CC BY
71
УДК 327.51
Е. О. Савченко
кандидат политических наук, доцент кафедры экономики промышленности ФГБОУ ВО «РЭУ им. Г. В. Плеханова»; e-maiL: [email protected]
РОЛЬ АВСТРАЛИИ В СИСТЕМЕ ВОЕННЫХ СОЮЗОВ США
Рассматриваются основные тенденции и перспективы развития системы военных союзов США в целом, а также роль Австралии в рамках данной системы. Обращается внимание на растущую неспособность Вашингтона обеспечить выполнение всех своих обязательств вне зависимости от партийно-политической ориентации и курса находящейся у власти администрации. Также дается подробный анализ союзнических отношений между США и Австралией, которые носят во многом формальный характер. В качестве исключения следует отметить сферу обеспечения национальной безопасности США, поскольку на территории Австралии расположены ключевые объекты соответствующего назначения.
В статье отмечается, что уровень взаимодействия в военной сфере между США и Австралией в последнее время вырос (этому способствовало проведение учений, закупок и модернизации у компаний США военной техники и вооружений, привлечение в ряды австралийских ВС персонала ВС США и т. д.). Однако не наблюдается предпосылок выхода на новый качественный уровень.
Ключевые слова: национальная безопасность; внешняя политика; военные союзы; вооруженные силы; США; Китай; Австралия.
E. O. Savchenko
PhD in Political Science, Associate Professor of the Department
of Industry Economics, Plekhanov Russian University of Economics (Moscow, Russia);
e-mail: [email protected]
THE ROLE OF AUSTRALIA WITHIN THE SYSTEM OF THE US MILITARY ALLIANCES
The paper Looks at the major deveLopment trends and prospects of the system of the US military aHiances in general, and the role of Australia within it, in particular. The premium is pLaced on the increased inabiLity of Washington to ensure the fuLfiLment of its obLigations regardLess of the pursued poLicy or party and poLiticaL orientation of the administration in power. The article provides a detailed analysis of aUied relations between the USA and Australia. It is assumed that these relations are essentiaHy formal in nature with the only exception of the US national security sphere, which is accounted for by the fact that key facilities for military purposes are located in Australia.
The author stresses that the level of military interaction between America and Australia has risen due to a number of reasons: joint military exercises, modernization,
purchase of the US miLitary equipment and armaments, recruitment of the US miLitary by the Australian armed forces, etc. Nevertheless, the aUies show no sign of creating conditions for achieving another qualitative stage in their relations.
Key words: national security; foreign policy; military aHiances; armed forces; the USA; China; Australia.
Введение
В свете продолжающегося усиления активности Вашингтона и стран НАТО на российских границах, а также заявлений Запада о том, что Россия якобы ведет «гибридную войну», внимание военных аналитиков с обеих сторон, как правило, сосредоточено на изучении непосредственного противника, когда другие не менее важные процессы остаются за рамками.
Очевидно, что в русле противостояния с Россией Вашингтон стремится использовать все имеющиеся инструменты, будь то военные (например, проведение соответствующих учений по периметру российских границ и на территории дружественных России стран (Казахстан), передислокация военных сил и средств, направление инструкторов на территорию Украины и других сопредельных России стран и т. д.), экономические (введение санкций), дипломатические (визиты высокопоставленных лиц и затягивание переговоров, телефонные переговоры и т. д.), а также инструменты «мягкой силы» (т. е. попытки через общественную активность «раскачать» ситуацию в Молдове, Армении, Киргизии и др.).
Кроме этого, Соединенные Штаты Америки действуют не только в географическом, но и в иных измерениях, свидетельством чему является, например, коррупционный скандал вокруг ФИФА (т. е. речь идет о «спортивном фронте»), периодически возникавшая неопределенность вокруг проведения ЧМ в России, лишение Москвы права на проведение ряда важных международных соревнований, так называемое дело Скрипалей и т. д.
Военные союзы США
Одним из таких инструментов является создание системы военных союзов, выстроенная США после окончания Второй мировой войны с целью борьбы против Советского Союза. Примерно до второй половины 1940-х гг. внешняя политика Белого дома носила односторонний характер. В значительной степени это было
обусловлено внешнеполитическими установками первого президента страны Дж. Вашингтона, заявлявшего о необходимости соблюдения нейтралитета и неучастия в международных организациях [Тготкт 1970]. Даже усиление позиций США по итогам Первой мировой войны не привело к изменению указанной внешнеполитической установки, о чем, в частности, свидетельствует отказ от участия в работе Лиги Наций.
