CC BY
191
8. Чудинов А. П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург: Уральский гуманитарный институт, 2004. 206 с.
9. Шибанова Е. О. Метафорические концептуальные системы в сфере экономики и политики (на материале англоязычной прессы): дис. ... канд. филол. наук. - М., 1999. - 210 с.
10. Юрковская Е. А. Функционально-прагматический и концептуальный аспекты идиом в дискурсе редакторской статьи (на материале британской и американской прессы): дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 2001. 195 с. MED - Macmillan English Dictionary for Advanced Learners. International Student Edition. London: Macmillan Publishers Ltd, 2002.
A.Y. Kasparova
ON FACTORS DETERMINING ABSENCE OF IDIOMS IN POLITICAL DISCOURSE
Key words: phraseological unit, idiom, discourse, concept, metaphorical concept, conceptual structure, text.
Получено 1.04.2011 г.
УДК 81.112
O.H. Кондратьева, канд. филол. наук, доц., (3842) 72-21-83, kondr25 @rambler.ru (Россия, Кемерово, КемГУ),
РОЛЬ МЕТАФОР СНА И БОДРСТВОВАНИЯ В КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ВНУТРЕННЕГО МИРА ЧЕЛОВЕКА (ДИАХРОНИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
Посвящена изучению роли метафор в концептуализации внутреннего мира человека. Объектом анализа становятся метафоры, основанные на семантической оппозиции «сон - бодрствование». Анализируется значение Библии в возникновении подобных метафор, а также их дальнейшая судьба в древнерусской литературе и литературе нового времени, устанавливается их специфика.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, концептуализация,
концептуалънаяметафора, фрейм, диахрония, душа, сон.
Метафора имеет длительную историю изучения. Как объект философской и теоретической рефлексии она была вычленена еще в античности, с тех пор теоретическое знание постоянно возвращается к осмыслению этого феномена языка и сознания человека. Метафора, по образному выражению В.В. Петрова, представляет собой золотую жилу, в которой «много самородков и самые крупные еще не найдены» [1, с. 143]. Каждое направление в лингвистике предлагает свое понимание метафоры, свою классификацию ее функций, новые методики изучения.
Когнитивная лингвистика отказалась от традиционного взгляда на метафору как на «сокращенное сравнение», метафора стала восприниматься как основная ментальная операция, как способ познания, структурирования и объяснения мира. Метафоризация представляет собой «когнитивный процесс, который, как бы ни хотели того противники придания метафоре онтологического статуса, выражает и формирует новые понятия, а потому делает возможным получение новых представлений, а иногда - и нового знания» [2, с. 107]. Таким образом, изучение системности метафорических переносов в рамках различных сфер опыта позволяет проникнуть в структуры человеческого мышления и понять, каким образом человек представляет окружающий мир и свое место в нем.
Среди «непредметных сущностей», которые представлены посредством концептуальной метафоры, Е.О. Опарина выделяет и человеческую сферу (внутренний мир) [3, с. 69]. Н. Д. Арутюнова также отметила, что «без метафоры не существовало бы лексики «невидимых миров» (внутренней жизни человека), зоны вторичных предикатов, то есть предикатов, характеризующих абстрактные понятия» [4, с. 9]. В.А. Степаненко указывает, что формирование представлений человека о душе происходит, «в первую очередь, не на уровне понятий, зафиксированных в различных словарях, а на уровне концептуальных метафор, отражающих различные представления человека о своей душе (выделено нами - O.K.). История человечества - это история осознания себя существом сложным, одухотворённым» [5, с. 15]. Таким образом, концептуализация внутреннего мира человека происходит преимущественно метафорическим образом.
Задача данной статьи - рассмотреть роль метафор, возникающих на основе семантической оппозиции «сон-бодрствование», в
концептуализации внутреннего мира человека, в частности его души, на разных этапах развития общества и языка.
