CC BY
16
ВЕСТНИК ГЕМАТОЛОГИИ, том XVII, № 2, 2021
с молекулярным профилем заболевания. Кроме того, данные исследования способствуют созданию и внедрению в клиническую практику новых таргетных препаратов и их комбинаций для лечения ХЛЛ.
Цель. Апробировать «Лимфоидную таргетную NGS панель генов» у пациентов с ХЛЛ, оценить мутационный профиль и изучить его возможную корреляцию с клиническими характеристиками заболевания.
Материалы и методы. В исследование было включено 27 пациентов с ХЛЛ: нелеченые (n=19) и рецидивирующие/рефрактерные (n=8). Всем пациентам диагноз ХЛЛ был верифицирован в соответствии с критериями iwCLL (iwCLL, Hallek et al., 2018). Согласно цитогенетическому анализу, пациенты были разделены на три прогностические группы: благоприятная (n=16), нейтральная (n=2) и неблагоприятная (n=9). При этом, 20 из 27 пациентов были разделены на две прогностические группы с учетом данных о мутационном статусе вариабельной области тяжелой цепи иммуноглобулина (IGHV): благоприятная (n=8) и неблагоприятная (n=12). У семи пациентов данные о мутационном статусе IGHV отсутствуют. Все пациенты имели показания к началу лечения. Схемы лечения: стандартные ритуксимаб-содержащие (n=16) и таргетные препараты (ибру-тиниб (n=3), венетоклакс (n=1), акалабрутиниб (n=5), комбинация венетоклакс и акалабрутиниб (n=2). Секвенирование. «Лимфоидная таргетная NGS панель генов» была разработана как комплексная панель генов 117 генов, часть из которых играет ключевую роль в сигнальных клеточных путях. Образцы ДНК пациентов были получены из В-лимфоцитов крови стандартным фенол-хлороформным методом. Секвенирование проводилось на платформе MiSeq (Illumina, USA) со средней глубиной прочтения 1000х. При анализе полученных данных применялся 2% порог частоты встречаемости аллеля (VAF). Клиническая значимость выявленных мутаций оценивалась с помощью баз данных COSMIC, ClinVar, gnomAD с применением in silico анализа (Cscape, Cancer Genome Interpreter, SNPs&Go).
Результаты. Было выполнено секвенирование 18 образцов пациентов. Генетические аберрации были обнаружены во всех образцах ДНК. Мы идентифицировали 776 вариантов в 85/117 генах. Частыми мутациями были KMT2C (13,7%), FAT1 (13,2%), и RYR1 (4,3%). Клиническая значимость 81,9% вариантов была определена как вероятная доброкачественная (n=370) и доброкачественная (n=258). Значение 16% (n=123) мутаций определено как неизвестное. Патогенные и вероятные патогенные мутации были идентифицированы у 72,2% пациентов (13/18) с неблагоприятным прогнозом (неблагоприятный прогноз по цитогенетике/FISH с мутированным IGHV или без него). Патогенные мутации 1,7% (n=13): SF3B1 K700E (n=3), SF3B1 G742D, TP53 Lys120Glu, NOTCH1 P2514fs*4, NOTCH1 Q2404*, BRAF D594G, BRAF K601N, PTEN (c.1321-2A> T), MGA R1246X, JAK3 V722L, IDH2 T352P. Вероятно патогенными вариантами (n=3) были ATM Y2080, CNF1 M2217V и XPO1 E571K. Обнаруженный вариант мутации (Lys120Glu) в гене TP53 часто связан с наличием делеции 17p13, что подтверждено методом FISH и коррелирует с неблагоприятным клиническим течением заболевания у пациента CLL-024. У трех пациентов с del13q14 была патогенная мутация SF3B1 K700E, которая ускоряет развитие ХЛЛ за счет альтернативного сплайсинга РНК и активации mTORC1. Следует отметить, что у двух пациентов (CLL-023, CLL-024) с неблагоприятным прогнозом были обнаружены мутации в генах BCR и NOTCH2 неопределенной значимости. Существующий подход к интерпретации результатов не позволяет сделать однозначный вывод о клинической значимости вариантов в генах IDH2 и JAK3, несмотря на известное патогенное действие вариантов.
