CC BY
32
14. Халус И. Болезнь Хашимото: симптомы и лечение. Аутоиммунный тиреоидит: последствия. Available at: https://wwwsyl.ru/article/166411/new_bolezn-hashimotosimp-tomyi-i-lechenie-autoimmunnyiy-tireoidit-posledstviya/
15. Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики. Вопросы когнитивной лингвистики. 2004; № 1: 18 - 25.
References
1. Apresyan Yu.D., Cinmann L.L. Perifrazirovanie na komp'yutere. Semiotika i informatika. Moskva: «Yazyki russkoj kul'tury», «Russkie slovari», 1998; Vypusk 36: 177 - 202.
2. Mel'chuk I.A. Opyt teoriilingvisticheskih modelej «Smysl <=> Tekst». Moskva: Shkola «Yazyki russkoj kul'tury», 1999.
3. Sossyur F. de. Trudy po yazykoznaniyu. Perevod s francuzskogo. Moskva: Progress, 1977.
4. Quine W. Bemerkungen über Existenz und Notwendigkeit. Zur Philosophie der idealen Sprache. München: Deutscher Taschenbuchverlag. Wissenschaftliche Reihe, 1972: 34 - 52.
5. Bor N. Izbrannye trudy. Moskva: Nauka, 1971; T. II.
6. Gadamer H.-G. Istina i metod: Osnovy filosofskoj germenevtiki. Perevod s nemeckogo. Moskva: Progress, 1988.
7. Zvegincev V.A. Teoreticheskaya iprikladnaya lingvistika. Moskva: Prosveschenie, 1968.
8. Nikitin M.V. Osnovy lingvisticheskoj teoriiznacheniya. Moskva: Vysshaya shkola, 1988.
9. Sternin I.A. Problema needinstvennosti metayazykovogo opisaniya yazykovyh edinic v lingvistike. Psiholingvistika ilingvokonceptologiya. 2012; Vypusk 5: 8 - 17.
10. Sternin I.A. Princip dopolnitel'nostisemanticheskogo opisaniya. Available at: http://sterninia.ru/index.php/izbrannye-publikatsii/item/271-printsip-dopolnitelnostisemanticheskogo-opisaniya
11. Diffuznyj toksicheskijzob. Available at: https://www.krasotaimedicina.ru/diseases/zabolevanija_endocrinology/thyrotoxicosis
12. Bolezni 'endokrinnojsistemy. Available at: http://your-healthy- 1 lifestyle.ru/bazedova-bolezn/bazedova-bolezn-sinonimy
13. Graves Disease. Available at: https://byebyedoctor.com/graves-disease/
14. Halus I. Bolezn' Hashimoto: simptomy i lechenie. Autoimmunnyj tireoidit: posledstviya. Available at: https://www.syl.ru/article/166411/new_bolezn-hashimotosimptomyi-i-leche-nie-autoimmunnyiy-tireoidit-posledstviya/
15. Boldyrev N.N. Konceptual'noe prostranstvo kognitivnoj lingvistiki. Voprosy kognitivnojlingvistiki. 2004; № 1: 18 - 25.
Статья поступила в редакцию 28.03.20
УДК 80 DOI:10.24411/1991-5497-2020-00396
Zhurkova M.S., teacher, Department of Linguistics and Translation, Chelyabinsk State University (Chelyabinsk, Russia), E-mail: krasina87@inbox.ru
Khomutnikova Ye.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Russian and Foreign Philology, Kurgan State University (Kurgan, Russia),
E-mail: ea7878@mail.ru
Chalyh N.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Foreign Languages, Tyumen Industrial University (Tyumen, Russia),
E-mail: natali.stafeeva.78@mail.ru
THE ROLE OF INTERTEXTUAL INCLUSIONS WITH THE LEXEME "ROSE" IN MEANING FORMATION OF A SERIES OF NOVELS BY STEPHEN KING "THE DARK TOWER". The article presents the analysis of intertextual inclusions with the lexeme "rose" in a series of novels by Stephen King "The Dark Tower". The significance of this lexeme in the meaning formation of the studied text is large enough as indicated by a great number of lexical repetitions in the text as well as by the presence of intertextual inclusions containing it. Intertextuality in the article is considered regarding its ability to generate meaning through a multi- level correlation of the precedent text with the receiving one. A generalized conclusion is made, stating that the implementation of the designated meanings in the text of the series is carried out with the use of a number of intertextual inclusions, the sources of which are the poem "Sacred Emily" by Gertrude Stein, the novel "Look Homeward, Angel" by Thomas Wolfe, some earlier novels by Stephen King and the Bible. The introduction of the figure of the author in the text is considered as a metatextual inclusion, a deliberately created identity of the figure of the author and the symbol of the rose deserves attention.
