CC BY
46
ВЕСТНИК ЮГОРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
2012 г. Выпуск 1 (24). С. 23-27
УДК 94(571)081/083
РОЛЬ ДЕТСКОГО ЛАГЕРЯ В СОЦИАЛИЗАЦИИ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ В ГОРОДАХ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.
А. В. Климова
Проблематика социализации личности всегда актуальна. Важность социализации, бесспорно, заключается в том, что именно благодаря этому процессу общество развивается. Одной из задач цивилизованного общества является организация свободного времени ребенка, не для бесцельного время препровождения, а с созидательной целью. Для осуществления данного вида деятельности предназначены детские оздоровительно-образовательные лагеря - образовательные учреждения дополнительного образования детей в сфере летнего детского отдыха. Сегодня в России это самый распространенный вид отдыха и оздоровления детей и подростков.
Долгое время существовало убеждение, что первые детские лагеря в России появились только в советское время. Однако предшественниками известных нам пионерских или спортивно-оздоровительных лагерей были летние колонии для детей из бедных семей, которые стали появляться в конце XIX в. Детишек вывозили в села и деревни на лето, чтобы они окрепли и закалились, ну и подкормились немножко. В колонию принимались дети от 8 до 14 лет. Смена составляла 4-6 недель, отдельным детям разрешалось оставаться на две смены.
В Сибири Совет «Томского Общества содействия физическому развитию», заботясь о поправлении здоровья детей из среды наиболее нуждающегося населения, открыл 6 июня 1896 г. маленькую дачную «колонию» в деревне Кисловой Томской губернии, на 9 детей обоего пола. По утверждению С. К. Иконникова, это была первая детская колония в России. Колония размещалась в крестьянском доме из 2-х жилых и одной холодной комнаты, в которой была столовая. Девочки занимали одну комнату вместе с начальницей колонии, а мальчики - другую, для приготовления пищи имелась кухарка. Занятия в колонии состояли из пребывания на свежем воздухе, игр, купания или выполнения каких-либо мелких домашних работ. А чтобы дети не отставали от умственного труда, ежедневно по получасу они занимались чтением и письмом под руководством учительницы [1: 61-62].
В 1898 г. была открыта вторая колония - Басандайская. В этом же году уже отдыхали 67 детей (37 девочек и 30 мальчиков) [1: 66]. Дети распределялись на 5 групп. Для жилья было 4 домика (барака), кроме этого была столовая, кухня, хлебопекарня, изолятор, домик сестры-хозяйки и амбары. Пятая группа находилась в так называемом санатории или зимней колонии, там размещались дети из семей, где были больные туберкулезом; мальчики и девочки жили на разных этажах. Эта группа была на особом режиме и постоянно наблюдалась медиками [1: 69].
Ценным обстоятельством в организации колонии являлось пребывание детей в лесу, вдали от нежелательных влияний. Для слабых и неустойчивых как физически, так и психически, такая лесная колония являлась желательной и продуктивной. Как внешняя обстановка - усадьба стояла на высоком, гористом берегу речки Басандайки и примыкала одной стороной к лесу, так и уклад жизни должны были влиять благотворно [1: 67].
Владислав Станиславович Пирусский говорил: «Опыт работы показал мне, что в деле здоровья первую скрипку играет не лечение, а охранение здоровья и умение поддержать его соответствующим способом». Поэтому он страстно призывал к соблюдению санитарногигиенических мер, к широкому использованию естественных факторов природы и различных средств физической культуры [2: 3-3 об.]
О Басандайской колонии В. С. Пирусский писал в стихах:
Дети, нужны вам простор и приволье,
Чтоб радостней жить вы могли,
Чтоб дух ваш и разум, и ваше здоровье На солнышке в поле цвели.
А детям, что детства не знают беспечного,
Что голод и грубость вседневно теснят,
Вам, бедным, кров нужен уюта сердечного,
Где солнце и ласка вдвойне веселят.
Тоскливо и долго искал я уют,
Где б жизнь вам отрадней была,
И вера во благость такого приюта Меня лишь в тайгу привела [1: 68].
