CC BY
349
УДК 159.9
Харламова Татьяна Михайловна
кандидат психологических наук, доцент кафедры социальной работы и
конфликтологии
Ряпосова Анастасия Вячеславовна
студентка III курса специальности «Конфликтология»
ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский
университет», Пермь, Россия 614990, Пермь, Букирева, 15, +7 (342) 239-66-30 e-mail: socworkdpt@psu. ru
РОЛЬ ГЕНДЕРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ВЫБОРЕ СТРАТЕГИЙ
ПОВЕДЕНИЯ В КОНФЛИКТЕ
Тatiana М. Kharlamova
Ph.D., Associate Professor, Department of Social Work and Conflictology
Anastasia V. Ryaposova
Baccalaureate (Year 3) Student Majoring in Conflictology
Federal State Budget Educational Institution of Higher Education «Perm State National Research University» 15, Bukireva, 614990, Perm, Russia e-mail: socworkdpt@psu. ru
THE ROLE OF GENDER IDENTITY IN CHOOSING BEHAVIOR
STRATEGIES IN CONFLICT
Аннотация. Освещается изучение роли гендерной идентичности в выборе стратегий поведения в конфликте. Данный исследовательский вопрос актуален, что подтверждается многочисленными работами отечественных и зарубежных ученых. Обозначенная проблема анализируется авторами применительно к различным сферам жизнедеятельности современного человека. В настоящем исследовании в качестве испытуемых выступили 98 студентов-бакалавров пермских вузов, разделенные на 2 выборки (50 девушек и 48 юношей). В диагностических целях были применены «Полоролевой опросник» С. Бэм и «Методика диагностики предрасположенности личности к конфликтному поведению» К. Томаса. Результаты эмпирического исследования показали наличие специфичного и общего в степени выраженности показателей гендерной идентичности и стратегий поведения в конфликте, в характере их
© Харламова Т.М., Ряпосова А.В., 2019
взаимосвязей и в системообразующих показателях. Установлено, что гендерная идентичность играет ключевую роль в формировании предпочтительных стратегий поведения в конфликте.
Ключевые слова: гендерная идентичность, маскулинность, фемининность, андрогинность, конфликт, поведение в конфликте.
Abstract. The present article examines the role of gender identity in the choice of behavior strategies in conflict situations. The importance of this research question is evidenced by a large number of Russian and international studies on this problem. The authors analyzed the role of gender identity across multiple spheres of modern daily life. Participants of the study included two groups of undergraduate students from different universities in the city of Perm (N = 98; 50 female, 48 male). The study used the Bem Sex-Role Inventory (BSRI) and the Thomas - Kilmann Conflict Mode Instrument (TKI) questionnaires. Empirical results revealed the presence of both person-specific and general aspects in the degree of manifestation of gender identity and the strategies of conflict behavior, including the nature of their interrelation and the system-forming indicators. Gender identity is found to play a key role in determining the preferred behavioral strategies in conflict situations.
Key words: gender identity, masculinity, femininity, androgyny, conflict, behavior in conflict.
На современном этапе развития науки и практики все чаще встает исследовательский вопрос о наличии взаимосвязи между гендерной идентичностью и конфликтным поведением. Степень разработанности данной проблемы прослеживается в работах, раскрывающих содержание понятий «гендер», «конфликт», «поведение мужчин и женщин в профессиональных и межличностных конфликтах, обусловленное их гендерной принадлежностью», и т.д. (Д.А. Зубенко, 2019; Н.В. Попко, 2018; С.А. Ильиных, 2016; А.Р. Латипова и Л.В. Шабанова, 2015; Т.М. Харламова [11, 12], М.В. Владимирова и К.С. Шалагинова, 2013; Н.А. Камнева, 2013; М.С. Семченко, 2012; Ю.П. Платонов, 2009; А.Я. Анцупов и А.И. Шипилов, 2004; Е.А. Тарасова, 2002; О.А. Воронина, 2001; и многие другие известные и молодые ученые).
Первые работы, связанные с проблемой гендера, появились в середине XX в. в Западной Европе. Именно они легли в основу гендерного подхода и сформировали тезис о неравном распределении ресурсов по принципу предписанного пола, об отношениях господства - подчинения, исключения -признания людей, которых общество относит к разным категориям пола (J. Scott, 1986). Сегодня термин «гендер», в отличие от термина «пол», понимается как амбивалентный, поскольку наиболее точно может быть переведен как «социальный пол». Гендер акцентирует внимание на социальных, а не на биологических различиях между полами (В.И. Гостенина, Ю.К. Волконский, А.С. Волконская, 2015; и др.). По утверждению Э. Гидденса (2005), границы пола и гендера являются фундаментальными, так как многие
различия между мужчиной и женщиной обусловливаются причинами, не являющимися биологическими по своей природе.