Вместе с тем существенное укрепление международного положения Советского Союза после победы во Второй Мировой войне вынудило руководство США пересмотреть свой прежний подход и приступить к созданию системы военных союзов как одного из инструментов сдерживания Москвы. Так, в 1949 г. была создана организация НАТО, в 1951 г. - АНЗЮС, в 1954 - СЕАТО (распущен в 1977 г.), в 1955 -СЕНТО (распущен в 1979 г.). Кроме этого, с рядом стран были заключены двусторонние договоры об обеспечении безопасности, например с Японией в 1951 г. (в частности, это предоставило возможность США размещать наземные, воздушные и морские силы в Японии или вблизи нее), в 1955 г. с Тайванем (действовал до 1980 г.) и др.
Попытку США создать систему военных союзов, которая была позднее использована для обеспечения доминирования Вашингтона в мировом масштабе, можно назвать успешной (особенно в период 1950 - середины 1970-х гг.). В то же время роспуск СЕАТО и СЕНТО, а также последующее фактическое прекращение деятельности АНЗЮС поставили вопрос об эффективности данного инструмента. После распада Советского союза Вашингтон предпочитал действовать в одностороннем порядке, а дальнейшие действия США на мировой арене (например, войны в Ираке и в Афганистане) еще больше снижали значение указанного инструмента. Расчет на использование данной системы против СССР в конечном итоге обернулся просчетом, поскольку она превратилась в растущее с годами тяжелое бремя - по состоянию на настоящее время оборонные пакты подписаны с более чем шестьюдесятью государствами мира. Очевидно, что Вашингтон просто не в состоянии выполнять все свои обязательства и что соответствующее давление усиливается.
В то же время в свете кризиса на Украине и в Сирии в США заговорили о необходимости привлечения НАТО для отражения якобы имеющей место российской угрозы. Однако, как показало время, прошедшее с начала украинского кризиса, Европа не готова увеличивать
оборонные расходы и выполнять свои обязательства в рамках НАТО, несмотря на давление со стороны Д. Трампа [Stacey 2015; Rigby 2015]. Свидетельством этому, в частности, могут служить результаты саммита НАТО в июле 2018 г. [Trump at odds with Nato allies over spending 2018; Sevastopulo, Peel 2018]. И хотя власти США будут продолжать попытки заставить европейских союзников увеличить военные расходы, положительных сдвигов здесь ожидать не следует.
При этом следует отметить, что ситуация на Украине отнюдь не является приоритетом для США - в настоящее время наиболее серьезным вызовом для Вашингтона является растущая мощь и влияние Китая, который расширяет набор используемых инструментов, включая и предоставление значительных объемов помощи, и тем самым следует историческому примеру США. В частности, Пекин усиливает свое влияние в южной части АТР; так, в период 2011-2018 гг. он стал вторым (после Австралии) крупнейшим актором по размеру помощи странам региона с объемом заявленных обязательств в 6 млрд долл. США [Smyth 2018]. При этом средства, предоставляемые на возмездной основе (в виде займов и кредитов), идут на реализацию таких социально значимых проектов (с упором на инфраструктуру), как создание сети широкополосного доступа (Папуа - Новая Гвинея), строительство пристаней и причалов (Вануату) и т. д.
По расчетам австралийского аналитического центра Lowy Institute, в число пяти крупнейших получателей китайской помощи входят Папуа - Новая Гвинея, Вануату, Микронезия, Самоа и Фиджи [Smyth 2018]. Усиление влияния в Lowy Institute объясняют тем, что региону меньше внимания стали уделять такие ведущие акторы мировой политики, как США, ЕС и Франция. Впрочем, ряд стран Запада (Новая Зеландия, программа Pacific Reset) и международных институтов (МВФ) с целью противодействия китайской активности наращивают или планируют увеличить свои соответствующие бюджеты помощи.
