CC BY
8
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 27. ГЛОБАЛИСТИКА И ГЕОПОЛИТИКА. 2021. № 4
Арсентьева Ирина Ильинична
докт. полит. наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института философии и права УрО РАН.
Екатеринбург, ул. Софьи Ковалевской, 16
airen1@yandex.ru
РОЛЬ КИТАЯ НА МИРОВОЙ АРЕНЕ: ИЗМЕНЕНИЯ НА ФОНЕ ПАНДЕМИИ COVID-19
Arsentyeva Irina I.
Doctor of Political Sciences, Associate Professor, Leading Researcher, Institute of Philosophy and Law, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences.
Ekaterinburg, Sofia Kovalevskaya st, 16 airen1@yandex.ru
CHINA'S ROLE ON THE WORLD STAGE: CHANGES IN THE COVID-19 PANDEMIC CONTEXTS
Введение. В статье характеризуются изменения в геополитической конфигурации сил на мировой арене, происходящие на фоне пандемии COVID-19. Главной целью работы является анализ влияния текущих событий на международные позиции КНР.
Материалы и методы. Источниковую базу исследования составляют материалы аналитических центров, статистические данные, документы по внутренней и внешней политике Китая, выступления официальных должностных лиц, опросы экспертов и населения, публикации в средствах массовой информации и др. При работе с научной литературой и источниками используются критический и сравнительный анализ, системный подход, методы группировки, систематизации, классификации.
Результаты исследования. Систематизируются научные работы по развитию КНР в условиях распространения новой коронавирусной инфекции, выделяются рассматриваемые в них проблемы и исследовательские лакуны; обобщаются последствия пандемии для внутренней и внешней политики Китая; оценивается вероятность смены мирового лидера под влиянием происходящих событий.
Обсуждение. Полученные в ходе исследования результаты сравниваются с оценками других исследователей, объясняются их сходства и противоречия. На этой основе подтверждается авторская гипотеза о том, что пандемия не меняет кардинально геополитические тренды, а выступает триггером процессов, которые начались задолго до пандемии, но могут под ее воздействием непредсказуемо изменить свою траекторию.
Заключение. Прогнозируются возможные пути развития «триггерной ситуации» и намечаются перспективы дальнейшего исследования проблемы.
Ключевые слова: пандемия COVID-19, опыт Китая в борьбе с эпидемией, лидерство в международных отношениях, американо-китайское противостояние, триггер, триггерная ситуация, постковидный мир.
Introduction. The article examines changes in the geopolitical configuration of power centers on the world stage taking place against the backdrop of the COVID-19 pandemic. The main research purpose is to analyze the impact of current events on China's international role and status.
Materials and methods. The primary sources are analytical materials, statistical data, documents on China's domestic and foreign policy, speeches by officials, expert surveys, public opinion polls, media publications, etc. When working with the scientific literature and sources, a critical and comparative analysis, a systematic approach, methods of grouping, systematization and classification are applied.
Results of the study. Scientific works on the PRC's development under pandemic conditions are systematized, the issues considered in them and research gaps are highlighted; the consequences of the coronavirus outbreak for China's domestic and foreign policy are summarized; the likelihood of a change of global leader due to the pandemic is evaluated.
Discussion. The results obtained in the course of the study are compared with the estimates of other researchers, their similarities and contradictions are explained. This confirms the author's hypothesis that the pandemic does not radically change geopolitical trends, it acts as a trigger for the processes that began long before the COVID-19 outbreak, but can unpredictably alter their trajectory under pandemic impact.
Conclusion. In the final part of the article, possible ways of further development of the "trigger situation" are predicted and prospects for study on the issue are outlined.
Key words: COVID-19 pandemic, China's anti-epidemic experience, leadership in international relations, US-China confrontation, trigger, trigger situation, post-COVID-19 world.
Введение
Возможные изменения в конфигурации сил на мировой арене — закат США и подъем геополитических конкурентов, в первую очередь КНР, — одна из наиболее актуальных тем политического дискурса последнего десятилетия. Главным аргументом сторонников прогнозируемого Pax Sinica выступала стремительно растущая экономическая и военная мощь Поднебесной. Однако большинство экспертов, разделяя тезис, что отличительной чертой глобального лидера является способность оказывать идеологическое влияние, в качестве наиболее уязвимого компонента потенциального лидерства КНР называли привлекательность ее политической и социокультурной модели. Достаточно определенно по этому поводу высказался, например, казахстанский политолог К.Л. Сыроежкин, подчеркнув, что лидерство измеряется не только размерами ВВП или уровнем модернизации армии, но и «идеей, которую глобальная держава
может предложить остальному миру. Что может предложить Китай? Ареал конфуцианства весьма ограничен, а коммунизма (даже с его китайской спецификой) мир уже "нахлебался"» [5].
Однако вспышка новой коронавирусной инфекции, начавшаяся в Китае и распространившаяся по всему миру, внесла коррективы в звучавшие ранее оценки. По мнению некоторых исследователей, одним из закономерных итогов пандемии СОУГО-19 станет то, что Китай, раньше других выходящий из эпидемиологического форс-мажора, закрепится на сверхдержавных позициях. Такую точку зрения мы можем встретить, например, у российского политолога Ф.А.Лукьянова [7]. Мы же выдвигаем следующую гипотезу: пандемия не меняет кардинально геополитические тренды, а выступает триггером процессов, которые начались задолго до пандемии, но могут под ее воздействием непредсказуемо изменить свою траекторию.
Происходящее ускорение геополитических изменений обусловливает актуальность анализа влияния пандемии СОУГО-19 на внешнюю и внутреннюю политику КНР, а также ее позиции на мировой арене. Именно это является основной целью нашего исследования. Для ее достижения планируется последовательно решить ряд уточняющих задач:
• провести обзор научной литературы и источников по теме;
• рассмотреть текущую ситуацию с коронавирусом внутри КНР;
• выявить изменения во внешнеполитической стратегии Пекина;
• представить авторское видение исследовательского вопроса и спрогнозировать возможные пути дальнейшего развития ситуации.
Исходя из заявленной цели, отправной точкой анализа научной разработанности темы станет март 2020 г., поскольку именно тогда Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила о начале пандемии. Вышедшие к настоящему времени работы мы разделим на две большие группы в зависимости от аффилиации авторов — работы российских и западных1 ученых. Такой выбор обусловлен как минимум двумя причинами: во-первых, именно эти работы наиболее многочисленны и, на наш взгляд, репрезентативны; во-вторых, они позволяют увидеть контрастные оценки и сделать более объективные выводы (позиции китайских исследователей мы оставим за скобками, поскольку они требуют отдельного развернутого анализа).