Содержание понятия «гендерная идентичность» также требует уточнения. В работах отечественных исследователей, посвященных ее изучению, использовались термины «психологический пол», «полоролевая идентичность», «полоролевые стереотипы», «полоролевые отношения» (И.С. Кон, 1999; В.С. Агеев, 1987; Т.А. Репина, 1987; Я.Л. Коломинский, 1985; и др.). Однако даже близкие на первый взгляд понятия, например, «гендерная идентичность» и «полоролевая идентичность», не являются синонимами.
Гендерная идентичность, по мнению О.А. Пятницкой и А.К. Юрова [9], является более широким понятием, чем полоролевая идентичность, поскольку гендер включает в себя не только ролевой аспект, но и образ человека в целом. Также понятие «гендерная идентичность» не синонимично понятию «сексуальная идентичность» («гендер» - понятие не столько биологическое, сколько культурное, социальное). Сексуальная идентичность может быть описана с точки зрения особенностей самовосприятия и самопредставления человека в контексте его сексуального поведения в структуре гендерной идентичности. Понятие гендерной идентичности тесно связано с базисным ощущением мужественности - женственности, или маскулинности -феминности. Первые исследования в этой области принадлежат теоретику психоанализа Зигмунду Фрейду [10]. Отождествляя полярность мужественности - женственности с полярностью активности - пассивности, Фрейд, однако, признает, что и в мужчинах и в женщинах представлено смешение активности и пассивности, равно как других мужских и женских черт.
В свою очередь Н.К. Радина (1999) определяет гендерную идентичность как принадлежность к той или иной социальной группе на основе полового признака, О.А. Воронина (2001) - как осознание человеком своей связи с культурными устройствами мужественности и женственности, а Е.Р. Ярская-Смирнова (1998) - как особый вид социальной идентичности, сосуществующий в самосознании человека в единстве с представлениями о профессиональном, семейном, этническом, образовательном и прочими статусами.
Таким образом, следует признать, что проблема трактовки понятия «гендерная идентичность» была и остается актуальной.
Вместе с тем, по мнению А.А. Безруковой, гендерные исследования смогли институциализироваться как новое направление российской гуманитаристики, которое получило определенное признание в академической и образовательной сферах. Согласно точке зрения данного автора, плюрализм научных школ и направлений, сложившихся в исследованиях положения женщин и мужчин в начале XXI в., способствует активному развитию в российской научной мысли и междисциплинарного подхода к изучению эволюции гендерных общностей, их статуса, реализации социального, экономического, политического и духовного потенциала мужчин и женщин в условиях глобализации [2].
Конфликт также является предметом междисциплинарных исследований, но более детально его проблемы, институты и процедуры разрешения рассматриваются в рамках специальной дисциплины «Конфликтология». В.А. Боженко, анализируя содержание понятия «конфликт», определяет его как противоборство, столкновение двух или нескольких субъектов, обусловленное противоположностью, несовместимостью их интересов, потребностей, систем ценностей или знаний. Автор высказывает мнение, что в широком смысле конфликт является одной из разновидностей общественных отношений, стороны которого воспроизводят через цель, лежащую в его основе, свои интересы, потребности и стремления, реализуемые в острой борьбе. В узком смысле это одна из разновидностей социального взаимодействия, характеризующаяся прямым и осознанным столкновением его участников [3].
О.Н. Юденко, обращаясь к проблеме психологических причин конфликтов и конфликтного поведения, делает акцент на субъективном факторе, который учитывался как обязательный многими исследователями (Л.А. Петровская, В.С. Мерлин и др.). Восприятие ситуации как конфликтной «запускает» для субъекта реагирование в виде выбора соответствующей стратегии поведения. Предсказывать и объяснять это поведение будет сложно до тех пор, пока не удастся продвинуться в исследовании феномена субъективной интерпретации ситуации. Приоритет в этом направлении отдается Томасу, который писал, что понять поведение можно только тогда, когда исследователь знает, какое субъективное значение имеет сама ситуация для субъекта. С помощью процессов категоризации и интерпретации человек тем или иным образом «определяет» ситуацию, следствием чего становится его поведение, которое он строит в соответствии со своим «определением». Тем самым личность фактически сама создает тот социальный мир, в котором живет [14]. В работе по психологии конфликтного поведения данной точки зрения придерживаются также Л.А. Григорьева и А.Б. Михалева (2016).