Рост Китая вызывает тревогу среди представителей американского истеблишмента, поскольку не понятно, как данный вызов можно преодолеть - одним из ответов на него стало введение администрацией Д. Трампа тарифов против китайского импорта, что фактически означает торговую войну. Одним из ее последних эпизодов стало объявленное Китаем 8 августа 2018 г. введение ответных тарифов в размере 25 % на товары из США общим объемом 16 млрд долл. США, включая нефть, сталь и автомобили. По-прежнему
сохраняются иранская и северокорейская проблемы, можно говорить и о формировании так называемой турецкой проблемы.
Казалось бы, в связи с ростом Китая должно вырасти значение Австралии, которая (наравне с Великобританией) считается традиционным военно-политическим союзником США, однако более детальный анализ отношений в рамках треугольника «Вашингтон-Канберра-Пекин» показывает, что это далеко не так. Как и в случае с Лондоном, союзнические отношения между США и Австралией носят во многом символический характер - при этом на публике, естественно, утверждается обратное, а обе стороны подчеркивают «фундаментальный» характер данных отношений. При этом и Британия, и Австралия сохраняют важность для Соединенных Штатов с точки зрения обеспечения национальной безопасности (в частности, в связи с размещением на территории последних ключевых объектов соответствующего назначения).
Военно-политическое взаимодействие между США и Австралией
Анализ динамики роли Австралии во внешней политике США следует начинать с периода после окончания Второй мировой войны, поскольку до этого там наблюдалось сильное влияние Великобритании. Однако Вашингтон начал наращивать активность в регионе, ссылаясь на распространение идей коммунизма, которые угрожают интересам Белого дома (например, Вьетнам и Китай, на территории которых в тот период шла национально-освободительная борьба). Это привело к тому, что в 1951 г. Соединенные Штаты Америки заключили с Австралией и Новой Зеландией военный союз (АНЗЮС), изначально направленный против Японии в свете опасений правительства страны касательно милитаризации последней. В настоящее время он, несмотря на свой формальный характер и на имевшие место изменения в нем, до сих пор является основой двусторонних отношений во внешней политике и сфере обороны.
Власти Австралии поддерживали действия США на мировой арене (так, подразделения ВС страны участвовали в войне на Корейском полуострове в 1950-1953 гг., войне во Вьетнаме, войне в Персидском заливе 1991 г., последних кампаниях в Афганистане и Ираке и др.). Однако эта поддержка, как правило, была задействована без использования АНЗЮС с единственным исключением в виде операции в Афганистане. На практике же договор АНЗЮС не действует,
а военно-политические отношения между двумя странами с 1985 г. (после кризиса в АНЗЮС) основываются на формате «2+2» (регулярные встречи с участием Министров обороны двух стран, а также Государственного секретаря США и Министра иностранных дел Австралии).
Как показал анализ открытых источников, двусторонние отношения не выходят за рамки данного формата, т. е., несмотря на риторику, Вашингтон не стремится развивать отношения с Австралией и выводить их на новый уровень. Кроме того, данный формат вряд ли можно назвать эффективным, поскольку встречи проводятся нерегулярно, не всегда уровень представительства соответствует заявленному (так, например, в 2005 и 2008 гг. США представляли Заместители госсекретаря Роберт Зеллик и Джон Негропонте соответственно), а их результаты не оправдывают ожиданий Вашингтона, хотя последний и стремится публично не показывать этого. Осторожную политику в отношении Вашингтона проводят и другие страны региона, которых можно рассматривать как союзников. Таким образом, можно сделать вывод, что вышеуказанное ограничивает пространство США для маневра в Азии.
Что касается визитов президентов США в Австралию, то и Дж. Буш-младший и Б. Обама совершили по одному двустороннему визиту. Для сравнения: за все время своего пребывания на посту президента (по состоянию на середину 2015 г.) Барак Обама посещао Францию и Мексику, Великобританию, Афганистан и Южную Корею неоднократно, что свидетельствует о внешнеполитических приоритетах его администрации, куда Австралия, очевидно, не входит. На момент написания работы (лето 2018 г.) Д. Трамп и другие высокопоставленные чиновники американской администрации не совершили в Австралию ни одного визита.
Отношение США к Австралии также подчеркивает такой факт, что двустороннее соглашение о зоне свободной торговли было заключено только 18 мая 2004 г. и вступило в силу с 1 января 2005 г., хотя данный вопрос поднимался еще с конца 1980-х гг. Китай на данном направлении оказался оперативнее, активно налаживая торгово-экономические отношения. Более того, важность Поднебесной как торгового и экономического партнера Австралии в последнее время существенно выросла, что вызвало в Австралии масштабную дискуссию касательно якобы «чрезмерного» китайского влияния. Данное положение дел считается ограничивающим фактором для внешней политики Канберры.