Для решения поставленной задачи нами был проанализирован текст Священного Писания и значительный корпус русских текстов XI-XX вв. В качестве исследовательской базы были задействованы две картотеки. Во-первых, это картотека XI-XVII вв., составленная нами на основе словарей древнерусского языка и наиболее полного и авторитетного издания древнерусских текстов - «Библиотеки литературы Древней Руси», издаваемой Институтом русской литературы РАН, и, во-вторых, картотека примеров XVIII-XX вв., составленная на основе Национального корпуса русского языка.
Оппозиции сна и яви, сна и бодрствования с древнейших времен обретают особое символическое значение и начинают активно использоваться для концептуализации различных сфер действительности, порождая многообразные образы и метафоры. Л.В. Балашова отмечает, что
уже в древнерусских текстах в состав биоморфного метафорического поля включаются лексические парадигмы, характеризующие удовлетворение физических потребностей человека и его состояние в связи с этим (например, сон), при этом «за каждым из семантических полей закреплена система переносных модальных значений» [6, с. 132].
Устойчивая традиция использования метафор сна и бодрствования для описания религиозного существования человека, его духовной жизни сложилась в текстах Священного Писания. Эта традиция дала импульс и для использования подобных метафор в древнерусской культуре и культуре нового времени, однако с течением времени менялась ситуация использования данных метафор, их смысловой и оценочный потенциал.
В процессе анализа было установлено, что ядром исследуемого метафорического поля, задействованного при концептуализации души человека, являются члены словообразовательных гнезд бодрый / будить, сон / спать, дремать, а метафорическая модель включает в свой состав три основных фрейма: «бодрствование», «сон» и «пробуждение».
1. Фрейм «Бодрствование». Бодрствование - это состояние, противоположное сну. В древности под бодрствованием также понимали и бдительность, несение стражи. В Новом Завете часто встречается призыв к бодрствованию (Мк. 13: 33, 37; 1 Кор. 16: 13; Откр. 3: 2) как основному состоянию христианина, готовящегося ко Второму пришествию Господа Христос говорит о таком поведении в притчах о верном рабе (Мф. 24: 4247), который бодрствует, следя, чтобы вор «не подкопал дома» хозяина, а также о пяти мудрых девах (Мф 25:1-13), которые оказались готовыми принять жениха [подробнее см. 7]. Дух бодрости в Священном Писании «превозносился как добродетель, в частности, потому, что он позволял быть внимательным к слову божьему, а это необходимое условие духовного бодрствования» [8, с. 914].
Подобное восприятие бодрости распространяется на дух человека и его душу: кднте и молитесл, да не внидете въ напасть: д^хт» оувш водръ, плоть же немощнл (Мк. 14: 38). Аналогичная характеристика души человека присутствует и в древнерусской литературе: чистых душъ ТОЧИЮ НеВ'ЬстНИКЪ, И БОДР^е ДуШЪ СЪ СОБОЮ водит, яже СЪ СВ^ТЛАМИ свищами и съ многою пищею масла срящут («Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича»); отягченъ лежлше, душл же его вдящи, во умъ моляшеся, ЯКО ДА примет СВЯТАГО молитвами исцеление, ТОГДА виднтъ БЛАженнАго отца, предстоящл ему («Житие Кирилла Новоезер-| ского»). Таким образом, бодрость души, ее бдения в данный временной период описывают постоянную готовность души к встрече с Богом, ее стояние на страже, битву с искушениями.
В литературе нового времени метафоры душевного бодрствования используются преимущественно в религиозном дискурсе: так и душа наша должна бодрствовать и постоянно прислушиваться, не
толкается ли к ней грех, не хочет ли проникнуть в дом ее какая-нибудь злая страсть («О поприще Великого поста»).
В светских произведениях для описания неспящего состояния души начинает использоваться уже не лексема бодрствование, а лексема бессонница: Бессонная моя душа, сторожкая, За молодость отвыкла спать! (М. Цветаева. «...Коль делать нечего!»); Тюремные своды в полночной тиши Неясные стонырождают. То скорбные думы бессонной души, Как бабочки, тихо блуждают (Н. Минский. «Песни
побежденных»); Чистота чувств от девочки передалась к ее брату, и легкое сомнение зародилось в тяжелой бессонной душе Якова (Ю. Петкевич. «Возвращение на родину»).