Устроители колоний исходили из принципа, что поправить здоровье детей можно двумя простыми и надежными средствами - чистотой и простотой. Одежду ребятам выдавали самую простую, но удобную. Ребята ходили босиком, обуваясь только в ненастную погоду. Пища тоже не отличалась роскошью: чай, свежее и кислое молоко, ржаной и белый хлеб, простые супы, борщи, различные каши, вареное мясо. Иногда бывало и что-нибудь сладкое.
Большинство детей, поступавших в колонию, были из самых бедных семей. Они имели «забитый и жалкий вид». Вот что тогда писал современник: «Здесь, среди густых трав, среди свежего бодрящего воздуха дикой тайги, невольно представляешь себе этих же самых ребятишек там, где они были прежде, чем попали сюда, на счастливый островок в темном таежном мире. Прежде, чем увидеть их здесь, я видел их там. Там я видел их по восьми человек, с матерью и дедушкой, каким-то чудом умещающихся в водопроводной будке с одним оконцем, где единственная кровать стояла по диагонали, не умещаясь вдоль стены. Видел я там, как в комнатке с окнами, наполовину вросшими в землю, четверо детей спали на одной деревянной наре, прикрывшись одной облезлой шубой, а по облупившейся грязной стене прямо на нару к их головам медленно капала вонючая жижа, сочившаяся со двора из разлившейся помойной ямы» [1: 67].
Благодаря дневнику надзирательницы Басандайской колонии за 1901 г. С. Чиктиевой, имеется характеристика состояния колонисток: «Многие колонистки не воспитаны, не сдержаны, не опрятны. Симонову трудно было приучить к порядку; всегда разбрасывала свои и чужие вещи. Индюкова Елена (12 лет) растрепанная, грязная, в разорванном платье, которое чинила несколько раз в день и снова рвала, бегала, кричала, ссорилась со всеми. Она лгала, сваливала свои проказы на других, ленилась [3: 4]. Катышева, лет 8-9, жалкий, несчастный, заморенный ребенок. Из разговора с нею видно, что она дома часто голодала, ходила в одном платье без рубашки» [3: 3 об.]
Прислуги в колонии не было, дети выполняли все посильное для них сами. А наемная рабочая сила была распределена между столовой, пекарней и прачечной. Без труда русские педагоги не мыслили себе полноценного воспитания, поэтому после завтрака «колонисты» начинали работать: одни поливали гряды, другие помогали на кухне или в прачечной, мели около барака, чистили двор, впрочем, последнее иногда заменялось рукоделием, шили, вязали чулки. В столовых и спальнях назначались дежурные: они мыли посуду, мели полы, стирали пыль.
Из характеристик девочек, проживающих в колонии, видно, что многие не были приучены родителями к труду, ленивы, уклонялись от любой работы. Анисимова и Одинцева сначала к работе относились неохотно, небрежно, говорили, что дома они ничего не работали и здесь не будут, но потом всё же не отказывались от работы, понимая, что всем нужно что-то делать
[3: 1 об.], Гужвина работала всегда с неудовольствием, возражениями, например, когда ее назначали дежурной, она говорила: «Почему же мне быть дежурной, а не другим девочкам», начинала плакать, говорила, что работает она больше других [3, 2]. Иванова ленилась работать, иногда убегала, не кончив своего дела, или делала только вид, что работает [3, 3 об.]
При четком режиме - дети вставали в 7 утра, ложились в 9:30 вечера. Ежедневно перед завтраком проводилась общая гимнастика. В 7:25 воспитательница выносила флаг, каждая группа выстраивалась перед своим бараком, затем в 7:30 по знаку, даваемому воспитательницей, все группы занимали свои места на общей площадке, вставая в 4 шеренги по числу бараков. Занятия проводились не больше 20 минут [1: 104-105]. В 8 часов - завтрак, 12 ч. -обед, 4 ч. - чай, 5-6 ч. - общие игры или прогулки, 8 ч. - ужин. После ужина все шли к своему бараку, пели, иногда зажигали костер, сидели возле него, разговаривая [3, 5]. В 9 часов мальчики и девочки собирались на вечернюю молитву (она была по баракам, а не общая): все пели «Достойно есть», дежурные читали «Отче наш» [1, 99].
