CC BY
37
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИНУК И
РОЛЬ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО ФАКТОРА В ИСТОРИИ РОССИЙСКО-КАВКАЗСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ В КОНЦЕ XVIII - ПЕРВОЙ
ПОЛОВИНЕ XIX ВВ.
Н.С. Зинева
THE ROLE OF THE GEOPOLITICAL FACTOR IN THE INTERCOURSE HISTORY OF RUSSIA AND THE CAUCASUS REGION AT THE END OF THE 18 (TH) CENTURY AND IN THE FIRST HALF OF THE 19 (TH) CENTURY
Zinyeva N.S.
The article reveals the role of the geopolitical factor in the intercourse history of Russia and the Caucasus Region. Different historiographic aspects of the Caucasus significance for the policy of the Russian Empire are considered.
Статья раскрывает роль геополитического фактора в историироссийско-кавказский взаимоотношений. Рассмотреныi различные историографические позиции относительно значимости Кавказа для политики Российской империи.
УДК 329.1:16.42
История российско-кавказских взаимоотношений всегда была детерминирована целой группой системообразующих факторов, имевших исключительное значение, -геостратегическими, социально-политическими, экономическими, этническими, религиозными, идеологическими, культурологическими, психологическими. Роль и влияние всех этих факторов зачастую синтетично и не всегда четко удается уловить ту грань, которая их отделяет друг от друга. Вплоть до нынешнего времени не совсем четко определено то место, какое занимает среди всех этих факторов геополитический. Слабо исследована степень влияния геополитических конфигураций в тот или иной промежуток времени на взаимодействие и взаимоотношения России и Кавказа в конце XVIII -первой половине XIX вв. Между тем, геополитически Кавказ всегда находился в центре внимания различных политических акторов. Уже в силу своего географического положения Кавказ представляет собой связующее звено между Европой и Азией, Севером и Югом. Поэтому, как это нередко бывало в истории, держава, владеющая Кавказом, всегда получала возможность установить прямой или косвенный контроль над обширными земными и морскими пространствами, не говоря уже о непосредственной хозяйственной ценности перешейка между Черным и Каспийскими морями. Вследствие этого на протяжении практически всей своей истории Кавказ был объективно вовлечен в процессы геополитической и, прежде всего,
военно-политической экспансии. Овладеть Кавказом, а значит доминировать в регионе, пытались буквально все сопредельные ему государства, ставившие перед собой цель расширения границ своего господства и обеспечения контроля над важнейшими транспортными и торгово-экономическими магистралями, центром сосредоточения которых выступал Кавказский перешеек. Здесь проходили традиционные торговые пути из Европы в Персию и Индию, а также известный «Шелковый путь», соединяющий Европу с Китаем. Все это закономерно обусловливало притязания на Кавказский перешеек различных государств.
Британский путешественник Эдмонт Спенсер, прибывший в Черкесию в 1830 году, в своих письмах, размышляя о геополитическом значении Кавказа для России, отмечал: «... сама природа образовала этот барьер в скалистых горах и сильных ущельях Кавказа. Именно здесь она наиболее уязвима; развитие событий и природа страны указывает на это нам, как на место, где мы можем выступить против нее с уверенностью в успехе». Сильное беспокойство у Спенсера вызывала возможность России утвердиться на Кавказе: «Ибо мы можем быть уверены, что когда Россия будет полностью обладать кавказскими ущельями, мы в течение нескольких лет увидим Турцию и Персию, включенными в ее и без того уже разросшуюся империю и ее победоносное оружие диктующие условия нам самим, в Калькутте!» (1, с. 134).
С позиции отечественной историографии, принципиально важной характеристикой геополитической экспансии России на Кавказе, побудительным мотивом ее политики в этом регионе являлось решение задач исключительно военно-оборонительного характера. Рассматривая побудительные мотивы проникновения России на Кавказ, западные авторы чаще всего выделяли ее геостратегические пристрастия, пытались понять логику поведения России в регионе. Неоднократно проводилась мысль, что Петербургский кабинет, в отличие от европейских держав, своевременно оценил колоссальное значение этого региона как «средо-
стечения между Западом и Востоком, представлявшего ключевую позицию и для прямой агрессии, и для надежного военно-политического надзора над Турцией, Ираном, Черным и Каспийским морями и даже над среднеазиатскими подступами к Индии. Поэтому движение на Кавказ - это для России не вопрос свободно выбора, а «суровая политическая необходимость» (2, с. 66). Вдобавок это еще и средство вбить клин между Ираном и Турцией, который ослабит возможность образования союза мусульманских держав против христианской России.