Н.В. Гришина, рассматривая проблему ситуационного подхода к анализу и разрешению конфликтов, выделяет в работах Кеннета Томаса идею о том, что людям не следует избегать конфликтов или разрешать их «как угодно». Важно развить в людях умение грамотно управлять конфликтами, чему способствует и его опросник, который не только показывает типичную для человека реакцию на конфликт, но и объясняет, насколько она эффективна и целесообразна, а также предлагает информацию о других возможных способах разрешения конфликтных ситуаций [5].
Характеризуя основные системы поведения людей в конфликтных ситуациях, Н.Б. Карабущенко [6] пишет, что только «сотрудничество» является активным и эффективным в смысле определения исхода конфликтной ситуации, так как оно направлено на разрешение задачи, а не на социальные отношения и субъект конфликта может в связи с этим жертвовать своими ценностями ради достижения общих целей. Наиболее деструктивным считается «соперничество», предполагающее разрешение противоречий в одностороннем порядке и допускающее прямую конфронтацию с применением силы.
Избегание и приспособление характеризуются пассивной формой поведения. При этом «избегание» ориентировано на сохранение статуса своего «Я» и непризнание наличия внешнего конфликта, что порождает усиление внутренних конфликтов. «Приспособление» нацелено на сохранение отношений путем уступок. Это подчиненная социальная позиция на фоне неадекватной, заниженной самооценки. «Компромисс» занимает как бы промежуточное положение, совмещая в себе активную и пассивную формы реагирования. Он характерен для осторожных, рационально мыслящих людей, ориентированных на сохранение стабильных социальных отношений в ущерб общей цели и задачам. Противоречие, вызвавшее конфликт, не разрешается, а маскируется и временно загоняется внутрь с помощью частичных уступок и жертв со стороны каждого участника конфликта. Компромисс требует от человека ясного понимания ситуации и способности отслеживать развитие событий, что требует хорошо развитого интеллекта и адекватной высокой самооценки. В целом стратегия поведения в конфликте определяется той мерой, в которой мы хотим удовлетворить собственные интересы (действуя пассивно или активно) и интересы другой стороны (действуя совместно или индивидуально).
На современном этапе развития науки и практики, по мнению А.В. Апросимова и А.Б. Михалевой [1], Е.Г. Петровой [8], М.В. Донцовой (2009) и ряда других авторов, особый интерес представляет изучение поведения в конфликте студентов, так как период студенчества - это период становления и формирования личности, в котором складываются общественные отношения, устанавливается социальная иерархия. В качестве отдельной возрастной и социально-психологической категории студенчество относительно недавно выделено в науке: в 1960-х гг. ленинградской психологической школой под руководством Б.Г. Ананьева при исследовании психофизиологических функций взрослых людей. Как возрастная категория студенчество представляет собой переходную фазу от созревания к зрелости и определяется как поздняя юность - ранняя взрослость (18-25 лет). На данном жизненном этапе при аффективных переживаниях, возникающих в результате конфликта, происходит формирование дисгармоничной личности, что препятствует эффективной коммуникации не только в студенческой среде, но и в процессе взаимодействия студентов с преподавателями.
Целью нашего исследования стало изучение роли гендерной идентичности в выборе стратегий поведения в конфликте. В качестве испытуемых выступили 98 студентов-бакалавров пермских вузов, разделенные на 2 выборки (50 девушек и 48 юношей в возрасте от 18 до 23 лет). В диагностических целях были применены «Полоролевой опросник» Сандры Бэм, позволяющий определить степень выраженности маскулинного, фемининного и андрогинного типов личной идентичности, и «Методика диагностики предрасположенности личности к конфликтному поведению» К. Томаса (адаптация Н.В. Гришиной). Полученные данные были обработаны методами математической статистики с применением t-критерия Стьюдента и корреляционного анализа Пирсона.
