CC BY
76
УДК 316.624.2
К.В. Злоказов
Санкт-Петербургский университет МВД России Российская Федерация, 198206, Санкт-Петербург, ул. Лётчика Пилютова, д. 1. E-mail: [email protected]
Роль насилия в деструктивном поведении: эмпирическое исследование
В статье на основе теоретических обобщений и результатов эмпирического исследования рассматривается роль насилия в деструктивном поведении. Показано, что роль насилия в деструк-тивности описывается тремя несопоставимыми позициями. Представители психоаналитического подхода отождествляют насилие и деструктивность, считая разрушительные действия результатом врождённого, инстинктивного стремления к насилию и агрессии. Представители поведенческого направления разотождествляют деструктивность и насилие, считая насилие результатом социального научения. В когнитивных психологических концепциях насилие представляется в качестве средства для достижения деструктивной цели. Формирование целостного представления о роли насилия в деструктивном поведении позволяет выстроить модель прогнозирования и предупреждения проявлений деструктивности.
В статье описываются результаты эмпирического исследования, тестирующего гипотезу об инструментальной роли насилия в деструктивном поведении. Методами исследования выступают анкетирование и стандартизированный самоотчёт. В ходе исследования опрашивается 106 сотрудников служб охраны правопорядка, разделённые на две группы по критерию нормативного / отклоняющегося поведения.
Результаты исследования подтверждают гипотезу - насилие выполняет инструментальную функцию в деструктивном поведении. В частности, установлено: стремление к насилию повышает готовность к осуществлению деструктивного поведения, что проявляется в статистически значимом предпочтении деструктивной стратегии поведения другим стратегиям - конструктивной, реконструктивной или избегающей. Вместе с тем повышение уровня деструктивности не сказывается на насилии по отношению к собственному телу или здоровью, не влияет на готовность к насилию в межличностных отношениях.
Установлено, что предпочтение насилия влияет на склонность к деструктивному поведению у сотрудников с отклоняющимся поведением. По-видимому, готовность к применению насилия может служить маркером отклоняющегося поведения и индикатором риска деструктивности в профессиональных отношениях.
Ключевые слова: деструктивное поведение, насилие, профессиональная деформация, агрессия, девиантное поведение.
Kirill V. Zlokazov
Saint-Petersburg University of the MIA of Russia 1, Letchika Pilyutova str., Saint-Petersburg, 198206, Russian Federation. E-mail: [email protected]
The role of violence in destructive behavior: empirical research
The article discusses the role of violence in destructive behavior on the basis of theoretical generalizations and the results of empirical research. It is shown that the role of violence in destructiveness is described by three discrete positions. In the psychoanalytic approach, violence and destruction are associated. It is assumed that the destructive actions are caused by an innate, instinctive desire for violence and aggression. Behavioral scientists separate destructiveness from violence, considering violence to be the result of social learning. In cognitive psychological concepts, violence is presented as a tool to achieve a destructive goal. The formation of a holistic view of the role of violence in destructive behavior allows to build a model of forecasting and preventing manifestations of destructiveness.
The article describes results of empirical research testing the hypothesis of the instrumental role of violence in destructive behavior. Research methods are questionnaires and standardized self-report. The study interviewed 106 security staff, divided into two groups according to the criterion of normative/deviant behavior.
Results of the study confirm author's hypothesis that the violence performs an instrumental function in destructive behavior. In particular, it is found that the desire for violence increases the readiness to implement destructive behavior, which is manifested in a statistically significant preference for destructive behavior strategy to other strategies - constructive, reconstructive or avoiding. At the same time, the increase in the level of destructiveness does not affect the violence against one's own body or health, does not affect the readiness for violence in interpersonal relations.
It is established that the preference for violence affects the tendency to destructive behavior in employees with deviant behavior. It seems that the willingness to use violence can serve as a marker of deviant behavior and an indicator of the risk of destruction in professional activity.
Keywords: destructive behavior, violence, professional deformation, aggression, deviant behavior.
