А. Тимирязева Лепешинская возглавляет цитологическую лабораторию Всесоюзного института экспериментальной
медицины им. А.М. Горького (ВИЭМа), где продолжает развивать свое учение и активно критиковать оппонентов, число которых постепенно увеличивается. Наиболее ярким конфликтом этого периода, безусловно, стала дискуссия Лепешинской с ленинградскими учеными во главе с профессором Алексеем Алексеевичем Заварзиным, также пришедшим в ВИЭМ в 1936 г. Заварзин в этот период был, одним из главных критиков Лепешинской, который не боялся заявлять об этом открыто. В личном фонде О.Б. Лепе-шинской в Архиве РАН хранится письмо Заварзина в редакцию многотиражки «ВИЭМ», в котором он писал, что опубликованная в многотиражке статья Лепешинской насыщена аргументами, «во-первых, весьма дискутабельного свойства, а во-вторых, часто значительно устаревшими и много раз уже опровергнутыми новейшими исследованиями» (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 248. Л. 9). При этом Лепешинская высказывала заинтересованность в выступлении в Ленинграде у Заварзина.
Дискуссия Лепешинской и Заварзина продолжилась на страницах журнала «Архив биологических наук», врио редактора которого был упоминаемый уже Б.И. Лаврентьев. Именно там вышла статья А. Заварзина, Д. Насонова и Н. Хлопина «Об одном "направлении" в цитологии», где работы Лепешинской были подвергнуты критике: «Нам кажется, что все эти ученые действительно должны сознаться в одной большой вине, а именно: что своим попустительством способствовали тому, что О.Б. Лепешинская могла развить свою ненаучную деятельность столько времени, и не сумели направить ее энергию по руслу какой-нибудь другой действительно научной проблемы» (Архив, 1939: 95-96), — писали авторы.
В 1940 г. 69-летняя Лепешинская получает тяжелую травму — перелом шейки бедра, после чего три месяца она пролежала в больнице, а в скором времени началась война. Лепешинская уехала в эвакуацию на Южный Урал, ее лаборатория фактически прекратила существование (Сафонов, 1952: 374), а дискуссия с Заварзиным также практически угасла. В 1943 г. А.А. Заварзин был
избран академиком АН СССР, а в следующем году — академиком АМН, против чего активно выступала Лепешинская, рассылая письма с критикой Алексея Алексеевича; в 1945 г. А.А. Заварзин умер. Таким образом, период маргинализации Лепешинской был завершен с одной стороны фактическим разорением ее лаборатории в ВИЭМе, с другой стороны, 11 марта 1939 г. решением ВАК О.Б. Лепешинская была утверждена в ученом звании профессора по специальности «биология» (ГЦМСИР ГИК 45133/17). Признание учения о живом веществе только начиналось.
Признание
В 1943 г. Лепешинские возвращаются из эвакуации в Москву, где Ольга Борисовна начинает восстановление своей лаборатории и, прежде всего, подготовку к изданию монографии «Происхождение клеток из живого вещества и роль живого вещества в организме». Именно в это время формируется новый круг людей, который складывается вокруг Лепешинской и продвигает ее учение о живом веществе. Главные фигуры здесь — Трофим Денисович Лысенко, подготовивший предисловие к упомянутой монографии, отмечавший «большой вклад в теоретические основы <...> нашей советской биологии» учения Лепешинской, а также выражавший уверенность, что «научно-практическая значимость работы О.Б. Лепешинской будет с годами только возрастать» (Лепешинская, 1950: V), и Федор Николаевич Петров — руководитель издательства Академии наук СССР, где должна была выйти книга Ольги Борисовны (одновременно Петров был соседом Лепешинской в Доме Правительства на улице Серафимовича). А.Е. Гайсинович пишет о неудачной попытке Лепешинской в 1946 г. выдвинуть свою книгу на соискание Сталинской премии (Гайсинович, 1989), которую поддержал Ф.Н. Петров, подготовивший рецензию (ГЦМСИР ГИК 40713/2220). Также отметим, что Лепешинская в 1949 г. в одном из текстов писала, что ее поддерживают доктор философских наук В.М. Познер
и Т.Д. Лысенко» (АРАН. Ф. 1588. Оп. 1. Д. 81. Л. 44) (В.М. Познер был хорошо знаком с Лепешинской и ее семьей, так как сразу после революции работал в Наркомпросе вместе с П.Н. Лепе-шинским).
В ряду упомянутых событий, мы считаем отметить еще одно, произошедшее в 1943 г. и, как мы полагаем, давшее определенный толчок к дальнейшему развитию событий по признанию живого вещества, — звонок И.В. Сталина. Лепешинская описывала это так: «И вот однажды вечером в моей затемненной квартире раздался телефонный звонок. Звонил Сталин. Я сразу узнала его дорогой всем нам, спокойный голос. Он говорил о рукописи моей книги, о важности изучаемой мною проблемы, ободрял, советовал продолжать работу» (Лепешинская, 1952: 94).