В первой группе, куда входят российские публикации, наибольшее число работ посвящено экономической тематике [2, 6, 10]. Достаточно часто экономическая политика КНР характеризуется в разрезе ее отношений с США и РФ [9, 11, 12]. Также отечественные исследователи анализируют опыт Китая в борьбе с эпидемией [1], трудности и достижения в реализа-
1 В рамках данной статьи мы будем придерживаться определения Запада, данного в Оксфордском словаре (The concise Oxford dictionary of politics and international relations. 4 ed. Oxford: Oxford University Press, 2018): этим понятием, ассоциирующимся с либеральной демократией и экономическим ростом, обозначают Западную Европу, США и другие заселенные европейцами страны.
ции китайского интеграционного проекта «Один пояс, один путь»/«Пояс и путь» и «Экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП) как его составной части [15]. Более широкий круг вопросов, в том числе геополитического характера, разрабатывают А. А. Маслов [8], Л.А. Гамза и Е.О. За-клязьминская [3], Л.Г. Фишман [14] и др. Так, в монографии директора ИДВ РАН А. А. Маслова «Китай 2020: пандемия, экономика и глобальные альтернативы», помимо экономики, анализируется широкий круг вопросов, в том числе развитие цифровых технологий и их роль в борьбе с вирусом, отношения Китая с США (новый тип холодной войны) и Европой (движение от стратегического партнерства к соперничеству). Интересную точку зрения высказывает Л.Г. Фишман: современная мир-система заслуживает такого нестандартного, не совсем капиталистического, не демократического и не либерального, не западного и в конечном счете не гегемона, как Китай, до тех пор, пока на смену данной системе не придет другой мировой порядок.
Вторую группу составляют работы западных исследователей, которых на сегодняшний день вышло не так много. Н. Ролланд, ведущий научный сотрудник Национального бюро азиатских исследований (Вашингтон, США), пишет, что внутренняя и внешняя пропаганда Китая направлена на то, чтобы завоевать уважение и восхищение проводимой политикой и позиционировать себя как лидера глобальных усилий по преодолению панде-мийного кризиса. КНР, создавая имидж бескорыстного, компетентного и ответственного государства, продолжает работать над главной целью — построением китаецентричного мирового порядка. По мнению американской исследовательницы, нынешний глобальный беспорядок рассматривается Пекином как возможность более быстрого продвижения к указанной цели. Отдельно отмечаются маневры Китая в рамках международных институтов (в том числе опасно возросшее влияние на ВОЗ) и активное продвижение интеграционного проекта «Пояс и путь» [29].
Что касается последней инициативы, то, например, Ф. Моуриц, научный сотрудник Университета Бундесвера (Мюнхен, ФРГ), приходит к следующему выводу. Если Китаю удастся поддерживать данный проект на протяжении всей пандемии, это откроет новые возможности для использования «масочной дипломатии» и инфраструктурных проектов в сфере здравоохранения в целях повышения авторитета Пекина на глобальном уровне и в отношениях с отдельными странами — участниками проекта [27]. Дж. Курланцик, старший научный сотрудник вашингтонского филиала Совета по международным отношениям, утверждает, что Китай использует вспышку заболевания, чтобы сигнализировать миру о том, что его модель управления эффективна даже в условиях кризиса, в отличие от большинства демократических стран [26].
Среди недавно опубликованных отметим книгу «The European Union and China's Belt and Road: Impact, engagement and compétition», вышедшую в 2021 г. [31]. Работа представляет собой серию тематических исследований ученых из государств — членов ЕС, а также китайских авторов. Так, испанские исследователи М. Эстебан и У. Арманини отмечают, что пандемия
ускорила противоречивую динамику в европейско-китайских отношениях: с одной стороны, Пекин зарекомендовал себя как необходимый партнер и важнейший поставщик медицинских товаров, с другой — начал проводить более настойчивую и даже агрессивную публичную дипломатию.
Если брать китайско-американский аспект исследуемого вопроса, то можно выделить книгу «COVID-19 and world order: The future of conflict, competition, and cooperation», вышедшую в 2020 г. [19]. Раздел «Китайско-американское соперничество» содержит ряд публикаций, посвященных отношениям двух стран в постковидном мире и изменениям международных позиций КНР. Так, по мнению Э. Экономи, старшего научного сотрудника Института Гувера (Стэнфорд, США), пандемия вскрыла ряд «печальных» реалий нынешней системы международных отношений. Во-первых, ей не хватает достойного лидера, способного поставить глобальное благо выше своих интересов. Во-вторых, нельзя полагаться на международные институты в поисках эффективного ответа на глобальный вызов. В-третьих, и это самое важное, в ближайшей перспективе международные нормы и институты столкнутся с серьезной перманентной угрозой со стороны Китая.
Исходя из проведенного обзора научной литературы, можно констатировать, что российские и западные исследователи подходят к рассматриваемой теме по-разному. Причем эта разность проявляется и в качественном, и в количественном аспектах. Российских работ больше, они затрагивают более широкий круг вопросов, анализируют тему с разных точек зрения, в том числе акцентируют внимание на процессах, происходящих внутри страны. Иными словами, Китай выступает самодостаточным объектом исследования, что, естественно, не отменяет значимости анализа его отношений с другими странами. Западных же исследователей указанная проблематика интересует преимущественно в контексте отношений КНР с мировыми державами и нарастающей, по их мнению, агрессивности в китайской внешней политике. Представляется, что по мере преодоления пандемического кризиса количество работ по теме будет расти, однако пока их недостаточно. Это определяет актуальность настоящего исследования, его научно-теоретическую и практическую значимость.