Key words: intertext, intertextual inclusions, meaning-formation, language of a literary text.
М.С. Журкоеа. преп., Челябинский государственный университет, г. Челябинск, Е -mail: krasina87@inbox.ru
Е.А. Хомутникова, канд. филол. наук, доц., Курганский государственный университет, г. Курган, E-mail: ea7878@mail.ru
Н.А. Чалых, канд. филол. наук, доц., Тюменский индустриальный университет, г. Тюмень, E-mail: natali.stafeeva.78@mail.ru
РОЛЬ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ ВКЛЮЧЕНИЙ С ЛЕКСЕМОЙ «ROSE» В СМЫСЛОФОРМИРОВАНИИ ТЕКСТА ЦИКЛА РОМАНОВ СТИВЕНА КИНГА «ТЕМНАЯ БАШНЯ»
В статье представлен анализ интертекстуальных включений с лексемой «rose» в цикле романов Стивена Кинга «Темная Башня». Значимость лексемы «rose» относительно смыслоформирования исследуемого текста достаточно велика, на что указывает значительное количество лексических повторов исследуемой лексемы в тексте, а также наличие имплицированных автором интертекстуальных включений, содержащих данную лексему Интертекстуальность в статье исследуется с точки зрения ее способности к смыслопорождению, осуществляемому через разноуровневую связь прецедентного текста с принимающим. В статье делается вывод, что реализация в тексте произведения обозначенных смыслов связана с использованием достаточно большого количества интертекстуальных включений, источниками которых послужили такие прецедентные тексты, как поэма Гертруды Стайн «Sacred Emily», роман Томаса Вулфа «Look Homeward, Angel», тексты ранее написанных романов самого Стивена Кинга и Библия. В качестве метатекстуального включения также рассматривается введение в текст повествования фигуры автора. В исследовании отмечается намеренно создаваемое писателем тождество автора и символа розы.
Ключевые слова: интертекст, интертертекстуальные включения, смыслоформирование, язык художественного текста.
В настоящее время исследования в области интертекстуальности ставят своей целью изучение различных аспектов межтекстовых связей, начиная с описания интертекстуальности в ее непосредственной связи с процессами организации художественного текста и заканчивая разработкой положений теории интер-дискурсивности, включающей в себя исследования текстовой гетерогенности на материале различных типов текста.
Интертекстуальные включения в рамках смыслового анализа текста художественного произведения могут быть рассмотрены как свертки информации, обладающие огромным энергетическим потенциалом. Как верно замечает Н.С. Олизько, «в поэтике интертекстуальности цитата перестает играть роль простой дополнительной информации и становится залогом самовозрастания смысла текста» [1]. Интертекст применяется с целью повышения информационной насыщенности текстового пространства, способствуя усложнению смысловой структуры принимающего текста. В рамках ряда исследований интертексту-
альность рассматривается относительно ее способности к смыслопорождению, осуществляемому через разноуровневую связь прецедентного текста с принимающим. Как утверждает В.А. Бойко, «интертекстуальность надлежит относить к категориальному признаку текста, отвечающему за внешнетекстовое влияние на структурно-смысловую организацию текста» [2]. Введение в текст интертекстуальных включений открывает возможность нелинейного прочтения и порождения различного рода интерпретаций, каждая из которых предопределяет новое понимание смысла принимающего текста.