Введение. Деструктивное поведение является одной из актуальных областей научного исследования. В современных публикациях обсуждаются вопросы генетических, физиологических, социальных предпосылок разрушительных действий, приводящих к войнам, терроризму, убийствам и другим видам социального насилия [2]. Понимание психологии деструктивного поведения - важная с научной и социальной точки зрения задача, позволяющая прогнозировать причины и предупреждать последствия деструктивности [1; 2; 3; 6; 9]. Для современной науки данная задача является междисциплинарной. В настоящее время она решается путём совмещения психологических знаний с методами естественных и социальных наук [5; 10].
Вместе с тем в психологической науке существует вопрос, мешающий выстроить целостную модель деструктивного поведения. Речь идёт о роли насилия в осуществлении деструктивного поведения [3]. Решение этого вопроса является важным, поскольку объясняет, является ли де-структивность эволюционно-определённым и врождённым свойством человека, либо социально-обусловленным, например, заимствуемым посредством обучения. Эти представления базируются на методологически различных предпосылках. Представление об инстинктивности деструктивности разрабатывается в группе психоаналитических теорий [4, с. 208; 5], а при-обретённости - поведенческих и когнитивных [7]. В психоаналитической традиции насилие и деструктивность отождествляются [10], в социально-когнитивной и гуманистической теории, напротив, разводятся [9].
Теоретическое введение. Данная работа посвящена изучению отношений между представлением субъекта о насилии и стремлением к деструктивному воздействию. Оно базируется на
социально-когнитивных представлениях о том, что субъект способен дать оценку собственным действиям, понимает причины своих действий [8]. В отличие от психоаналитического или поведенческого подхода, социально-когнитивный подход объясняет проявление агрессии субъекта приобретённым им в процессе научения опытом [9]. В психоанализе считается, что готовность к насилию пропорциональна готовности к разрушению, однако это не всегда так. Деструктивное поведение содержательно и структурно сложнее, чем насилие. Проясним это утверждение.
Во-первых, насилие - это инструмент деструктивного поведения, отношения между ними имеют вид «цель» - «средство»: деструктивная цель достигается посредством насилия и агрессии, сочетающихся друг с другом в причудливые формы - запугивания, травли, шантажа [2]. В целом деструктивное поведение имеет сложное содержание и длительный процесс, нежели насилие или агрессия. Деструктивный ответ на критику выражается в распространении обесценивающей информации об обидчике - клевете, оговорах, сплетнях, поиске возможности поставить его в нелицеприятное положение - заставить отвечать, застать в врасплох [11]. Таким образом, подлинное деструктивное воздействие имеет проактив-ный, а не реактивный, продолжительный, а не краткосрочный характер. Насилие выступает элементом в модели деструктивного поведения.
Во-вторых, мотив деструктивного поведения лишь отчасти связан с причинением вреда обидчику [6]. Отличие деструктивности от насилия видится в двух взаимосвязанных последствиях: ухудшение социального функционирования объекта воздействия и восстановление социальных параметров субъекта. Другими словами - снижение самооценки обидчика, нанесение урона его репутации, дисфункции его деятельно-
сти обязательно должно сочетаться с восстановлением самооценки, репутации субъекта. Ясно, что деструктивное поведение опирается на представление субъекта о себе в глазах окружающих в большей степени, чем насилие или агрессия. Конечно, агрессия и насилие также используются для восстановления самооценки, однако репертуар деструктивного поведения включает широкий набор средств - сплетни, слухи, отвлечение внимания окружающих и прочее. В рамках подобных представлений деструктивная активность используется не только для восстановления самооценки, но и для получения социального признания - например, путем нанесения граффити [1].
В-третьих, деструктивное поведение предполагает выбор объекта и цели, в отличие от агрессии и насилия, где объект задается условиями ситуации. Так, агрессивный ответ почти всегда нацелен на обидчика и крайне редко на его социальное окружение. Насилие нацелено на изменение поведения субъекта и крайне редко -на получение удовлетворения от манипуляции.
