CC BY
270
УДК 316.034
DOI 10.23672/SAE.2019.10.39002
Иванова Алена Ядмагиевна
аспирантка 4 курса Института Внутренней Монголии, г. Хух - Хото, Китай alyonayadmaa@yahoo.com
Alena Ya. Ivanova
Graduate student of 4 courses Institute of Inner Mongolia Hohhot, China alyonayadmaa@yahoo.com
Роль китайской еды
и китайских ресторанов в межкультурном взаимодействии россии и китая
Role of Chinese food
and chinese restaurants in the inter-cultural interaction of russia and china
Аннотация. Статья посвящена китайской еде и китайским ресторанам как социальному явлению и примеру межкультурного взаимодействия. В работе еда выступает в качестве важнейшей формы невербального языка, культурной идентификации, одного из ключевых инструментов межкультурного диалога. Автором раскрывается философия китайской кухни, специфика китайской пищевой культуры, оценивается роль китайской еды в зарождении и распространении феномена «истернизации». Им также акцентируется внимание на китайских ресторанах, функционирующих на территории России и выступающих основополагающим посредником между китайской едой и российским обществом. Проводится эмпирическое исследование роликитайских ресторанов в г. Москве для китайского и российского социума, на основании которого автор делает вывод о том, что китайские рестораны служат ключевым ресурсом, воссоздающим и конструирующим привычный для китайцев микросоциум, а с другой стороны, играют отрицательную роль с позиции возможности расширения коммуникационных связей, изолируя китайскую публику от российской социальной среды.
Ключевые слова: китайская еда, глобализация, вестернизация, истернизация, китайский ресторан, философия китайской кухни, межкультурная коммуникация.
Annotation. The article is devoted to Chinese food and Chinese restaurants as a social phenomenon and an example of intercultural interaction. In the work, food acts as the most important form of non-verbal language, cultural identification, one of the key tools of intercultural dialogue. The author reveals the philosophy of Chinese cuisine, the specifics of Chinese food culture. The role of Chinese food in the origin and spread of the phenomenon of «isterization» is estimated. Focusing on Chinese restaurants operating on the territory of Russia and serving as a fundamental intermediary between Chinese food and Russian society. An empirical study of the role of Chinese restaurants in Moscow for the Chinese and Russian societies is carried out, on the basis of which the author concludes that Chinese restaurants serve as a key resource that recreates and constructs the microsocium familiar to the Chinese, and, on the other hand, play a negative role from the perspective of opportunities for expanding communications, isolating the Chinese public from the Russian social environment.
Keywords: chinese food, globalization, westernization, westernization, Chinese restaurant, philosophy of Chinese cuisine, intercultural communication.
Питание является ежедневным ритуалом, базисной физиологической и социальной потребностью человечества, «оживающей» социальные связи, межличностную и межкультурную коммуникацию. На начальном этапе становления социологии и ее основополагающих течений, материальные отношения, формирующиеся в процессе питания, не рассматривались в качестве объекта теоретических и эмпирических исследований. С начала фигурирования в социологической науке французского социолога и фи-
лософа Эмиля Дюркгейма [4], все натуральные и материальные отношения оставались строго за рамками социологических парадигм.
Однако западная социология определила центральный вектор развития данного направления. Далее, рассмотрим ключевые постулаты западной классической социологии питания, дифференцирующейся на три основополагающих течения: функционализм (позитивизм), структурализм (конструктивизм) и материализм (марксистские и немарксистские течения). Впервые в кон-
тексте исследования феномена питания с позиции социологии, немецким философом Георгом Зиммелем [5] была определена социализирующая функция питания. Зиммель продемонстрировал, что питание не только насыщает «тело класса», но и объединяет «душу класса», коллективизируя и выступаямощнейшим рычагом солидизации людей. Несколько позднее российский и американский культуролог Питирим Сорокин [8] определил социальные роли голода и пришел к логичному умозаключению о том, что голод препятствует эффективному функционированию общественного организма, срывает социальные маски и подрывает моральные и нравственные устои общества.