Обнаружены интересные факты. Например, было установлено, что в женской выборке андрогинный тип личности характерен для 86 % испытуемых (по 7 % проявили фемининный или маскулинный тип). В мужской выборке - для 96 % испытуемых (по 2 % проявили фемининный или маскулинный тип). Полученные данные соответствуют современным реалиям. Так, по мнению Ю.С. Гонтарь, мужчинам и женщинам становится все труднее и труднее соответствовать той социальной роли, которую им предписывают сложившиеся общественные нормы. Этот факт демонстрирует тенденцию проявления «маскулинных» черт у женщин и «фемининных» черт у мужчин, что в свое время явилось для психологов источником беспокойства. Однако исследования не подтверждают мнение о том, что отклонение от полоролевых стандартов влечет за собой психологическую рассогласованность. Напротив, еще Отто Вейнингер в работе «Пол и характер. Принципиальное исследование» (1902) высказывал мнение, что разделение полов никогда не бывает совершенно законченным и все особенности мужского пола также имеются и у женского пола, даже в самой слабой степени проявления. Описывая результаты авторского эмпирическом исследования, проведенного на выборке студентов в возрасте от 18 до 23 лет (54 испытуемых), Ю.С. Гонтарь (2012) приводит данные о том, что андрогинность в высокой степени выражена у 76 % девушек и 80 % юношей [4]. В исследовании Т.М. Харламовой (2014), проведенном с привлечением студентов педагогического вуза, получены близкие результаты: андрогинный тип личности выявлен у 83,1 % девушек и 78,9 % юношей [11, 12]. Данные нашего исследования указывают на вероятность усиления обозначенной тенденции.
Далее с целью сравнения степени выраженности показателей гендерной идентичности и стратегий поведения в конфликте в женской и мужской выборках нами был применен /-критерий Стьюдента (таблица).
Результаты сравнительного анализа показателей гендерной идентичности и стратегий поведения в конфликте по ¿-критерию Стьюдента
№ Переменные Меап Меап ёГ УаНё УаНё
п/п Ж М уаЫв Р N N Р
1 Фемининность (Бэм) 0,73 0,61 4,26 96 0,000 58 40 0,1532
2 Маскулинность (Бэм) 0,60 0,73 -3,71 96 0,000 58 40 0,4486
3 Соперничество (Томас) 4,10 5,38 -2,00 96 0,050 58 40 0,9614
4 Избегание (Томас) 7,24 6,55 1,78 96 0,078 58 40 0,7690
Было установлено, что в выборке девушек, по сравнению с выборкой юношей, в большей степени выражен показатель фемининности (Бэм) и на уровне близком к значимому - показатель избегания (Томас). Полученные данные позволяют предположить, что испытуемым первой выборки в большей степени присущи такие психологические особенности, как чувствительность, застенчивость, мягкость, нежность, сердечность, способность к сочувствию и сопереживанию. Предпочитаемая стратегия поведения в конфликте основывается у них на тенденции к сохранению статуса своего «Я» путем
уклонения от пугающих обстоятельств. При этом негативные переживания относительно стрессовой ситуации субъективно снижаются с помощью ее обесценивания, переключения внимания на позитивные жизненные явления и др. В целом данная стратегия поведения в конфликте соответствует природе «черт женственности» и не противоречит гендерным представлениям испытуемых о себе и своем поведении. Для сравнения, близкие результаты были получены в исследовании А.В. Апросимова и А.Б. Михалевой установивших, что для студентов выбор метода избегания весьма характерен. Он предполагает игнорирование конфликтной ситуации, нежелание участвовать в ее урегулировании, проявляется в отсутствии стремления защищать свои интересы и понимать другую сторону. Избегание конфликта не решает противоречие, а дает ему отсрочку и со временем конфликтная ситуация повторится (перезагрузка) [1].
Соответственно, в выборке юношей, по сравнению с выборкой девушек, в большей степени выражены показатели маскулинности (Бэм) и соперничества (Томас). Можно предположить, что испытуемым мужской выборки в большей степени присущи такие психологические особенности, как умение самоутвердиться, напористость, готовность к риску, мужественность, смелость, выносливость, склонность к доминированию и лидерству, сила воли. В конфликте юноши чаще выбирают прямую конфронтацию, направленную на самоутверждение, разрешение противоречия в одностороннем порядке, что позволяет им достичь собственных целей в ущерб интересам другого человека. Выявленные особенности гендерной идентичности и поведения в конфликте не противоречат стереотипным представлениям о природе «мужского». Для сравнения, в упомянутом выше исследовании приоритетной стратегией поведения студентов был назван компромисс, но соперничество также имело место и объяснялось авторами юношеским максимализмом и потребностью в самоутверждении. В свою очередь С.Н. Макарова, О.А. Цыбулевская, Е.В. Сорока и ряд других авторов пришли к выводу, что основной моделью поведения мужчин в конфликте является соперничество, т.е. поведенческая агрессивность на основе конкурентного взаимодействия [7, 13].