При дальнейшей оценке военно-политического взаимодействия между Вашингтоном и Канберрой следует отметить, что оно заключается не только в политико-дипломатической поддержке Австралией шагов Белого дома на мировой арене (риторика, введение санкций, голосование в ООН и других международных структурах, участие в зарубежных операциях США и т. п.), но и в тесном взаимодействии между представителями ВС указанных стран, которое, впрочем, не является ключевым в рамках двустороннего взаимодействия в целом. Более приоритетным для США является сотрудничество на уровне спецслужб (не случайно центры перехвата данных размещаются в странах англосаксонского мира - Великобритании, Канаде, Новой Зеландии и Австралии).
В рамках сотрудничества в военной сфере речь, прежде всего, идет об использовании со стороны США военной инфраструктуры Австралии (военных баз и иных объектов) для своих целей и нужд, а также об участии военнослужащих ВС Австралии в двух- и многосторонних военных учениях и зарубежных операциях ВС США. Так, например, двусторонние военные учения «Талисман Сэйбер» с 2005 г. проводятся на территории обеих стран раз в два года. Состоявшиеся в 2015 г. учения стали самыми масштабными за всю историю их проведения -в них приняли участие более тридцати тыс. военнослужащих. Более того, в 2015 г. в данных учениях впервые приняли участие представители Новой Зеландии и Японии, что говорит о попытке их перевода в международный формат. В учениях 2017 г. приняли участие более тридцати трех тыс. военнослужащих обеих стран, а также представители ВС Канады, Новой Зеландии и сил самообороны Японии.
Кроме того, ВС Австралии принимают участие в учениях «Берса-ма Лима», «Саман Уорриор», «Южный Крест», «Берсама Шилд» (все без участия США), «Римпак», «Тихоокеанское партнерство», «Ба-ликатан», «Ред Флаг Аляска», «Кейп Норт Гуам», «Питч Блэк» (все с ведущей ролью США). При этом, естественно, ВС страны не задействованы в каких-либо других международных учениях, в которых ведущей страной являются не США.
Более важным аспектом двусторонних отношений является использование со стороны Вашингтона как объектов инфраструктуры ВС Австралии, так и собственных военных объектов, расположенных на территории последней (как правило, для перехвата информации и ведения разведывательной деятельности). В целом же, военное
присутствие США в Австралии носит символический характер. И хотя количественные характеристики обеих параметров являются скромными (так, например, со стороны США на территории Австралии задействовано 13 объектов - из них только 2 используются ВС США в режиме ограниченного доступа для австралийской стороны), здесь важно обратить внимание на качественное измерение.
С этой точки зрения Австралия важна для США (от Китая ее отделяет примерно 3 тыс. км), в частности, из-за расположения на ее территории крупного военного центра Пайн Гэп, который используется для обеспечения безопасности не только Японии, но и континентальной части США. Р. Татнер отмечает, что его значение после окончания «холодной войны» существенно выросло, была проведена модернизация, значительно расширившаяся его возможности - в том числе и по защите континентальной части США [Та^ег 2015]. Так, с его помощью Вашингтон может отслеживать пуски ракет со стороны КНДР, Китая, России, Индии, Индонезии, Японии, Малайзии, Пакистана, Южной Кореи. В мире есть еще всего два центра такого уровня: первый размещен на авиабазе Бакли (штат Колорадо, США), второй в Менвит Хилл (Йоркшир, Британия).
Австралия официально декларирует, что текущее двустороннее сотрудничество в военной сфере носит совместный характер (за некоторыми исключениями) на основе австралийского законодательства (что предполагает исключение принципа экстратерриториальности), однако на практике в силу технических особенностей и специфики функционирования объектов военного назначения это не совсем соответствует действительности. Следует обратить внимание и на наличие военных комплексов с совместным расположением военных объектов США и Австралии, функционирование которых образует единую систему. В полном смысле военными базами США с ограниченным уровнем доступа для Австралии можно назвать такие комплексы, как Пайн Гэп и Норт Уэст Кейп, которые являются частью глобальной системы США по обеспечению национальной безопасности.