Материалы и методы
Источниковую базу исследования составили материалы ВОЗ о текущей эпидемиологической ситуации и темпах вакцинации [36]; ключевые документы по внутренней и внешней политике КНР — План социально-экономического развития на 14-ю пятилетку (2021—2025) и цели развития до 2035 г. [32], белые книги «Борьба с COVID-19: Китай в действии» [22] и «Сотрудничество Китая в области международного развития в новую эпоху» [18]; выступления официальных должностных лиц [21, 24]; опросы общественного мнения в разных странах [20, 33]; публикации в средствах массовой информации [25, 28, 34] и др. Отдельно выделим экспертный опрос, проведенный в марте 2020 г. американским журналом Foreign
Policy [30]. В нем приняли участие 12 известных специалистов-международников, ответивших на вопрос, каким будет мир после пандемии. Практически все сошлись во мнении, что COVID-19 не откроет новую страницу глобального сотрудничества; напротив, на фоне пандемии будут набирать силу такие негативные процессы в международных отношениях, как разъединение, конфронтация и т.д. При этом многие подчеркивали, что будут нарастать темпы ослабления Запада и усиления Востока, а некоторые говорили более конкретно — ускорится транзит от проамериканской глобализации к глобализации, ориентированной на Пекин. Также интерес представляет обзор мнений экспертов из разных стран, высказанных в апреле 2020 г. на круглом столе, который был проведен Центром комплексного китаеведения и региональных проектов МГИМО МИД России [35]. На мероприятии обсуждался широкий круг вопросов: последствия пандемии для мирового порядка; меняющаяся международная роль США, Китая и России; восприятие Китая в разных странах и др.
При работе с научной литературой и источниками использовались сравнительный и критический анализ, системный подход, методы группировки, систематизации, классификации. Такая методологическая основа позволила отобрать необходимый для исследования научный материал, дополнить его сведениями из разных источников, изложить собственную позицию, сформулировать выводы.
Результаты исследования
В целях систематизации результатов, полученных в ходе анализа научной литературы и источников, сгруппируем их в три взаимосвязанных проблемно-тематических блока (таблица).
Китай в условиях пандемии: достижения и критика
Проблемно-тематический блок Успехи Китая Критика в адрес Китая
Борьба КНР с эпидемией Китаю удалось взять ситуацию под контроль зимой-весной 2020 г. и избежать новой волны осенью. Первые восемь месяцев 2021 г. ситуация оставалась относительно стабильной, несмотря на локальные вспышки. Согласно официальной статистике, на 10 сентября 2021 г. в КНР подтверждено 123 386 случаев заражения и 5686 смертей. Для сравнения: в США эти показатели составили 40 330 381 и 649 292 соответственно [36]. Некоторые полагают, что Пекин занижает реальные данные. Особенно часто подобные обвинения звучат в адрес действий китайских властей в начале эпидемии. По данным CNN, тогда Пекин более чем в два раза занижал заболеваемость и смертность от ко-ронавируса [34]. Д. Трамп в своем выступлении на 75-й сессии Генеральной ассамблеи ООН потребовал, чтобы Китай был привлечен к ответственности за «развязывание этой чумы в мире» [21].
Окончание таблицы
Проблемно-тематический блок Успехи Китая Критика в адрес Китая
Западные эксперты неоднократно высказывали обеспокоенность используемой в Китае системой QR-кодов здоровья. Газета NY Times назвала это тревожным прецедентом для автоматизированного социального контроля [28].
Китайская экономика в условиях пандемии Реальное падение китайской экономики было только в первом квартале 2020 г. По данным Национального бюро статистики Китая, по итогам первого пандемийного года прирост ВВП составил 2,3%. Китайское правительство адаптирует прежние и разрабатывает новые форматы международного сотрудничества. В первую очередь это касается проектов в рамках инициативы «Пояс и путь», которые переориентируются на сферы здравоохранения и ИКТ. В ноябре 2020 г. подписано продвигаемое Пекином соглашение о создании крупнейшей в мире зоны свободной торговли «Всестороннее региональное экономическое партнерство». В данном случае критических замечаний немного, так как по итогам 2020 г. Китай стал единственной страной G20, чья экономика показала положительную динамику.
Изменения во внешнеполитической стратегии КНР Китай использует тему коронави-руса для активизации внешней политики. Усиление пропагандисткой составляющей в работе Коммунистической партии Китая (КПК). Активное использование «масочной дипломатии». Усиление влияния Пекина в международных организациях, в частности в ВОЗ. Именно этот аспект вызывает наибольшее количество негативных оценок, прежде всего со стороны западных экспертов, поэтому требуется более детальный анализ, который будет проведен в следующем разделе работы.
Обсуждение
Борьба КНР с эпидемией. В марте 2021 г. на очередной сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) был одобрен План социально-экономического развития КНР на 2021—2025 гг. и цели развития до 2035 г. Многие китаисты полагают, что проведение данного мероприятия в соответствии с графиком (в 2020 г. сессия ВСНП была
отложена более чем на два месяца) — значимый индикатор стабильной эпидемиологической обстановки. Возвращаясь к приведенным выше данным по заболеваемости и смертности и высказываемым сомнениям в их достоверности, отметим, что мы все же солидарны с большинством экспертов, считающих, что официальная статистика близка к реальной картине, как минимум последние 1,5 года.
В этой связи возникает вопрос: каким образом Китаю удалось добиться таких результатов, особенно заметных на фоне проблем, которые испытывают другие страны? Выделим некоторые способствующие этому факторы.
Во-первых, скорость реакции властей. Г. Поланд, руководитель группы по изучению вакцин американской клиники Mayo, одного из крупнейших частных медицинских и исследовательских центров мира, отмечает: «Власти... двигались очень быстро, чтобы остановить передачу вируса. Другие страны, хотя у них было гораздо больше времени, чтобы подготовиться... задержали ответные меры и... потеряли контроль» (цит. по: [17, р. 1240]).
Во-вторых, важнейшую роль сыграл накопленный опыт борьбы с эпидемиями, в первую очередь с атипичной пневмонией 2003 г.
В-третьих, реализуемая модель борьбы с эпидемией, которую сами китайцы называют стратегией «четырех ранних мер» — раннее выявление, раннее оповещение, ранний карантин, раннее лечение. Для этого широко используются технические нововведения, в частности QR-коды здоровья. Что касается критики в их адрес, то она носит преимущественно внешний характер: за пределами Китая, в основном на Западе, последние оцениваются как цифровая диктатура, однако подавляющее большинство жителей Поднебесной воспринимает их спокойно.