Для изучения характера взаимосвязей показателей гендерной идентичности и стратегий поведения в конфликте нами был применен корреляционный анализ Пирсона, который позволил обнаружить наличие в каждой исследуемой выборке специфичных и общих статистически значимых корреляций.
В выборке девушек было выявлено 3 специфичных взаимосвязи. В частности, показатель «маскулинность» отрицательно коррелирует с показателем «приспособление». Вероятно, это связано с тем, что женщины, предпочитая данную стратегию поведения в конфликте, направленную на удовлетворение интересов оппонента и сохранение социальных отношений, не могут одновременно проявлять такие маскулинные характеристики, как активность, самоуверенность, эмоциональная холодность и т.д. Возможна и обратная тенденция: чем более испытуемые женской выборки будут ориентированы на жесткое, властное достижение цели, тем сложнее им будет сохранить благоприятные взаимоотношения. Отрицательно коррелируют
и такие показатели, как «соперничество» и «компромисс», «сотрудничество» и «избегание». Вероятно, для девушек это выражается в готовности удовлетворить интересы свои или оппонента и (или) сохранить отношения. При соперничестве подразумевается, что уступки невозможны и цель должна быть достигнута в полном объеме. В свою очередь компромисс направлен на частичное удовлетворение интересов оппонентов, поскольку «требует жертв» со стороны каждого участника конфликта. Сотрудничество - это готовность идти на диалог для достижения эффективного исхода конфликтной ситуации, т.е. максимального удовлетворения интересов партнеров, а избегание, наоборот, предполагает уход от переговоров и неудовлетворение интересов обоих оппонентов. Соответственно, чем более испытуемые первой выборки склонны к соперничеству, тем менее они способны найти компромиссное решение выхода из конфликтной ситуации.
Возможна и обратная тенденция: чем более девушки готовы отказаться от части своих интересов, тем менее они способны действовать в ущерб другому человеку. А также чем достойнее они ведут себя в конфликте, стремясь к достижению максимального удовлетворения интересов обеих сторон, тем реже избегают возможности разрешить возникшие противоречия. И наоборот, чем чаще уклоняются от конфликтов, тем реже демонстрируют готовность к поиску взаимовыгодного выхода из проблемной ситуации.
В качестве специфичного системообразующего показателя в женской выборке выступает «маскулинность». Можно предположить, что данная личностная характеристика имеет определенную значимость для девушек студенческого возраста, как в определении собственной гендерной идентичности, так и в плане выбора стратегий поведения в конфликте.
В свою очередь у респондентов мужской выборки между исследуемыми показателями были выявлены две специфичные взаимосвязи. Так, интегративный показатель маскулинности - фемининности 1Б (гендерная идентичность) положительно коррелирует с показателем «избегание». Можно предположить, что чем более у юношей выражены характеристики гендерной идентичности с тенденцией к андрогинии, тем более они склонны выбирать социально пассивную стратегию ухода от конфликта. Подобное поведение позволяет сохранить психологические, материальные и временные ресурсы, избавляет от необходимости искать варианты решения проблемы. Установлено также, что в данной выборке показатель «избегание» коррелирует и с показателем «соперничество», но с отрицательным знаком. Вероятно, чем более юноши склонны игнорировать факт наличия противоречия и необходимости его разрешения, тем менее они способны отстаивать свои интересы, цели и потребности в ущерб другим людям. Возможна и обратная тенденция: чем более испытуемые мужской выборки в борьбе за власть и престиж готовы на прямую конфронтацию и столкновение с применением силы, тем менее они склонны к отказу от решения проблем.
Все остальные выявленные нами взаимосвязи показателей гендерной идентичности и стратегий поведения в конфликте являются общими для исследуемых выборок.