Итак, для США важность присутствия на территории Австралии связана, в первую очередь, не столько с дислокацией военнослужащих ВС США или использованием военных баз, сколько с функционированием центров перехвата и анализа разведывательных и иных данных, что относится к обеспечению национальной безопасности США. В последнее время уровень присутствия Соединенных Штатов
в данном сегменте значительно вырос, что было достигнуто не за счет открытия новых объектов, а за счет модернизации имеющихся и качественного расширения их возможностей.
Кроме того, с целью маскировки активности Вашингтона обе стороны официально декларируют, что сотрудничество ведется на совместной основе. В то же время США обладают возможностью воздействия на Австралию, например, ограничивая технический доступ к своим коммуникационным и иным системам. Принимая во внимание сложившуюся ситуацию как внутри самих США, так и в мире, маловероятно, что США будут открывать новые базы на территории Австралии. Поскольку недавно была проведена крупная модернизация военных объектов США, расположенных на территории Австралии, можно предположить, что следующая крупная модернизация возможна в среднесрочной перспективе.
С точки зрения Австралии, сотрудничество на данном направлении является важным, что обусловлено предоставляемым со стороны США доступом к разведывательным и иным данным. Однако уровень данного доступа остается дискуссионным вопросом (хотя он, скорее, выше по сравнению с такими странами, как Германия или Франция). Кроме того, теоретически близкие союзники США могут рассчитывать на получение доступа со стороны Вашингтона к передовым и перспективным военным технологиям и военной технике (например, истребителям F-35), однако на самом деле Белый дом, несмотря на риторику, не спешит предоставлять современную боевую технику союзникам - даже таким «близким», как Австралия.
Учитывая вышеуказанное, шаг, связанный с размещением с начала 2010-х гг. в австралийском Дарвине 2,5 тыс. служащих морской пехоты США на ротационной основе, следует рассматривать как символический, отвлекающий внимание и не оказывающий влияния на расклад сил в регионе в целом. Очевидно, что в рамках военного сотрудничества стороны в дальнейшем будут предпринимать аналогичные маскирующие шаги.
Анализ открытых источников показал, что уровень взаимодействия в военной сфере между США и Австралией в последнее время вырос - прежде всего, в качественном отношении (к примерам можно отнести закупки новых образцов военной техники Австралией). В то же время следует отметить тенденцию к сокращению количества
объектов военной инфраструктуры США за рубежом, что, прежде всего, обусловлено высокими затратами на их содержание. По этой же причине ВС США предпочитают использовать военные базы других стран, правительства которых (даже дружественно настроенные) не спешат предоставлять ВС США полный доступ и накладывают на их деятельность определенные ограничения.
Данная тенденция сохранится и в дальнейшем, при этом ВС США продолжат делать ставку на компактные объекты, обладающие высокой степенью мобильности (примером этого может служить авиабаза, на которой дислоцируются беспилотные летательные аппараты (БЛА) и которая может быть быстро переведена в другой район). Однако, как показывает пример Австралии и других стран (например, Южной Кореи или Японии), даже союзники в ряде случаев выступают против как нынешнего уровня военного присутствия ВС США на своей территории, так и размещения новых объектов.
Так, например, начатые в начале 2010-х гг. переговоры Вашингтона и Канберры по вопросу размещения на принадлежащих Австралии Кокосовых островах небольшой базы БЛА (с полным доступом со стороны Вашингтона), судя по информации из открытых источников, не оправдали надежд США, хотя власти Австралии дали Белому дому разрешение на дальнейшее использование со стороны ВС США австралийских портов, военно-морских и военно-воздушных баз (включая и военную базу на указанных островах).
Представленная информация позволяет сделать вывод о том, что США не стали повышать степень интеграции Австралии в свою систему военного планирования на глобальном уровне (хотя ВС США для выполнения своих задач используют как объекты военной инфраструктуры Австралии, так и собственные объекты военной инфраструктуры, размещенные на территории Австралии, а также подразделения ВС Австралии, дислоцированные в глобальном масштабе, например, Дубае, Кабуле, Кандагаре и др.) и что утверждения такого рода не соответствуют действительности [Та^ег 2013]. В то же время можно говорить об определенном усилении степени взаимодействия между австралийскими ВС и ВС США (на организационном, технологическом, тактическом и других уровнях) и о том, что ВС США после модернизации военных объектов на территории Австралии стали более полно задействовать ее потенциал.
