CC BY
39
УДК 323 (470) ББК 66.3
© 2021 г. Топилина Анна Васильевна,
доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Ростовского юридического института МВД России кандидат философских наук, доцент.
РОЛЬ ДИАСПОРИЗАЦИИ И АНКЛАВИЗАЦИИ В ОБЕСПЕЧЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В статье рассматриваются проблемы миграции, указывается на необходимость организации миграции в Россию в связи с депрессивной демографической ситуацией. Автор анализирует отличия анклавов от диаспор и указывает на деструктивный потенциал анклавов и относительно позитивный потенциал диаспор.
Ключевые слова: миграция, диаспора, анклав, интеграция, этническая идентичность, национальная безопасность, миграционная политика.
Topilina Anna Vasilievna - Associate Professor, the Department of Humanitarian and Socio-Economic Disciplines,
the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Philosophy, Associate Professor.
THE ROLE OF DIASPORIZATION AND ENCLAVIZATION IN ENSURING THE NATIONAL SECURITY
OF THE RUSSIAN FEDERATION
The author of the article describes the problems of migration, indicates the need to organize migration to Russia due to the depressive demographic situation. The author analyzes the differences between enclaves and diasporas and points out the destructive potential of enclaves and the relatively positive potential of diasporas.
Keywords: migration, diaspora, enclave, integration, ethnic identity, national security, migration policy.
Сложно сегодня найти более животрепещущую тему, чем миграция. На фоне высказываний президента о проблемах, связанных с мигрантами и растущего напряжения в обществе, исследование влияния мигрантов и систем их социальной организации на состояние национальной безопасности представляется нам очень своевременным.
Процессы глобализации, происходящие в современном мире, приводят к значительному увеличению миграционных процессов. Кто-то ищет лучшей жизни, меняя место жительства на более перспективное, кто-то бежит от войны или голода, кто-то пытается поддержать семью, совершая трудовую миграцию. Кроме того, существуют проблемы демографического характера, которые провоцируют рост миграционных процессов, привлекая мигрантов на территории, нуждающиеся в новых рабочих руках или в новых гражданах. Ряд стран Европы, США и Россия находятся в ситуации, когда только миграция может помочь поддержанию численности населения на более или менее стабильном уровне [12].
Таким образом, демографическая ситуация на данный момент представляется исключительно сложной. Росстат представил варианты прогноза изменения численности населения на ближайшие 15 лет. В низком варианте
прогноза Российская Федерация потеряет 12 млн человек (8,3 %), в среднем варианте потери составят 365 тысяч человек (2,5 %), и высокий прогноз дает оптимистичную цифру в 324 тысячи (2,2 %) прироста численности населения. Однако во всех вариантах прогнозов мы можем наблюдать отрицательную динамику естественного прироста населения [14].
Исследования состояния семьи и фертиль-ности российских женщин не позволяют делать положительных прогнозов. Согласно данным демографического прогноза ООН 2019 г., общий коэффициент рождаемости в России с 2020 по 2100 гг. будет находиться в диапазоне от 1,82 до 1,84 рождений на одну женщину [13]. Для естественного прироста необходимо, чтобы фертильность женщин составляла 2 ребенка.
Таким образом, складывается тенденция, в которой население Российской Федерации не может самовоспроизводиться собственными силами. Сегодня демографы практически единодушны во мнении, что только масштабная миграция может улучшить демографическую ситуацию в России.
Формирование миграционных потоков
Но в этом случае возникает вопрос, который задал Президент Российской Федерации В.В. Путин: «А что делать с мигрантами?».
Мигранты - это, прежде всего, люди, которые, приехав жить и работать на новую территорию, должны устроить свой быт и в определенной мере ассимилироваться. Миграция - это смена не только места жительства, но и образа жизни, и в этом смысле миграция представляется процессом крайне проблемным.
Процесс миграции имеет определенную специфику, которая связана с формированием миграционных потоков, распределяющих большинство мигрантов их региона-донора в строго определенный регион-реципиент и обратно. Несомненно, нельзя говорить, что все без исключения мигранты передвигаются внутри потока, однако миграционный поток все же подхватывает большинство. Обычно в поле зрения исследователей попадают уже сложившиеся миграционные потоки, однако процесс формирования потока миграции также является крайне важным для понимания миграционных процессов.
Можно выделить несколько основных факторов, способствующих формированию миграционного потока в определенный регион:
1. Наличие рабочих мест и привлекательной оплаты труда. В процессах как внутренней, так и внешней миграции люди, принявшие решение о переселении, руководствуются мыслью об улучшении условий жизни. Даже участники вынужденной миграции должны понимать, что в принимающем регионе им придется работать, чтобы содержать себя и свою семью.