Выводы. Полученные данные демонстрируют апробацию «Лимфоидной таргетной NGS панели генов» и возможность применения NGS в рутинной клинической практике. Учитывая, что клиническое значение части мутаций в настоящее время не определено, необходимы дальнейшие исследования с использованием технологии NGS.
Е.В. Морозова, Ю.Ю. Власова, М.В. Барабанщикова, Т.А. Рудакова, К.С. Юровская, Д.К. Жоголев, И.О. Туртанова, Т.Л. Гиндина, И.М. Бархатов, И.С. Моисеев, А.Д. Кулагин
РОЛЬ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ХРОМОСОМНЫХ АБЕРРАЦИЙ У ПАЦИЕНТОВ С ХРОНИЧЕСКИМ МИЕЛОЛЕЙКОЗОМ С АЛЛОГЕННОЙ ТРАНСПЛАНТАЦИЕЙ ГЕМОПОЭТИЧЕСКИХ СТВОЛОВЫХ КЛЕТОК
«Научно-исследовательский институт детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р.М.Горбачевой»
Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Первый Санкт-Петербургский Государственный Медицинский Университет имени академика И.П. Павлова», г. Санкт-Петербург
Введение. Дополнительные хромосомные аберрации (ДХА) высокого риска служат одним из предикторов развития бластного криза и входят в число неблагоприятных прогностических факторов у пациентов с хроническим миелоидным лейкозом (ХМЛ). Многие пациенты приобретают ДХА на «продвинутых» фазах заболевания, большинству из них показано проведение аллогенной трансплантации гемопоэтических стволовых клеток (алло-ТГСК).
Цель. Оценить эффективность алло-ТГСК в ретроспективной когорте пациентов с ДХА.
Материалы и методы. В исследованную когорту включены 42 пациента, у которых на этапе до алло-ТГСК были выявлены ДХА. В 37 (88%) случаях были выявлены ДХА, ассоциированные с высоким и в 5 (12%) случаев - с низким риском. После выявления ДХА терапия менялась в 41 (98%) случае. В 38 (91%) случаях ДХА были выявлены в Р^положительных, и в 4 (9%) - в Р^отрицательных клетках. У большинства (26, 62%) пациентов определялся комплексный кариотип. Все пациенты получили алло-ТГСК с режимом кондиционирования со сниженной интенсивностью доз , состоящим из флудараби-на в дозе 180 мг/м2 и бусульфана (8-12 мг/кг) или мелфалана (140 мг/м2).
Хромосомные аберрации описывались согласно критериям ISCN 2016. Стратификация ДХА по группам риска выполнялась согласно рекомендациям R. НеЫтапп и соавт.( 2020 г.). Общая выживаемость (ОВ) определялась как число дней от даты алло-ТГСК до даты смерти, а безрецидивная выживаемость (БРВ) - как число дней с момента проведения алло-ТГСК до рецидива или смерти.
Результаты. Медиана срока наблюдения после алло-ТГСК составила 31 (1-123) месяц. Приживление трансплантата зафиксировано у 38 (91%) пациентов. Кумулятивный риск смерти, не связанной с рецидивом заболевания, к дню +100 и через 1 год после алло-ТГСК составил 10% и 20% соответственно. Острая реакция трансплантат-против-хозяина (оРТПХ) 2-4 степени была зафиксирована у 9 (21%), оРТПХ 3-4 степени -у 7 (17%), а легкая, средняя или тяжелая форма хронической РТПХ - у 2 (5%), 5 (14%) и 1 (3%) пациента соответственно. Трехлетний кумулятивный риск рецидива составил 46%. В 4 случаях развился молекулярный ( МР), в 3 -цитогенетический ( ЦР) и в 10 - гематологический рецидив (ГР). В 7 случаях при рецидиве были зафиксированы ДХА, аналогичные в 5 случаях с теми, что выявлялись перед алло-ТГСК. Во всех случаях кроме одного ДХА выявлялись при ГР. В этих случаях в даль-
МАТЕРИАЛЫ КОНФЕРЕНЦИИ
нейшем наблюдалось прогрессирование заболевания вне зависимости от применяемой противорецидивной терапии: повторная алло-ТГСК в 2, применение ранее применявшихся ингибиторов тирозинкиназ (ИТК) в 1 или ИТК следующей линии в 2, инфузии донорских лимфоцитов (ИДЛ) в 1 случае. У одного пациента удалось успешно вылечить ЦР заболевания за счет применения ИДЛ. Как правило, ДХА определялись в течение первого года после алло-ТГСК с медианой срока выявления на +228(40-1058) день. У пациентов без ДХА на этапе после алло-ТГСК в 3 случаях развился МР , в 2 -ЦР и в 5 -ГР. В этой группе в 6 случаях наблюдалось прогрессирование и в 4 случаях был достигнут полный молекулярный ответ на фоне проводимой терапии.