Очевидно, что западные аналитики достаточно тонко понимали геополитическое значение Кавказа для России и вытекавшие отсюда причины ее активизации в этом регионе. Будучи, в большинстве своем, едиными в констатации объективных факторов, обуславливавших русскую политику на Кавказе, они заметно расходились в самой оценке данных факторов. Одни усматривали в них угрозу интересам Запада и безопасности на Ближнем Востоке, не признавая за Россией права вести себя как великая держава. Другие стремились подняться над русофобскими предубеждениями и войти в положение соперника. Они понимали, что все крупные реки центральной России впадают в Черное и Каспийское моря. Не решив проблемы эффективного использования этих важнейших торговых и транспортных путей с обеспечением надежных южных выходов во внешний мир, огромная Российская империя обрекала себя на экономическую отсталость, изоляцию. Поэтому установление контроля над Кавказом - непременная обязанность России. Данный факт отчетливо осознавался внешнеполитическим ведомством Российской империи. Россия стремилась к установлению стабильных границ, которые можно было бы защищать. Но вплоть до Кавказских гор, Черного и Каспийского морей на юге таких границ не было (3, с. 22). Именно в этом заключался изначальный смысл всей кавказской политики России. Сложная военно-политическая обстановка на Кавказе, его постоянная вовлеченность в войны и конфликты, наличие в регионе агрессивных, враждебных России
государств требовали обеспечения военной безопасности страны на данном стратегическом направлении. С самого начала существования Российского государства на Западе и Востоке русские земли были ограждены от набегов лесными массивами, тогда как «степные пространства на юге России во многом способствовали регулярным набегам кочевников» (4, с. 21).
Продолжительный период времени важнейшими «игроками» на геополитическом пространестве Кавказа были Иран и Турция, что выражалось в постоянных войнах и периодических переделах сфер влияния. Россия играла на этих противоречиях, пока она оставалась слабой в военном и экономическом отношении. Таким путем она поддерживала баланс сил на Кавказе и готовила почву для собственного вмешательства в дела региона.
Период активизации российской политики на Кавказе приходится на царствование Екатерины II, а реализация политической активности России в в этом регионе связана с деятельностью князя Г.А. Потемкина. Кавказ должен был стать, по планам Г.А. Потемкина, военно-политическим плацдармом России в ходе русско-турецкой войны (17681774 гг.) с последующим распространением боевых действий непосредственно на азиатскую территорию Турции.
Итогом военно-политической деятельности Российского государства в период правления Екатерины II стало закрепление позиций России на Черноморском побережье Крыма и Новороссии (северо-восток Кавказа), создание на Кавказе полноценной «буферной» зоны, предупреждавшей внезапные нападения на южные приграничные регионы самой России.
Для более эффективного управления краем была проведена административная реформа в регионе. 5 мая 1785 году указом Екатерины II было образовано Кавказское наместничество, включавшее в себя Кавказскую и Астраханскую области (5, с. 37), первым наместником которого стал Г.А. Потемкин. Кавказское наместническое правление начало свою деятельность 18 января 1786 года (6, Ф. 235. Оп. 1.Д.76. Л. 1).
С конца XVIII века геополитическая конфигурация на Кавказе дополняется новыми компонентами - вмешательством Англии и Франции, которые выступили со своими притязаниями на Кавказ. Но поскольку в начале XIX века значительная часть Кавказа уже стала сферой интересов и влияния России, интенсивность политики Лондона и Парижа в кавказском вопросе целиком зависела от состояния русско-английских и русско-французских отношений, а они характеризовались резкими перепадами.
В западной и, в частности, в британской, литературе муссировалась идея о незаконности и недопустимости притязаний России на Кавказский регион. В обоснование этой идеи приводится целый ряд доводов: «геополитические (угроза британским национальным интересам на Востоке, включая Индию; нарушение англо-русского и многостороннего международного баланса сил в пользу России); экономические (закрытие для Англии доступа к потенциальной колонии, источнику сырья и рынку сбыта); идеологические (неспособность «деспотической», «варварской» России цивилизовать кавказские народы, привить им либерально-демократические ценности; «бремя белых» в данном случае, как и во всех остальных, должна нести Англия); нравственно-филантропические (защищать население Кавказа от военной и морально - растли-тельной агрессии могущественной, циничной и духовной деградации)» (7, с. 103).