2. Программы для мигрантов. Существуют регионы, готовые принимать мигрантов, не требуя от них трудоустройства, и способные обеспечивать определенный уровень жизни вновь прибывшему населению при помощи социальных пособий. Несомненно, этот фактор также является важным при выборе конечного пункта миграции.
3. Наличие в принимающем регионе диаспоры. Этот фактор, который можно отнести скорее к психологическим, чем экономическим, является решающим при формировании миграционного потока. Существуют довольно большие территории, привлекательные для миграции с точки зрения двух первых обозначенных факторов, но, несмотря на это, сложилась практика переселения турок именно в Германию, а таджиков именно в Москву. Почему турки не едут во Францию или Данию? Едут, конечно, но все же боль-
шинство оседает именно в Германии. Причиной этого является существование в Германии, а именно в Гамбурге, огромной и очень развитой турецкой диаспоры.
Люди, решившиеся сменить место жительства, имеют в своем распоряжении весь мир. Однако они выбирают строго определенные места, потому что в этих местах живут их соотечественники или земляки. Выбор места жительства всегда связан с выбором среды. И большинство мигрантов предпочитает следовать уже проторенным маршрутам, на другом конце которых их ожидает сообщество, готовое оказать помощь и поддержку. Таким образом, миграционные потоки всегда имеют в точке завершения миграции диаспору, которая становится для мигранта первоначальной, иногда и окончательной, формой социальной организации.
Роль диаспоры в интеграции мигрантов
Слово «диаспора» в переводе с древнегреческого означает «рассеяние» и обозначает часть народа, не проживающую на территории своего происхождения, но при этом сохраняющую свои этнические и культурные черты. Как и любое «идеальное понятие», классическая диаспора существует только на бумаге и в умах ученых, в реальности же каждая диаспора обладает рядом специфических черт, определяющих характер ее взаимоотношений с автохтонным народом и принимающим государством.
В условиях значительного роста миграции в России и увеличения напряженности между мигрантами и автохтонами представляется необходимым проанализировать ту роль, которую играют диаспоры в обеспечении интеграции мигрантов в принимающее сообщество, поддержании общественного порядка и национальной безопасности.
Прежде всего, важно отметить, что диаспора является инструментом адаптации мигранта в государстве-реципиенте, однако иногда диаспора выполняет совершенно противоположную функцию, способствуя замыканию мигрантов внутри диаспоры и отказу от сотрудничества с автохтонами (коренным населением), превращаясь в анклав.
Известный исследователь диаспор З.И. Левин в монографии «Менталитет диаспоры», являющейся фундаментальным трудом по вопросам существования диаспор, анализирует так называемый «жизненный цикл» диаспоры. Левин указывает, что первое
поколение мигрантов на этапе изучения языка и адаптации к местным законам и традициям взаимодействует в основном с представителями своей этнической группы. Это связано с объективными вынужденными обстоятельствами. Первое поколение мигрантов желает ассимилироваться, но не может сделать это сразу после прибытия в страну-реципиент. Первые месяцы пребывания в новой стране становятся решающими для формирования культурных установок мигрантов. В случае, если данный поликультурный регион не проявляет четко выраженный ксенофобских установок, автохтоны воспринимают мигрантов дружелюбно или нейтрально, мигрант после первичной адаптации и изучения языка стремится включиться в принимающее общество. В первое время после прибытия в страну-реципиент мигранты активно поддерживают отношения с земляками, но вскоре они стремятся ассимилироваться, и так происходит в каждом новом поколении [6].
Левиным изучены закономерности здоровой интеграции мигрантов. В первом поколении мигранты, как правило, прибывают семьями, и даже прожив всю жизнь в новой стране, они продолжают оставаться в смысле этнической идентификации, прежде всего, представителями своего материнского этноса. Во втором поколении мигрантов дети, рожденные в стране-реципиенте, испытывают сложности с самоидентификацией: дома говорят на родном языке родительского этноса, следуют традициям родителей, а в социуме ребенок должен говорить на языке принимающей страны и следовать ее традициям. Дети мигрантов, т. е. мигранты во втором поколении, из-за этой раздвоенности испытывают проблемы с самоидентификацией, которые становятся причиной девиантного поведения именно этих групп подростков. Стремясь ассимилироваться, дети мигрантов стремятся заключать браки с автохтонами, и, таким образом, третье поколение мигрантов уже будет полностью ассимилированным, дома и в социальном окружении ребенок будет видеть идентичные модели поведения. Описанная динамика включения мигрантов в принимающее сообщество касается, прежде всего, малочисленных групп иммигрантов, которые - и это является решающим фактором - стремятся включиться в принимающее общество [3].
