CC BY
74
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 24 (239).
Филология. Искусствоведение. Вып. 57. С. 260-262.
Л. С. Полякова
РОЛЬ ЛИЧНОСТИ ПЕРЕВОДЧИКА ПРИ ВЫБОРЕ ГЕНДЕРНЫХ СТРАТЕГИЙ
Статья посвящена проблеме языковой личности переводчика как главного фактора при переводе гендерных стратегий, характерных для политического дискурса. Рассматриваются структурно-типологические аспекты перевода, которые предполагают применение определенных языковых средств и экстралингвистических факторов в соответствии с культурой и традициями данной страны.
Ключевые слова: языковая личность переводчика, гендерные стратегии, лингвокультурологические, экстралингвистические аспекты перевода.
Интенсивное развитие современного общества предполагает расширение международных связей, заключение важных договоров, проведение дипломатических переговоров, что предполагает активное участие переводчика в этих процессах. Выполняя социально важную коммуникативную функцию посредника, переводчик осуществляет общение между разноязычными и разнокультурными общностями. Именно благодаря переводчику в информационно-культурном пространстве возможно транспонировать смысл текста из одного языка в другой, из одной культуры в другую. Данные положения делают необходимым рассмотрение роли языковой личности переводчика в процессе перевода.
Лингвоперсонология (или теория языковой личности) — активно развивающееся направление в антропоцентрической лингвистике, позволяющее рассмотреть человека в языке. В отечественном языкознании исследование данной проблематики связано с именами В. В. Виноградова, Г. И. Богина, А. Б. Бушева, Ю. Н. Караулова, А. С. Мельникова, Ю. М. Скребнева. Так, Ю. Н. Караулов трактует языковую личность как вид полноценного представления личности, вмещающий в себя психические, этические, социальные и другие компоненты, но преломленный через ее язык, ее дискурс. Структуру языковой личности ученый представляет в виде модели, состоящей из трех уровней: вербально-семантического, лингвокогнитивного и мотивационного [2. С. 36].
Отметим, что языковая личность переводчика характеризуется радом особенностей: во-первых,
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ в рамках научного проекта «Языковая личность переводчика» (ГК № 14.740.11.1393) ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 20092013 гг. «Проведение поисковых научно-исследовательских работ в целях развития общероссийской мобильности в области филологии».
наличием профессиональной компетенции переводчика, в структуру которой входят: языковая, текстообразующая, техническая, коммуникативная и ряд личностных характеристик [3. С. 332]; во-вторых спецификой переводческого процесса, где переводчик выступает не только транслятором культур и генератором мыслей и иноязычных идей, но и определяет ряд приемов и стратегий, при помощи которых осуществится меж-культурная коммуникация. Чтобы раскрыть понятие языковой личности переводчика важно понять, каким «инструментарием» владеет переводчик, какие операции производит над текстом, какие использует методы и приемы для выхода из противоречивых ситуаций [1. С. 5].
Особую значимость языковая личность переводчика приобретает при проведении внешних и внутренних политических переговоров, так как политическая коммуникация в современном обществе представляет собой не только уровень развития страны, но и создает ее образ, который транслируется иноязычным лингвокультурам. Отличительной особенностью политического языка являются его прагмалингвистические установки, направленные, как правило, на завоевание аудитории, установление быстрого контакта с реципиентами, эффективное и доступное восприятие точки зрения политика. Именно с этой целью в язык политиков активно включаются различные речевые, коммуникативные и гендерные стратегии. В данной статье мы более подробно остановимся на последних стратегиях, их роли в языке политика и специфике их перевода.
Гендерные стратегии в политической коммуникации представляют собой своеобразный набор языковых приемов, направленных на завоевание и адресацию либо к мужской, либо к женской аудитории.
Если условно все выступления политиков разделить на два больших массива: 1) осуществляемые внутри политического дискурса носителей
этнокультуры; 2) адресованные жителям других стран и, соответственно, носителям иных линг-вокультур, то в первом случае аудитория достаточно точно воспринимает используемые стратегии, а во втором случае полнота и точность восприятия исходных стратегий зависит от профессионализма переводчика, задачей которого является не только сохранение эквивалентности перевода, но и сохранение речевых стратегий в переводном тексте (а именно их функций, целей, тактик).
Так, нами было отмечено, что гендерные стратегии, используемые американскими политиками, при переводе на русский язык утрачивают свое значение и не достигают нужного для политика эффекта. Например, в русской культуре слезы, плач, молитва — традиционные компоненты стереотипного женского поведения, и имеют дополнительное коннотативное значение — слабый, нуждающийся в защите, покровительстве, поэтому в российском политическом дискурсе данные лексемы традиционно не используются по отношению к политикам, особенно мужчинам. Эту традицию точно отразил В. Маяковский: Нам ли растекаться слезной лужею; Если бы выставить в музее плачущего большевика, весь день бы в музее торчали ротозеи. Еще бы — такое не увидишь и в века! Однако для американского политическом дискурса характерно использование стереотипно феминных качеств в выступлениях политиков-мужчин. Так, в выступлении, посвященном теме патриотизма Б. Обама говорит “That is why we shed a tear as the lonely notes of Taps sound”.— На глаза наворачиваются слезы, когда мы слышим, как горнист выводит траурную мелодию на военных похоронах (30.06.2008).