Именно в этот период, на рубеже XVIII-XIX вв., военно-политическая обстановка на Кавказе характеризуется усилением активности в регионе ведущих европейских держав (Англии, Франции), интересы которых были сконцентрированы на сопредельных Кавказу Ближнем Востоке и Центральной Азии (являвшихся центром пересечения всех азиатско-европейских торговых магистралей). Для Великобритании с ее индийскими колониями и достаточно сильными позициями Ост-Индской компании в Персии необходим был контроль над этой важнейшей торговой магистралью. Англичанин Д. Эльтон призывал своих соотечественников к
овладению Кавказом, Бухарой и Афганистаном: «Кто знает, какими большими и населенными городами усеяны эти земли ... не может не прийти к заключению, что торговля в той стороне может расширяться почти бесконечно» (8, с.93). Для Франции, не обладавшей в регионе ни колониями, ни сколько-нибудь значимыми экономическими и политическими позициями принципиально важным было подорвать этот экономический потенциал Британии. Кроме того, геополитические замыслы руководства Франции определялись также ее стремлением к колониальным приобретениям, поскольку их наличие являлось необходимым условием становления ее в качестве мировой державы.
К началу XIX века для России стала складываться благоприятная ситуация на Кавказе: в 1799 году грузинский царь Георгий XII вновь обратился к России с просьбой о военной помощи. В Петербург грузинский царь направил посольство с поручением «утверждать и подписывать» акты, которые оно сочтет необходимым, и «передать царство грузинское в полное подданство России» (9, с. 63).
Вследствие этого в регионе сложилась уникальная ситуация, при которой Россия, имея свои владения в Закавказье, была практически отрезана от них полунезависимыми государственными образованиями Северного Кавказа в лице Чечни, Дагестана и Северо-Западного Кавказа. Это было одним из важнейших обстоятельств, предопределивших неизбежность вооруженного столкновения России с горцами Кавказа. Территория Северного Кавказа представляла собой своеобразный анклав, разделяющий российские провинции. Довольно точно сложившуюся в данный период военно-политическую обстановку в регионе охарактеризовал К. Маркс. «Кавказские горы, -писал он, - отделяют южную Россию от богатейших провинций Грузии, Мингрелии, Имеретии и Гурии... Таким образом, ноги гигантской империи отрезаны от туловища» (10, С. 408). Поэтому в данных условиях Россия либо должна была или уйти из За-
кавказья, либо же присоединить Северный Кавказ.
Характеризуя последующую территориальную экспансию Российского государства на Северный Кавказ в начале XIX века, следует отметить, что изначально процессы присоединения северокавказских владений к России носили не насильственный, а преимущественно добровольный и договорный характер. Показательна при этом политика России в отношении горских народов, традиционно строившаяся на принципах «собирания земель». Характер и направленность данной политики были определены еще указом Екатерины II 28 февраля 1792 года, в котором, в частности, подчеркивалось, «что не единою силою оружия... побеждать народы, в неприступных горах живущие... но паче правосудием и справедливостью, приобретать их к себе доверенность, кротостью смягчать, выигрывать сердца и приучать их более обращаться с русскими» (11, с. 12). Этим же указом Екатерины II кавказскому командованию также вменялось в обязанность строго следить, чтобы от русских подданных «не было чинено ни малейших притеснений и обиды горцам» (12, с. 13).
Традицию екатерининского протекционизма по отношению к народам Кавказа продолжил и развил в последующем Павел I. Он вел политику преимущественно невоенного сдерживания своих противников, предпочитая дипломатическими шагами решать возникающие проблемы. Такой подход распространялся как на Турцию и Иран, так и на горские народы.