Однако в реальной жизни распространена скорее противоположная картина. Механизм
этнической идентификации и самоидентификации заложен в структуре психики человека очень глубоко. Этот механизм представляет собой крайне устойчивую модель восприятия «Я» и «Мы», в отличие от «Других», «Чужих», поэтому изменить этот способ самовосприятия практически невозможно. Так, евреи, поляки, греки, ирландцы, русские и представители других этносов, переселившиеся в США более четырех поколений назад, возможно, утратили язык, но продолжают считать себя представителями своих этносов, соблюдая традиции и религиозные обряды своего народа. В этом смысле невозможно говорить о полном растворении мигрантов в обществе автохтонов.
Но существует различная степень включения и исключения из принимающего сообщества. Если в качестве позитивной крайности взять модель, описанную Левиным, с полной ассимиляцией мигрантов в третьем поколении, то отрицательной крайностью станет анклавизация.
Анклавизация: исключение мигрантов и угроза национальной безопасности
В Российской Федерации после развала Советского Союза уровень ксенофобии в обществе имеет стабильно высокий показатель. Россияне воспринимают мигрантов традиционно в системе отрицательных характеристик. Это значит, что мигрант, приехавший в Россию, зачастую встречает негативное отношение со стороны автохтонного населения, вследствие чего он замыкается внутри ми-грантского этнически однородного или схожего сообщества. Каков механизм данного процесса?
Мигрант приезжает в страну внутри миграционного потока. В Россию основные миграционные потоки идут из бывших республик Советского Союза, где уровень жизни и экономики значительно ниже. Миграционный поток приводит мигранта в конечный пункт, где его уже ждет диаспора. Диаспора выполняет свои непосредственные функции: помогает оформить документы, найти жилье и работу, решить основные бытовые и социальные вопросы. В месте прибытия мигрант сталкивается с ксенофобскими установками коренного населения и замыкается внутри своей этнической группы.
Большое значение имеет численность мигрантов на конкретной территории. Очевидно, чем меньше мигрантов, тем менее
ксенофобски настроено автохтонное население. Однако когда количество вновь прибывших начинает беспокоить коренных жителей, ксенофобские настроения обостряются. Мигрантов становится все больше, и они начинают занимать экономические ниши, трудоустраивать своих земляков внутри этой экономической ниши, таким образом, экономически формируя классический анклав [1]. Мигранты стараются селиться компактно, с одной стороны, это удобно, с другой стороны - они чувствуют себя как дома среди земляков. Так формируется территориальный анклав. А.С. Мельникова выделяет признаки анклава: «Этнический анклав обладает следующими признаками: людьми, проживающими вне страны своего происхождения, ограниченной частью территории страны пребывания с высокой этнической концентрацией мигрантов, культурной самобытностью, экономической самостоятельностью, возникновением социальных институтов обслуживания мигрантов, временным пребыванием части трудовых мигрантов в стране прибытия. Таким образом, можно говорить об этническом анклаве как о части иммигрантов, прибывающих в страну на постоянное место жительства или временно для получения работы, образующих компактные места проживания этнически однородного населения с созданием характерной культурной и экономической среды, образующей сплоченные устойчивые национальные группы» [9].
Мигранты внутри анклава не чувствуют себя жителями принимающей страны, они настроены враждебно к автохтонному населению. Такие мигранты становятся угрозой национальной безопасности страны: они воспринимают принимающий регион и его жителей как средство для получения выгоды, а не как полноценных, равных себе людей с их собственными интересами. В среде мигрантов, особенно культурно значительно отличающихся от автохтонов, формируются идеи национального и культурного превосходства. Подобные ационалистические представления делают допустимым в установках мигранта совершение преступлений относительно автохтонного населения.
В районах, где мигранты проживают анклавами, уровень преступности традиционно выше, чем на территориях, где мигранты малочисленны, атомизированы и организованы исключительно по диаспоральному принципу.