Рассмотрим сначала наиболее статистически значимые положительные взаимосвязи. Было установлено, что показатель «фемининность» положительно коррелирует с интегративным показателем К (гендерная идентичность) и показателем «приспособление». Можно предположить, что чем более юношам и девушкам свойственны черты фемининности, тем более их гендерная идентичность определяется характеристиками «женского поведения» и тем чаще испытуемые обеих выборок проявляют в конфликте стратегию «приспособление». Данный факт можно интерпретировать следующим образом: поскольку фемининности свойственны такие качества, как чувствительность, эмоциональность, уступчивость и т.д., то в конфликте главным будет являться сохранение отношений, нежелание допускать конфронтацию. В свою очередь показатель «приспособление» также положительно коррелирует с показателем К (гендерная идентичность), что позволяет предположить достаточно высокую вероятность отказа от противостояния, поиска других вариантов адаптации к конфликтной ситуации при выраженной тенденции к андрогинии. Схожая картина обнаружена у показателей «соперничество» и «маскулинность», положительно коррелирующих друг с другом. Наличие обозначенной взаимосвязи позволяет предположить, что если испытуемые, независимо от пола, проявляют такие качества, как напористость, готовность к риску и склонность к лидерству, то руководствоваться они будут постановкой цели (престиж, признание, материальная выгода) и достижением ее любым способом.
Исследовательский интерес представляют и общие для обеих выборок отрицательные взаимосвязи. Например, было установлено, что показатель «маскулинность» отрицательно коррелирует с показателями К (гендерная идентичность) и «избегание». Можно предположить, что юноши и девушки, которые проявляют такие «мужские черты», как аналитическое мышление, активность и рациональность, не видят эффективности в применении стратегии ухода от конфликта. Также им менее свойственна гибкость андрогинного типа поведения. Возможна и обратная тенденция: мужчины и женщины, у которых в большей степени выражена андрогинность, не склонны к проявлению только «маскулинных характеристик», так как способны успешно реагировать в двух социальных модальностях - маскулинной и фемининной.
Несомненный интерес представляют и отрицательные корреляции показателя «соперничество» с показателями «фемининность», К (гендерная идентичность), «приспособление» и «сотрудничество». Их наличие позволяет предположить, что принцип «добиться своего любой ценой», который лежит в основе соперничества, противоречит признакам «женского поведения», а также стратегиям, направленным только на удовлетворение интересов партнера или взаимного достижения целей. К фемининности относятся следующие качества: уступчивость, нежность, чувствительность, эмоциональность и т.д., что может лежать в основе андрогинности, и тогда характерным будет направленность стратегии поведения либо на готовность обсуждения проблемы, совместного поиска взаимоприемлемых решений, либо на разрешения конфликта путем отказа от собственных интересов и максимального удовлетворения потребностей другого человека. А так как у соперничества в приоритете выступают только собственные желания и цели, то для их достижения
требуется проявление особых качеств, не связанных с «женскими». Возможна и обратная тенденция: чем более выражены фемининность, приспособление и сотрудничество, тем менее для конфликтантов, независимо от их биологического и социального пола, характерно соперничество.
Интересным нам представляется и тот факт, что в обеих выборах в качестве системообразующих выступают интегративный показатель 1Б (гендерная идентичность) и показатель «соперничество».
Присутствие в изучаемом явлении общих взаимосвязей и общих ядерных показателей указывает на наличие стабильного личностного конструкта, не связанного с биологическим полом испытуемых. Возможно, данная тенденция объясняется особенностями их социального пола, тяготеющего к андрогинии.
Таким образом, проведенное нами эмпирическое исследование позволяет сделать следующие выводы:
1. На фоне общей для всех испытуемых тенденции доминирования андрогинной модели личности у девушек в большей степени, чем у юношей, выражены фемининные характеристики и склонность к «избеганию» конфликта. Вследствие этого в социуме они готовы брать на себя «типичные» для их пола роли и не вступать в трудноразрешимые внешние конфликты. Соответственно, у юношей в большей степени, чем у девушек, выражены маскулинные характеристики личности и готовность к соперничеству, что проявляется в агрессивной стратегии конфликтного поведения, направленного на удовлетворение собственных интересов.
2. Испытуемые женского пола проявляют более гибкое поведение в конфликте, руководствуясь большим спектром стратегий. При этом выбор той или иной стратегии зависит от выраженности у них психологических паттернов «мужского поведения». В частности, если у девушек проявляются такие качества, как активность, стремление к лидерству и авторитету, то в конфликте они в меньшей степени будут проявлять готовность к приспособлению. Соответственно, юноши предпочитают либо полностью добиваться своих целей, либо уходить от конфликта. Тенденция к избеганию трудноразрешимой ситуации усиливается при андрогинности, т.е. при сохранении «мужских» качеств и приобретении «женских».
