CC BY
28
© 2005 г. А.Г. Лазарев
РОЛЬ И МЕСТО АРХИТЕКТУРЫ В ПРОСТРАНСТВЕ РЕГИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Необходимость понимания и адекватной оценки культурно-исторического пути Южно-Российского региона продиктована стремлением установить и уточнить многосторонние связи между природными, историко-культурными и геополитическими процессами.
Юг современного Российского государства, включающий в свой регион Ростовскую, Волгоградскую, Астраханскую области, Краснодарский и Ставропольский края, а также республики Северного Кавказа Адыгею, Карачаево-Черкесию, Кабардино-Балкарию, Северную Осетию, Ингушетию, Чечню, Дагестан, представляется сегодня не только сложнейшим географическим регионом. Имея особое геополитическое значение, этот регион занимает в настоящее время ключевую роль в общегосударственном развитии Российской Федерации.
В свете определенных социокультурных и экономических центробежных тенденций перед научной общественностью нашего региона возникает задача поиска центростремительных факторов, способных стабилизировать здесь геополитическую обстановку.
Нами понимается, что сформировавшаяся на Юге России региональная культура, являющаяся уникальным, общим для всех наследием, которое может выступать не только как стабилизирующий фактор, но и быть основой поступательного общественно-исторического развития в целом как региона, так и государства.
Здесь имеет место не только стремление уточнить и идентифицировать свою этнокультурную принадлежность, установить истоки, степени взаимодействия и уровень автохтонности культурных архетипов. Изучение культурного наследия является важным направлением в попытках научно обоснованного прогнозирования и регулирования процессов социально-экономического развития всего Южно-Российского региона.
Мы должны исходить из аксиомы, согласно которой культурный мир и позитивное развитие Северо-Кавказской региональной культуры - это залог государственного позитивного развития в исследуемом этническом поле, в данном случае на территориях Приазовья, Прикаспия и на Кавказе в целом.
Предполагая, что рассматриваемый нами географический регион представляется единым «этнокультурным территориальным комплексом» (или региональным культурным пространством), мы выдвигаем гипотезу о том, что в его границах под влиянием различных объективных и субъективных факторов действует сложная многоуровневая система механизмов, регулирующих процессы формирования единой региональной и субрегиональной культур [1]. Признавая этот процесс объективно существующей реальностью, мы тем самым, согласно законам синергетики, должны признать ее самоорганизующейся и саморазвивающейся системой, что является очень важным моментом в дальнейшем исследовании свойств и характера региональной культуры [2].
Рассматривая региональную культуру как единство множественных продуктов интеллектуальной деятельности этносов в пределах одного географического региона (или культурного пространства), мы можем сделать вывод об эксклюзивном характере этих продуктов. Предполагаемая нами эксклюзивность региональной и субрегиональных культур предопределяется конкретными геополитическими и природными особенностями, объективно существующими в пределах рассматриваемого этнокультурного территориального пространства. Соответственно, выявление механизмов, формирующих в конечном итоге эксклюзивность региональной культуры, и является одной из основных задач настоящего исследования.
Успешность постижения механизмов, приводящих в движение те или иные тенденции в развитии культурно-исторических процессов, в том числе и региональных культур, зависит от выбора «предмета» исследования, который должен стать «объектом» многостороннего анализа.
Автор полагает, что именно архитектурное и градостроительное наследие как определенная часть культуры является тем «предметом», который в наибольшей степени отражает в себе характер историко-культурного процесса, приводящего к формированию региональной культуры.
Будучи неотъемлемой частью культуры и подвергнутый всестороннему анализу, именно этот «предмет» способен раскрыть наиболее общие закономерности действия многоуровневых систем, создающих такое самобытное явление, которое мы собственно и называем «региональной культурой».
Наше предположение основано на общепринятом понимании архитектуры как синтезе материальной и духовной сферы деятельности человечества, которая представляется с одной стороны, «материальной оболочкой», призванной обслуживать общество на различных стадиях его развития, а с другой - «интеллектуальным фактором», приводящим в действие законы саморазвивающейся системы, которой является архитектура.