Преступное поведение некоторых представителей мигрантских сообществ во многом обусловлено и влиянием национальных традиций, которые не изжиты в странах или регионах, выступающих в качестве «доноров» миграционных потоков, но в принимающих обществах рассматриваются как проявления антиобщественного и даже преступного поведения. В частности, к данным традициям можно отнести кровную месть, «убийства чести», лояльное отношение к рабству и работорговле, похищению людей, грабежам и разбоям в отношении «чужаков». Этот комплекс традиций, обладающих высоким криминогенным потенциалом, складывался на протяжении столетий и даже тысячелетий существования некоторых этнических групп, в особенности в горных районах, что обусловлено спецификой выживания в суровых природных условиях и окружении иноэтничных групп. В свою очередь, данная ситуация заключает в себе не только криминогенный, но и конфликтогенный потенциал, поскольку демонстрируемые поведенческие установки некоторых мигрантов вызывают вполне понятное отторжение у коренного населения и у собственных соплеменников, обладающих более высоким культурным уровнем и способностью к адаптации в чуждых в социокультурном отношении условиях [16].
Анклав и диаспора: помощь или угроза?
В чем принципиальная разница между анклавом и диаспорой? Прежде всего, в формах организации. Мигранты в анклаве живут компактно, диаспора же рассеяна в принимающем регионе. Экономически термин «анклав» возник именно для описания феномена экономических ниш, занятых мигрантами.
Диаспора помогает новому члену, однако не формирует экономических ниш. Диаспора - это явление скорее культурное, чем экономическое.
Экономика является очень сильным регулятором человеческой деятельности. Учитывая, что причинами миграции в основном являются экономические факторы, анклави-зация экономики представляет собой закономерный процесс, однако этот экономический процесс имеет социокультурные последствия. Мигранты, прибывающие в новый регион в уже многочисленную диаспору (или анклав), включаются в экономическую деятельность в обход изучения местного языка и традиций. Они проживают компактно среди своей
этнической группы, не имея нужды интегрироваться в принимающее общество. Подобный случай описан в фильме «Испанский английский». Женщина с дочерью приезжает из Мексики в США и сразу попадает в мексиканский анклав. Ее трудоустраивают горничной, она живет в мексиканском квартале, имеющем все необходимые социальные институты. Спустя несколько лет проживания в США героиня не знает ни слова по-английски, т. к. внутри анклава нет необходимости интегрироваться, это маленькая Мексика внутри США.
А.С. Мельникова указывает, что «на определенной стадии развития успешные анклавы могут достигнуть социальной и экономической самодостаточности, создать институты за счет притока новых иммигрантов, формирования спроса на товары и услуги, предлагаемые на локальном рынке.
Такая локализация мест компактного проживания приводит к снижению мотивации иммигрантов к интеграции в местное сообщество, насаждению собственной этнокуль-туры в общество принимающей стороны, отторжению ценностей местного сообщества, возникновению конфликтов на национальной и религиозной почве» [9].
Таким образом, мы можем выделить две условных модели, в рамках которых реализуется деятельность национальных диаспор в Российской Федерации: диаспоризация и анк-лавизация.
Принципиальное отличие диаспор от анклава состоит в том, что диаспора взаимодействует с местными органами власти и институтами гражданского общества. Диаспора влияет на деятельность своих членов, осуществляя функцию интеграции, в то время как анклав самосегрегирует мигрантов. Диаспо-
Литература
1. Portes, Alejandro, and Leif Jensen. Disprov-ingthe Enclave Hypothesis: Reply // American Sociological Review. Vol. 57. № 3 (1992).
2. Арутюнов С.А., Козлов С.Я. Диаспоры. Скрытая угроза или дополнительный ресурс // Независимая газета. 2005.
3. Вакула И.М., Зубарева А.В. Культурная ассимиляция и диаспоризация общества в современных условиях // Философия права. 2016. № 2.
4. URL: http://www.zatulin.ru/institute/sbornik/ 046/13.shtml.
ра готова решать конфликтные ситуации, способствует укреплению международного сотрудничества и дружеских отношений. Анклав, напротив, формирует враждебное отношение к местному населению, противостоит интеграции мигрантов.
Большое значение имеет «возраст» диаспоры. Как указывают Лубский, Бедрик и Сериков, «старые» диаспоры - т. е. существующие дольше трех поколений - имеют больший потенциал в интеграции вновь прибывающих мигрантов [7]. Молодые диаспоры, сформировавшиеся после 1991 г., скорее стремятся анк-лавизироваться, чем интегрироваться.