Кроме того, объектом деструктивного воздействия могут быть не только окружающие субъекта люди, но и социальные организации - группы, институты, а также его собственное тело и здоровье [2]. Итак, деструктивное поведение - сложный, с точки зрения структуры и содержания вид социальной активности. Насилие в нем играет роль средства, решающего частные задачи общего замысла, связанного с изменениями представлений субъекта о себе, восстановления самооценки, признания окружающими. Данный взгляд на деструктивность разрабатывается на основе социально-интерактивного и социально-когнитивного подходов и имеет методологические ограничения проблемной области, объекта, предмета и методов исследования. В частности, он исключает клинические причины деструктив-ности - психопатические действия, вызванные нарушениями личности, расстройствами эмоций или поведения. При этом проблемное поле не является ограниченным. Деструктивное поведение является органичной частью социальных взаимоотношений, формируемой культурными и социальными практиками. Деструктивная линия начинается с библейских сюжетов (история Каина) и детских сказок (волк в «Красной Шапочке») и продолжается в художественных фильмах («Летят журавли», «Москва слезам не верит»). Модели деструктивной зависти, мести, предательства и саморазрушения транслируются от поколения к поколению. Конечно, введением деструктивного поведения общество преследует цель определить правильную модель поведения -
преданности, соучастия, дружбы. Это, впрочем, не исключает возможность обучения зрителя деструктивным стратегиям поведения.
Исследовательская часть. Представленная статья описывает результаты эмпирической проверки отношений между деструктивностью и насилием, обсужденных в теоретической части данной статьи. Насилие и деструктивность отождествляются в психоаналитических концепциях, однако с позиций социально-когнитивного подхода насилие выступает одним из средств достижения деструктивной цели. Исследование проводится на сотрудниках органов охраны правопорядка, поскольку их профессиональная деятельность допускает применение физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия в интересах защиты жизни, здоровья людей. Практический смысл исследования заключается в тестировании возможности использовать субъективное представление о насилии в качестве индикатора готовности к деструктивному действию.
Объектом эмпирического исследования является деструктивное поведение. Оно определяется как разновидность антиобщественного поведения, признаками деструктивного поведения выступают разрушение социальных качеств объекта, сочетающееся с восстановлением представлений субъекта о себе.
Предметом эмпирического исследования выступает представление о насилии. Оно изучается в параметрах: а) «цель» (чего можно достичь с помощью насилия), б) «объект» (кто подвергается насилию), в) «уместность» (следует ли прибегать к насилию). На основе их обобщения нами рассчитывался параметр «Допустимость применения насилия», оправдывающий применение насилия его эффективностью и уместностью.
Общая гипотеза работы заключается в предположении об инструментальной роли насилия в модели деструктивного поведения. Предполагается, что насилие рассматривается субъектом в качестве средства достижения деструктивных целей по отношению к разным объектам. Частные гипотезы носят статистический характер:
а) переменная «Деструктивное поведение» должна изменяться под влиянием переменной «Насилие», тем самым показывая инструментальную роль насилия;
б) переменная «Деструктивное поведение» не должна статистически значимо влиять на объекты, к которым субъект применяет насилие: собственное тело и здоровье, межличностные отношения и профессиональные роли. Тем самым она будет показывать слияние насилия и деструктивного поведения.
Методы и процедура исследования.
Методы. Методами сбора данных выступали анкетирование и стандартизированный самоотчёт. Использовалась специально разработанная анкета, состоящая из 50 вопросов с выбором из четырех вариантов ответов.
Анкета изучала представление о насилии у опрашиваемых сотрудников. Измерялся общий уровень насилия, а также цель, объект и уместность применения насилия. Переменная «Допустимость применения насилия» рассчитывался путём суммирования положительных ответов об уместности и эффективности насилия. Для этого применялось 6 вопросов относительно обстоятельств и результатов насилия.