Смена образа бодрости на образ бессонницы представляется нам достаточно важной: бодрствование предполагает сознательное
воздержание от сна, бдительность, в то время как бессонница - это расстройство сна, неспособность заснуть в течение значительного времени, т.е. некая патология. Душа измучена жизнью, переживаниями, событиями, потому не способна уснуть: Я снова маюсь до рассвета, Чужие мысли вороша. Листает мемуары Фета Моя бессонная душа ... (И.В. Александров. «Предчувствуя лихую стужу»); И выйдет терзать мою душу бессонница. Из черной пещеры, где пряталась днем (Л. Дербенев. «Бессонница»).
Метафора «бессонная душа» используется для обозначения поэта с его обостренным восприятием мира, с его постоянной рефлексией: Но что? с бессонною душой, С душою чуткою поэта Ужели вовсе чужд я света? (Е.А. Боратынский. «Вот верный список впечатлений»); Люблю поэта и боготворю, Пленяет ритм, и рифма страстью пышет. Бессонная Душа строкою дышит, Встречая виртуальную зарю (Н. Морозова. «Сонет»).
Метафора бессонной души начинает использоваться также для характеристики беспокойного эмоционального состояния, тревоги, беспокойства за судьбы других людей: Зачем душа моя не дремлет, Зачем тревожится она? Я сам себя не понимаю (Н.М. Языков. «Сон»); Вся лазурная, бесшумная, Ночь на крыльях снов плывет, Но не спит душа безумная, Всё болит, тревогу бьет! .. (П.Ф. Якубович. «Тревога»); Жил человек с бессонною душой. Она тревожных глаз не закрывала, Ей собственного счастья было мало, Когда несчастлив кто-то был другой (А.И. Иванов. «Памяти И. Рубцова»).
2. Фрейм «Сон». Сон - это состояние покоя, отдыха души и тела после работы, позволяющее восстановиться и обрести силы. В то же время в мифологии и народном творчестве сон часто воспринимался как некое болезненное состояние, как временная смерть. В христианстве сон также часто являлся метафорой смерти (ср. вечный сон, уснуть навеки, спи спокойно и др.). В Библии «сон сравнивается с состоянием греховности и
распущенности» [8, c. 914], отмечается, что, пока второе пришествие Иисуса не наступило, есть опасность утомиться духовно, уснуть и стать жертвой искушения со стороны дьявола (Мк. 14: 38; 1 Пет. 5: 8), поэтому рефреном в метафорическом значении звучит призыв, предостерегающий от духовного сна (Мк. 13: 36; Рим 13: 11; Еф 5:14; 1. Фес 5: 6) [7].
Следовательно, в Библии метафора сна имеет ярко выраженную отрицательную характеристику и репрезентирует состояние души, погрязшей в грехах и забывшей об истинном смысле жизни. Сон души соотносится с одним из семи смертных грехов - унынием ЕоздремА Д^ША MOA С5 оумыША: оутвердм ма въ словесах1* твоих^ь (Пс. 118:28) В древнерусских текстах также звучит призыв избегать сонного состояния души, отгонять от нее дремоту: отимите др'кмдмие от дшь ваших (ФСт XIV. Словарь древнерусского языка).
Восприятие сна души как состояния духовного оцепенения, безверия, вызванного греховностью или полным бездействием, сохраняется в религиозном и философском дискурсах: Когда душой овладевает тяжкий сон, как то: малодушие или печаль, то враг властвует над нею, и чрез нее делает то, чего она не хочет (прп. Ефрем Сирин); И спокойствие и уверенность предполагают тот глубокий сон души, который для Плотина был как бы началом и преддверием смерти и небытия (Л.И. Шестов. «На весах Иова»); О, как страшен этот сон души, ведь от него можно не пробудиться за целую жизнь! (С.Н. Булгаков. «Свет невечерний»).