7 июня 1948 г. в газете «Медицинский работник» была опубликована статья «Об одной ненаучной концепции», где 13 ученых (Н.Г. Хлопин, Д.Н. Насонов, Б.П. Токин, Ю.И. Полянский, П.В. Макаров, Н.Л. Гербильский, В.А. Догель, П.Г. Светлов, З.С. Кацнельсон, В.Я. Александров, Ш.Д. Галустян, А.Г. Кнорре, В.П. Михайлов) выступили с критикой ее книги. В.Н. Сойфер называет результатом этой публикации — увольнение Лепешинской и ВИЭМа и переход в 1949 г. в Институт экспериментальной биологии (Сойфер, 1998: 63). Сама же Лепешинская не придавала «письму 13» — так традиционно называют рецензию на ее книгу в «Медицинском работнике», большого значения. Отметим, что текст 13 биологов был помещен в газете за два с небольшим месяца до печально известной сессии ВАСХНИЛ, которая, естественно, поменяла расклад в пользу Лепешинской.
22-24 мая 1950 г. в Москве в Отделении биологических наук Академии наук СССР проходило Совещание по проблеме живого вещества и развития клеток, в рамках которого состоялось пять заседаний, в которых приняли участие около 130-140 чел. и выступили 28 ученых-биологов, признавших правильность выводов Лепешинской (Совещание, 1951: 177). Наиболее яркими учеными, особенно активно поддерживающими Лепешинскую
в этот период и на Совещании в частности, помимо уже упоминаемого Лысенко, стали Г.К. Хрущов и Н.Н. Жуков-Вережников.
24 августа 1950 г. на имя И.В. Сталина было направлено письмо, подписанное президентом АН СССР С.И. Вавиловым, в котором сообщались результаты майского совещания и отмечалось, что до его начала с работой лаборатории О.Б. Лепешин-ской ознакомилась специальная комиссия, в которую входили А.И. Опарин, Г.К. Хрущов, Н.Н. Жуков-Вережников, С.Е. Северин, И.Е. Глущенко, О.П. Лепешинская и М.Ф. Женихова (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Д. 22. Л. 144); также Вавиловым было оглашено решение Президиума АН СССР, который «констатировал, что работы профессора О.Б. Лепешинской и ее сотрудников являются крупным открытием в биологии» (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Д. 22. Л. 148).
9 сентября на имя Сталина последовало резюмирующее письмо М.А. Суслова (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Д. 22. Л. 134-135) о поддержке присуждения Сталинской премии Лепешинской отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), в котором Суслов называет имена основных ученых, привлекавшихся к обсуждению работ Лепешинской, — Опарин, Абрикосов, Сперанский, Лысенко, Северин. 15 сентября на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) принято решение о присуждении О.Б. Лепешинской Сталинской премии 1 степени (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Д. 22. Л. 132) (Постановление Совмина вышло 15 октября), а в скором времени О.Б. Лепешинская была избрана академиком Академии медицинских наук СССР.
Таким образом, выделенный нами период признания характеризуется появлением новых членов неформальной институции, сложившейся вокруг Лепешинской и продвигавшей ее идеи, — это Т.Д. Лысенко, Г.К. Хрущов, Н.Н. Жуков-Вережников, Ф.Н. Петров, В.М. Познер, И.Н. Майский; также отметим поддержку Лепешинской в этот период И.В. Сталиным. Именно в это время, подобно птице Феникс, возродилось учение Ольги Борисовны, угасшее было вследствие ее тяжелой травмы и фактической ликвидации ее лаборатории после начала Великой Отечественной войны, а враги Лепешинской, писавшие против нее
письма в 1939 и 1948 гг., либо были повержены, либо умерли. Триумф Ольги Борисовны, которой на момент присуждения Сталинской премии было 79 лет, продолжался до смерти Сталина в 1953 г., после чего вновь начинается этап маргинализации.
Маргинализация
В 1955 г. в научном журнале «Успехи современной биологии» выходит статья Л.Н. Жинкина и В.П. Михайлова, в которой разбирались работы Лепешинской и ее последователей. Авторы отмечали, что широко пропагандируемая теория «фактически не обоснована и ни в какой мере не является передовой» (Гайси-нович, 1989: 100). В это же время в Президиум ЦК КПСС было направлено знаменитое «письмо трехсот» против с критикой состояния биологии в СССР (11 октября 1955 г.). О.Б. Лепешин-ская, в отличие от того же Лысенко, находилась в более привилегированном положении как один из старейших членов партии, имевший определенный иммунитет к прямой критике и прямой выход на руководство страны, которым Ольга Борисовна регулярно пользовалась.