В реализации многих смысловых линий цикла «Темная Башня» (например, противостояние добра и зла, отношение человека к религии, следование своему предназначению, принесение в жертву близких людей ради достижения высшей цели, проблема писательского творчества и т.д.) задействуется символ розы, который глубоко переплетается с предназначением главного героя. Роланд встречает данный символ бессчётное количество раз на своем пути к Башне,
этот символ помогает членам его ка-тета найти друг друга, он указывает им путь. Энергетическая сила данного символа в смысловом плане очень велика, поэтому неудивительно, что его реализация в тексте произведения потребовала от Стивена Кинга привлечения значительного числа интертекстуальных включений.
Многократное воспроизведение обозначенных смысловых линий сопровождается постоянным усложнением и разветвлением смысловой структуры. Важность лексемы «rose» в аспекте смыслоформирования подтверждается не только ее высокой частотностью в исследуемом тексте, но и наличием значительного числа интертекстуальных включений, содержащих ее. Интертекстуальные включения обеспечивают дополнительные приращения смысла через выход системы во внешнее семиотическое пространство. Анализ проводился на текстах семи основных романов цикла «Темная Башня»: «Стрелок», «Извлечение троих», «Бесплодные земли», «Колдун и кристалл», «Волки Кальи», «Песнь Сюзанны», «Темная Башня» [3].
Первой обращает на себя внимание фраза «A ROSE IS A ROSE IS A ROSE», которую один из героев романа видит написанной на стене в виде граффити. Данная фраза принадлежит американской писательнице Гертруде Стайн. Прецедентным текстом является поэма «Sacred Emily», написанная Гертрудой Стайн в 1913 году. Данная фраза, по словам самой писательницы, выражает тот факт, что простое использование названия вещи уже вызывает образы и эмоции, связанные с ней. Образ розы, вызванный написанной на кирпичной стене фразой, порождает у Джейка ассоциации с розой на пустыре, утвердив его в правильности выбранного пути, помог добраться до Роланда. Гертруда Стайн также соотносит смысл своей фразы с логическим законом тождества, утверждающего принцип сохранности предметного и смыслового значений суждений [4]. В этом значении фраза находит смысловое пересечение с несколькими фразами из сочинения Джейка, озаглавленного «My Understanding of Truth». Так, первая фраза «When is a door not a door?» противоречит закону тождества, но в то же время образует новый информационный виток, раскрывающий новый смысл, согласно которому Джейку нужно искать не обычную дверь, а дверь, являющуюся проходом между мирами. Повтор фразы «Blaine is the truth» в следующем абзаце сочинения Джейка структурно напоминает интертекстуальное включение из поэмы Гертруды Стайн, когда одно и то же утверждение повторяется с нарастанием смысла: «Blaine is the truth. Blaine is the truth. What has four wheels and flies? A garbage truck, and that is the truth. Blaine is the truth. You have to watch Blaine all the time, Blaine is a pain, and that is the truth. I'm pretty sure that Blaine is dangerous, and that is the truth. ... Blaine is the truth» («The Waste Lands»). Третья фраза, включающая в себя исследуемую лексему «rose», соотносится с тем глубинным смыслом, который раскрыла сама Гертруда Стайн. По словам писательницы, в ее фразе роза становится красной в первый раз за сто лет истории английской поэзии. Тот же смысл прослеживается во фразе Джейка: «I can't go home again unless I find a stone a rose a door and that is the truth». Джейк должен найти дверь, которая будет квинтэссенцией всех дверей, открывающей проход между мирами, равно как и розу, которая будет реальнее всех роз в мире. Миры героев не правдивы, поскольку не являются ключевым миром, однако сигулы - роза, камень и дверь - реальны даже в них, так как являются частью силы Темной Башни. Миры сдвигаются с места и приходят к хаосу, остается стабильным лишь то, что удерживает ось мироздания и несет в себе часть ее силы. Роза - реальность в нереальном мире, роза - это правда (rose ... is the truth).