В поэтических текстах такое понимание сна души встречается достаточно редко: И снова им дано смутить В нас крепкий сон души и сердца, И закоснелого безверца В его безверьи пристыдить (В.Г. Бенедиктов. «Евгении Петровне Майковой»); Ты спишь, душа, а ангел света стоит и тихо слезы льет. Ты спишь, греховной мглой одета, а смерть тебя как жертву ждет («Обращение к душе» (духовные стихи старообрядцев).
В ряде случаев сон души равнозначен сну совести: Так писал Иоанн к князю Андрею Курбскому и к начальникам любимых им монастырей, во свидетельство, что глас неумолимой совести тревожил мутный сон души его, готовя ее к внезапному, страшному пробуждению в могиле! (Н. М. Карамзин. «История государства Российского»); О, сколько, милый друг, людей подобных есть, Которым дикие названья: ум и честь, У коих спит душа, у коих в каждом слове Иль подлость новая, иль глупость наготове. (A.A. Шишков. «Куда сокрыться мне от тяжкого мученья?..»).
В литературе нового времени метафоры душевного сна начинают активно использоваться для обозначения неспособности человека любить, мечтать, испытывать эмоции: Любви хочу и веры я... Но спит душа моя. Смеются сосны серые, Колючие - как я (З.Н. Гиппиус. «Сосны»);
Наскучили мне сны души бесцветной, До дна исчерпавшей мечту (Б. А.
Садовской. «Вечный жид»; Печален сон души моей. Она безрадостна, как Лета... (М.А. Волошин. «И были дни, как муть опала..»).
Чаще всего метафоры душевного сна репрезентируют состояния полного безразличия к жизни, бездеятельности и апатии: Знайте же, что жизнь давно опротивела мне, и я избрал себе такой быт, где она меньше заметна. Я ничего не хочу, не ищу, кроме покоя, сна души (И.А. Гончаров. «Обыкновенная история»); В ней спит душа и не проснется, Покуда молода она, Покуда жизнь ее несется, Резва, блестяща и шумна! .. (Е.П. Ростопчина. «Отринутому поэту»); Любонька в людской, если б и узнала со временем о своем рождении, понятия ее были бы так тесны, душа спала бы таким непробудимым сном, что из этого ничего бы не вышло (А.И. Герцен. «Кто виноват?»); Спит душа твоя... спит глубоко! - сказала она строго, - а еще так недавно ты хвалился своей бодростью! (М.Е. Салтыков-Щедрин. «История одного города»).
Метафора сна души используется также для обозначения духовной смерти человека, что подчеркивается такими эпитетами сна, как холодный, вечный, мертвый, мертвящий: Холодный сон моей души С сном вечности меня сближает: В древесной сумрачной тиши Меня могила ожидает (И.А. Вяземский. «Отложенные похороны»); Этот сон души мертвящий Бурей разгони И зажги во тьме царящей Прежние огни (О.Н. Чюмина. «Молитва»).
3. Фрейм «Пробуждение». Пробуждение - это состояние, когда человек перестает спать, просыпается. Под пробуждением часто понимается «отказ от пассивного поведения и освобождение от уязвимости, связанной со сном, дабы взять инициативу в свои руки и предпринять решительные действия» [8, с. 914]. В Библии глагол □□□□□□□□□□□ метафорически употребляется, когда речь идет о том, что Господь призывает человека очнуться от духовного пьянства и плена греха (Иоил 1: 5), вновь обратиться к Богу [7]. В древнерусских текстах человек также постоянно обращается к своей душе, призывает ее проснуться и покаяться в совершенных грехах: въстдни, окдднндд душе мод! Еъстдни, укогд! въстднн, смиреннд! Еъстдни! Ч то спиши? Еъстдни, побдн, дондеже время ти есть! Въстани, окдянндА, преже смерти мдлодушие отжени, СЛАБОСТЬ ОТЛОЖИ, нспов'кжь Господу Богу, яже СОГРЕШИЛА еси, отнелиже родися. Е'ЪЗДОХИИ, и прослези, вьющее в перьси, рдзстоми, яже ИМАШИ и мо-жеши, усердно, ддж, душе, ов'кты к тому не согр'Ьшдти («Духовная грамота и исповедь Ефимия Туркова»).