Обе стороны прилагают усилия по сохранению данного взаимодействия (прежде всего, за счет проведения учений, закупок и модернизации у компаний США военной техники и вооружений, привлечения в ряды австралийских ВС персонала ВС США и т. д.), однако предпосылок его вывода на новый качественный уровень не наблюдается. При этом учитывая имеющиеся трудности, Белый дом предпринимает попытки более активного вовлечения своих союзников в конфликты - однако, с переменным успехом.
Так, например, в июле 2015 г. Посол США в Австралии Джон Бер-ри заявил о планах по увеличению военного присутствия Вашингтона в Сирии и Ираке, а позднее Белый дом направил Канберре официальный запрос на участие ВВС Австралии в боевых действиях в Сирии (ранее деятельность последних носила вспомогательный характер), который и был удовлетворен ^ИапаИап 2015]. Однако это было сделано таким образом, чтобы подчеркнуть союзнические отношения между двумя странами. Очевидно, что отправка со стороны Австралии пары-тройки истребителей F/A-18F «Хорнет» не приведет к перелому в боевых действиях и не окажет существенного негативного влияния на деятельность группировки «Исламское государство»).
Взаимодействие между Австралией и НАТО также имеет место (официальным основанием для этого является подписанная 21 февраля 2013 г. «Программа индивидуального партнерства и сотрудничества между Австралией и НАТО»), однако по факту оно осуществляется через США (в основном, в рамках встреч в формате «2+2»).
Подводя итоги, можно говорить, что двустороннее сотрудничество в военной сфере носит несимметричный характер, при этом положение Австралии является, скорее, подчиненным и зависимым (так, например, Канберра закупает военную технику и оборудование преимущественно производства компаний США). Очевидно, что данная тенденция сохранится как в краткой, так и долгосрочной перспективе.
Развитие Вооруженных Сил Австралии
Отдельное внимание следует обратить на текущее состояние ВС Австралии и перспективы их развития. Вооруженные силы страны являются достаточно современными и вполне соответствуют ее статусу на международной арене. Как и в других странах Запада, с точки зрения развития ВС, в настоящее время личность Министра обороны Австралии и Премьер-министра не играет большой роли, однако
политическая нестабильность внутри лейбористской партии Австралии и ее поражение на парламентских выборах осенью 2013 г. привели к тому, что в настоящее время в стране на протяжении длительного времени не было официального правительственного документа по вопросам развития обороны страны. Только в 2016 г. был опубликован документ Defence White Paper, а в 2017 г. Министерством обороны Австралии был выпущен документ The Strategy Framework, который носит общий характер.
Так, в свое время Премьер-министр Энтони Эббот отказался от наработок политических конкурентов и обещал представить новый документ в 2015 г., однако по состоянию на сентябрь 2015 г. этого сделано не было, а смена Премьера страны 15 сентября 2015 г. означала, что неопределенность на данном направлении сохранится. В то же время было объявлено, что приоритетом правительства является защита и продвижение стратегических интересов Австралии за счет обеспечения требуемых подготовки и оборудования вооруженных сил.
Заявленные на 2014-2015 финансовый год приоритеты включали в себя, в частности, снижение активности с точки зрения участия в военных и миротворческих операциях при сохранении военного присутствия в Афганистане и странах Персидского залива. Для Канберры выполнение обязательств перед Вашингтоном осложняется ухудшением экономической конъюнктуры, вызванной падением котировок на товарно-сырьевых рынках и усилением негативных тенденций в экономике Китая. Несмотря на это бюджет зарубежных операций ВС Австралии на 2015-2016 финансовый год увеличен примерно на 750 млн австралийских долл., однако перспективы дальнейшего увеличения военного бюджета находятся под вопросом. Указанные тенденции сохраняются и в настоящее время.
В ВС Австралии проходит процесс реорганизации, основанием для которого является соответствующий план, принятый в 2011 г. и рассчитанный на период 2014-2017 гг. В его рамках основное внимание уделяется созданию многофункциональных бригад на основе уже имеющихся с возможностью быстрого развертывания за рубежом [Bickell, 2013]. Учитывая незначительную численность ВС (57982 военнослужащих на действительной службе [Defence Portfolio Budget Statements 2014-15 2015]), вероятность ее сокращения представляется невысокой.