Надо отметить, что разоблачение «новой клеточной теории» — именно так звучало название учения Лепешинской о живом веществе в 1950-е гг. — не состоялось, во-первых, по причине солидного возраста Ольги Борисовны, во-вторых, из-за ее солидного партстажа и факта дружбы с В.И. Лениным, в-третьих, при рассмотрении вопроса о новой клеточной теории непременно всплыли бы материалы Совещания 1950 г., где в поддержку Лепешинской выступили биологи, критиковавшие ее в конце 1950-х гг., и дискуссия перешла бы в политическую плоскость, что было в тот момент невозможно. В очередном письме на имя Н.С. Хрущева, дочь Ольги Борисовны писала: «.они сами несколько лет тому назад столь же беспринципно превозносили работы Лепешинской, насколько беспринципно сейчас охаивают» (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 35. Д. 52. Л. 59). Поэтому «новая
клеточная теория» Лепешинской постепенно ушла в забвение вместе со своим автором, которая скончалась в 1963 г. в солидном возрасте 92 лет.
Заключение
Таким образом, история с продвижением «научной продукции» Ольги Борисовны Лепешинской, продолжавшаяся не одно десятилетие, является уникальным примером в институциона-лизации лженаучных учений в советской науке и интересным образцом взаимодействия с ней неформальных научных институций, сложившихся вокруг Лепешинской и поддерживавших ее учение о живом веществе достаточно продолжительное время. Феномен этих неформальных институций заключается в том, что Лепешинской, в отличие от других персонажей из истории лженауки, которые для утверждения своих идей привлекали фигуры давно умерших И.В. Мичурина, И.П. Павлова, К.А. Тимирязева, не приходилось обращаться к подобным методам и вся «научная продукция» была «завязана» исключительно на ее имя.
Список литературы
Архив Биологических наук. 1939. Т. 56. Вып. 1. С. 84-96.
Гайсинович А.Е., Музрукова Е.Б. «Отрыжка» клеточной теории // Природа. 1989. № 11. С. 92-101.
Лепешинская О.Б. Во вражеском стане. Страничка из воспоминаний о работе в 1 МГУ // Красное студенчество. 1928-1929. № 3-4. С. 34-38.
Лепешинская О.Б. Происхождение клеток из живого вещества и роль живого вещества в организме. М.:Изд-во АМН СССР, 1950. 304 с.
Лепешинская О.Б. У истоков жизни. М.; Л.: Детгиз, 1952. 96 с.
Лепешинская О.Б. Мои воспоминания. Абакан: Хаккнигоиздат, 1957. 102 с.
Сафонов В. Первооткрыватели. М.: Молодая гвардия, 1952. 383 с.
Совещание по проблеме живого вещества и развития клеток. 22-24 мая 1950 г. Стенографический отчет. М.: Изд-во АН СССР, 1951. 180 с.
Сойфер В.Н. Красная биология. Псевдонаука в СССР / 2-е изд., перераб. и доп.. М.: Флинта, 1998. 264 с.
THE ROLE OF INFORMAL INSTITUTIONS IN THE PROMOTION OF O.B. LEPESHINSKAYA'S "SCIENTIFIC PRODUCTS"
Ivan V. Sozinov
Researcher,
S.I. Vavilov Institute for the History of Science and Technology
of the Russian Academy of Sciences,
Moscow, Russia;
e-mail: ivan-sozinov@mail.ru
The paper is devoted to the institutionalisation of pseudoscientific theories in Soviet biology and the role of informal institutions in promoting these theories, as exemplified by O.B. Lepeshinskaya's activities and her doctrine of living matter. This doctrine was deemed valid at a meeting in the USSR Academy of Sciences in 1950 and her opponents were persecuted. We have identified five main stages in the promotion of Lepeshinskaya's doctrine: formation (1919-1926), institutionalisation (19261936), marginalisation (1936-1940), recognition (1943-1953), and marginalisation (1953-1963). In each of these periods, there were informal institutions that developed around Lepeshinskaya, beginning with a student circle at Moscow University and ending with the groups of researchers including A.I. Abrikosov, B.I. Lavrentiev, T.D. Lysenko, G.K. Khrushchov, N.N. Zhukov-Verezhnikov, and others.
It is concluded on the basis of a wide range of sources that the phenomenon of informal institutions that have developed around her allowed Lepeshinskaya (unlike other actors in the history of pseudoscience who referred to the figures of the long-dead I.V. Michurin, I.P. Pavlov, and K.A. Timiryazev to assert their ideas) to do without resorting to such methods and her 'scientific production' as she called it herself was tied to her name only. The story of the promotion of Lepeshinskaya's 'scientific production' that continued for several decades is a unique case of institutionalisation of pseudoscientific doctrines in Soviet science and an interesting example of her interaction with informal scientific institutions that have developed around Lepeshinskaya and supported her doctrine of living matter for a long time.
Keywords: Soviet science, pseudoscience, informal scientific institutions, O.B. Lepeshinskaya, living matter, new cellular theory.