Итак, функционалисты совершили весомый вклад в развитие концепции питания, доказав, что оно, хотя и оценивается в качестве инструмента удовлетворения физиологических потребностей человека, должно рассматриваться как институт социализации и устойчивое социальное пространство, направленное на преодоление межкультурных барьеров, и параллельно с этим, формирование автономных социальных групп, наделенных рядом специфичных признаков. Иными словами, питание служит механизмом идентификации и отчуждения человека в рамках определенной социальной группы, разделения на «своих» и «чужих». Данная идея лежит в основе нашего исследования социальных групп посетителей китайских ресторанов. Ниже автор статьи показывает, как китайские студенты с помощью китайского ресторана и китайской еды моделируют закрытую и изолированную социальную группу, связи с чем, китайские рестораны трансформируются из средства физиологического удовлетворения в инструмент социализации, инклюзии в локальную китайскую среду, и параллельно с этим, эксклюзии из общего социального полотна Москвы.
Ядром следующего направления западной классической социологии питания, именуемой структурализмом, является идея о том, что питание -это, определенного рода, символическая деятельность, отражающая социальный статус индивида.Питание с позиции французского литературоведа Ролана Барта [1] - это, систематизированный и структурированный процесс социальной коммуникации.
Ценный вклад в теоретическое познание социологии питания внес французский историк Фер-нанБродель [2], который рассматривал питание как социально-экономическую систему, интегрированную в процесс производства, распределения, обмена и потребления продуктов питания. Именно в этом контексте рассматривается китайский ресторан, выступающий проводником между китайской едой и социальным институтом. В статье анализируется влияние социальных ресурсов на экономическое воспроизводство ресторанного бизнеса.
«Человечество начинается с кухни» - знаменитое афористичное заявление французского социолога и культуролога Клода Леви-Стросса [9]. Действительно, символизируя собой на рассвете
цивилизации исключительно средство удовлетворения физических потребностей (хотя и ритуализированное и нормированное), еда трансформировалась сегодня в важнейшую форму невербального языка, культурной идентификации, один из ключевых инструментов межкультурного диалога (эволюция человека в контексте восприятия мира шла от желудка к сознанию). В условиях глобализации еда выступает в качестве межнационального поликультурного диалога, формирующего единое социокультурное пространство, способствующее консолидации и идентификации индивидов как некой общности. Еда позволяет человеку приобщаться к культурным ценностям, нормам и аутентичнымнацио-нальнымкодам, аккумулированным этносами на протяжении тысячелетий [13].
В Китае глубоко философское и идеологиче-скоеотношение к еде исторически детерминировано голодом и борьбой за выживание, исчисляемыми тысячелетиями и сохраняющимися по настоящее время в некоторых бедных провинциях государства. Китайским народом еда расценивается как величайший дар, в гастрономических привычках отражается понимание гармонии, зиждущейся на противоречиях, осознание баланса между природой и жизненной силой. Тематика еды в межличностных коммуникациях китайцев превалирует над остальными, культ еды возведен в ранг искусства, процесс потребления пищи - священный ритуал. Господство культуры еды над прочими сферами жизнедеятельности китайцев сигнализируется даже в приветствии «Nichifanlema?», которое дословно переводится как «Вы уже ели?». Китайская кухня представлена порядка 80000 кулинарных изысканий, содержащих древние традиционные ингредиенты, специфичные исключительно для китайской культуры: гнезда ласточки, плавники акулы, кожуры мандарина, детеныши воробьев. В Китае глубоко почитаются и ценятся профессиональные высококомпетентные повара, что берет истоки еще в эпоху империализма, когда правители могли казнить плохих поваров и одаривать богатством и высокими чинами хороших [6].
Тенденции развития и трансформации современной социальной системы транслируются и на систему питания, которая приобретает колоссальное разнообразие, отвечая на вызовы времени. Как отмечают Веселов Ю.В. и Цзин Цзюн-кай [3], на сегодняшний день приоритетной парадигмой в системе социально-политических координат является «вестернизация», представляющая собой активное распространение западных норм и форм культуры, ставшая, в том числе, основополагающей концепцией развития глобализации питания. В настоящее время ключевыми игроками на рынке питания являются исключительно американские бренды, такие как Subway, KFC, McDonald's, Coca-Cola, Pepsi, идеология которых значительно контрастирует с восточным и азиатским миром. «Вестернизация» и «макдональдизация» формируют единое унифицированное глобальное пространство потребления, преломляющее и подавляющее национальную культуру питания.