Следующим значительным интертекстуальным включением, содержащим символ розы, следует считать отсылку к роману Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» («Look Homeward, Angel» by Thomas Wolfe). Когда Роланд находит книгу Томаса Вулфа, на ее обложке отпечатаны три судьбоносных символа -ключ, роза, дверь: «Stamped into the dark red cover were three shapes; key, rose, and door» («The Waste Lands»). Это указывает на важность данной книги для судьбы героя. Однако в названии книги присутствует неточность: оно звучит как «You Can't Go Home Again, by Thomas Wolfe». Данная неточность используется намеренно и имеет важный смысловой потенциал, указывая на скитальческую судьбу Роланда, вынужденного повторять свой поход к Темной Башне бесконечное множество раз и не способного вернуться домой. В цикле содержится несколько отсылок к роману Томаса Вулфа. Все случаи включений в повествование данного прецедентного текста обладают выраженной смысловой связью. Следующий фрагмент интертекста мы обнаруживаем в романе «Волки Кальи». Роланд находит дверь, открывающую проход в ключевой мир, надпись под дверью звучит как «ненайденная»: «Beneath the door was this: «Un... ?» he whispered, and ran the ball of his thumb across the raised symbols again. «Un. found?»» («The Wolves of the Calla»). Отец Каллаген указывает Роланду на видимую связь между надписями на ящике с черным тринадцатым и на двери с романом Томаса Вулфа: «It makes sense, in a way. A leaf, a stone, an unfound door. They're symbols in a book from my side. Look Homeward, Angel, it's called." A leaf, a stone, a door, Roland thought. Only substitute rose for leaf. Yes. That feels right» («The Wolves of the Calla»). В мире Роланда происходит субституция символов из книги, символ листа заменяется на важный для Роланда символ розы. Примечательно, что в более ранних книгах цикла этими символами были ключ, роза и дверь. Возможно, именно привлечение интертекстуального включения в виде романа Томаса Вулфа с существующими в нем символами листа, камня и двери привели автора к решению вывести из повествования символ ключа, а символ листа заменить на уже достаточно реализованный в текстовом плане символ розы. В любом слу-
чае три данных символа, одним из которых является роза, будут сопутствовать развитию сюжетной линии протагониста вплоть до самого конца повествования. Символ ненайденной двери с выгравированной на ее ручке розой будет активно переплетаться с судьбой Роланда. Эпитет unfound сыграет весомую роль в смысловой структуре текста, представ на заключительных страницах романа «Темная Башня», когда Роланд, подойдя в конце своего странствия к двери, ведущей в Башню, увидит, как надпись «ненайденная» сменится надписью «найденная»: «UNFOUND had become FOUND» («The Dark Tower»). Таким образом, символ ненайденной двери сопутствует Роланду вплоть до самого конца его пути.
Символ розы - важный элемент смыслоформирования текста цикла «Темная Башня». Лексема «rose» в тексте приобретает новые семантические значения, которые можно определить как окказиональные или авторские. Одно из таких значений связано с божественной природой розы, которая выражает волю светлых сил. В цикле романа роза обозначается как Белизна (The White). Роза передает голос Гана, звучащий хором ангельских голосов. В третьем романе цикла встречается интересная интертекстуальная отсылка к библейскому тексту. Эдди Дину является мысль о божественной природе розы: «For a moment Eddie saw a rose - a triumphant rose that might have bloomed in the dawn of this world's first day, a thing of depthless, timeless beauty» («The Waste Lands»). Утверждение о том, что роза могла бы расцвести на закате первого дня сотворения мира, имеет под собой веские основания, поскольку согласно Книге Бытия именно в первый день Бог отделил свет от тьмы, добро от зла. Тогда роза, цветущая на закате, символизирует границу извечной дихотомии добра и зла. Данное включение раскрывает природу розы, оно, как и некоторые участки текстовой ткани, позволяют сделать вывод: роза не обязательно является частью Белизны, возможно, она является лишь устройством, передающим волю более сильной стороны. Когда розе больше не угрожала опасность со стороны слуг Алого Короля, она пела в полную силу, и пение ее было голосом Гана. Джейк так сказал о пении розы: «Those angelic voices-" "So speaks Gan along the Beam» («Song of Susannah»). В некоторых случаях, однако, посредством роз говорит Алый Король: "It's - "Roland began, and then a great, crazed shriek floated to them on the breeze, weirdly undiminished by the distance of miles. It comes on the Beam, Roland thought. And it's carried by the roses. "GUNSLINGER!" screamed the Crimson King. "NOW YOU DIE!" («The Dark Tower»). Использование сравнения, отсылающего читателя к Книге Бытия, вносит достаточно весомый вклад в смысловую структуру текста, так как позволяет раскрыть природу одного из наиболее важных элементов повествования. Согласно приведенному интертекстуальному включению, роза, возможно, не принимает сторону светлых или темных сил, а находится на их границе. Вероятна версия того, что в авторском целеполагании розы в цикле служили лишь для передачи информации (пения, крика или голоса), но не выражали ее самостоятельно. Это предположение имеет достаточное количество подтверждающих его правдивость текстовых фрагментов, равно как и заставляющих в нем сомневаться.