Одним из последних своих «особых повелений» Павел I от 28 мая 1800 года предписывал русской администрации на Кавказе стараться как можно меньше вмешиваться во внутренние дела горцев между собой, если это не вредит интересам и границам Российского государства, «разумея, что сии народы находятся больше в вассаль-стве российском, нежели в подданстве» (13, с. 562). Основы данной политики были заложены 26 декабря 1802 года на съезде в г. Георгиевске представителей общин и государственных образований Северного Кавказа, где были подтверждены условия ранее
подписанных с царским правительством договоров. Георгиевский договор обязывал ханов и горские общества сохранять преданность России, не затевать междоусобий, разбирать взаимные споры дружески, «по общим законам», а в случае шахского нападения «ополчаться единодушно всем к «про-гнанию общего их неприятеля» (14, с. 10091011).
Павловская концепция кавказской политики, предусматривающая ограниченное применение силовых методов, при его преемнике существенно изменяется, хотя от нее полностью и не отказываются. Эта трансформация во многом объясняется изменениями общей геополитической ситуации в мировой политике. Закончив борьбу с наполеоновской агрессией, Россия могла активизировать свою политику в южном направлении.
Проблема Кавказа волновала Александра I еще в самом начале его воцарения на престол. В общем виде Александр I свою позицию по кавказскому вопросу озвучил словами: «Стоять на Кавказе твердо» (15, с. 95). Недаром вопросу о присоединении Грузии было посвящено два обсуждения в Государственном совете 10 и 15 апреля в 1801 г. «Молодые друзья» императора настойчиво советовали ему отказаться от принятия этих земель, «Александр I склонился к доводам их оппонентов и 12 сентября 1801 г. подписал манифест о присоединении Грузии (16, с. 259-261)
Закономерным последствием этого шага явилась война с Ираном, которая вспыхнула в 1804 г. Поводом для нее послужил отказ русского правительства вывести свою администрацию и войска из Грузии, как того требовал иранский шах. 12 октября 1813 г. в селении Гюлистан был подписан мирный договор, согласно которому за Россией признавались такие территории, как Грузия (Картли и Кахетия), Дагестан, ханство Карабахское, Ганджинское, Шекинское, Дербентское, Кубинское и часть Талышин-ского.
Не менее удачно завершилась и война с Османской Портой. В 1806 г. турецкое правительство, заручившись поддержкой со
стороны Франции, начинает активную подготовку к войне с Россией и в конце декабря этого же года объявляет ей войну. 20 мая 1812 г. был подписан в Бухаресте договор, и он гласил, что наряду со многими уступками Турция соглашалась на признание за Россией Имеретин, Мегрелии, Гурии, Абхазии, укреплений Редут-кале, Анаклии и Сухум-кале. Крепости же Поти, Анапа и Ахалкала-ки оставались во владении Порты (17, с. 105-122).
Таким образом, в результате двух победоносных войн России удалось де-юре подчинить почти всю территорию Кавказа, за исключением Северо-Западной его части. Но до фактического присоединения этого края было еще далеко.
В подобной ситуации русские власти стремились форсировать укрепление своих позиций во вновь приобретенных землях и, прежде всего, сделать территорию Северного Кавказа безопасной для перемещений. Опыт боевых действий явственно показал, что от занимаемой горцами позиции в отношении России во многом зависит, как сложится военная ситуация на основном, Закавказском, фронте. Прекрасно понимая это, власти Турции и Ирана через своих эмиссаров активно разжигали среди кавказцев антирусские настроения (18, с. 160). Этой политике зачастую содействовали грубые просчеты российских властей, которые настраивали против них местные народы (19, с. 133135).
М.Н. Покровский видел истоки будущих кровавых столкновений на Северном Кавказе, прежде всего, именно в русско-персидских противоречиях. «Война с горцами - Кавказская война в тесном смысле -непосредственно вытекла из этих персидских походов: ее значение было чисто стратегическое, всего менее колонизационное» (20, с. 179).
Для того чтобы повлиять на горцев, традиционно применялись два испытанных способа: торгово-политические мероприятия и военные акции. Дополняя друг друга, они порой успешно позволяли распространять военно-административную власть империи на новые земли и осуществлять контроль за
ее беспокойными обитателями. Но положение осложнялось тем, что Россия, пережившая и выигравшая тяжелейшую войну с Наполеоном, не могла направить на Кавказ сколько-нибудь значительные военные силы и экономические средства.