Аналогичное восприятие метафор душевного пробуждения присутствует в религиозном и философском дискурсе: Пробудись, душа моя, подумай о делах своих, пролей капли слез твоих, безбоязненно... («Канон Андрея Критского»); Скорби очищают наши грехи (а кто из нас
без греха?), пробуждают от душевной дремоты, нерадения, к
которым склонна наша природа и от которых душа расслабевает, а страсти усиливаются (Петр Екатериновский. «Указание пути к
спасению»); Соблазнов стало больше, когда «душа пробудилась», и жизнь стала опаснее... (Г. Флоровский. «Пути русского богословия»); И не сходное ли пробуждение души от тяжелого сна небытия или полубытия совершается с каждым, если он встречает на своем пути истинного «друга», своего Сократа, и в нем или через него внезапно увидит себя, ощутив свое «рабское» состояние! (С.Н. Булгаков. «Свет невечерний». Проснись, проснись душа моя. Восстань! Опомнись хоть мгновенье На ложе мрачное взгляни Почувствуй стыд и униженье И сон греховный отжени («Обращение к душе»).
Используются метафоры душевного пробуждения и в литературе нового времени: Воспоминания, одно за одним, толпились в голове его: домик профессора, тихие вечерние беседы и неясное видение, осенившее некогда изголовье его страдальческого ложа, живо и ясно нарисовались в его пробужденной душе (В. А. Соллогуб. «Аптекарша»); Душе
проснуться никогданепоздно... (А. Сегень. «Поп»).
Человек стремится разогнать душевный сон, возродиться для новой жизни: Я задремал, главу понуря, И прежних сил не узнаю; Дохни, господь, живящей бурей На душу сонную мою! (А.К. Толстой. «Я задремал, главу понуря.»); Этот сон души мертвящий Бурей разгони И зажги во тьме царящей Прежние огни (О.Н. Чюмина. «Молитва»).
Наиболее часто пробуждение души характеризует духовное возрождение, возвращение к человеку способности испытывать эмоции, любить и мечтать: В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, Без слез, без жизни, без любви. Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты (A.C. Пушкин. «Я помню чудное мгновенье»); Но вдруг, как молнии стрела, Зажглась в увядшем сердце младость, Душа проснулась, ожила, Узнала вновь любви надежду,
скорбь и радость. Все снова расцвело! Я жизнью трепетал (А.С.Пушкин. «К ней»); Не принесет, дитя, покоя и забвенья Моя любовь душе проснувшейся твоей (С. Надсон «Не принесет, дитя, покоя и забвенья...»).
Разбудить героя способно появление любимой женщины, рождение мечты и возникновение новых планов и устремлений: Дремала душа, как слепая, Так пыльные спят зеркала, Но солнечным облаком рая Ты в темное сердце вошла (Н.С Гумилев. «Дремала душа, как слепая.»);
Одну минуту, много две, Любви живые упованья Кипят, ликуют в голове Богоподобного созданья: Разгоряченная мечта Прогонит сон души усталой (Н.М. Языков. «Дума»).
Поэзия и красота окружающего мира также способны пробудить душу: Да, звуки чудные... ура! Так поразительна их сила, Что даже сонная хандра С души поэта соскочила. Душевно радуюсь - пора! (Н А Некрасов. «Поэт и Гражданин»); Мой сын, мой сын, будь тверд, душою не дремли! Поэзия есть бог в святых мечтах земли (В.А. Жуковский. «Камоэнс»); Песня ручейком в душе прольётся, И оттает сонная душа (И. Слуцкий. «Задушевная»); Певцам, высокое нам мило; В нас разгоняет сон души Днем - лучезарное светило, Узоры звезд — в ночной тиши (A.A. Фет «Певцам, высокое нам мило...»).