И хотя размер бюджета на 2015-2016 финансовый год можно считать значительным (32 млрд австралийских долларов), существенная
его часть идет на финансирование текущей деятельности вооруженных сил, на выплату и повышение денежного довольствия личного состава. Расходы по данным статьям только вырастут, поскольку 12 марта 2015 г. вступило в силу решение правительства о повышении выплат военнослужащим на 2 % в год на протяжении последующих нескольких лет. Следует отметить, что негативным фактором является имеющее место снижение курса национальной валюты к доллару США - при сохранении текущих тенденций размер военного бюджета на 2015-2016 финансовый год составит примерно 24 млрд долл. США, что ограничивает возможности правительства с точки зрения закупок новой техники из США, поскольку это требует больше средств.
Впрочем, поступления новой техники продолжается, так как обусловлено необходимостью модернизации и обновления парка. Всего в 2015-2016 финансовом году на развитие новых возможностей ВС, как ожидается, будет направлено порядка 5 млрд австралийских долл. Так, в краткосрочной перспективе предполагается закупка двух самолетов «Боинг» С-17А «Глоубмастер III», приобретение нового индивидуального защитного снаряжения и модернизация имеющегося, а также начало сборки современной техники для Сил специального назначения.
Помимо вышеуказанного также планируется закупка самолетов Р-8А «Посейдон», беспилотных летательных аппаратов MQ-4C «Тритон» и F-35A. Что касается последних, то хотя масштабные планы по их приобретению (в количестве 72 штук) были озвучены еще в 2010 г., тем не менее, за прошедшее время существенного прогресса на данном направлении достигнуто не было, что, в частности, можно объяснить возникающими в ходе испытаний проблемами. Но, учитывая определенные трудности в австралийской экономике (вызванные, в частности, снижением цен на железную руду), очевидно, что объем данной программы может быть сокращен.
Кроме того, речь также может идти об отмене значительной части государственного оборонного заказа или переносе его реализации на более поздний срок (первое, скорее, характерно в отношении ранее объявленной Э. Эбботом программы объемом 50 млрд австралийских долл. по строительству подводных лодок). Кроме того, он заявил о военно-морской программе стоимостью 40 млрд австралийских долл., в рамках которой предполагается строительство 9 фрегатов и 20 корветов (что позволит создать 2,5 тыс. рабочих мест). Однако
его слова следует рассматривать в контексте ослабления политических позиций Либеральной партии в Аделаиде - далеко не факт, что реализация вышеуказанного позволит сохранить их. В свете усиления негативных экономических тенденций бывший премьер-министр М. Тернбулл не отказался от первой программы (соответствующий контракт выиграли французы, что вряд ли является совпадением после провала с «Мистралями»), однако вероятность реализации второй программы по-прежнему остается под вопросом. Пока недавно имевшая смена власти и приход нового премьера не оказали существенного негативного влияния - скорее всего, соответствующие решения будут приняты позднее.
По сравнению с другими странами Запада следует отметить, что в настоящее время особенностью ВС Австралии и военного бюджета страны является не только отсутствие выраженных негативных, но и наличие умерено позитивных тенденций. Так, численность ВС сохраняется на одном уровне (не проводятся мероприятия по оптимизации численности). Военный бюджет демонстрирует тенденцию к росту (отрицательные тенденции остались в прошлом, несмотря на сохранение неблагоприятной внешнеэкономической конъюнктуры), которая, впрочем, носит умеренный характер. При этом, как видно из краткого рассмотрения оборонных расходов и прогноза по ним, упор делается на развитие ВВС и ВМС (самолеты «Посейдон», строительство подводных лодок, фрегатов, корветов).
Следует отметить, что сегодня для Австралии военные вызовы отошли на второй план, поскольку правительство страны выражает беспокойство, прежде всего, экономическими вызовами (со стороны Китая), что обусловлено существенным ростом экономической зависимости от Пекина в последние годы (так, Австралия является ведущим экспортером сырья в Китай, и снижение сырьевых цен на мировых рынках ставит под удар дальнейшее развитие экономики страны).
