CC BY
57
В
ОЛЬ ИНТУИЦИИ В ЖИЗНИ И УЧЕНИИ В.И. ВЕРНАДСКОГО
Денис Витальевич Со-лодухин - кандидат философских наук, доцент. Московский государственный университет тонких химических технологий имени М.В. Ломоносова, кафедра философии. E-mail:
DV-S@yandex.ru
Предпринята попытка проследить взаимозависимость становления ноосферы и эволюционного развития самого человека как биологического вида. В этом смысле ноосфера предполагает не столько более развитый уровень техники, экологической ответственности, демократию и проч., сколько также качественный эволюционный скачок самого Homo sapiens: как развитие творческих способностей, так и нравственный рост. Причем развитие интуитивных способностей личности, по-видимому, продолжается и в самой ноосфере. Подобная интерпретация основывается на персоналистическом подходе, позволяющем взглянуть на проблему сквозь призмуличности В.И. Вернадского, в чьем случае речь идет об интуитивных и иррациональных (внелогических) факторах его способа освоения реальности, в том числе художественного переживания, обыденного знания и т.п. Дискурсивные и «интуитивно-переживательные» моменты его жизнетворчества переплетались, причем соотношение того и другого рассматривается по принципу дополнительности. Все это не могло не повлиять и на его учение: признавая неотменимую значимость логико-рациональной составляющей, ученый включал в науку ряд интуитивно-иррациональных моментов.
Ключевые слова: диалог когнитивных практик, эволюция, человек, ноосфера, персоналистический подход, внутренний опыт.
INTUITION IN V.I. VERNADSKY'S LIFE AND DOCTRINE
Denis V. Solodukhin -
Candidate of philosophical sciences. Moscow State University of Fine Chemical Technologies named after M.V. Lomonosov Philosophy Department.
Article deals the problem of correlation the noosphere's formation and human being evolution in V.I. Vernadsky's approach. In this concept origin of Noosphere is determined not only by technics, human ecological duties, democracy etc. but new evolutional leap of Homo sapiens as well. Man's evolution means human intuitive creativity development and morality. The intuitive abilities of person seems be continued within noosphere itself.
There is correlation of epistemological aspects with evolutional one at Vernadsky's doctrine ("onto-epistemology" by N.O. Lossky, S.L. Frank and A. Bergson). Russian cosmist supposed scientific knowledge be influenced by "artistic experience", common sense, intuition etc. He admitted fundamental meaning the logical and rational points of knowledge (and being?) but expanded understanding the rationality as well, including in it a number of intuitive and irrational points. Alive reality is wider all points to be conceptualized. That's why saying on correlation and inter-transition of the Rational and the Irrational (Irrational means here all variety of non-logic cognitive forms) is relevant.
Such interpretation based on the personalistic approach, i.e. considering Vernadsky's person and his internal experience. The intuitive feeling of the Alive was very important for Russian scientist and thinker. That's why he consider physical picture of the world itself just as one of ways to explain reality to be insufficient without its connection the point of the live.
A lot of Vernadsky's thoughts might be assessed as post-unclassical methodology's forerunners - especially in idea of self-organization, synergetic
Case-studies - Science studies 155
paradigm with its idea of coevolution of organisms end ecosystems farthertumed to sociocultural evolution.
Key words: the dialog of cognitive practices, evolution, human being, noosphere, personalistic approach, internal experience.
Продолжающаяся эволюция Homo sapiens. Для В.И. Вернадского интуиция и творческое научное познание вообще есть неотъемлемое проявление биосферы, являющееся результатом ее эволюции, а также важным фактором становления ноосферы. Дискурсивный разум, да и сам человек - преходящи, утверждает ученый и мыслитель. Вид Homo sapiens не является вершиной эволюции, а ноосфера предполагает определенную духовную и даже биологическую трансформацию самого человека, который, как и его мозг, «не есть "венец творения"» и «не может быть конечной, максимальной формой проявления жизни» [Вернадский, 2010: 545]1.
У русского мыслителя речь идет не только о расширении внутренних потенций разума (в том числе преодолении «узких мест» рационалистической логики). Он как бы намекает: на смену человеку может прийти своего рода «сверхчеловек», обладающий несравнимо большими познавательными способностями. Точнее, одно не исключает другого, поскольку освоение новых когнитивных ресурсов личности, в том числе нравственных и религиозных аспектов, в каком-то смысле уже означает восхождение на новую антропологическую ступень. В любом случае применительно к человеку признается то, что в своем развитии он не застыл, а продолжает эволюционировать.
Человеческое познание - функция биосферы. В понимании Вернадского человек, по определению, есть часть «живого вещества» и шире - биосферы. Последняя представляет собой оболочку Земли, связанную с жизнью, «планетное явление космического характера», пронизываемое космическими излучениями, особенно от Солнца 3 (любые изменения на Солнце и в космосе - и новый тип человека!).
Биосфере свойственна органичность и внутренняя организованность. ф Жизнь во всех ее формах воздействует на неживое «косное вещество» ц и меняет его. Значение человека настолько велико, что он способен целенаправленно изменять даже саму биосферу. Излишне говорить, ^ что человеческая личность рассматривается в неразрывном единстве I с природой, как ее органическая часть.