В-четвертых, политика «нулевой терпимости» к новым случаям заболевания, создание в этом случае зон крайне жесткого контроля. Будучи первичным очагом инфекции, Китай разработал первую модель реагирования на COVID-19, далекую от демократических стандартов (хотя признанные «лидеры демократии» также не могут этим похвастаться), но действенную. Здесь следует отметить, что некоторые исследователи с самого начала пандемии заявляли, что децентрализация власти как отличительная черта демократического государства приводит к замедленному принятию антико-видных мер; автократии, напротив, могут реализовывать более жесткие и эффективные в сложившейся ситуации меры. Однако, на наш взгляд, более фундированными выглядят позиции авторов, сравнивающих не демократии и автократии, а страны с индивидуалистической и коллективистской культурой. В первых люди, как правило, преследуют собственные интересы, поэтому коллективные действия, в том числе скоординированное реагирование на пандемию, затруднены. Коллективизм же, ориентируя на общее благо и обеспечивая большую лояльность по отношению к власти, облегчает реализацию антиковидных мероприятий.
На наш взгляд, более важную роль в борьбе Китая с эпидемией играет все же не политический режим, а высокоразвитая коллективистская
культура и особенности национального менталитета в целом. Вернее, их уникальная во многих отношениях комбинация, в результате чего власть может налагать на права и свободы граждан более существенные по сравнению с Западом ограничения, народ готов неукоснительно их соблюдать. Показательны в данном случае темпы вакцинации. Китай перешел к активной фазе национальной кампании лишь весной 2021 г., однако на 10 сентября введено уже более 2,1 млрд вакцин, свыше 67% населения привито двумя компонентами [36].
Чэнь Вэньлин, эксперт Китайского центра международных экономических обменов (СС1ЕЕ), в интервью российскому ИА ТАСС заявила, что Китай смог победить пандемию прежде всего благодаря авторитету властей [16]. При всей пропагандистской риторике определенная доля истины в этом явно есть. Можно вспомнить, например, слова Ф. Фукуямы о том, что эффективный ответ на пандемию и минимизация ее последствий — вопрос не политического режима, а наличия следующих факторов: компетентный государственный аппарат, доверие граждан к своему правительству, эффективные лидеры [23].
Китайская экономика в условиях пандемии. По итогам 2020 г. Китай стал единственной страной G20, чья экономика показала положительную динамику. Практически все исследователи сходятся во мнении, что ключевую роль в этом играет стратегия «двойной циркуляции», озвученная председателем КНР Си Цзиньпином в мае 2020 г. Именно ей отводится центральное место в Плане социально-экономического развития на 14-ю пятилетку, что предполагает, с одной стороны, заключение и расширение региональных торгово-экономических договоров, снижение барьеров для иностранных инвесторов; с другой — использование потенциала огромного внутреннего рынка, причем акцент сделан именно на втором компоненте. И это не случайно. В настоящее время население страны, согласно официальной статистике, превышает 1,4 млрд, наблюдается заметное повышение уровня жизни жителей. В то же время власти акцентируют внимание на том, что успех стратегии «двойной циркуляции» зависит от слаженного функционирования ее обеих составляющих.
Если более детально останавливаться на внешнем компоненте стратегии, то в ноябре 2020 г., в самый разгар пандемии, Пекину удалось завершить ведущиеся с 2012 г. переговоры о создании Всестороннего регионального экономического партнерства (ВРЭП). Кроме Китая, соглашение о крупнейшей в мире зоне свободной торговли подписали десять государств АСЕАН, Австралия, Новая Зеландия, Республика Корея, Япония. Мнения экспертов по этому поводу разнятся. Одни считают ВРЭП символическим, лишенным реального наполнения проектом. Другие называют подписание соглашения одним из наиболее значимых событий коронавирусной эпохи, элементом нового мирового порядка. Скорее всего, истина находится где-то посередине, однако не вызывает сомнений, что в постковидном мире Китай активизируется в данном направлении.
Важно также отметить достижения ЭПШП как составной части проекта «Пояс и путь». КНР демонстрирует, что в условиях пандемии спо-
собна снизить свои финансовые потери и, что немаловажно, потери своих партнеров благодаря контактам в рамках данной инициативы. При этом Китай переориентирует деятельность с энергетических и инфраструктурных проектов на здравоохранение и ИКТ: на первый план выходят проекты «Шелковый путь здоровья» и «Цифровой Шелковый путь».
Итак, Китай смог не просто остановить распространение инфекции внутри страны, но и адаптироваться к нестабильной международной обстановке, увидеть в крайне непростой ситуации возможности для развития. И, безусловно, его способность быстро вырабатывать ответы на вызовы и угрозы породит новые экономические проекты и привлечет новых партнеров.
Изменения во внешнеполитической стратегии КНР. Долгое время в китайской внешней политике доминировала сформулированная Дэн Сяопином в начале 1990-х гг. «стратегия 24 иероглифов», в том числе такие установки, как невозмутимо наблюдать, скрывать возможности, не лезть на первое место. Однако с 2010-х гг. отход Пекина от них становится все более очевидным. Официальным началом новой внешнеполитической стратегии принято считать XIX съезд КПК, который прошел в октябре 2017 г. В своем выступлении председатель КНР Си Цзиньпин заявил о наступлении новой эпохи — постепенного приближения страны к центру мировой арены [24].
Говоря о возможном лидерстве КНР, необходимо учитывать, что это не та модель, которую мы наблюдали на протяжении второй половины ХХ и в начале XXI столетия. И для этого есть объективные основания. Как отмечается в аналитическом докладе Института мировой экономики и международных отношений РАН, восхождение Китая на топ-уровень происходит в других временных координатах и по иной траектории: главными драйверами его превращения в одну из ведущих фигур на международной арене стали эффективность внутренних преобразований и беспрецедентно высокие темпы экономического роста [13].
Кроме того, многие исследователи вообще полагают, что лидерство в современных международных отношениях — некий теоретический конструкт, отсутствующий на практике. И это стало особенно очевидно в период пандемии. Так, эксперты Института Милкена и компании Harris Poll, основываясь на опросе почти 30 тыс. человек в 27 странах мира, заявили, что даже больше, чем вирус, наша общая калечащая проблема — отсутствие лидерства, наблюдаемое на мировой арене [20]. Пекин, стремясь заполнить имеющийся вакуум, позиционирует себя в качестве глобального лидера в борьбе с пандемией. В Белой книге 2020 г. прямо говорится, что Китай делится своим опытом с миром [22]. Однако лидер — это не только тот, кто идет впереди, но и тот, кто ведет за собой остальных, лидерство — это не просто способность проводить глобальную политику, но и ее востребованность. Безусловно, китайская модель борьбы с эпидемией заслуживает пристального изучения, но по ряду причин ее практически невозможно экстраполировать на другие страны, а значит, она едва ли результирует в лидерство на мировой арене.