Задачей миграционной политики РФ является регулирование миграционных потоков таким образом, чтобы не допускать образования этнических анклавов. Несомненно, политика квотирования решает экономические проблемы и позволяет обеспечить трудовыми ресурсами регионы, больше всего нуждающиеся в них, однако задача обеспечения национальной безопасности должна пре-валирвоать над всеми остальными. Диаспо-ральные объединения, как нам видится, представляют собой наиболее приемлемую форму интеграции мигрантов: диаспоры создают органы самоуправления, которые сотрудничают с местными органами власти, диаспора способна контролировать повдение своей молодежи и не попускать девиаций и, наконец, диаспора обеспечивает вновь прибывающим мигрантам гоамоничную интеграцию в принимающее общество.
Таким образом, государство должно активно участвовать в механизмах интеграции мигранов, направляя их и, с одной стороны, поддерживая их культурную саомоорганиза-цию, с другой - не допуская формирования замкнутых анклавов.
Bibliography
1. Portes, Alejandro, and Leif Jensen. Disprov-ingthe Enclave Hypothesis: Reply // American Sociological Review. Vol. 57. № 3.
2. Arutyunov S.A., Kozlov S.Ya. Diasporas. A hidden threat or an additional resource // Neza-visimaya Gazeta. 2005.
3. Vakula I.M., Zubareva A.V. Vakula I. M., Zubareva A.V. Cultural assimilation and diasporiza-tion of society in modern conditions // Philosophy of law. 2016. № 2.
4. URL: http://www.zatulin.ru/institute/sbornik/ 046/13.shtml.
5. URL: http://www.perspektivy.info/book/ diaspory_v_sowememom_mure_evolutijajavlenijaji_ ponatija_2010-02-27.htm.
6. Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М., 2001.
7. Лубский А.В., Бедрик А.В., Сериков А.В. Социальный институт диаспоры в контексте обеспечения национальной безопасности России // Гуманитарий Юга России. № 8. 2016.
8. Мельникова А.С. Современные методологические подходы к организации мониторинга трудовой миграции и ее влияние на социально-экономические и демографические параметры территориального развития // Фундаментальные исследования. 2016. № 10-3.
9. Мельникова А.С. Изучение факторов формирования национальных анклавов в условиях мегаполисов // Демографический потенциал стран ЕАЭС. Екатеринбург, 2017.
10. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/ 2020/0871/barom01.php.
11. Портес А., Сассен-Куб С. Неформальная экономика и ее парадоксы. М., 1987.
12. Рязанцев С.В. Современная миграционная политика России: проблемы и подходы к совершенствованию // Социологические исследования. 2019. № 9.
13. URL: https://population.un.org/wpp/ DataQuery/.
14. URL: https://rosstat.gov.ru/.
15. Бедрина Е.Б., Вандышев М.Н., Стру-ин Н.Л. и др. Современные подходы к оценке влияния потоков трудовых миграций на социально-экономическое благополучие принимающей территории. Екатеринбург, 2014.
16. URL: https://topwar.ru/66113-etnicheskaya-prestupnost-ugroza-nacionalnoy-bezopasnosti-rossii-i-drugih-stran.html.
5. URL: http://www.perspektivy.info/book/ diaspory_v_sowememom_mire_evolucijajavlenija_i_ ponatija_2010-02-27.htm.
6. Levin Z.I. The mentality of the Diaspora (system and socio-cultural analysis). M., 2001.
7. Lubsky A.V., Bedrik A.V., Serikov A.V. Social institution of Diaspora in the context of ensuring national security of Russia // Humanities of the South of Russia. № 8. 2016.
8. Melnikov A.S. Modern methodological approaches to the monitoring of labour migration and its impact on the socio-economic and demographic parameters of territorial development // Fundamental research. 2016. № 10-3.
9. Melnikova A.S. Studying the factors of the formation of national enclaves in the conditions of megacities // Demographic potential of the EAEU countries. Yekaterinburg, 2017.
10. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/ 2020/0871/barom01.php.
11. Portes A., Sassen-Kub S. Informal Economy and its Paradoxes. M., 1987.
12. Ryazantsev S.V. Modern migration policy of Russia: problems and approaches to improvement // Sotsiologicheskie issledovaniya. 2019. № 9.
13. URL: https://population.un.org/wpp/ DataQuery/.
14. URL: https://https://rosstat.gov.ru/.
15. Bedrina E.B., Vandyshev M.N., Struin N.L. Modern approaches to assessing the impact of labor migration flows on the socio-economic well-being of the host territory. Yekaterinburg, 2014.
16. URL: https://topwar.ru/66113-etnicheskaya-prestupnost-ugroza-nacionalnoy-bezopasnosti-rossii-i-drugih-stran.html.