Феномен «вестернизации» начал проявляться в Китае с открытием иностранной сети быстрого питания McDonald's и KFC в конце 1980-х гг., ознаменовавшихся началом политики открытости и реформ в стране. Если современная политика ресторанов McDonald's и KFC опирается на тезис: «дешевое и быстрое питание», то в XX веке посещение данных заведений являлось привилегией исключительно богатых людей, выражая собой демонстративный акт потребления. Однако в скором времени на фоне китайского экономического чуда, феноменального технологического и социально-экономического прогресса, эти американские сети фаст-фуда превратились в рядовые «забегаловки», потеряв маркер статуса.
Тем не менее, согласно Веселову Ю.В. и Цзин Цзюнкай, взаимодействие культурных влияний оказалось двусторонним, и восточная культура питания также стала проникать в Европу и Америку вслед за процессами глобализации. Так, в противовес «вестернизации» сформировался устойчивый феномен «истернизации» или «ори-ентализации». В первую очередь, это связано с тем, что Китай является крупнейшим в мире источником выездного туризма. По данным туристической ассоциации «Мир без границ», число выездных поездок китайских туристов в 2018 году составило более 140 миллиона. Безусловно, такой поток китайских туристов оказал ощутимое влияние на западное общество. Соответственно, за спросом последовало предложение -активный китайский туризм детерминировал необходимость открытия китайских ресторанов, стремительно завоевавших значительную долю западного рынка и интегрировавших атрибуты китайской культуры питания в западный мир (яркий пример - китайские палочки) [7].
Автором данной работы было проведено анкетирование в г. Москва, цель которого заключалась в определении степени популярности китайской кухни в России и роли китайской еды в межкультурной коммуникации России и Китая. Объем выборки составил 100 человек, исследование осуществлялось на протяжении месяца методами включенного исследования и массового анкетирования. Выбор китайских ресторанов для исследования был определен методом случайной выборки в целях достижения прозрачных, объективных результатов. По результатам опроса о предпочитаемых национальных кухнях, абсолютными лидерами оказались русская и советская кухня (42 %), на втором месте расположилась кавказская кухня (15 %), третью позицию заняла японская кухня (14%), четвертую итальянская (13 %), и, наконец, пятого места удостоилась китайская кухня (11 %). На наш взгляд, показатель востребованности китайской кухни, пришедшей в Россию с заметным опозданием, весьма высокий и удовлетворительный. В целом, результаты исследования однозначно демонстрируют интерес российских граждан к этнической кухне. Это связано, главным образом, с романтизацией и мифологизацией восточной кухни, попытками приобщения к аутентичной, закрытой культуре.
По результатам наблюдений, автором были собраны следующие данные: ресторан «Китайские новости» за месяц посетили 123 китайца и 178 россиян; ресторан «Хон Гиль Дон» - 187 китайцев и 150 россиян, теневой ресторан на рынке Люблино - 189 китайцев и 134 россиян. Это свидетельствует о популярности китайской еды в российском социуме и установлении эффективных многочисленных социальных отношений и межкультурного диалогакитайского и российского народа в ходе посещения ресторана. Акт приема пищи в ресторанах является социальным действием, а продукты в ходе их потребления и приготовления наделяются особым символизмом и значением.Ресторан - это некоторое физическое или архитектурное пространство, и одновременно с этим, социальное явление - социальное пространство для трапезы и межкультурного взаимодействия, в данном случае, китайской и российской культур.
Далее, в целях установления роли китайской еды в межкультурном взаимодействии России и Китая, посетителям вышеуказанных китайских ресторанов был задан следующий вопрос: «Что Вы наиболее всего цените в китайских ресторанах?» (рис. 1).
Как видно из рисунка 1, для китайской публики наибольшую ценность в китайских ресторанах представляет общение сосвоими соотечественниками (56 %). Это свидетельствует о том, что китайские рестораны служат ключевым ресурсом, воссоздающим и конструирующим привычный для китайцев микросоциум, а с другой стороны, играют отрицательную роль с позиции возможности расширения коммуникационных связей, изолируя китайское общество от российской социальной среды. Этот информационный вакуум существенно препятствует установлению межкультурной коммуникации между китайцами и русскими.Вторым по популярности ответом стал вкус и качество китайской еды (34 %), что закономерно, поскольку китайцы не привыкли есть западную пищу, они, в большинстве своем, остаются приверженцами китайского вкусового габитуса.