3. Для испытуемых обеих выборок общими системообразующими показателями являются показатели, связанные с гендерной идентичностью, тяготеющей к андрогинности, и соперничеством. Андрогинность, объединяющая в себе «мужское» и «женское», становится все более актуальной моделью личности современного человека, а соперничество - социальным маркером его активного самоутверждения (в учебе, профессиональной деятельности, жизни в целом). Можно предположить, что обозначенные ядерные показатели играют ведущую роль в процессе социализации студентов.
Полученные данные могут быть полезны специалистам в области гендерной психологии и конфликтологии, психотерапевтам, а также всем интересующимся проблемой осознанного выбора стратегий поведения в конфликте на основе собственной гендерной идентичности.
Список литературы
1. Апросимов А.В., Михалева А.Б. Особенности общения в вузе // Междунар. науч.-исслед. журн. - 2015. - № 3/4. - С. 118-119.
2. Безрукова А.А. Гендерные исследования в России: проблемы становления и развития // Новые технологии. - 2011. - Вып. 1. - С. 203-206.
3. Боженко В.А. Определение понятия конфликт // Вестник Рос. ун-та дружбы народов. Сер.: Юридические науки. - 2000. - № 2. - С. 143-147.
4. Гонтарь Ю.С. Андрогиния как современное направление развития гендерного исследования студентов факультета социально -культурной деятельности МГУКИ // Вестник МГУКИ. - 2012. - № 1 (45). - С. 193-198.
5. Гришина Н.В. Ситуационный подход к анализу и разрешению конфликтов // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 16. - 2012. - Вып. 3. - С. 15-21.
6. Карабущенко Н.Б. Влияние психологической дистанции на конфликтные ситуации в студенческой среде: дис. ... канд. психол. наук : 19.00.07. - Ставрополь, 2002. - 220 с.
7. Макарова С.Н. Гендерные особенности поведения мужчин и женщин-менеджеров в организационных конфликтах // Вестник Моск. ун-та им. С.Ю. Витте. Сер. 1. Экономика и управление. - 2018. - № 3 (26). - С. 86-90.
8. Петрова Е.Г. Особенности выбора стратегии поведения в конфликте в студенческой среде // Вестник ТГУ. Сер.: Гуманитарные науки. Педагогика и психология. - 2015. - № 2. - С. 283-287.
9. Пятницкая О.А., Юров А.К. Сопоставительный анализ понятий гендерной и половой идентичности в зарубежной и отечественной психологии / // Вестник ТГУ. Сер.: Гуманитарные науки. Педагогика и психология. - 2009. -Вып. 2. - С. 347-350.
10. Фрейд З. Введение в психоанализ. - М.: АСТ, 2019. - 608 с.
11. Харламова Т.М. Гендерные установки юношей - студентов педагогического вуза в отношении своего и противоположного пола = Kharlamova T.M. Gender attitudes of male students of a pedagogical university towards their own and opposite gender: материалы Междунар. науч. конф. «Актуальные проблемы науки и образования» (20-31 марта 2014 г., г. Варадеро, Куба) // Международный журнал экспериментального образования. - 2014. -№ 5, ч. 1. - С. 131-132.
12. Харламова Т.М. Соотношение типа личности (фемининного, маскулинного, андрогинного) и гендерных установок студенток вуза = Kharlamova T.M. On the relation between personality types (femiine, masculine, androgynous) and gender attitudes of female university students : материалы Междунар. науч. конф. «Приоритетные направления развития науки, технологий и техники» (Priority areas of science, technology and engineering) (1219 апреля 2014 г., г. Рим - Флоренция, Италия) // Современные наукоемкие технологии. - 2014. - № 4. - С. 129-130.
13. Цыбулевская О.А., Сорока Е.В. Гендерные различия поведения работников в конфликтных ситуациях [Электронный ресурс] // Гуманитарные научные исследования. - 2012. - № 11. - URL: http://human.snauka.ru/2012/11/1897 (дата обращения: 06.05.2019).
14. Юденко О.Н. Психологические причины конфликтов и конфликтного поведения // Вестник Краснояр. гос. пед. ун-та им. В.П. Астафьева. - 2006. -№ 1. - С. 171-173.