(А В антропогенезе принципиальным является человеческий разум,
■2 познающий и преобразующий мир. Уже самим фактом своего возник-g новения разум возводит биосферу в новое эволюционное состояние -UJ ноосферу. «Разум есть преходящее проявление высших форм жизни ф Homo sapiens в биосфере, превращающий ее в ноосферу» [Вернад-
ig ский, 2010: 545]. Вне всякого сомнения, последняя коррелирует с ®
1 Здесь и далее в цитатах курсив мой, жирный курсив В.И. Вернадского. - Д.С.
прогрессом научного знания. («Ноосфера - биосфера, переработанная научной мыслью» [Вернадский, 2010: 471].) Причем в «зрелых» состояниях это прежде всего творческий научный разум, не сводящийся к дискурсивно-логическим компонентам.
Все сущностные человеческие характеристики, в том числе развитие когнитивных способностей, подвержены тем же самым законам эволюции, что и биосфера. В этом смысле разум, логика, наука и научное творчество, равно как и все иные формы духовного освоения реальности, есть не только плод сугубо человеческой деятельности, но также объективный, не зависящий от человека, закономерный этап и неотъемлемая характеристика самой жизни, биосферы. Стремясь подчеркнуть органичность рождения научной мысли, ее генетическую связь с биосферой, ученый связывает ее с жизнью, действием: «Наука есть создание жизни» [Вернадский, 2010: 482].
Но не в меньшей степени ноосфера связана также с человеческой личностью и «энергией человеческой культуры», т.е. не сводится к одной лишь рационально-логической составляющей, как не сводятся к ней личность и культура. К тому же наука сама обусловлена не только интеллектуальной и вербальной деятельностью человека, но также биологическими моментами - его психофизической организацией (структурами мозга). В этом смысле переход на новую эволюционную ступень может быть связан со своего рода «преодолением» существующего ныне Homo sapiens с его разумом либо трансформацией самого разума. «В порядке десяти тысячелетий, - читаем у Вернадского, - изменение мыслительного аппарата человека может оказаться вероятным и даже неизбежным» [Вернадский, 2010: 545]. Думается, здесь речь идет о новой антропологической ступени: в лице человека эволюционирует сама биосфера... Конечно, речь не столько о возникновении чего-то принципиально нового, сколько о дальнейшем развитии ноосферы, которое среди прочего оказывается связанным также с эволюционированием самого человека, его мозга.
Кто этот новый антропоморфный вид? Тот же человек, только более ф высокоразвитый и в целом сохраняющий свой облик, наподобие представителей марсианской цивилизации Р. Брэдбери. Цивилизации, суще- ф ствующей миллионы лет и развивающей не столько технику, сколько О «телепатические» способности? Вполне возможно. Если так, то эволюция должна идти по пути актуализации познавательных способностей и щ возможностей человека, в том числе за счет развития рационально-иррационального обмена (диалога рационального и иррационального).
Однако расширение внутренних потенций разума как таковое яв- ^J ляется необходимым, но само по себе недостаточным условием раз- ф вития высших форм жизни в биосфере. Кстати, в отличие от ницше- jj анского Ubermensch'a, как бы преодолевающего традиционную мо- (J) раль, ноосферный человек русского мыслителя не только различает
Ф
добро и зло, но и по большей части устремляется к первому, стараясь избежать второго. У Вернадского ноосфера обязательно предполагает не только научно-творческий, но и нравственный компонент. Ср.: «"Добро" и "зло" есть также создание ноосферы, как и все другое» [Вернадский, 2010: 532]. «В ноосфере решающим и определяющим фактором является духовная жизнь человеческой личности» [Там же: 632]. Таким образом, изменение психофизической организации человека (прежде всего мозга) должно сопровождаться его ментально-нравственным совершенствованием.
По-видимому, такое прочтение концепции Вернадского в ее эволюционных когнитивных аспектах для нас подтверждается как влиянием А. Бергсона, так и личностью самого русского ученого, по опыту знакомого с иными, внелогическими, способами восприятия. Любопытно, что в бергсоновом учении человеку фактически приписывается центральная роль, поскольку именно на него - носителя сознания и свободы возлагается ответственность за дальнейший ход эволюции [Блауберг, 2008: 22]. Думается, перекличка с предложенной русским философом концепцией ноосферы просматриваема: пусть и на уровне своего рода эвристического «напряжения», «поискового резонанса»...
Очевидно, в отношении Бергсона речь может идти о чем-то большем, чем спонтанная близость концепций: прежде всего об осмыслении проблемы времени и ее связи с жизнью. Так, Г.П. Аксёнов пишет о влиянии Бергсона и о том, что Вернадский ценил его подход - особенно подход к проблеме времени [Аксёнов, 2010: 328, 383, 394]. О влиянии говорит также авторитетный исследователь творчества французского мыслителя И.И. Блауберг. По ее словам, и Вернадский, и Бергсон с его последователями Э. Леруа и П. Тейяром де Шарденом развивали традицию органического понимания мира, восходящую к античному представлению о человеке как микрокосме [Блауберг, 2003: 354-355, 360]. Говоря о бергсоновском влиянии на Вернадского, она ссылается на публикации Аксёнова [Аксёнов, 1994 (второе ® изд.: Аксенов, 2010)], С.Г. Семёновой [Семенова, 1988] и К.В. Сима-
СО
Ф
ДО 2 Известно, что Вернадский познакомился с Бергсоном в Париже в 1923 г., когда
О СО
«Я
кова [Симаков, 2003]2. Следы живого интереса русского ученого к
читал лекции по геохимии в Сорбонне [см.: Аксенов, 1994: 403]. Во многих работах, посвященных проблемам времени, Вернадский упоминал Бергсона: «Еще до создания ф новой физики, незадолго до ее начавшегося расцвета, в философии Бергсона... было
™ достигнуто в новом аспекте критики идей Ньютона и новое представление о времени,
имеющее огромный интерес для научной мысли... Время Бергсона есть явление неод-^ нородное, различное в разных случаях и проявлениях. Здесь мысль Бергсона очень глу-
(0 боко проникла в реальное явление времени, в его научном аспекте» [Вернадский, 1988:
ф 328, 332 (цит. по: Блауберг, 2003: 354-355)]. Вернадский подчеркивал сходство пред-
СО ставлений Бергсона с современной научной картиной мира, где все большее значение
^^ придается необратимым процессам. Бергсоновское «дление», по Вернадскому, «гораз-(•) до более точно определило строение мира, чем абсолютное время физиков и механиков XIX столетия» [Вернадский, 1988: 334 (цит. по: Блауберг, 2003: 354-355)].