Именно это обстоятельство обязывает нас сделать вывод о том, что единство в архитектурном и градостроительном наследии природно-ве-щественной и духовной составляющих делает ее важным предметом исторической и теоретической культурологии, а не только узким предметом архитектурных внутрипрофессиональных дисциплин. Более того, познание только собственных законов развития архитектурного творчества вне его и объективных связей с законами геополитики, диффузионизма и многих других может привести к формированию серьезных внутренних противоречий, способных вызвать стагнацию в ее собственном развитии, к неправильному прогнозированию его процессов и направлений, а также исключит возможность регулирования и корректировки. Между тем последнее есть основная задача культурологической науки, что и является для автора конечной целью научного осмысления поднятой им проблемы.
В качестве рабочего инструмента исследования автором вводится понятие «этнокультурного территориального комплекса» (ЭТК), позволяющее
различать территории по их ландшафтным, климатическим, этнокультурным особенностям и особенностям их архитектуры и формообразования.
Сама идея «этнокультурного территориального комплекса» корреспондируется с теорией культурных ареалов, разрабатываемой выдающимся культурантропологом Кребером. С его точки зрения, культуры «укоренены в природе» и не могут быть иначе, как «в соотнесении с тем клочком земли, на котором проявляются», что. впрочем, не означает абсолютизации значимости географически природного фактора. Кребер писал: «Культурные ареалы, конечно, прежде всего, не ареалы вообще, а виды культуры, территориально ограниченные. Обычно их проще и короче называть по региону, нежели по отличающим их содержанию или качествам... культуры следует рассматривать, прежде всего, как <процессы> развития, или роста; их ареалы - вторичные атрибуты. С этой точки зрения, ареалы, видимо, часто разрастаются, сужаются или перекрещиваются - пока меняются или смешиваются культуры. Конечным итогом может быть несколько разных карт культурных ареалов» [3]. Таким образом, культурный ареал - это уникальная целостность, складывающаяся на ограниченном участке территории и обладающая внутренней целостностью и взаимосвязью образующих его элементов. «Культурные целостности во многом соответствуют региональным флорам и фаунам, которые представляют собой совокупности видов, но могут быть также рассмотрены как суммарные сущности» [3, с. 953].
Проводя аналогию между культурными и естественными ареалами, американский культуролог и этнолог утверждает, что между первыми нет четкого разграничения, они плавно «перетекают» друг в друга. Для их разграничения Кребер вводит понятие «фокусного центра», под которым понимается место, где модель культуры региона проявляется наиболее отчетливо. Отметим, что сам термин «культурный ареал» Кребер не считал удачным и расшифровал его как «регионально индивидуализированный тип». В нашем исследовании в качестве «фокусного центра» выступают региональные архитектурные формы, и введение нами термина «этнокультурный территориальный комплекс» (ЭТК) и определение Приазовского ЭТК не является самоцелью, а шагом к решению действительно важной задачи -реконструкции культурной истории. Поэтому автор опирается также на идеи, связывающие развитие архитектуры с религиозными, мифологическими и идеологическими воззрениями. Так, в традиционных обществах заселение территорий, вокруг которых возникали дома, деревни, города, начиналось с обозначения сакрального центра, где возводился алтарь или жертвенник будущего храма или жилища. Создание древнего жилища начиналось с сооружения очага, вокруг которого центрировалось и освящалось пространство. Например, в дальнейшем символом вертикального соединения с космосом в русских поселениях становилась печь с трубой, а в каменных башнях народов Северного Кавказа - очажная цепь. Через ритуал хаос превращается в освоенное человеком пространство.
Общественные отношения реализуются не только материально: в них есть и идеальный, духовный аспект. Поэтому понятия «природное пространство» и «социальное пространство» должны быть дополнены понятием «социокультурное пространство», под которым мы понимаем движение, взаимосогласование и взаимовлияние духовных аспектов деятельности людей вместе с их материальными носителями. Важнейшим измерительным эталоном социокультурного пространства является ценностная координата. Отделить ее от всего социального пространства можно лишь условно, поскольку человек, выстраивая свое определенное отношение к миру и к другим людям, с необходимостью воссоздает определенную ценностную координату.