В то же время было бы неправильно не замечать успехи, которых достиг Китай в условиях пандемии. Особого внимания заслуживает масштабная международная кампания по оказанию гуманитарной помощи, получившая название «масочная дипломатия» — поставки в разные регионы мира и страны медикаментов и средств защиты, отправка бригад врачей, онлайн-консультации и т.д. Однако часто звучат заявления, что Пекин использует гуманитарную помощь, чтобы занять выгодную позицию на момент, когда пандемия утихнет. Так, обозреватель Asia Times Р.Хей-дэриан приводит слова К. Купера, помощника госсекретаря США по военно-политическим вопросам, о том, что партнерам КНР стоит задаться вопросом, делается ли это из альтруизма [25]. Подобная постановка вопроса выглядит странно. Китай, как и любая другая страна, руководствуется национальными интересами. Однако, на наш взгляд, здесь есть и другой, более тонкий аспект. Для китайцев критически важное значение имеет репутация, имидж в глазах окружающих, поэтому стремление «сохранить лицо» или, как в данном случае, «сохранить коллективное лицо», играет далеко не последнюю роль. Исходя из этого, можно говорить, что Китай в своей гуманитарной деятельности руководствуется среди прочего, как бы пафосно это ни звучало для стороннего наблюдателя, нежеланием, чтобы другие страны осуждали его за вспышку нового заболевания, стремлением, чтобы мир запомнил его как друга, готового прийти на помощь в борьбе с пандемией.
Также на фоне пандемии более рельефно проступает возросший международный авторитет КНР. Например, опрос, который провели в конце весны 2020 г. в США, Франции и Германии Фонд Bertelsmann, Германский фонд Маршалла Соединенных Штатов и Институт Монтеня, показал резкий рост числа респондентов, называющих Китай самой влиятельной страной в мире [33]. Еще одним доказательством можно считать возросшее влияние Китая в ВОЗ, что часто вызывает критику в адрес последней. Наиболее жесткие обвинения звучат со стороны США, которые даже приостанавливали на время внесение взносов в бюджет ВОЗ. Однако пока Вашингтон сосредоточился на конфронтации, Пекин направляет основные усилия на укрепление своих позиций на международной арене путем увеличения объема инвестиций и оказания гуманитарной помощи. Последний компонент крайне важен, поскольку, как отмечают российские политологи И.В. Ильин и О.Г. Леонова, если человечество хочет выжить и сохранить планету, гуманитарные технологии должны играть ведущую роль в мировой политике [4].
Заключение
Вспышка COVID-19 стала, пожалуй, самым серьезным испытанием для человечества со времен Второй мировой войны. И дело не столько в количестве жертв (хотя, безусловно, это важно), сколько в масштабном и долгосрочном воздействии пандемии на все сферы жизнедеятельности
людей. Но в то же время открывается некое «окно возможностей» для политических, экономических и социокультурных трансформаций, острее ощущается важность консенсуса внутри национальных сообществ и на мировой арене, необходимость разработки новых стратегий развития. Вопрос заключается в том, воспользуется ли этим «окном» мировое сообщество. Пока положительный ответ выглядит, к сожалению, утопией.
Подчеркнем, что мы не ставили своей целью написать панегирик Китаю. Он, как и весь мир, переживает крайне непростой период, а некоторые действия китайских властей, особенно в начале эпидемии, вызывают вопросы. Однако возлагать за него ответственность за пандемию, как пытаются сделать некоторые страны, — путь в никуда. На наш взгляд, более конструктивно принять как данность, что сегодня каждое государство сдает своего рода «ковид-тест» на экономическую, политико-идеологическую и социокультурную жизнеспособность. И реальность такова, что пока именно у Китая это получается наиболее успешно.
Конечно, наше исследование имеет ряд существенных ограничений. Они связаны, во-первых, с тем, что внешнеполитическое и международное прогнозирование — процесс сложный и далеко не всегда объективный. И это тем более сложно, когда речь идет о такой мегасистеме, как Китай. Во-вторых, весь мир живет в условиях сверхвысокой неопределенности, до окончания пандемии проблематично давать прогнозы даже на ближайшее время. Однако это не отменяет значимости научных изысканий.
Что касается перспективных направлений исследования, то их существует большое количество. Как мы уже отмечали, пандемия СОУГО-19 не меняет кардинально геополитические тренды, а выступает своего рода триггером имевших место ранее процессов, которые под ее воздействием могут непредсказуемо изменить свою траекторию. Однако, как известно, само слово «триггер» можно трактовать по-разному, в том числе как: 1) ударно-спусковой механизм огнестрельного оружия; 2) фактор, запускающий неблагоприятные изменения в организме или провоцирующий обострение хронического заболевания; 3) «кнопка», «включаемая» во время сеанса гипноза, чтобы погрузить в состояние гипнотического сна с заранее обозначенными целями; 4) болезненная точка (зона), свидетельствующая о серьезных внутренних дисфункциях и проблемах, однако целенаправленное давление на нее приводит к избавлению от боли. Эти значения, на наш взгляд, можно условно обозначить как возможные пути развития «триггерной ситуации». Первый и второй сценарий предполагают наиболее неблагоприятные для сохранения человеческого рода последствия (разница заключается в скорости их наступления); третий — в какой-то степени перекликается с конспирологическими теориями относительно пандемии; наиболее благоприятный исход обещает четвертый сценарий. А научные исследования могут и должны способствовать тому, чтобы пандемия СОУГО-19 стала той самой «триггерной точкой», болезненное прохождение которой будет способствовать выздоровлению человечества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бояркина А.В., Печерица В.Ф. Китайский опыт борьбы с COVID-19 в условиях ограничения мобильности населения // Известия Иркутского государственного университета. Сер. Политология. Религиоведение. 2021. Т. 36. С. 57—66.
2. Бучинская О.Н. Преодоление пандемии коронавируса: Причины экономического успеха Китая // Азия и Африка сегодня. 2021. № 1. С. 4—10.
3. Гамза Л. А, Заклязьминская Е.О. Пандемия COVID-19 как фактор внешней и внутренней политики Китая // Пути к миру и безопасности. 2020. № 2. С. 63—80.
4. Ильин И.В., Леонова О.Г. Глобальные универсальные ценности и гуманитарные технологии в международной политике // Вестник Московского университета. Сер. 27. Глобалистика и геополитика. 2018. № 1. С. 3—10.