французскому философу можно встретить и в дневниках самого Вернадского [Вернадский, 1999: 75; 2001:197-198; 2006:160]. Поскольку осмысление проблемы времени у Бергсона было неразрывно связано с его исходными интуициями, в нашем случае имеет смысл рассмотреть их.
Влияние А. Бергсона. Французский мыслитель, писавший о продолжающейся эволюции мира и человека, видел в творческой эволюции проявление одного и того же «жизненного порыва» и уделял большое значение интуитивному чувству. Он говорил об основополагающей роли непосредственного опыта, над которым «надстраиваются» остальные формы активности и сознания человека. Философ считал, что «жизнь» ускользает от нас только потому, что мы пытаемся схватить ее интеллектуальными средствами. Рационально-теоретическая реконструкция жизни невозможна. Сущность жизни может быть постигнута только с помощью интуиции, которая способна схватывать предмет непосредственно, в его целостности и становлении. В отличие от дискурсивного (интеллектуального) знания знание интуитивное способно не «вращаться вокруг предмета», а постичь его подлинную суть. Прообразы такого интуитивного знания мы находим и в своем повседневном опыте, и в художественном творчестве. Более того, интеллект и интуиция являются уже не просто разными способами познания, но разными формами жизни. Развитие интеллектуальных форм познания представляет собой одну из линий эволюции наряду с растительной и инстинктивной (с последней Бергсон связывает интуицию). В этом смысле в эволюционном процессе интуиция - не просто форма познания, но одно из направлений развития жизни. «Интуиция и интеллект представляют два противоположных направления работы сознания, - пишет Бергсон. - Интуиция идет в направлении самой жизни, интеллект же в прямо противоположном и потому вполне естественно, что он оказывается подчиненным движению ^jj материи. Для полноты совершенства человечества было бы необхо- ф димо, чтобы обе эти формы сознательной активности достигли в О нем полного развития. Конечно, между таким человечеством и дей- ф ствительно существующим возможно множество промежуточных "о ступеней, соответствующих всевозможным степеням интеллекта и ^ интуиции» [Бергсон, 1999: 295]. ^
Возникновение и развитие интеллекта обусловлено необходи- ф мостью воздействия на косную материю. Бергсон утверждает, что чувственное восприятие и интеллект ориентированы на приспо- +» собление к определенным условиям. Они нацелены не на создание ф представлений о самих вещах, о реальности, а на практические W действия. Интеллект и основанная на нем наука служат потребностям homo faber - человека, создающего искусственные орудия.
Современная цивилизация, утверждает философ, ставит на первое место научно-технический прогресс и упускает из виду развитие духовной культуры. Одной из главных причин ее противоречий во многом стало преимущественное развитие интеллектуальных форм познания.
Между тем, по Бергсону, человек связан с миром посредством особых жизненных форм, высшей из которых является интуиция. Помимо всего прочего она выступает не только как познание, но и как миросозерцание, способ жизненной ориентации человека. Интуиция позволяет человеку постичь его подлинную сущность, осознать свою свободу и в соответствии с этим духовным опытом строить собственную жизнь и отношения с другими людьми. Именно развитость интуитивного чувства (либо его неразвитость в сочетании с выраженным интеллектуализмом) обусловливает возможность конкретного человека принадлежать к будущему «интуитивному» человечеству, преодолевающему односторонность Homo faber. Такое человечество отчасти проявляется в «открытом» обществе, объединяющем избранных личностей, моральных героев, пророков, мистиков, ставших образцами жизни и поведения для окружавших их людей3.
Можно заметить некую схожесть идей Бергсона и Вернадского, с которыми русский ученый, несомненно, был знаком. Мысль первого для второго представляет своего рода концептуально-смысловой «вектор», который русский ученый осмысливал в собственных научно-философских исследованиях. Думается, в этом смысле французский философ позволяет нам правильнее понять размышления нашего соотечественника как в размышлениях об интуиции, так и в эволюционно-антропологических моментах. К слову, сам Бергсон утверждал, что в глубине каждого философского учения коренится первичная, исходная интуиция. Она не зависит от времени и места, не
3 связана с эпохой, в которую она возникла, хотя и вынуждена приме-(0 няться к уже существующим способам выражения. Неважно, когда Ф именно жил тот или иной мыслитель, какие идеи предшествовавших С и современных философов он разделял. Важно лишь то, что он в итоге смог выразить, а это была всегда основная мысль, выросшая из их ^ первичной интуиции4. Очевидно, такая же первичная интуиция была I и у Вернадского. Это - изначальное чувство живого, открытого ему в (А непосредственном восприятии.