Еще один фрагмент текста отсылает читателя к Священному Писанию. В романе «Песнь Сюзанны» один из второстепенных героев романа - проповедник Бога-бомбы - утверждает, что божественная сила розы так велика, что он рыдал, увидев ее, «как рыдали у вод Вавилона, великой реки, что течет по Сиону»: «And in the middle of all those flowers there grows a single wild rose, so beautiful that I saw it and wept as those by the waters of Babylon, the great river that flows by Zion» («Song of Susannah»). Данное интертекстуальное включение является цитатой из 137-го псалма из книги Псалтырь: «By the rivers of Babylon we sat and wept when we remembered Zion» [5]. В цитируемой автором строфе еврейские изгнанники выражают скорбь о родине, которую они потеряли, в новозаветном контексте они рыдали от осознания того, что из-за грехов своих отдалились от Бога. Так рыдал и проповедник, увидев розу, потому что в ее красоте и пении отразился образ и голос Бога (Гана), тот образ, который он потерял в суете дней. Введение библейской цитаты в повествование подчеркивает идею о том, что божественна не сама роза, а лишь то пение, которое она передает, ибо в обратном случае проповедник Бога-бомбы не смог бы рыдать о чем-то утраченном и далеком (как рыдали евреи у вод Вавилона), так как роза находилась прямо перед ним - он ее обрел, а не потерял. В противовес этому многие текстовые фрагменты указывают на то, что божественное пение издает сама роза, и, следовательно, она сама становится сродни божеству: «Then he began to hear the rose, and everything in his life changed. At first it was little more than a murmur, but as he drew closer, he thought he could hear many voices, angelic voices, singing. Raising their confident, joyful psalms to God» («The Wolves of the Calla»). То, что роза является частью Белизны, подтверждается также стремлением слуг Алого Короля во что бы то ни стало уничтожить ее, равно как и стремлением Роланда и его ка-тета защитить розу. Является ли роза частью Белизны или стоит на границе сил света и тьмы - неразрешимый в рамках текстового пространства вопрос. Можно найти огромное количество текстовых элементов, подтверждающих как первую, так и вторую версию. Изучив семантику лексемы «rose» в текстовой ткани романов цикла, мы пришли к выводу, что оба положения могут быть верны, поскольку временные промежутки между написанием романов цикла весьма велики, и, может быть, автор переосмыслил некоторые из элементов художественного мира цикла. Возможно, что включение новых элементов повествования, таких, например, как фигура автора, введенная Кингом в шестой и седьмой книгах цикла, значительно усложнили смысловую структуру текста, вызвав в некоторых случаях несогласованность ранее актуализированных смыслов с новыми.