5. Китай в мире — или мир в Китае? Интервью с К. Л. Сыроежкиным // News-Asia. 2015.2 июня. URL: http://www.news-asia.ru/review/leontieva/8330 (дата обращения: 05.05.2021).
6. Луконин С. А., Заклязьминская Е.О. Трансформация социально-экономической модели Китая в условиях пандемии // Контуры глобальных трансформаций: Политика, экономика, право. 2020. Т. 13, № 6. С. 198—216.
7. Лукьянов Ф. Евразия после пандемии // Российская газета. 2020. 15 апр. URL: https://rg.ru/2020/04/15/lukianov-v-ekonomicheskoj-sfere-vzaimnaia-izoliaciia-nevozmozhna.html (дата обращения: 25.02.2021).
8. МасловА.А. Китай 2020: Пандемия, экономика и глобальные альтернативы. М.: Рипол классик, 2020.
9. Меньшикова А.М. Пандемия коронавируса как инструмент торгово-экономического соперничества США с Китаем // Россия и Америка в XXI веке. 2020. № 2. URL: https://rusus.jes.su/s207054760010418-6-1/ (дата обращения: 20.03.2021).
10. Пехтерева Е.А. Влияние пандемии коронавируса на экономику Китая // Экономические и социальные проблемы России. 2020. № 3. С. 13—36.
11. Печаткин В.В., Малышев Т. А. Конкурентоспособность реального сектора экономики США, Китая и России в условиях пандемии // Экономические отношения. 2021. Т. 11, № 2. С. 319—334.
12. Смирнова Е.К. Экономическая политика, проводимая в условиях пандемии коронавирусной инфекции, на примере США, Китая и России // Риск: Ресурсы, информация, снабжение, конкуренция. 2020. № 2. С. 71—81.
13. США—Китай: Борьба двух стратегий и практик мирового лидерства / Под ред. Л.С. Вартазаровой, И.Я. Кобринской. М.: ИМЭМО РАН, 2018.
14. Фишман Л.Г. Достойный гегемон «испорченного» мира // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19, № 4. С. 98—110.
15. Хейфец Б. А. Пандемия COVID-19 и китайская «Инициатива «Пояс и Путь» // Российский внешнеэкономический вестник. 2020. № 10. С. 77—84.
16. Экономика Китая в условиях пандемии: «Секреты» роста на фоне спада в других странах // ТАСС. 2020. 30 сент. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/9589229 (дата обращения: 08.08.2021).
17. Burki Т. China's successful control of COVID-19 // The Lancet Infectious Diseases. 2020. Vol. 20, N 11. P. 1240—1241.
18. China's international development cooperation in the new era (white paper) // The State Council of the People's Republic of China. Jan. 10,2021. URL: http://english. www.gov.cn/archive/whitepaper/202101/10/content_WS5ffa6bbbc6d0f72576943922.html (дата обращения: 08.05.2021).
19. COVID-19 and world order: The future of conflict, competition, and cooperation / Ed. by H. Brands, F.J. Gavin. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2020.
20. COVID-19 impact reveals global leadership crisis, according to new global survey // The Milken Institute.2020. Oct. 12. URL: https://milkeninstitute.org/newsroom/ covid-19-impact-reveals-global-leadership-crisis-milken-institute-harris-poll (дата обращения: 02.06.2021).
21. Donald Trump speech, 2020 UN General Assembly (transcript) // Rev.com. Sep. 22,2020. URL: https://www.rev.com/blog/transcripts/donald-trump-speech-2020-un-general-assembly-transcript (дата обращения: 10.06.2021).
22. Fighting COVID-19: China in action (white paper) // The State Council of the People's Republic of China. 2020. Jun.7. URL: http://english.www.gov.cn/news/ topnews/202006/07/content_WS5edc559ac6d066592a449030.html (дата обращения: 20.06.2021).
23. Fukuyama F. The pandemic and political order. It takes a state// Foreign Affa-irs.2020.Vol.99,N4.URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/world/2020-06-09/ pandemic-and-political-order (дата обращения: 29.06.2021).
24. Full text of Xi Jinping's report. 2017. Oct. 18 // 19th CPC National Congress. URL: http://www.xinhuanet.com/english/special/2017-11/03/c_136725942.htm (дата обращения: 08.08.2021).
25. Heydarian R. J. China's "mask diplomacy" wins over US blame game // Asia Times. 2020. Apr.20. URL:https://asiatimes.com/2020/04/chinas-mask-diplomacy-wins-over-us-blame-game/ (дата обращения: 22.08.2021).
26. Kurlantzick J. China and coronavirus: From home-made disaster to global mega-opportunity // The Globalist. 2020. March 16. URL: https://www.theglobalist. com/china-soft-power-coronavirus-covid19-pandemic-global-health/ (дата обращения: 05.07.2021).
27. Mouritz F. Implications of the COVID-19 pandemic on China's Belt and Road Initiative // Connections: The Quarterly Journal. 2020. Vol. 19, N 2. P. 115—124.
28. Mozur P., Zhong R, Krolik A. In coronavirus fight, China gives citizens a color code, with red flags // The New York Times. 2020. March 1. URL: https://www. nytimes.com/2020/03/01/business/china-coronavirus-surveillance.html (дата обращения: 10.07.2021).
29. RollandN. China's pandemic power play // Journal of Democracy. 2020.Vol. 31, N 3. P. 25—38.
30. Stauffer B. How the world will look after the coronavirus pandemic. The pandemic will change the world forever. We asked 12 leading global thinkers for their predictions // Foreign Policy. 2020. March 20. URL: https://foreignpolicy.com/2020/03/20/ world-order-after-coroanvirus-pandemic/ (дата обращения: 15.06.2021).
31. The European Union and China's Belt and Road: Impact, engagement and competition / Ed. by V. Ntousas, S. Minas. L.: Routledge, 2021.
32.The People's Republic of China 14th five-year plan for national economic and social development and long-range objectives for 2035 // The Center for Security and Emerging Technology (CSET). 2021. May 13. URL: https://cset.georgetown.edu/publi-cation/china-14th-five-year-plan/ (дата обращения: 10.07.2021).
33.The transatlantic trends 2020 //The German Marshall Fund of the United States. 2020. Jun. 30. URL: https://www.gmfus.org/publications/transatlantic-trends-2020# (дата обращения: 23.07.2021).