.2 По-видимому, мысль Бергсона вызывала живой отклик русского
ученого и мыслителя также и потому, что была созвучна его собст-
^J венному внутреннему мировосприятию, важную роль в котором иг-
ф рала интуиция. (О
Я ""3-
ф 3 Подробнее см.: [Блауберг, 2001; 2003].
4 Подробнее см.: [Блауберг, 2003: 9].
Личные особенности творческого мышления В.И. Вернадского. У русского мыслителя и ученого мы встречаем богатейший мир интуиции и «переживающего мышления». «В Вернадовке, - вспоминает его дочь Н.В. Вернадская-Толль, - отец меня учил слушать землю - прикладывать ухо к земле и слушать приближение поезда, которое по воздуху ухо не ловило. Мы там ходили в леса и собирали грибы и слушали лес. И каждое мгновение он меня учил смотреть и слушать и быть частью поля, леса, Космоса. Мы выходили после захода солнца, и он учил меня узнавать созвездия и сознавать человека как часть мира. Он так много знал и помнил о разных вещах!» [Pro et contra, 2000: 156]. Мы видим: наш соотечественник обладал обостренным чувством и развитым переживанием живой природы - он сохранял и поддерживал свои ощущения, учил своих родных прислушиваться к миру, развивать свою чувственность.
Для Вернадского познание не сводилось к одному только дискурсивному мышлению, но обязательно включало в себя эмоцию, «прочувствование»; само научное творчество и жизнь становились продолжением друг друга. Ему было ведомо по опыту знание-переживание, или «живое знание». Он признавался, что идеи первоначально рождаются в нем в виде мыслеобразов: «мысль образами и картинами, целыми рассказами - обычная форма моих молчаливых прогулок или сидений» [Вернадский, 1997: 34]. Кроме того, решение научных проблем часто «само собою» рождалось во время прогулок, прослушивания классической музыки - особенно Моцарта, Баха, Бетховена - или созерцания шедевров живописи в музеях, а также пения птиц. Во всех этих случаях деятельность мозга как бы «переключалась» в иной «регистр» восприятия. И лишь потом уже возникшее живое «мыслеобразное» чувство кристаллизовалось в понятия и суждения. «Любопытно, что можно найти здесь, - записал он в дневнике, - и правильное мне указание в отношении научного мышления. Во g время этих мечтаний и фантазий я находил новое в научной области» [Вернадский, 1997: 34]. По словам Вернадского, «мир художествен- ф ных построений, несводимых в некоторых частях своих, например, в музыке или зодчестве... к словесным представлениям - оказывает огромное влияние на научный анализ реальности» [Вернадский, 2010: 599]. «Некоторые из основных моих идей... - писал он в одном | из писем, - стали мне ясными во время слушания хорошей музыки. ад Слушая ее, я переживал глубокое изменение в моем понимании окружающего... Хорошее пение птиц вызывает то же самое; это - другой язык» [Вернадский, 1989: 615]. Какнетрудно заметить, по Вернадско- ^J му, художественное восприятие с его образным «чувственно-пережи- ф вательным» личностным моментом серьезнейшим образом воздейст- ^ вует на научное творчество. Сущностно важным здесь оказывается (J) взаимопереход и взаимообмен различных «регистров» творческого
Ф
восприятия при вторичности отвлеченного рационально-логического дискурса.
Перед нами - интуитивный путь освоения реальности. По словам И.А. Герасимовой, творчество предполагает «развитие интуиции до уровня разумного начала, интеллекта до уровня духовно-чувствующего начала, преобразование физических чувств в тонко-возвышенные эмоции». Здесь подразумевается «вторичность разума по отношению к первичному непосредственному переживанию - в восприятии, осмыслении, интерпретации» [Герасимова, 2004:183]. Думается, все эти слова справедливы и в отношении Вернадского.
Кстати, сам он намекает на это и в некоторых своих книгах. «Интуиция, вдохновение - основа величайших научных открытий, в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем - не вызываются ни научной, ни логической мыслью, не связаны со словом и с понятием в своем генезисе» [Вернадский, 2010: 599]. Ученый подчеркивает: «Научное построение... не есть логически стройная... система знания». И далее: «Наука... отнюдь не является логическим построением, ищущим истину аппаратом. Познать научную истину нельзя логикой, можно лишь жизнью». Затем следует любопытное продолжение о действии триады мысль-творчество-знание: «Самим существованием своим они возбуждают в среде жизни активные проявления, которые сами по себе являются не только распространителями научного знания, но и создают его бесчисленные формы выявления, вызывают бесчисленный крупный и мелкий источник роста научного знания» [Вернадский, 2010: 482]. Как будто говорится о некоем эвристическом «напряжении», своего рода интуитивном «поисковом резонансе», рождающемся в процессе постижения мира5.