Пятилетняя ОВ составила 40% (95%С1 22%-57%), 5-летняя БРВ - 28% (95%С1 13%-46%). Между группами пациентов с ДХО высокого и низкого риска не было выявлено статистически достоверной разницы в ОВ (60% и 34%; р=0,6) или БРВ (40% и 28%; р=0,8).
Выводы. Алло-ТГСК эффективный метод лечения для значительной части пациентов с ДХА высокого риска. В большинстве случаев появление ДХА на этапе после алло-ТГСК ассоциировано с развитием рефрактерного к лечению ГР. Раннее направление пациентов в трансплантационный центр при выявлении ДХА высокого риска и своевременное проведение алло-ТГСК могут улучшить прогноз в этой группе.
Е.В. Мотыко1, О.В. Блау2, Л.Б. Полушкина1, Л.С. Мартыненко1, М.П. Бакай1, Ю.С. Руженкова1, Е.В. Клеина1, Н.Б. Павленко1, А.М. Раджабова1, Е.В. Карягина3, О.С. Успенская4, И.С.Зюзгин5, С.В. Волошин1, С.С. Бессмельцев1, А.В. Чечеткин1,
И.С. Мартынкевич1
ВЛИЯНИЕ МОЛЕКУЛЯРНО-ГЕНЕТИЧЕСКИХ АБЕРРАЦИЙ НА ПРОГНОЗ У БОЛЬНЫХ
ОСТРЫМИ МИЕЛОБЛАСТНЫМИ ЛЕЙКОЗАМИ
1Федеральное государственное бюджетное учреждение «Российский научно-исследовательский институт гематологии
и трансфузиологии Федерального медико-биологического агентства», г. Санкт-Петербург; 2 Клиника Шарите, Берлинский медицинский университет, г. Берлин;
3Городское бюджетное учреждение здравоохранения «Городская больница № 15», г. Санкт-Петербург; 4Городское бюджетное учреждение здравоохранения «Ленинградская областная клиническая больница», г. Санкт-Петербург
5 Федеральное государственное бюджетное учреждение «Национальный медицинский исследовательский центр онкологии имени Н.Н. Петрова» Минздрава России, г. Санкт-Петербург
Введение. Острые миелоидные лейкозы (ОМЛ) являются злокачественными заболеваниями крови, требующими тщательного и персонализированного подхода к лечению, включающего как стандартные протоколы химиотерапии, так и использование таргетных препаратов, а также трансплантацию гемопоэтических стволовых клеток (ТГСК). Известно, что в группе больных с промежуточным прогнозом наблюдается высокая гетерогенность течения заболевания, ответов на проводимую терапию и клинических исходов. Это обусловлено наличием в популяции лейкозных клеток опухолевых клонов с различными мутациями, которые могут появляться на разных этапах развития заболевания. В связи с этим в 2017 году европейским сообществом ELN была предложена классификация, включающая мутации в ряде генов, имеющие значительное влияние на прогноз. Несмотря на это, в настоящее время, когда секвенирование нового поколения дает возможность оценить все многообразие имеющихся у пациента аберраций, требуется расширять данную классификацию, что позволит принимать наиболее оптимальные решения в назначении терапии больным ОМЛ.