К примеру, урбанизированная форма освоения пространства детерминирована особенностями сакральной топологии: жертвенник, святилище, алтарь - вот центр поселения. Он находится не в географическом, а в культурном, духовном центре, с ним связаны помыслы людей, защищающих это место и тянущихся к нему. Священный символ структурирует пространство, заставляет организовывать его не вширь, а вглубь. Границы города, отмеченные стеной, не являются абстрактным замыканием внутренне пустого и гомогенного пространства. Этот периметр формируется параллельно с зонированием внутренних топологических локусов урбанизированного пространства. В этот же ряд встраивается система политических и социально-иерархических отношений.
Принимая архитектурное и градостроительное наследие региона в качестве «предмета», объективно отражающего процессы формирования «региональной культуры», автор в полной мере дает себе отчет в том, что социокультурные законы, как и закономерности развития архитектуры и архитектурного творчества, которые он стремится выявить и обосновать, выступают как статистические и в состоянии обнаружить себя лишь на большом массиве исходных данных.
Именно поэтому в качестве материала исследования автор использовал собранные им в 1974-2001 гг. сведения (чертежи, фотофиксации, натурные зарисовки сельских и городских построек жилого, производственного, культового назначения, схемы генеральных планов сельских населенных мест и городов) на всей территории Южно-Российского региона. Общее количество привлеченного к научному анализу материала позволяет считать полученные результаты статистически достоверными.
Подробный анализ этих натурных материалов изложен в ряде авторских монографий, посвященных архитектуре и градостроительству Юга России, изданных в 1998-2004 гг. [4-7].
Результатом изучения всего объема архитектурного и градостроительного наследия Юга России стала возможность объяснения закономерностей формирования и развития архитектурных формообразований в пределах рассматриваемого южного этнокультурного территориального комплекса и объяснение роли и значения архитектуры в культурном про-
странстве региона. То есть подтвердилось общепризнанное понимание культуры в единстве с точкой зрения деятельностной концепции, при которой способы и виды деятельности рассматриваются в тесной связи с результатами ее, каковыми и являются в конечном счете здания и сооружения различного назначения (их типология, виды и разновидности, видовые ряды), а также отдельные поселения и системы расселения в регионе (типы и разновидности населенных мест и систем расселения по их планировочным особенностям и административно-хозяйственному назначению). В процессе анализа натурного материала «архитектура и градостроительство» представляются ценнейшим эмпирическим материалом, срез которых позволяет определить как характер и механизмы локальных взаимодействий между природными и этнокультурными факторами, так и выявить объективно действующие всеобщие закономерности формирования региональных культур.
Пофакторный, сравнительный и другие виды анализа имеющихся у автора статистических данных позволили сделать вывод о группах детерминантов, влияющих на развитие культуры в этническом поле ЮжноРоссийского региона на различных исторических этапах.
Таким образом, детерминации - основные причинно-следственные связи, образующие механизм формирования региональной культуры как саморазвивающейся системы и детерминанты, выявленные в ходе исследования и представленные нами не в грубо-механистическом смысле, а в смысле вероятностном и синергетическом однозначно являются важнейшими факторами, обеспечивающими формирование регионального культурного пространства, архитектурной среды, составляющей часть культурного пространства и отражающей в себе закономерности ее образования.
Эти же детерминации объясняют важную роль архитектуры как единственного и реального средства жизнестроительства в общем региональном культурном пространстве и возможность видения через архитектуру «механики» культурологических процессов.
Литература
1. Жданов Ю.А. Солнечное сплетение Евразии: Лекция по регионоведению. Ростов н/Д., 1998.
2. Васильков Г.В. Законы сохранения самоорганизующихся систем // Научная мысль Кавказа. 2004. Приложение. № 14. С. 137-147.
3. Кребер А.Л. Избранное: Природа культуры. М., 2004.
4. Лазарев А.Г. Донской казачий курень - традиционное народное жилище донских казаков. Ростов н/Д., 1998.
5. Лазарев А.Г. Зодчество юга России. Ростов н/Д., 2000.
6. Лазарев А.Г. Архитектура Юга России У1-ХХ вв. Ростов н/Д, 2003.
7. Лазарев А.Г. Культурная природа архитектурных формообразований в регионе: детерминации, культурные диффузии. Ростов н/Д, 2005.
Ростовский государственный строительный университет 20 мая 2005 г.