В целом процесс добровольного вхождения народов Северного Кавказа и их государственных образований в состав России происходил вплоть до Гюлистанского договора (1813 г.) с Ираном и Андрианопольско-го (1828 г.) - с Турцией, подписав которые Иран и Турция окончательно признавали присоединение Дагестана и Черноморского побережья Кавказа к России. Еще со времен Екатерины II царское правительство пыталось не завоевать, а привлечь правителей региона на свою сторону, для этого «...употреблять всевозможные средства, привлекать к нам различных владельцев... возбуждая в одних любочестие к желанию быть удостоенным от руки нашей, а другим, внушая, какое обогащение, пользы и выгоды последовать могут им и подданным их от спокойного владения и от торговли с россиянами» (21, с. 286-287).
С этой целью горским правителям после принятия подданства Российской империи присваивались, как правило, генеральские чины, назначалось жалованье. Шамхал Тарковский, например, после принятия подданства России в 1793 году был произведен в тайные советники с назначением жалованья в 6 тыс. рублей в год на содержание войска. В 1799 году он был возведен в чин генерал-лейтенанта (22, с. 16). Аварский хан имел чин генерал-майора и даже кадий табасаранский, лицо духовное, тем не менее, имел чин полковника российской армии (23, с. 54). Султану Менгли-гирею за верную службу, помимо уже получаемого пенсиона в 4800 руб., было поручено выделить 5000 десятин земли (24, Ф.79.Оп.1.Д.93.Л.1).
Таким образом, правители региона как бы состояли на службе у российского императора и в то же время они были суверенными в управлении своими владениями. Важнейшим условием, определявшим их правовой статус и как следствие сохранение власти, являлась лояльность Российской им-
перии и неучастие в войнах против нее. Пассивный характер политики предполагал ее оборонительную направленность. Между тем, такое положение не могло продолжаться сколь угодно долго и, в конечном итоге, Россия была поставлена перед выбором: или уйти с Кавказа, или проводить более активную наступательную политику, хотя само по себе присоединение территорий в данном регионе для Российской империи было уже не столь значимо. Основная идея программы правительства Александра I в отношении Кавказа заключалась в необходимости закрепления позиции Российской империи в регионе для реализации в последующем более значимых целей.
Коренной перелом в политике России на Кавказе, произошедший в середине второго десятилетия XIX века, многие исследователи кавказской политики России связывают с изменением официального курса Российского государства в регионе; с назначением наместником на Кавказ генерала А. П. Ермолова.
24 июля 1822 г. вышел указ Александра I Правительствующему Сенату о преобразовании Кавказской губернии в область (25, Ф.444.Оп.1.Д. 1.Л. 235). Сенат указом от 10 августа 1822 г. поручил генералу привести данный план в исполнение. 29 августа 1822 г. в своем предписании генерал-майору Сталю Ермолов отдал приказ выполнить постановление правительства (26, с. 621-622).
Россия, по существу, продекларировала свою военно-политическую экспансию в регион. Именно в период наместничества на Кавказе генерала А. П. Ермолова военная политика и, соответственно, геополитическая экспансия России в регионе приобретает целенаправленный характер и качественно новое содержание, основная специфика которого заключалась в разделении горских народов на лояльных и нелояльных России (мирных и немирных - по терминологии XIX в.), подавлении открытых вооруженных выступлений в регионе против России и предотвращении возможных аналогичных возмущений.
Следует отметить, что к началу 30-х годов XIX века общая геополитическая си-
туация на Кавказе кардинально изменилась. Между Российской империей, с одной стороны, и Турцией и Ираном - с другой не осталось ни буферной зоны в виде Закавказья, ни естественных преград в виде Кавказского хребта. Получив новую линию южной границы, Россия приобрела ключевой геостратегический плацдарм для создания непосредственной угрозы Анатолии и Западному Ирану, то есть подступам к Персидскому заливу и Индии. Владение Кавказом отдало в ее распоряжение восточную акваторию Черного моря и практически весь Каспий, обеспечив прекрасные условия для продвижения в Среднюю Азию. Признав права России, выбыл из борьбы Иран. Турция, не оставив мысли о реванше, вплоть до Крымской войны не имела ни сил, ни союзников для ее материализации. Таким образом, к 30-м годам XIX века Россия практически установила контроль над геостратегически важным регионом.