Метод самоотчёта представлен опросниками «Деструктивное поведение». Методика оценивает предпочтение субъектом стратегии деструктивного поведения по отношению к другим стратегиям поведения: реконструктивной, конструктивной и избегающей, а также областям воздействия: интрасубъектной (собственное тело, здоровье), интерсубъектной (отношения с близкими людьми), метасубъектной (социально-ролевые отношения).
Методами обработки результатов выступали математико-статистические процедуры оценки нормальности распределения и дисперсионного (одно- и многофакторного) анализа.
Выборка. Исследование выполнялось на выборке сотрудников органов охраны правопорядка, смешанной по полу и возрасту - 106 человек, 55 % мужчины, средний возраст 31,6 года. Сотрудники были разделены на две группы: с отклоняющимся поведением (42 человека) и нормативным (64 человека). Критерием деления выступало нарушение служебной дисциплины, выражавшееся в поступках аддиктивной, агрессивно-конфликтной и других направленностей.
Процедура. Сведения о выраженности переменных собирались посредством индивидуального опроса сотрудников.
Дизайн исследования: сопоставительный. Посредством статистического анализа оценивалось влияние переменной «Допустимость применения насилия» на переменную «Деструктивное поведение», а также влияние переменной «Деструктивное поведение» на переменные объектов социального поведения «Собственное тело, здоровье», «Отношения с близкими людьми», «Социально-ролевые отношения». Влияние опосредующих переменных, в т.ч. пола, возраста, игнорировалось.
Основные результаты
1. Переменная «Деструктивное поведение» статистически значимо изменяется под влия-
нием переменной «Допустимость насилия». Использовался однофакторный дисперсионный анализ: Б крит. (4, 121) = 2,57, р = 0,04. Дисперсии гомогенны (крит. Ливена < 0,02). Влияние обладает большей статистической значимостью в группе сотрудников с отклоняющимся поведением. Сопоставление групп проводилось 1>крит. Стьюдента, показавшем статистическую значимость при р < 0,05.
2. Переменная «Деструктивное поведение» оказывает статистически значимое влияние на предпочтение насилия в профессиональных отношениях: Б крит. (4, 120) = 2,12, р = 0,051. Дисперсии гомогенны (крит. Ливена < 0,04). Влияние характерно как для сотрудников с отклоняющимся, так и с нормативным поведением. Другие объекты насилия (собственное тело, здоровье, а также межличностные отношения) статистически значимому влиянию переменной деструктивного поведения подвержены не были.
Обсуждение результатов. Исследование направлено на изучение отношений между де-структивностью и применением насилия. Нами проверялась гипотеза об инструментальной роли насилия в деструктивном поведении, а также проявлении деструктивности к различным объектам насилия, таким как собственное тело и его здоровье, ближайшее социальное окружение и профессиональные роли. Полученные результаты частично подтверждают гипотезу, уточняя и ограничивая представления об отношении между насилием и деструктивностью. Однако результаты, по нашему мнению, специфичны и должны проверятся на других социальных и профессиональных выборках.
Во-первых, представление об уместности насилия линейно связано с деструктивностью. Так, у сотрудников, считающих насилие минимально уместным в социальных отношениях, уровень де-структивности принимал минимальные значения по шкале. Сотрудники, предполагавшие насилие эффективным инструментом решения социальных проблем, напротив, имели средние и высокие значения деструктивного поведения.
Следует остановится на различиях в проявлении насилия у сотрудников с девиантным и нормативным поведением. Сотрудники с де-виантным поведением оценивают насилие как более эффективный и результативный инструмент социального поведения, чем сотрудники с нормативным поведением. В рамках их представлений насилие оправдано, если нужно добиться быстрого и качественного результата. Они уверены, что насилие облегчает понимание окружающими их просьб, повышает мотивацию
сотрудничества, сказывается на ответственности и исполнительности подчинённых.
Опрошенные сотрудники с нормативным поведением не считают насилие эффективным средством достижения результата. Для них применение насилия к другим людям или к себе является крайней мерой, затрудняющей решение поставленной задачи и скорее мешающей, чем облегчающей взаимодействие с окружающими. Таким образом, сотрудники с нормативным поведением не оправдывают насилие и не стремятся его использовать.