В шестом романе цикла автор становится одним из действующих лиц -происходит внедрение в текстовую ткань фигуры автора. Согласно классификации интертекстуальных включений, представленной Н.С. Олизько, появление автора в тексте в качестве одного из действующих лиц можно считать метатек-стуальным включением, являющимся разновидностью интертекстуальности. В рамках данного исследования мы обратили внимание на две особенности метатекстуального включения. Во-первых, фигура автора непосредственно связана с символом розы, так как персонаж Стивена Кинга в романе является близнецом розы, он передает в текстах своих романов песнь Гана, его волю: "You think this guy King is the rose's twin"; "You say true." Roland smiled at his own choice of words» («Song of Susannah»). Как и роза, Кинг - один из лучей, на которых держится Темная Башня и все мироздание: «Even if they failed at that, two Beams might be enough to hold the Tower in place: the rose in New York and a man named Stephen King in Maine» («Song of Susannah»). Тот факт, что автор, вводя себя в повествование, присваивает своей фигуре те же функции, что и у розы, говорит о колоссальной важности данного элемента повествования в аспекте смыслоформирования. Розе и Кингу уделяется огромное внимание на страницах двух последних романов цикла. Роза из символа, связанного непосредственно с судьбой главного героя повествования, перерастает в символ всего художественного мира цикла. Еще одной деталью, привлекшей наше внимание, стал тот факт, что автор испытывает на себе, как и остальные персонажи повествования, магическое влияние розы: «I had totally forgotten, but today I'm the Big Four-Two. Anyway, I took one of the roses out, and I kind of got lost in it. I know how strange that sounds, believe me, but I did. I seemed to hear this sweet humming, and I just went down & down, following the curves of the rose, kind of splashing thru these drops of dew that seemed as big as ponds. And all the time that humming sound got louder & sweeter, and the rose got ... well, rosier». В этом отрывке описано, как автор текста слышит песнь розы, выражающую волю Гана (Бога в мире Роланда), и песнь эта заставляет его снова вспомнить о Роланде, равно как и о своем недописанном романе из цикла «Темная Башня». Подобные метатекстуальные размышления о природе творчества писателя, творящего не по своей воле, а по воле высшего божества, когда автор является лишь проводником божественной воли и выражает ее в словах, вносят значительный вклад в понимание как мира, созданного на страницах романа, так и позиции автора по отношению к творческому процессу написания текста. Символ розы является элементом, по воле автора инициирующим данное смысловое приращение. Помимо этого Стивен Кинг вводит в повествование упоминание своих более ранних произведений, также содержащих лексему «rose», - «Роза Марена» («Rose Madder») и «Особняк «Красная роза» («Rose Red»). Данные интертекстуальные отсылки указывают на влияние, которое роза оказывает на фигуру автора, поскольку он испытывает магическое притяжение розы, постоянно возникающей в его
Библиографический список
мыслях, и, как следствие, отображающейся в его творчестве. Фигура автора, вовлекаемая в текст цикла, выступает как сверток информации: его появление чрезвычайно утяжеляет смысловую структуру и вносит в нее некоторые противоречия с ранее заданными смыслами. Уникальной особенностью представленной в романе фигуры автора является, с одной стороны, ее полная идентичность с реальной личностью автора, с другой стороны, ее вовлеченность в сюжет повествования и зависимость от факторов текстового мира. Обе стороны данного явления настолько интенсивно проникают друг в друга, что для читателя становится невозможным различить их. Введение фигуры автора в текст сближает повествование с реальностью, а также упрочняет гипертекстуальные отношения между отдельными текстами автора. Художественные образы из более ранних романов автора (например, «Жребий Салема» или «Сердца в Атлантиде»), будучи включенными в принимающий текст цикла, не только вызывают соответствующие ассоциации, но и устанавливают отношения производимого текста с предшествующим, которые могут быть охарактеризованы как метафорические. Вовлеченные в текст цикла персонажи и образы, созданные Кингом в его более ранних произведениях, несут дополнительную смысловую нагрузку, перенося в принимающее повествование основные смысловые линии, ранее реализованные через них автором. Смысл интертекста теперь представляет собой не конечный фрагмент, а бесконечный самоподобный ряд вложенных друг в друга смысловых линий [6].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что интертекстуальные включения с лексемой «rose» активно имплицируются Стивеном Кингом в текст цикла романов «Темная Башня». В качестве основных прецедентных текстов мы выделили поэму Гертруды Стайн «Sacred Emily», роман Томаса Вулфа «Look Homeward, Angel», некоторые романы самого Стивена Кинга и Библию. Исключительным энергетическим потенциалом обладает введенная в текст повествования фигура автора, также связываемая с символом розы. Данный символ обладает исключительной важностью для смыслоформирования текста цикла, поскольку он активно реализуется на всех уровнях текстовой структуры: на семантическом, лексическом и смысловом. Вводя в плоскость текста интертекстуальные элементы, актуализирующие данный символ, автор «направляет возможное восприятие реципиента согласно целевому движению смыслов в тексте, благодаря чему ядро читательской рецепции сближается с ядром авторского намерения» [7]. Интертекстуальные включения повышают смысловую нагрузку, определяемую автором для данного символа, и выделяют его как элемент текстовой системы, требующий интерпретационных усилий со стороны адресата. Интертекстуальные включения акцентируют на себе внимание реципиента, повышая его заинтересованность в интерпретации воспринимаемого сообщения. Реципиент стремится раскрыть интенцию автора, а через нее - инициальный смысл текста.