Сложившаяся ситуация крайне тревожила Англию, опасавшуюся развития русской экспансии на юг и юго-восток, в направлении Индии. Англия переходит к политике сдерживания России на Кавказе. Благоприятные условия для вмешательства Англии создала Кавказская война, сковывавшая силы России. В ходе Крымской войны (1853-1856) Англия, опираясь на мощную коалицию (Англия, Франция, Турция, и фактически Австрия) попыталась вернуть Кавказу его былой статус буферной зоны между Россией и мусульманскими державами. Россия войну проиграла. Однако разногласия между участниками антироссийской коалиции не позволили им достичь поставленной цели. Парижский конгресс 1856 года зафиксировал принадлежность Кавказа России как международно-правовую реальность. Парижский трактат создал внешнеполитические, а завершение Кавказской войны (1864 г.) - внутриполитические предпосылки для превращения Кавказа в неотъемлемую часть Российской империи и установления там относительной стабильности.
Таким образом, геополитический фактор всегда играл особенную роль в истории взаимоотношений России и Кавказа. В виду
своей политической, этнической и религиозной разобщенности Кавказ был преимущественно объектом, а не субъектом международных отношений, а, следовательно, и объектом разнообразных геополитических конфигураций в разные исторические периоды. На протяжении долгого времени значимость кавказского направления в российской геополитике менялась в зависимости от того, в каком статусе находился Кавказ по отношению к России. Российское правительство, заботясь о своей безопасности и мощи своего государства, оказывало реальную помощь и поддержку против посягательств со стороны Ирана и Османской империи народам Кавказа. Между народами Северного Кавказа и Российским государством складывалась общность интересов, так как связи с Россией отвечали стремлениям северокавказских народов к большей безопасности от нападений извне.
ЛИТЕРАТУРА
1. Спенсер Э. Путешествия в Черкесию / Пер. с анг. Н. Нефляшевой. - Майкоп, 1994.
2. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. М., 2001.
3. Кавказская война: уроки истории и современность: Материалы научной конференции / Отв. ред. В.Н. Ратушняк. - Краснодар, 1995.
4. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в ХЛ-Х1Хвеках. -М., 1958.
5. Киняпина Н. С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в ХЗХ в. // Вопросы истории. - 1983. - № 4.
6. Государственный архив Ставропольского края. (ГАСК) Ф. 235 Кавказское наместническое правление. Оп. 1.Д. 76. Л. 1
7. Фадеев А.В. Россия и Кавказ первой трети XIXвека. -М., 1960.
8. Акты Кавказской археографической комиссии (АКАК). - Тифлис, 1866. Т.1.
9. Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России (вторая половина XVII - 80-е годы XIXв.). -М., 1984.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-ое Т. 9.
11. Русско-дагестанские отношения в XYIII -начале XIX вв.: Сб. документов / Под ред. В.Г. Гаджиева и др. - М.: Наука, 1988.
12. Там же.
13. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб., 1869. Ч.2.
14. АКАК. Тифлис, 1894. Т.2.
15. Керсновский А.А. История русской армии: В 4-х томах. -М., 1999. T.2.
16. Под стягом России: Сборник архивных документов. - М.,1992.
17. Киняпина Н.С, Блиев М.М., Дегоев ВВ. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России: Вторая половина XVIII-80-e годы XIX в. - М, 1984.
18. Ионисиани A. Кавказ во внешней политике России в начале XIX в. // Ученые записки МГПИ. -М., 1946.
19. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества, русских на Кавказе. Ртищев и Ермолов. Т.6. - СПб., 1888.
20. Покровский М.Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. - М., 1923. - С. 179.
21. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч.2. - СПб., 1869.
22. См.: Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в. : Сб. документов / Под ред. В.Г. Гаджиева и др. - М., 1988.
23. См.: Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. - Л., 1939.
24. ГАСК. Ф.79 - Общее управление Кавказской области. Оп.1. Д.93. Л. 1.
25. ГАСК. Ф.444 - Канцелярия гражданского губернатора Кавказской области. Оп. 1. Д. 1. Л. 235.
26. АКАК. - Тифлис, 1875.Т.6. Ч.2.
Об авторе
Зинева Наталья Сергеевна, аспирант Ставропольского государственного университета кафедры археологии и региональной истории 3-го года обучения очной формы. Сфера научных интересов - политика России на Северном Кавказе; проблемы межконфессиональных отношений на Северном Кавказе; роль геополитического фактора в истории взаимоотношений России и Северного Кавказа.