Итак, мы видим, что, согласно Вернадскому, на научное познание оказывают влияние художественное переживание, обыденное знание, интуиция и т.п. Признавая фундаментальное значение логико-рациональной составляющей познания (и бытия), ученый расширяет понимание самой рациональности, включая в нее ряд интуитивно-иррациональных моментов. Живая реальность шире всего того, (О что в ней может быть концептуализировано (даже само по себе прого-I варивание как таковое уже является разновидностью рационализиро-Ф вания). В этом смысле, по-видимому, оправданно говорить о диалоге ¡5 рационального и иррационального, т.е. взаимообогащающем обмене
(О
Ф О
с
ф
О
(А 5 О подобном «эвристическом напряжении», родившемся между В.И. Вернадским,
ф П.А. Флоренским, Э. Леруа, П. Тейяром де Шарденом в осмыслении феномена, извест-
(П ного как ноосфера. (Заметим в скобках, что Э. Леруа был учеником Бергсона; от этого
подобное поисковое напряжение вокруг ноосферы приобретает дополнительный коло-(•) рит.) И Вернадский, и Леруа во многом находились под обаянием французского мыслителя-интуитивиста.
и переводе художественно-образного интуитивно-иррационального переживания на язык рациональных понятий и суждений.
Проблема управления подсознательной творческой деятельностью. Есть еще один момент, на который хотелось бы обратить внимание, а именно «развитый контроль воли над всеми проявлениями души человека» [Герасимова, 2004: 192]. Речь идет о своего рода «регулировании» спонтанных процессов психики, которое присутствует, в частности, в мистико-аскетической практике исихазма. Любопытно, что мысль Вернадского движется в схожем направлении, но с когнитивным акцентом. Он говорит о возможности управления подсознательными творческими процессами ради «научного понимания реальности», правда, отмечая, что это «дело будущего». При этом ученый вскользь упоминает о любопытных попытках «вести человеческую мысль, ее направлять» в древней и современной индийской философии. Вернадский пишет о том, что эта специфическая когнитивная форма достойна пристального изучения, освоения и регулирования со стороны науки6.
Сам Вернадский собственной личностью являл пример такого взаимодействия; и в некотором смысле - управления. Так, он говорил о «гигиене мысли», которая позволяет достигать гармонии: ее суть - в рационально-логическом волевом управлении как дискурсивными мыслями, так и связанными с ними бессознательными процессами и движениями внутреннего опыта7.
Скажем, «бегство в позитивизм» для В.И. Вернадского - наследственного лунатика - помимо прочего было ответной реакцией сознания на возможные видения, которые начали было появляться у него после смерти старшего брата. «Смерть Коли вызвала самозащиту: я старался забыть его и этим не допустить "нервных" проявлений "потустороннего". Здесь - начало того заглушения во мне отзвуков к чему-то необычному, которое было - во мне» [Вернадский, 1999: 153]. Очевидно, здесь была в том числе та самая «гигиена мысли», о которой позже писал ученый. Тут наглядно проявляется сознательное ф усилие воли целеустремленного человека, который, опасаясь всего иррационального, интуитивно попытался актуализировать для себя ®
О
Ф
СО
«Я Ф
6 Само по себе упоминание любопытно. Оно свидетельствует о достаточно хорошем знакомстве ученого с индийской традицией, где существовали понятия для выражения мало охваченных европейской наукой аспектов живого внутреннего опыта (например, в буддийской логике).
7 Ср.: «Какая важная вещь "гигиена мысли". Мне кажется, это важнее всего в жизни, потому что этим достигается стремление к гармонии и чувство гармонии создается ^ человеком этим путем. Не надо позволять себе думать о всем дурном, что пришлось Ю сделать, нельзя мысль отвлекать исключительно в сторону личных, мелких делишек, ф когда кругом стоят густою стеною великие идеалы, когда кругом столько поля для (О мысли среди гармонического, широкого, красивого, когда кругом идет гибель, идет
борьба за то, что сознательно сочла своим и дорогим наша личность» (цит. по: [Проме- (•) тей, 1988: 95]).
сферу ratio, чтобы иррациональное не отвлекало его от манившего его зова истины. Ее, как небезосновательно полагал сын своего позитивистски настроенного времени юный Вернадский, можно найти лишь на путях научного разума. Отсюда и самозащитная реакция рационально ориентированного сознания, воспитанного в позитивистском духе. Вот почему он попросту попытался задавить свое бессознательное.
При этом сама интуитивная способность восприятия у нашего соотечественника все же сохранялась. Вероятно, не в последнюю очередь именно ею обусловлены позднейшие сомнения русского косми-ста в правильности своего юношеского выбора. Десятилетия спустя, задумываясь над этим сознательным бегством от подобных видений, он вопрошал: «"Взял ли себя в руки" и жил нормально или же заглушил в себе способность понимать и чувствовать реальное, но не входящее в обыденную жизнь?» [Вернадский, 1999: 153]. И далее: «Для меня неясно, не является ли подавленная мной в молодости эта способность - реальная для меня - общаться с чем-то вне обычного космоса находящимся, "потусторонним" миром, настоящей способностью, свойством моей натуры, таким же, как разум и органы чувств, и не лишил ли я себя огромной области проникновения в окружающее. Мир, мною потерянный, так же реален, может быть, как рациональный мир философии и теологии, выраженный в звуках мир музыкальных настроений... и космос, построенный не индивидуальным, а общечеловеческим научным исканием... Но всегда все это выраженное в образах, полученных нашими обычными ощущениями, будет являться искаженным отражением пережитого» [Вернадский, 1999: 174-175]. Последнее предложение свидетельствует о том, что Вернадский, по-видимому, осознавал связь подобного образного «мыс-лечувствования» с пережитым в реальности («искаженное отражение "О пережитого»). Видно, не просто так он любил цитировать Ф.И. Тют-■ф» чева: «Мысль изреченная есть ложь»...