Таким образом, пробуждение души ото сна становится показателем возрождения, обретения интереса к жизни, активного участия в ней, избавления от лени и апатии: Ты сбрось с себя прежде жир, тяжесть тела, тогда отлетит и сон души (И.А. Гончаров. «Обломов»). Иногда этот процесс достаточно болезнен, но в любом случае, жизнь обладает большей ценностью, чем сон: Пусть светлый сон души рассеять
больно, Жизнь лучше снов - гляди вперед светло (A.A. Григорьев. «Будь счастлива... Забудь о том, что было...»).
В результате проведенного исследования можно отметить, что метафоры, возникающие в рамках семантической оппозиции «сон и бодрствование», являются значимыми при концептуализации внутреннего мира человека на всем протяжении развития языка и народа. Названные метафоры представлены в текстах тремя фреймами - «бодрствование», «сон», «пробуждение», каждый из которых организует значительное количество метафорических переносов.
Составляющие каждого из фреймов данной метафорической парадигмы на всех этапах развития языка и культуры устойчиво выражают систему модальных значений, связанных противопоставлением деятельности и бездеятельности, активности и пассивности [6, с. 132]. Но если в древнерусских текстах сон души, ее пассивность проявляются преимущественно в податливости грехам и порокам, то в литературе нового времени - в лени, безразличии, неспособности радоваться жизни, мечтать, испытывать эмоции. Соответственно, активная деятельность души, ее бодрствование в древнерусских текстах является результатом сознательного выбора и проявляется в бдительности души, ее борьбе с искушениями, в литературе нового времени - это скорее бессонница, результат накопившейся усталости, тревоги и беспокойства за ближних. Пробуждение души в древнерусской литературе связано с покаянием, обращением к Богу и истинным ценностям, в литературе же нового времени это обретение интереса к жизни и возрождение способности любить, мечтать и творить.
Таким образом, изучение метафоры в диахронии позволяет установить, как одна и та же метафорическая модель функционирует в разные эпохи, как меняется ее смысловой и оценочный потенциал.
Список литературы
1. Петров В. В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу // Вопросы языкознания. 1990. № 3. С.135-138.
2. Лагута О.Н. Метафорология: теоретические аспекты:
монография. Новосибирск: НГУ, 2003. Ч. 2. 208 с.
3. Опарина Е. О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте / отв. ред. В.Н. Телия. М.: Наука, 1988. С. 65-77.
4. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
5. Степаненко В.А. Слово / Logos / Имя - имена - концепт -слова: сравнительно - типологический анализ концепта «Душа. Seele. Soul» (на материале русского, немецкого и английского языков): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Иркутск, 2006. 38 с.
6. Балашова Л.В. Метафора в диахронии: на материале русского языка XI-XX вв. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998. 217 с.
7. Библейская энциклопедия Брокгауза // Сайт Logos: Библейские
словари и энциклопедии. Режим доступа: http://logosenc.org/
search/node/coH?page=1
8. Словарь библейских образов / под ред. Л. Райкена, Дж. Уилхойта, Т. Лонгмана. СПб.: Библия для всех, 2008. 1424 с.
Источники примеров
1. Библия. М.: Российское библейское общество, 1997. 1660 с.
2. Библиотека литературы Древней Руси / под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, Н.В. Понырко. СПб.: Наука, 1997-2010. Т. 1-17.
3. Национальный корпус русского языка. Режим доступа: http://www. ruscorpora.ru.
4. Словарь древнерусского языка (XI-XIVbb.) / гл. ред.
Р.И. Аванесов. М.: Русский язык, 1988 и сл. (по томам).
O.N. Kondratyeva
THE ROLE OF METAPHORS OF THE SLEEP AND WAKEFULNESS IN CONCEPTUALIZATION OF MAN’S INNER WORLD (DIACHRONIC ASPECT)
Article is devoted to studying of a role of metaphors in conceptualizacion of inner world. Object of the analysis become the metaphors based on semantic opposition «sleep -wakefulness». Value of the Bible in occurrence of similar metaphors is analyzed, as well as their further destiny in the Old Russian literature and the literature of new time, their specific character at each temporary stage is established.
Key words: cognitive linguistics, conceptualization, conceptual metaphor, frame, diachrony, soul, dream.
Получено 12.03.2011 г.