Итак, в рамках нашего исследования получены результаты, показывающие, что субъективное представление о насилии выражено у сотрудников с отклоняющимся поведением. Это позволяет рассматривать отношение к насилию в качестве психологического индикатора риска отклоняющегося поведения.
Во-вторых, результаты эмпирического исследования показывают, что деструктивное поведение не усиливает стремление к применению насилия. Разрушительные действия обследованных сотрудников направлены строго на определённый класс объектов. Другими словами, применение деструктивного поведения к объектам насилия у опрошенных избирательно. Оно распространяется только на область социально-ролевых отношений, предписанных профессиональным контекстом, исключая агрессивное отношение к
другим людям или собственному здоровью. На наш взгляд, это свидетельствует о конкретном контексте применения насилия, связанном с правоохранительной деятельностью опрашиваемых. В свою очередь, отсутствие статистически значимых связей между деструктивностью и насилием в отношении себя, межличностных взаимоотношений указывает на достаточный уровень психологического благополучия опрашиваемых.
заключение. Исследование подтвердило теоретические предположения о возможности использования субъективных представлений о насилии как предикторе деструктивного поведения. При этом было установлено, что социально-культурные переменные оказывают опосредующее влияние на отношения между деструктивностью и насилием. Поэтому дальнейшие исследования отношений между насилием и деструктивностью должны быть направлены на уточнение роли социально-культурных особенностей представителей различных профессиональных групп. Целесообразно изучить отношение между насилием и деструктивным поведением у сотрудников органов внутренних дел, а также определить потенциал измерения субъективных представлений о насилии в качестве индикатора девиантного повеления.
Статья подготовлена при поддержке Российского научного фонда (проект 17-18-01278).
Список литературы
1. Гурова, О. В., Кружкова, О. В. Вандализм как деструктивная стратегия реализации субъект-ности подростка // Педагогическое образование в России. - 2017. - № 3. - С. 115-121.
2. Злоказов, К. В. Деструктивное социальное поведение : монография. - Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет, 2017. - 183 с.
3. Решетников, М. М. Феномен агрессивности в психологии, психиатрии и в социуме // Психотерапия. - 2013. - № 2. - С.2-5.
4. Фрейд, З. По ту сторону принципа наслаждения. Я и Оно. Неудовлетворенность культурой.
- СПб.: Алетейя,1998. - 251 с.
5. Фромм, Э. Анатомия человеческой деструктивности / пер. с англ. Э.М. Белятникова, Т.В. Панфилова. - Минск: ООО «Попурри», 1999. - 318 с.
6. Шестакова, Е. Г., Дорфман, Л. Я. Агрессивное поведение и агрессивность личности // Образование и наука. - 2009. - № 7. - С. 51-66.
7. Anderson, C. A; Berkowitz, L.; Donnerstein, E.; Huesmann, L. R.; Johnson, J. D; Linz, D. M.; Neil, M.; Wartella, E. The influence of media violence on youth. // Psychological Science in the Public Interest. - 2003.
- № 4 (3). - Р. 81-110.
8. Godin, G., Kok, G. (1996). The Theory of Planned Behavior: A Review of its Applications to Health-Related Behaviors // American Journal of Health Promotion, - 1996. - № 11(2). - Р. 87-98.
9. Huesmann, L. R. The Contagion of Violence: The extent, the processes, and the outcomes. // The Social and Economic Costs of Violence. - Washington, DC: The National Academies Press. - 2012. - № 1. - P. 63-83.
10. Klein, M. A contribution to the psychogenesis of manic-depressive states // International Journal of Psychoanalysis. - 1935. - № 16. - Р. 145-174.
11. Lo, W. T., Cheng, H. K. C., Wong, S. W. D., Rochelle, L. T., Kwok, I. S. Self-esteem, self-efficacy and deviant behavior of young people in Hong Kong // Advances in Applied Sociology. - 2011. - № 1 (1). - Р. 48-55.
© Злоказов К.В., 2018