Использование понятий молитва, молиться также различно для русскоязычных и англоязычных политических выступлений. В русской культуре данное понятие многозначно и может использоваться и в переносном значении: например, выражение пусть молятся означает угрозу по отношению к врагам, безнадежность положения противников, полную власть над ними, а молись — очень часто используется как синоним выражения прощайся с жизнью. Поэтому включение В. В. Жириновским в выступление по отношению к американцам фразы «и пусть они молятся, чтобы мы не нашли своего ответа на их ПРО» (речь шла о размещении системы ПРО в Европе), фактически означало угрозу по отношению к американцам, и глагол молиться в данном контексте является синонимом метафо-
ры уповать на милость, т. е. находиться в руках победителя. Следует отметить, что при переводе эту гендерную стратегию (придания маскулинных качеств политику) также сложно сохранить, т. к. носители другой лингвокультуры получают обратную информацию — нужно молиться за систему ПРО, а также желание русских создать аналогичную систему. Именно эта интерпретация перевода и получила достаточно широкое распространение в зарубежных СМИ.
Если понятия слезы, плач, молитва воспринимаются носителями русской культуры как проявление слабости, то в американской культуре эти понятия не являются гендерно-окрашенным стереотипом, поэтому политики-мужчины охотно используют их в своих выступлениях. Например, Дж. Буш, говоря о трагедии 11 сентября, употребляет глаголы молиться, молюсь (Every morning I pray for my country, I pray for my people), а разнообразие лексических приемов: метонимии “the heart of this great city”, эпитетов “a shaken economy”, “the innovative spirit of America’s workers”, придает его речи стиль, более характерный для мелодрам и сентиментальных «женских» романов, чем для серьезного выступления политика. Включение языковых приемов, отражающих женскую картину мира, воспринимается аудиторией различно: в американской лингвокультуре — как сострадание политика, способность разделить боль и горечь со своим народом; в русской — как открытая слабость политика, а по отношению к политику-мужчине — как открытая фальшь, поэтому данное выступление Дж. Буша в российских СМИ не получило адекватной оценки.
Образ молитвы в значении сопереживания также использовался и в выступлениях Б. Обамы, в т. ч. адресованных российским гражданам, однако не получило однозначной оценки. Так, в выступлении, посвященном трагедии парохода «Булгария» выражение I pray for you, I pray for your families.— Я молюсь за вас и ваши семьи не нашло правильного понимания у слушателей, что обусловлено культурными различиями, а также тем, что переводчиком не были учтены национальные характеристики. По нашему мнению, в данном случае было бы целесообразнее заменить буквальный перевод на перевод с учетом лингвокультурных различий, и использовать выражения я сострадаю, я скорблю и другие, характерные для стереотипного мужского речевого поведения носителей русской культуры.
Таким образом, в последнее время возрастает лингвокультурологический аспект в интер-
претации языковой личности переводчика, т. к. от качества перевода и сохранения гендерных стратегий во многом зависит восприятие данного политика носителями других лингвокультур, формирование отношения не только к данному политическому деятелю, его политическому курсу, но и к стране в целом. Именно в этом аспекте проявляется профессионализм переводчика: в умении не только видеть и понимать «другую» культуру через призму своей собственной куль-
турной идентичности, но и транслировать это умение носителям переводного языка.
Список литературы
1. Гарбовский, Н. К. Теория перевода : учебник. М., 2004. 544 с.
2. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 2007. 264 с.
3. Комиссаров, В. Н. Современное переводове-дение : учеб. пособие. М., 2002. 424 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 24 (239). Филология. Искусствоведение. Вып. 57. С. 262-264.
И. Н. Ремхе
ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ ПЕРЕВОДЧИКА И КОГНИТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДЧЕСКОГО ПРОЦЕССА1
Статья раскрывает проблему когнитивной составляющей языковой личности переводчика в рамках когнитивных особенностей переводческого процесса, что позволяет проследить взаимосвязь между уровневой организацией языковой личности переводчика и когнитивной моделью перевода.
Ключевые слова: языковая личность, лингвист-переводчик, модель перевода, когнитивная лингвистика, процесс перевода.
Современный этап развития лингвистики характеризуется тем, что переводоведение приобретает междисциплинарный характер. Переосмысление многих некогда значимых вопросов происходит наряду со сменой ракурса в сторону культурологического и когнитивного аспектов переводческой деятельности.
В условиях антропоцентрической парадигмы языкознания приоритетным становится рассмотрение языковой личности профессионального переводчика, его индивидуальных характеристик как носителя элитарной речевой культуры. Все чаще речь идет о профессиональной компетентности переводчика (в самом широком понимании) как грамотного члена современного информационного общества. Под профессиональной компетентностью переводчика принято понимать интегративную характеристику личности специалиста, включающую лингвистиче-
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ в рамках научного проекта «Языковая личность переводчика» (ГК № 14.740.11.1393) ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 20092013 гг. «Проведение поисковых научно-исследовательских работ в целях развития общероссийской мобильности в области филологии».
скую, социокультурную, психологическую и информационную компетенции и позволяющую переводчику на высоком уровне осуществлять профессиональную деятельность [1].
Современное понимание термина «языковая личность» сформировалось в концепции Ю. Н. Караулова. Рассматривая структуру языковой личности, исследователи так или иначе ссылаются на модель языковой личности, предложенную Ю. Н. Карауловым, часто она используется как основа для анализа различных типов языковой личности, видоизменяется и модифицируется. Модель состоит из трех уровней: вербально-семантического (вербально-грамматического), лингво-когнитивного и мотивационного. «Каждый из уровней характеризуется своим набором единиц, которые в совокупности охватывают все используемые при изучении языка единицы, своеобразно перераспределяя их соответственно специфике названных уровней» [2].
Наряду с этим возникают вопросы, как происходит взаимодействие языков и культур в сознании переводчика, каковы его индивидуальные знания, каковы вербализованные и неверба-лизованные личностные смыслы, каков индивидуальный лексикон — достояние языковой личности переводчика, как в русской языковой