34. The Wuhan files. Leaked documents reveal China's mishandling of the early stages of COVID-19 //CNN.2020. Nov. 30. URL: https://edition.cnn.com/2020/11/30/ asia/wuhan-china-covid-intl/index.html (дата обращения: 29.07.2021).
35. Voskressenski A.D. China, Europe, Eurasia and the USA: COVID-2019 and after — what our future may be? Summary of the online international roundtable discussion // Comparative Politics Russia. 2020. Vol. 11, N 3. P. 5—11.
36.WHO coronavirus (COVID-19) dashboard//World Health Organization. URL: https://covid19.who.int/ (дата обращения: 10.09.2021).
REFERENCES
1. Boyarkina AV., Pecheritsa V.F. 2021. "China's experience of the fight with the COVID-19 pandemic in the conditions of restrictions of population mobility". The Bulletin of Irkutsk State University. Series: Political Science and Religion Studies, vol. 36, pp. 57—66. (In Russ.)
2. Buchinskaia O.N. 2021. "Coping with the coronavirus pandemic: The reasons of China's economic success". Asia and Africa Today, no. 1, pp.4—10. (In Russ.)
3. Gamza L.A., Zaklyazminskaya E.O. 2020. "The COVID-19 pandemic as a factor of China's foreign and domestic policies". Pathways to Peace and Security, no. 2, pp. 63—80. (In Russ.)
4. Ilyin I.V., Leonova O.G. 2018. "Global universal values and humanitarian technologies in international politics". Bulletin of the Moscow University. Series 27. Globa-listics and Geopolitics, no. 1, pp. 3—10. (In Russ.)
5. "China in the world or the world in China? Interview with K.L. Syroezhkin". 2015. News-Asia. Jun. 2. Available at: http://www.news-asia.ru/review/leontieva/8330 (accessed: 05.05.2021). (In Russ.)
6. Lukonin S.A., Zakliazminskaia E.O. 2020. "Transformation of the socio-economic model of China in the context of a pandemic". Outlines of Global Transformations: Politics, Economics, Law, vol. 13, no. 6, pp. 198—216. (In Russ.)
7. Lukyanov F. 2020. "Eurasia after the pandemic". Rossiyskaya Gazeta. Apr. 15. Available at: https://rg.ru/2020/04/15/lukianov-v-ekonomicheskoj-sfere-vzaimnaia-izoliaciia-nevozmozhna.html (accessed: 25.02.2021). (In Russ.)
8. MaslovA.A. 2020. China 2020: Pandemic, economy, and global alternatives. Moscow, Ripol Classic Publishing House. (In Russ.)
9. Menshikova A.M. 2020. "The coronavirus pandemic as a tool trade and economic rivalry between the US and China". Russia and America in the XXI Century, no.2. Available at: https://rusus.jes.su/s207054760010418-6-1/ (accessed: 20.03.2021). (In Russ.)
10. Pekhtereva E.A. 2020. "Influence of COVID-19 pandemic on the economy of China". Economic and Social Problems of Russia, no. 3, pp. 13—36. (In Russ.)
11. Pechatkin VV., Malyshev T.A. 2021. "The competitiveness of the real sector of the US, China and Russia in the context of the pandemic". Economic Relations, vol. 11, no. 2, pp. 319—334. (In Russ.)
12. Smirnova E.K. 2020. "The economic policy implemented in the face of COVID-19 pandemic (based on the example of China, the USA and Russia)". Risk: Resources, Information, Supply, Competition, no. 2, pp. 71—81. (In Russ.)
13.Vartazarova L.S., Kobrinskaya I.Ya. (eds.). 2018. USA—China: The struggle of two strategies and practices of world leadership. Moscow, IMEMO. (In Russ.)
14. Fishman L.G. 2021. "Worthy hegemon of the 'tainted' world". Russia in Global Affairs, vol. 19, no. 4, pp. 98—110. (In Russ.)
15. Kheyfets B.A. 2020. "COVID-19 pandemic and China's Belt and Road Initiative". Russian Foreign Economic Bulletin, no. 10, pp. 77—84. (In Russ.)
16. "China's economy under pandemic conditions: The "secrets" of growth against the background of a recession in other countries". 2020. TASS. Sep. 30. Available at: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/9589229 (accessed: 08.08.2021) (In Russ.).
17. Burki T. 2020. "China's successful control of COVID-19". The Lancet Infectious Diseases, vol. 20, no. 11, pp. 1240—1241.
18. "China's international development cooperation in the new era (white paper)". 2021. The State Council of the People's Republic of China. Jan. 10. Available at: http://english.www.gov.cn/archive/whitepaper/202101/10/content_WS5ffa6bbbc6 d0f72576943922.html (accessed: 08.05.2021).
19. Brands H., Gavin F.J. (eds.). 2020. COVID-19 and world order: The future of conflict, competition, and cooperation. Baltimore, Johns Hopkins University Press.
20. "COVID-19 impact reveals global leadership crisis, according to new global survey". 2020. The Milken Institute. Oct.12. Available at: https://milkeninstitute.org/ newsroom/covid-19-impact-reveals-global-leadership-crisis-milken-institute-harris-poll (accessed: 02.06.2021).
21. Donald Trump speech, 2020 UN General Assembly (transcript). 2020. Rev.com. Sep. 22.Available at: https:/www.rev.com/blog/transcripts/donald-trump-speech-2020-un-general-assembly-transcript (accessed: 10.06.2021).
22. Fighting COVID-19: China in action (white paper). 2020. The State Councilof the People's Republic of China. Jun.7. Available at: http://english.www.gov.cn/news/ topnews/202006/07/content_WS5edc559ac6d066592a449030.html (accessed:20.06.2021).
23. Fukuyama F. 2020. "The pandemic and political order. It takes a state". Foreign Affairs, vol. 99, no. 4. Available at: https://www.foreignaffairs.com/articles/world/ 2020-06-09/pandemic-and-political-order (accessed: 29.06.2021).
24. Full text of Xi Jinping's report, Oct. 18,2017.19th CPC National Congress.Avai-lable at: http://www.xinhuanet.com/english/special/2017-11/03/c_136725942.htm (accessed: 08.08.2021).
25. Heydarian R.J. 2020. "China's 'mask diplomacy' wins over US blame game". Asia Times. Apr. 20. Available at: https://asiatimes.com/2020/04/chinas-mask-diplo-macy-wins-over-us-blame-game/ (accessed: 22.08.2021).