В качестве наиболее распространенных причин посещения китайского ресторана российские респонденты обозначили вкус и качество еды (50 %), приобщение к китайской культуре (18 %), интерьер с национальным колоритом (12 %), а также общение с китайской публикой (10 %). Данные результаты иллюстрируют наличие искреннего интереса у московской публики к китайской культуре и межкультурным коммуникациям с представителями китайского этноса. Также, на это указывает положительный ответ подавляющего большинства (89) % российских респондентов на вопрос: «Как Вы считаете, является ли китайская еда проводником в китайскую культуру?».
Таким образом, китайская еда - это целая наука, отдельное философское течение, в основе которой лежат два самостоятельных начала: духовное и материальное. Китайская еда как важнейший символ «мягкой силы» служит эффектив-
ным инструментом межкультурной коммуникации и культурного взаимообогащения. Основополагающим посредником между китайской едой и российским обществом выступают китайские рестораны, миссия которых заключается в создании устойчивого пространства для социальной коммуникации российского и китайского общества. В ходе эмпирического исследования роли китайских ресторанов в г. Москва для китайского и российского социума, выявлено, что китайские рестораны служат ключевым ресурсом, воссоз-
дающим и конструирующим привычный для китайцев микросоциум, а, с другой стороны, играют отрицательную роль с позиции возможности расширения коммуникационных связей, изолируя китайскую публику от российской социальной среды. При этом, результаты анкетирования иллюстрируют наличие искреннего интереса у московской публики к китайской культуре и межкультурным коммуникациям с представителями китайского этноса.
60% 50% 40% 30% 20% 10% 0%
56%
50%
18%
| BV
■ ■ m% 1 !..
Китайские респонденты
Российские респонденты
■ Вкус и качество еды
■ Интерьер с национальным колоритом
■ Приобщение к китайской культуре
■ Общение с представителями китайской диаспоры
■ Высокий уровень сервиса
■ Шаговая доступность ресторана
Рисунок 1 - Распределение ответов респондентов на вопрос: «Что Вы наиболее всего цените в китайских ресторанах?»
Литература:
1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М. : Прогресс, 1994. 616 с.
2. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм ХУ-ХУШ вв. М. : Прогресс, 1986. Т. 1: Структуры повседневности: возможное и невозможное. 198 с.
3. Веселое Ю.В. Процессы глобализации питания: взаимное влияние культур Запада и Востока / Ю.В. Веселов, Цзин Цзюнкай // Здоровье и образование в XXI веке, 2016. С. 135-140.
4. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с фр. М. : Канон, 2012. 352 с.
5. Зиммель Г. Социология трапезы // Социология: теория, методы, маркетинг, 2010. № 4. С. 187-192.
6. Канатоеа А.Х. Особенности китайской культуры питания // Научный потенциал регионов на службу модернизации, 2011. С. 212-219.
Literature:
1. Bart R. Selected works: Semiotics. Poetics. M. : Progress, 1994. 616 p.
2. Braudel F. Material civilization, economy and capitalism XV-XVIII centuries, Moscow: Progress, 1986. Vol. 1: the Structures of everyday life: the possible and the impossible. 198 p.
3. Veselov Yu Jing Tsunki the globalization of food: the mutual influence of the cultures of East and West // Health and education in the XXI century, 2016. P. 135-140.
4. Durkheim E. Sociology. Its subject, method, purpose / Per. with FR. M. : Canon, 2012. 352 p.
5. Simmel G. The Sociology of the meal // Sociology: theory, methods, marketing, 2010. № 4. P. 187-192.
6. Kanatova A.H. the characteristics of Chinese food culture // Scientific potential of the regions in the service of modernization, 2011. P. 212-219.
7. Мазанкова Т.В. Китайское наступление: развитие китайской кухни в Хабаровске // Baikal Research Journal, 2015. № 5. С. 100-112.
8. Сорокин П.А. Голод как фактор. Влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь. Пг. : Колос, 1922. 234 с.
9. Lévi-Strauss C. The Culinary Triangle // Counihan C., Van Esterik P. Food and Culture: A Reader. 2nd ed. New-York : Routledge, 2008. P. 36-43.
7. Mazankova T.V. Chinese offensive: the development of Chinese food in Khabarovsk // Baikal Research Journal, 2015. № 5. P. 100-112.
8. Sorokin P. Hunger as a factor. The influence of hunger on human behavior, social organization and social life. PG. : Kolos, 1922. 234 p.
9. Lévi-Strauss C. The Culinary Triangle // Counihan C., Van Esterik P. Food and Culture: A Reader. 2nd ed. New-York : Routledge, 2008. P. 36-43.