Ф Очевидно, что Вернадскому было хорошо знакомо по лично пе-
О режитому опыту взаимодействие и взаимопереход различных реги-Ф стров восприятия, отражающих разные стороны реальности. Подоб-"3 ные сомнения мог испытывать лишь человек, обладавшим развитым W интуитивным чувством, а также обостренным и достаточно широким диапазоном восприятия. Встречая размышления на тему управ-ф ления подсознательными творческими процессами, он обращал вни-"О мание на эту проблему именно потому, что сам все «опосредовал 3 своим внутренним духовным оком» (С.Л. Франк); они были «срод-^ ны» его ощущениям. По этой же причине возник тезис о «гигиене
Ф мысли». Л
(J) Целостность познания. Согласно Вернадскому, способность к
увеличению широты охвата и глубины анализа напрямую зависит от
степени и глубины прочувствования исследователем изучаемой проблемы. Заметим: речь идет о живом интуитивном чувстве непосредственного переживания. На это мог обратить внимание лишь человек, которому это чувство было хорошо знакомо по собственному опыту.
Стоит подчеркнуть, что русский ученый ни в коей мере не был иррационалистом. Здесь скорее действует принцип взаимодополнительности. Вернадскому был опытно ведом и близок взаимообмен рационального и иррационального, как для биосферы в целом одной из важнейших ее характеристик является живительный обмен энергий Земли и Солнца. Логика структурирует научную мысль - как в естественно-математических, так и в гуманитарных науках, это вне всякого сомнения. Именно науку ученый позиционирует как наивысшую форму познания, как универсальный язык, на котором только и можно говорить о реальности. Он подмечает также, что сама эта «мало отражающаяся» в логическом аппарате сфера восприятия связана с социальным строем и шире - со строением биосферы и ноосферы. Деятельность мозга человека связана с дискурсивным логическим мышлением. Сама научная рациональность («логичность» мышления) увязывается Вернадским с существованием человеческой личности. Существование человека и научный разум - корреляты. Рациональность является одним из фундаментальных атрибутов бытия человека и общества, причем не только когнитивной характеристикой, но также созидающим личность онтологическим фактором, значение которого трудно переоценить. «Научная мысль, - пишет Вернадский, - есть и индивидуальное, и социальное явление. Она неотделима от человека. Личность не может при самой глубокой абстракции выйти из поля своего существования. Наука есть реальное явление... Личность уничтожится - «растворится» - когда она выйдет из логического охвата своего разума» [Вернадский, 2010: 598]. Иными словами, научная рациональность (в традиционном смысле) во многом обусловливает существование личности и общества. С одной стороны, она обусловливает существование личности и общества, но с дру- ф гой - сам человек к рациональному «измерению» не сводится. Личность превосходит свою рационально-логическую составляющую. Ф
Поэтому и значение рационального дискурса не стоит переоцени- О
V)
вать. Он попросту не охватывает всего знания человека о реальности. Далее Вернадский словно намекает на иной тип знания - практиче- щ ски-непосредственное, интуитивно-обыденное, «бытовое» знание, которое по своим характеристикам и направленности несколько отличается от знания научного, но в известном смысле в чем-то не ме- ^ нее авторитетно, чем наука. «Мы видим и знаем, читаем русского уче- ф ного, - но знаем бытовым, а не научным образом, что научная творче- ^ ская мысль выходит за пределы логики (включая в логику и диалектику в разных ее пониманиях). Личность опирается в своих на-
Ф
(А
учных достижениях на явления, логикой (как бы расширено мы ее ни понимали) не охватываемые» [Вернадский, 2010: 598-599]. По-видимому, для Вернадского речь идет о трансформировании самой рациональности (что, конечно, вовсе не исключает «перехода» на новый антропологический «уровень» в ноосфере).
У нашего соотечественника присутствует еще один немаловажный аспект проблемы: рациональное сознание человека, как и ноосфера, есть функция биосферы. Надо добавить, что разум он понимает не только как аппарат мышления, но включает сюда также «все духовные проявления личности человека» [Вернадский, 2010: 632].
Вообще нравственность для Вернадского также не была чем-то преходящим. Он призывал ученых к моральной ответственности за все негативные последствия их открытий и критически относился к любой нечистоплотности в науке и околонаучной среде. «Вопрос о моральной стороне науки... становится действенной силой, и с ним придется все больше и больше считаться» [Вернадский, 2010: 532]. Моральность также есть порождение биосферы. Ученый не только печатно высказывался в своих трудах, но и сам являл высоконравственное поведение как в науке, так и в повседневной жизни. Скажем, он неоднократно ходатайствовал перед властями за невинно осужденных, из личных средств помогал многим людям и т.п.
Помимо этого религию и искусство мыслитель рассматривал как проникающие в самые глубины человеческой личности, которые науке недоступны. «В ноосфере, - пишет Вернадский, - решающим и определяющим фактором является духовная жизнь человеческой личности в ее специальном выявлении» [Вернадский, 2010: 632]. Это означает, что и религия, и искусство среди прочего имеют и когнитивное измерение и незаменимы в постижении жизни.