26. Kurlantzick J. 2020. "China and coronavirus: From home-made disaster to global mega-opportunity". The Globalist. Mar.16. Available at: https://www.theglo-balist.com/china-soft-power-coronavirus-covid19-pandemic-global-health/ (accessed: 05.07.2021).
27. Mouritz F. 2020. "Implications of the COVID-19 pandemic on China's Belt and Road Initiative". Connections: The Quarterly Journal, vol. 19, no. 2, pp. 115—124.
28. Mozur P., Zhong R., Krolik A. 2020. "In coronavirus fight, China gives citizens a color code, with red flags". The New York Times. Mar. 1. Available at: https:// www.nytimes.com/2020/03/01/business/china-coronavirus-surveillance.html (accessed: 10.07.2021).
29. Rolland N. 2020. "China's pandemic power play". Journal of Democracy, vol. 31, no. 3, pp. 25—38.
30. Stauffer B. 2020. "How the world will look after the coronavirus pandemic. The pandemic will change the world forever. We asked 12 leading global thinkers for their predictions".Foreign Policy. Mar. 20. Available at: https://foreignpolicy.com/2020/ 03/20/world-order-after-coroanvirus-pandemic/ (accessed: 15.06.2021).
31. Ntousas V., Minas S. (eds.). 2021. The European Union and China's Belt and Road: Impact, engagement and competition. London, Routledge.
32. "The People's Republic of China 14th five-year plan for national economic and social development and long-range objectives for 2035". 2021. The Center for Security and Emerging Technology (CSET). May 13. Available at: https://cset.georgetown.edu/ publication/china-14th-five-year-plan/ (accessed: 10.07.2021).
33. "The transatlantic trends 2020". 2020. The German Marshall Fund of the United States. Jun. 30. Available at: https://www.gmfus.org/publications/transatlantic-trends-2020# (accessed: 23.07.2021).
34."The Wuhan files. Leaked documents reveal China's mishandling of the early stages of COVID-19". 2020. CNN. Nov. 30. Available at: https://edition.cnn.com/2020/ 11/30/asia/wuhan-china-covid-intl/index.html (accessed: 29.07.2021).
35.Voskressenski A.D. 2020. China, Europe, Eurasia and the USA: C0VID-2019 and after е what our future may be? Summary of the online international roundtable discussion. Comparative Politics Russia, vol. 11, no. 3, pp. 5—11.
36. "WHO coronavirus (COVID-19) dashboard". World Health Organization. Available at: https://covid19.who.int/ (accessed: 10.09.2021).
ТРАНСЛИТЕРАЦИЯ
1. Bojarkina A.V, Pecherica VF. Kitajskij opyt bor'by s COVID-19 v uslovijah ogra-nichenija mobil'nosti naselenija // Izvestija Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Politologija. Religiovedenie. 2021. T. 36. S. 57—66.
2. Buchinskaja O.N. Preodolenie pandemii koronavirusa: prichiny jekonomiche-skogo uspeha Kitaja // Azija i Afrika segodnja. 2021. № 1. S. 4—10.
3. Gamza L.A., Zakljaz'minskaja E.O. Pandemija COVID-19 kak faktor vneshnej
1 vnutrennej politiki Kitaja // Puti k miru i bezopasnosti. 2020. № 2. S. 63—80.
4.Il'in I.V., Leonova O.G. Global'nye universal'nye cennosti i gumanitarnye teh-nologii v mezhdunarodnoj politike // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 27. Globa-listika i geopolitika. 2018. № 1. S. 3—10.
5. Kitaj v mire — ili mir v Kitae? Interv'ju s K.L. Syroezhkinym // News-Asia. 2015.
2 iyunya. URL: http://www.news-asia.ru/review/leontieva/8330 (data obrascheniya: 05.05.2021).
6. Lukonin S.A., Zakljaz'minskaja E.O.Transformacija social'no-jekonomicheskoj modeli Kitaja v uslovijah pandemii // Kontury global'nyh transformacij: Politika, jeko-nomika, pravo. 2020. T. 13, № 6. S. 198—216.
7. Luk'janov F. Evrazija posle pandemii // Rossijskaja gazeta. 2020. 15 apr. URL: https://rg.ru/2020/04/15/lukianov-v-ekonomicheskoj-sfere-vzaimnaia-izoliaciia-ne-vozmozhna.html (data obrascheniya: 25.02.2021).
8. Maslov A.A. Kitaj 2020: Pandemija, jekonomika i global'nye al'ternativy. M.: Ri-pol klassik, 2020.
9.Men'shikova A.M. Pandemija koronavirusa kak instrument torgovo-jekonomi-cheskogo sopernichestva SShA s Kitaem // Rossija i Amerika v XXI veke. 2020. № 2. URL: https://rusus.jes.su/s207054760010418-6-1/ (data obrascheniya: 20.03.2021).
10. Pehtereva E.A. Vlijanie pandemii koronavirusa na jekonomiku Kitaja // Jeko-nomicheskie i social'nye problemy Rossii. 2020. № 3. S. 13—36.
11. Pechatkin W, Malyshev T.A. Konkurentosposobnost' real'nogo sektorajekono-miki SShA, Kitaja i Rossii v uslovijah pandemii // Jekonomicheskie otnoshenija. 2021. T. 11, № 2. S. 319—334.
12. Smirnova E.K. Jekonomicheskaja politika, provodimaja v uslovijah pandemii koronavirusnoj infekcii, na primere: SShA, Kitaja i Rossii // Risk: Resursy, informacija, snabzhenie, konkurencija. 2020. № 2. S. 71—81.
13. SShA—Kitaj: Bor'ba dvuh strategij i praktik mirovogo liderstva / Pod red. L.S.Vartazarovoj, I.Ja. Kobrinskoj. M.: IMJeMO RAN, 2018.
14. Fishman L.G. Dostojnyj gegemon «isporchennogo» mira // Rossija vglobal'noj politike. 2021. T. 19, № 4. S. 98—110.
15. Hejfec B.A. Pandemija COVID-19 i kitajskaja «Iniciativa Pojas i Put'» // Ros-sijskij vneshnejekonomicheskij vestnik. 2020. № 10. S. 77—84.
16. Jekonomika Kitaja v uslovijah pandemii: «sekrety» rosta na fone spada v drugih stranah // TASS. 2020. 30 sent. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/ 9589229 (data obrascheniya: 08.08.2021).