Общеизвестно, что использование детьми времени, которым они сами распоряжаются -проведение ими досуга - оказывает большое влияние на их последующее развитие. Известно также, что «дети массы» свое свободное время коротают чаще всего на улицах и площадях совершенно нецелесообразно и поступают они так не по собственной вине и охоте. Вместо игр и занятий полезных или занимательных, - они слоняются по улицам и нередко принимают активное участие в сценах уличной жизни.
Молодежь более обеспеченных классов имеет, конечно, больше возможностей заполнять свой досуг соответственным образом; но так ли это на деле? Дети вообще без различия классов для получения развлечения пользуются, в большинстве случаев, теми же учреждениями, которыми пользуются их родители и взрослые вообще и развлекаются, следовательно, способами, сходными с развлечениями зрелых людей.
В колонии же дети выполняли гимнастические упражнения, купались, играли или читали, гуляли. Прогулки были ежедневно. Ходили просто гулять, или с целью набрать ягод, пели во время прогулок. Мальчикам особенно нравились такие игры, как «Перестрел», «Плен с перебежками», «Хозяин и работник». Девочкам больше нравились игры с пением «Заинька», «Козел», «Хоровод» и др. В холодную сырую погоду все сидели в столовой; одни читали, другие занимались рукоделием. Бывали в это время и общие чтения. Кроме чтения, время в столовой проходило в пении, играх.
Дни праздников, выходные проходили несколько иначе: ежедневные работы отменялись, совершались дальние прогулки. Очень любили колонисты устраивать спектакль, литературный вечер. Они часто разыгрывали разные сценки из сказок, рассказывали стихотворения, басни, пели песни. Иногда показывали живые картины, которые доставляли детям большое удовольствие [3: 4 об.-7 об.]
Самыми важными событиями в колонии в первый сезон были «Колонский праздник» (7 июня) и затем прогулка в лес с чаем и угощениями (хлеб с медом, сдобные булки, конфеты). На «Колонский праздник» приезжал Владислав Станиславович Пирусский, который в столовой вел беседу с детьми о том, почему «Колонский праздник» 7 июня, рассказывал им историю возникновения Колонии. После ужина были зажжены фейерверки [4: 11-12].
Все педагоги ежедневно собирались в столовой на вечерний чай и собеседование. Приходил и Владислав Станиславович (он жил рядом в отдельном домике), разговор шел о жизни колонии, о режиме, о воспитании у детей культурно-гигиенических навыков, о целеустремленности и занятости, о значении оздоровительных моментов и т.д. Между сезонами домики белились и мылись самими воспитателями, каждую неделю детей мыли в бане и меняли бельё [1: 70].
После окончания смены дети радовались, что едут домой, но многие хотели бы, повидавшись с родителями, приехать на вторую половину. «Здесь хорошо», - говорили они. Жизнь в колонии - это сплошной детский праздник, не лишенный смысла и большого воспитательного значения для них. В канун отъезда ходили в последний раз на прогулку. Дорогой
дети пели прощальную песню «Прости, колония, где радость меня встречала столько раз». Увидев своих детей окрепшими и загоревшими, родители не узнавали их [4: 13 об.]
Несмотря на то, что посетителями колоний являлись «дети массы», приносящие с собой вначале все недочеты воспитания, прибегать к каким-либо наказаниям и воздействиям попечителю и руководителям приходилось нечасто. Так, например, за все время существования летних колоний, т. е. за 13 сезонов, было всего пять случаев удаления из них детей. Обычными причинами удаления бывают: легкомысленное отношение к чужой собственности, упорная склонность к насилию над другими и упорное нежелание считаться с установившимися в данном учреждении правилами общежития. Конечно, при педантичном отношении к делу поводов для применения взысканий было бы больше, но руководители и сотрудники не забывали, что их клиенты нуждаются более всего и, прежде всего, в их помощи и содействии для смягчения воспитательных недочетов и недоделок, которые образуются и поддерживаются влияниями среды и других бытовых условий [5: 6].