Цель. Проанализировать влияние ряда типичных для больных ОМЛ мутаций на прогноз заболевания.
Материалы и методы. В исследование включено 620 пациентов с ОМЛ: 169 больных, проходивших обследование в РНИИГТ (Санкт-Петербург), и 451 больной - в клинике Шарите (Берлин). Цитогенетическое исследование выполнено методом G-дифференциального окрашивания хромосом. Скрининг аберраций в генах FLT3, №М1, DNMT3A, ШН1/2 проводили методом ПЦР и прямого секвенирования.
Результаты. Мутации обнаружены у 343/620 (55,3%) больных. Одиночные повреждения генов детектировались у 199/343 (58,0%) пациентов. Достоверно чаще мутации определялись у больных с НК (р=0,001). Наличие мутации FLT3-ITD ассоциировалось с ухудшением медиан общей и безрецидивной выживаемости (Ов и БРВ): 11,3 и 15,8 месяцев ^СГ3-т-), р=0,005; 10,0 и 13,3 месяцев ^СГ3-т+), р=0,009, соответственно. Также детектировали связь уровня аллель-ной нагрузки FLT3-ITD (пороговый уровень - ITDвыс >0,5, ITDниз <0,5) с длительностью ОВ: группа с ITDниз/ITD- жила значительно дольше, чем с ITDвыс (р=0,028). Группа пациен-
тов с одиночной мутацией №М1+ показывала значительно лучшую ОВ и БРВ по сравнению с другими больными (27,4 и 13,9 мес., р=0,040; 19,3 и 12,0 мес., р=0,049, соответственно). Негативное влияние (тенденция) мутаций в гене DNMT3A прослеживалось при оценке ОВ пациентов - 12,0 (DNMT3A+) и 15,0 (DNMT3A-) мес. (р=0,112). Обнаружили тенденции к тому, что наличие ШН1+ мутаций коррелировало с лучшей ОВ по сравнению с группой без мутаций (р=0,092), а наличие полиморфизма ^11554137 в гене ШН1 - с ухудшением ОВ в группе больных с НК (р=0,186).
У 144 пациентов обнаружили различные комбинации мутаций (от 2-х до 5-ти). Показано, что мутации в генах FLT3 ^СГ3-т), №М1, DNMT3A и ШН2 достоверно чаще выявлялись сочетано с другими мутациями (р=0,001). Чаще встречались следующие комбинации мутаций: NPMl+/FLT3-ITD+ (20,8%), NPM1+/FLT3-ITD+/DNMT3A+ (8,3%) и FLT3-ITD+/ DNMT3A+ (8,3%). Больные с выявленной одиночной мутацией имели значительно более длительную ОВ по сравнению с пациентами с 2-мя мутациями (18,1 и 12,2 мес., р=0,003). Для больных с №М1+ наиболее неблагоприятной по длительности ОВ дополнительной мутацией была FLT3-ITD (27,4 и 9,2 мес., р=0,019), а также сочетание №М1+^СГ3-т+/ DNMT3A+ (27,4 и 14,6 мес., р=0,141). Пациенты с DNMT3A+ имели тенденцию к ухудшению ОВ при наличии мутации FLT3-ITD (17,3 и 7,1 мес., р=0,074).
Выводы. Мутации в генах FLT3, DNMT3A, ШН1/2, №М1 имеют высокую частоту встречаемости в группе больных промежуточного риска, определяя прогноз заболевания. Исследованные мутации существенно влияют на прогноз, при этом важно учитывать тип мутации, ее аллельную нагрузку и наличие дополнительных мутаций. Наличие 2-х мутаций у одного больного значительно снижает ОВ по сравнению с пациентами с одной мутацией. Худший прогноз имеют больные с сочетанием мутаций NPM1+/FLT3-ITD+, №М1+^СГ3-т+/ DNMT3A+, DNMT3A+/FLT3-ITD+. Тщательный анализ генетических повреждений у больных ОМЛ позволяет наиболее точно установить прогноз и подобрать адекватную терапию.