Итак, мы видим, что, по Вернадскому, на научное познание оказывают влияние художественное переживание, обыденное знание, интуиция. Признавая фундаментальное значение логико-рациональ-ф ной составляющей познания (и бытия?), ученый расширяет понима-
(0
О
ние самой рациональности, включая в нее ряд интуитивно-иррацио-
ф нальных моментов. Живая реальность шире всего того, что в ней мо-О жет быть концептуализировано, - даже само по себе проговаривание уже является разновидностью рационализирована. В этом смысле, Ф по-видимому, оправданно говорить о взаимосвязи и взаимопереходе рационального и иррационального, под которым здесь понимается все многообразие внелогических когнитивных форм.
Как уже говорилось, когнитивные аспекты у Вернадского оказы-Ф ваются связаны с эволюционными. Думается, ученому, знакомому с jj работами Бергсона, Лосского и Франка, была не чужда их мысль о взаимосвязи мышления и бытия, онтогносеологии. Говоря о появлении Homo sapiens как о новом этапе эволюции биосферы, о научной
мысли как геологическом, т.е. объективном явлении и его связи с возникновением ноосферы, Вернадский объединяет познание и бытие. В этом смысле ноосфера представляет собой новый этап в развитии живого вещества природы.
Интерпретация понятия ноосферы у Вернадского - сложный вопрос. Общим местом стало отождествлять ноосферу с техносферой (по факту - с исторически преходящей формой), в другом варианте -ноосфера отождествляется с культурой (опять-таки исторической формой). Даже если при этом не исключается экологический ракурс, а также осмысление человека в контексте живой природы и в связи с нею, то не учитывается нечто принципиальное. То, что ученый писал о возможности ноосферного этапа планеты, совсем по-другому прочитывается, если иметь в виду его личность.
Персоналистический подход, предложенный В.М. Розиным [Ро-зин], позволяет корректнее понять, что имел в виду конкретный автор. Мы видим: мировосприятие Вернадского по большей части обусловлено его внутренним опытом. На научное творчество ученого существенное влияние оказывало художественное переживание, обыденное знание, интуиция и т.п. По-видимому, он и нарефлексив-ном уровне допускал возможность подобного рационально-иррационального обмена. Признавая непреходящее значение логико-рациональной составляющей когнитивного процесса, ученый скорее всего саму рациональность понимает расширительно, включая в нее ряд интуитивно-иррациональных моментов. Намекая на ограниченность спекулятивной составляющей науки и личности, В.И. Вернадский, вероятно, стремился как-то задействовать эвристический потенциал иных когнитивных ресурсов человека. Фактически речь идет о взаимосвязи мировоззрения и научной картины мира. В конечном счете для него огромную роль сыграло чувство живого. Вероятно, в том числе и поэтому физическую картину Космоса, имеющую дело с «косной материей», Вернадский рассматривал лишь как один из способов описания реальности, сам по себе недостаточный вне связи с ф жизнью.
Если принять во внимание требования, предъявляемые Вернад- ф ским к ноосфере, то можно поставить вопрос о «живой» и «мертвой» О мысли. При размышлении придем к выводу о том, что живое создает и хранит ценное, а мертвое разрушает, сопротивляется, инертно. ф Мертвое - эгоистично, войны - плод мертвой мысли. Живое - то, что способно на творческий обмен рационального и иррационального. Человек со своим сознанием - органическая и неотъемлемая часть ^ биосферы, превращающий ее в ноосферу; дух - высшее «достиже- ф ние» жизни. В этом смысле «биосферной» является также и человече- ^ ская мысль - в широком смысле, мысль как дух. Отсюда видно, что и человеческая мысль-дух может быть «живой», если подобно всему
Ф
(А
остальному «живому веществу» биосферы, поддерживающему обмен вещества и энергий, способствует обмену (в нашем случае - рационально-иррациональному взаимопереходу). И мертвой в противоположном случае.
Думается, Вернадского можно рассматривать как предтечу эволюционной эпистемологии, рассматривающей жизнь как процесс познания, а познавательный аппарат - как результат коэволюции природных и социокультурных факторов. Правда, эволюционная эпистемология сделала акцент на наивном биологизме. Ее главный тезис сводится к допущению, что люди, как и другие живые существа, являются продуктом живой природы, результатом эволюционных процессов и в силу этого их когнитивные и ментальные способности и даже познание и знание (включая его наиболее утонченные аспекты) направляются в конечном счете механизмами органической эволюции. При этом все когнитивные способности человека не просто обусловлены всем ходом эволюции, но релевантны в познании мира живой и неживой природы, в том числе тонких ментальных состояний [Мике-шина, 2002: 39-40, 55-56, 169-176, 245]. Здесь дискурсивные и интуитивные способности человеческого разума оказываются востребованными в равной мере. Существенно, что в отличие от многих других эпистемологических школ и направлений эволюционная эпистемология исходит из предположения, что биологическая эволюция человека не завершилась формированием Homo sapiens. (В этом смысле формируемое системой ЕГЭ «тестовое мышление», существенно сужающее познавательные и особенно творческие способности массового человека, самим фактом своего возникновения губящее интеллект8, представляется не просто бесперспективным, но в эволюционном ракурсе вообще оказывается деградацией и шагом назад.)
g В.С. Стёпин оценивает Вернадского как предтечу постнекласси-
55 ческой методологии, который близко подошел к идее самоорганиза-ф ции. В самом деле, ряд положений русского ученого оказываются созвучными универсальному эволюционизму современной науки, в частности синергетической парадигме с ее идеей коэволюции организмов и экосистем, приведшей впоследствии к социокультурной эволюции [Стёпин, 2003: Гл. VII]. (А Есть все основания полагать, что для Вернадского развитие ноо-
.2 сферы и продолжающаяся эволюция человека - корреляты. Говоря иначе, ноосфера невозможна без развития внутренних потенций разу-^J ма человека, включая сюда все многообразие форм духовного освое-ф ния мира, в том числе духовно-нравственные аспекты. Без иррацио-
ig нального в человеке не развить планетарного сознания. Но важны ® —-
8 См., например: [Зверев, 2010].