1. Олизько Н.С. Семиотико-синергетическая интерпретация особенностей реализации категории интертекстуальности и интердискурсивности в постмодернистском художественном дискурсе. Диссертация ... доктора филологических наук, Челябинск, 2009.
2. Бойко В.А. Интертекстуальность в пейзажных описаниях современного британского детектива. Диссертация ... кандидата филологических наук, Архангельск, 2019.
3. King S. The Dark Tower, Publisher: Scribner; Boxed Set edition. 2016. Stein G. Four in America, Oollectible books, 1947.
4. Stein G. Four in America. Sollectible books, 1947.
5. Psalm 137:1. Available at: https://biblehub.com/psalms/137-1.htm
6. Олизько Н.С. Синегретические принципы организации художественного дискурса постмодернизма. Вестник Челябинского государственного университета. 2009; № 10 (148): 84 - 87.
7. Журкова М.С., Хомутникова Е.А. Фразеологизмы с сакральными компонентами «god «, «heaven» как элементы смысловой структуры в произведениях К. Воннегута. Мир науки, культуры, образования. 2019; № 4 (77): 346.
References
1. Oliz'ko N.S. Semiotiko-sinergeticheskaya interpretaciya osobennostejrealizacii kategorii intertekstual'nosti i interdiskursivnosti v postmodernistskom hudozhestvennom diskurse. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk, Chelyabinsk, 2009.
2. Bojko V.A. Intertekstual'nost' v pejzazhnyh opisaniyah sovremennogo britanskogo detektiva. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk, Arhangel'sk, 2019.
3. King S. The Dark Tower, Publisher: Scribner; Boxed Set edition. 2016. Stein G. Four in America, Sollectible books, 1947.
4. Stein G. Four in America. Sollectible books, 1947.
5. Psalm 137:1. Available at: https://biblehub.com/psalms/137-1.htm
6. Oliz'ko N.S. Sinegreticheskie principy organizacii hudozhestvennogo diskursa postmodernizma. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 2009; № 10 (148): 84 - 87.
7. Zhurkova M.S., Homutnikova E.A. Frazeologizmy s sakral'nymi komponentami "god ", "heaven" kak 'elementy smyslovoj struktury v proizvedeniyah K. Vonneguta. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2019; № 4 (77): 346.
Статья поступила в редакцию 26.03.20
УДК 82-09 DOI:10.24411/1991-5497-2020-00397
Cherkes V.P., Cand. of Science (Philology), Pasific National University (Khabarovsk, Russia), E-mail: Cherkeskonjabez@mail.ru
GENESIS OF THE RELIGIOUS CONSCIOUSNESS IN ROBERT HEINLEIN'S NOVEL ORPHANS OF THE SKY. Robert Anson Heinlein is a star of the American mid-20 century social fiction. The themes of his novels and short stories are incredibly diverse. This is so due to the author's intention to analyze all human values in terms of their significance for the future. One of the most important motives of his works about the future is the motive of reconsidering traditional religious values under the influence of the social structures emerging anew. In the novel Orphans of the Sky, Robert Heinlein recreates the appearance of a new religion, analyzes various aspects of the functioning of religious outlooks in a changing world, and speculates about the idea of divine revelation. It is not a dispute with religious dogmas, but an attempted philosophical understanding of the role of religious consciousness in human society at all stages of its formation.
Key words: Robert Heinlein, American SF, religion, social fiction.