Самыми естественными и плодотворными способами воздействия являются все те меры, которые содействуют зарождению в детях соответственных настроений и поддержанию интереса к данным занятиям и к месту. И только от силы и направления желаний детей к тому или иному делу зависит возможность правильной борьбы с нежелательными проявлениями их склонностей и дурными привычками.
Известно, что большинство всех навыков, привычек и склонностей и свойств намечается и складывается в более или менее раннем возрасте и притом в то время, когда ребенок свободно проводит время, т. е. или играет, или вообще занимается по своему желанию. По исследованиям психологов детства Прейера, Спенсера, Седли и др., ребенок во время игры не только упражняет свои внешние чувства, органы движения, но и развивает и укрепляет унаследованные инстинкты и приобретает новые стимулы для своего духовного и телесного развития.
Психология игры представляет сложный процесс, в котором помимо воспроизведения своих наблюдений, т. е. подражания опыта, ребенок творит самостоятельно, стараясь свою зародившуюся мысль - идею - выразить реальными образами, движениями [2: 2-2 об.]
Игра - это вид непродуктивной деятельности ребенка, и мотив её заключается не столько в результатах, сколько в самом процессе. Наблюдая детскую игру, взрослые часто не понимают ее, вследствие того символизма, которым дети выражают в данный момент быстрый полет своей мысли и воображения. Носясь с какой-либо тряпкой, ребенок ведет с ней шепотом целый разговор, так как в его воображении это свернутая тряпка изображает живое существо, обладающее различными желаниями, отвечающее ему, спорящее и т. д. С ослаблением творческого периода детства, когда ребенок перестает играть для себя, наступает более всего подражательная эпоха развития; большинство детей уже свободно могут выполнять различные сложные телесные движения (начиная лет с 12 и до 17) и обладают известным запасом общежитейских знаний, в них начинает преобладать развитие сложных чувств. В этом периоде игры, занятия и развлечения ребенка носят характер более всего общественный, товарищеский. С наступлением периода товарищеских времяпровождений создается почва для сложных влияний. В деле формирования и приобретения склонностей, навыков - среда (товарищество, семья, окружающее общество) играет видную роль, в особенности товарищество, но не столь исключительную, как это выражается в формуле «скажи, с кем ты водишься, и я скажу, каков ты».
Мы видим, что использование досуга составляло предмет серьезных забот «Общества»; задача его была придти в этом направлении на помощь семье и школе, так как ни та, ни другая в массовых своих проявлениях не могли создать нужных учреждений для заполнения досуга молодежи [2: 3-3 об.]
Итак, для второй половины XIX в. было характерно появление различных общественных организаций, в том числе и детских лагерей, которые также были участниками процесса социализации подраставших в городах поколений. Эти изменения можно назвать позитивными, поскольку они приводят к тому, что становятся разнообразнее формы работы с детьми, включающие труд, познание, искусство, культуру, игру и другие сферы возможного самооп-
ределения, которые должны были развивать ребенка. Детям и подросткам просто необходимы мероприятия, положительно влияющие на их воображение, на развитие их познавательных интересов. Результаты, даваемые данными организациями, безусловно, благотворны и в физическом, и в психическом отношении, и могли бы быть ещё более благотворными, если бы общество и государство в должной степени уделяли серьёзное внимание учреждениям такого рода.
Ценность детских санитарно-оздоровительных колоний ещё и в том, что они способствовали приобщению детей к здоровому и безопасному образу жизни; повышали эффективность социального развития детей и подростков, создавали условия для педагогически целесообразного, эмоционально-привлекательного досуга детей и подростков, удовлетворения потребностей в новизне впечатлений, общении и самодеятельности. Ведь весёлая, здоровая молодёжь - это здоровое ядро будущего общества, а не удовлетворённость, скука, разнузданность - грозят серьёзным кризисом в развитии светлых общественных идеалов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Иконников, С. К. Доктор Пирусский [Текст] / С. К. Иконников. - Томск, 2005. - 371 с.
2. Государственный архив Томской области (ГАТО). - Ф. 508. - Д. 58.
3. ГАТО. - Ф. 508. - Д. 33
4. ГАТО. - Ф. 508. - Д. 84
5. ГАТО. - Ф. 508. - Д. 39