О
с
ф
О СО
именно взаимная связь и взаимный обмен, целостная взаимодополнительность обеих сторон человеческой личности: как дискурсивно-ра-циональной, так и интуитивно-иррациональной. Учитывать эту живую взаимосвязь обеих составляющих человеческой личности и биосферы - наша задача. Учитывать - не только абстрактно-теоретически, но прежде всего осуществлять ее в собственном опыте, «экзистенциально».
Библиографический список
Аксёнов, 1994 - Аксенов Г.П. Вернадский. М. : Соратник, 1994.
Аксёнов, 2010 - Аксенов Г.П. Вернадский. М. : Молодая гвардия, 2010.
Бергсон, 1999-БергсонА. Творческая эволюция. Минск: Харвест, 1999. -http://psylib.org.ua/books/bergs01/txt03.htm (Дата обращения: 19.08.2014)
Бергсон, 2001 - БергсонА. Философская интуиция. Путь в философию. Антология. М. : ПЕР СЭ ; СПб. : Университетская книга, 2001.
Блауберг, 2001 - Блауберг И.И. Анри Бергсон. Путь в философию. Антология. М. : ПЕР СЭ ; СПб. : Университетская книга, 2001. С. 219-223.
Блауберг, 2003 - Блауберг И.И. Анри Бергсон. М. : Прогресс-Традиция, 2003.
Блауберг, 2008 - Блауберг И.И. Вокруг Бергсона, или Новый взгляд на русскую философскую сцену; Нэтеркотт Ф. Философская встреча: Бергсон в России (1907-1917) ; пер. и предисл. И. Блауберг. М. : Модест Колеров, 2008.
Вернадский, 1988 - Вернадский В.И. Пространство и время в неживой и живой природе // В.И. Вернадский. Философские мысли натуралиста. М., 1988.
Вернадский, 1989 - Вернадский В.И. Начало и вечность жизни. М. : Советская Россия, 1989.
Вернадский, 1997 - Вернадский В.И. Дневники 1917-1921 гг. Кн. 2. (Янв. 1920 -март 1921 г.). Киев : Науковадумка, 1997. -http://vernadsky.lib.ru/e-texts/ агсЫуе/1920_01-1920_04.Ыт1, http://vernadsky.name/ 31011919-0404192/ (Дата обращения: 19.08.2014).
Вернадский, 1999- Вернадский В.И. Дневники: март 1921 - август 1925. М. : Наука, 1999. __
Вернадский, 2001 - Вернадский В.И. Дневники: март 1926 - декабрь О 1934. М. : Наука, 2001. ™
Вернадский, 2006- Вернадский В.И. Дневники: январь 1935 - июль 1941. В 2 кн. Кн. 2. М. : Наука, 2006. ф
Вернадский, 2010 - Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явле- ^ ние // В.И. Вернадский. Избранные труды ; сост., авт. вступит. ст. и комм. ^ Г.П. Аксёнов. М. : РОССПЭН, 2010. - http://vernadsky.lib.ru/ e-texts/archive/ <Л thought.html (Дата обращения: 19.08.2014). Ф
Герасимова, 2004 - Герасимова И.А. Диалог культур и когнитивная эволюция. Мышление. Сознание // Когнитивный подход и эпистемология ; отв. (в) ред. И.П. Меркулов. М. : Канон +, 2004.
(А
Ф О
С
ф
(О ф
о
с
ф
о
СО
«я ф
(О ф
(О
л
®
Зверев, 2010 - Зверев А. Тестовое мышление губит интеллект. Официальный блог «Учительской газеты». 13.05.2010. - http://uchitel-gazeta.livejournal. com/ 11426.html (Дата обращения: 19.08.2014).
Микешина, 2002 - Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М. : Прогресс-Традиция, 2002.
Прометей, 1988 - Прометей : Ист.-биогр. альм. Сер. «Жизнь замечат. людей». Т. 15. В.И. Вернадский: материалы к биографии ; сост. Г. Аксёнов ; науч. ред. И.И. Мочалов. М. : Молодая гвардия, 1988.
Розин -Розин В.М.Культурологические исследования. Проблемы культурологии. Античная культура. - http://www.park.futurerassia.ru/upload/iblock/ c97/trvlg%20%20vfq%20.pdf (Дата обращения: 19.08.2014 г.).
Семенова, 1988 - Семенова С.Г. Семья идей // Знамя. 1988. № 3.
Симаков, 2003 - Симаков К.В. Концепция реального времени-дления В.И. Вернадского // Вопросы философии. 2003. № 4.
Стёпин, 2003 - Стёпин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003.
Pro et contra, 2000 - В.И. Вернадский: pro et contra: Антология литературы о В.И. Вернадском за сто лет (1898-1998); под ред. А.Л. Яншина ; сост. А.В. Лапо. СПб. : РХГИ, 2000.