Исходя из вышеуказанного, можно сделать вывод, что на данном историческом этапе ВС Австралии являются относительно эффективным инструментом обеспечения национальной безопасности страны (другой вопрос, как он используется) - при этом у правительства есть стремление расширить функционал ВС в связи с возникновением новых вызовов и инвестировать средства в поддержание технического состояния ВС на современном уровне, однако в свете определенных
неблагоприятных экономических тенденций обновление парка техники, оборудования и снаряжения может занять больше времени, чем ожидалось, а многие программы могут быть не реализованы.
Принимая во внимание ухудшение положения США на мировой арене, руководство Австралии вне зависимости от партийно-политической ориентации продолжит проводить осторожную внешнюю политику, сохраняя военно-политические отношения с Вашингтоном и развивая связи не только с Пекином, но и с рядом других стран региона (прежде всего, Индонезией). Маловероятно, что в перспективе Канберра примет решение о развертывании сколько-нибудь серьезного воинского контингента за рубежом.
В то же время в рамках возможного австралийское правительство будет соблюдать свои обязательства в отношении США (например, введение новых санкций и принятие иных мер в отношении Москвы, сохранение жесткой риторики и т. д.). Это следует рассматривать с символической точки зрения, поскольку никаких реальных шагов, которые бы не соответствовали национальным интересам, Канберра предпринимать не будет (особенно если это касается Китая).
Таким образом, можно сделать вывод, что значение Австралии как военно-политического союзника США будет уменьшаться и что Канберра будет предпринимать попытки сохранения хороших отношений и с Китаем, и с США, чтобы избежать конфликта между ними. При отношениях с Вашингтоном Австралия продолжит делать ставку на политический аспект, а с Китаем - на экономический. Безусловно, с течением времени уровень политического взаимодействия между Пекином и Канберрой будет расти, однако данный процесс будет носить постепенный характер.
Заключение
Подводя итоги, следует отметить, что в настоящее время система военных и военно-политических союзов США с точки зрения реализации интересов Вашингтона на мировой арене уже не является такой эффективной, как раньше. Даже такие «традиционные» союзники, как Великобритания, Австралия и Канада, на словах сохраняя приверженность союзническим отношениям с Вашингтоном, по сути, следуют собственным интересам и пытаются извлечь выгоду из тесных связей с США. Значение данного инструмента продолжит снижаться, при этом данная ситуация сохранится как в кратко-, так
и долгосрочной перспективе. Тем не менее, в свете ухудшения своего положения на мировой арене и снижения имеющихся в распоряжении ресурсов, США продолжат использовать данный инструмент, несмотря на ослабление степени его эффективности. Большая ставка будет делаться на такие «международные» инструменты, как Транстихоокеанское партнерство и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (впрочем, вряд ли успешно, несмотря на риторику американской администрации).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Bickell C. Plan Beersheba: The Combined Arms Imperative Behind the Reorganisation of the Army // Australian Army Journal. 2013. Vol. X. Issue 4. P. 36-52.
Defence Portfolio Budget Statements 2014-15. Commonwealth of Australia. 2015. P. 22.
Fromkin D. Entangling Alliances // Foreign Affairs. 1970. Vol. 48. Issue 4. P. 688-700.
Rigby E. Nato league table raises pressure to hit target on spending // Financial
Times. 22.06.2015. P. 2. Sevastopulo D., Peel M. Trump presses Nato to double defence effort // Financial
Times. 12.07.2018. P. 8. Shanahan D. US seeks greater RAAF role // The Australian. 21.08.2015. P. 8. Smyth J. China strengthens influence in South Pacific // Financial Times. 9.08.2018. P. 7.
Stacey K. Intelligence to be counted towards Nato spending goal // Financial
Times. 9.07.2015. P. 4. Tanter R. Home base // The Australian Financial Review. 23.01.2015. P. 1. Tanter R. The US Military Presence in Australia: Asymmetrical Alliance Cooperation and its Alternatives // The Asia-Pacific Journal. 2013. Vol. 11. Issue 45. #. 1. P. 1-28. Trump at odds with Nato allies over spending // Financial Times. 12.07.2018. P. 1.
REFERENCES
Bickell C. Plan Beersheba: The Combined Arms Imperative Behind the Reorganisation of the Army // Australian Army Journal. 2013. Vol. X. Issue 4. P. 36-52.
Defence Portfolio Budget Statements 2014-15. Commonwealth of Australia. 2015. P. 22.
E. 0. CaeveHKO
Fromkin D. Entangling Alliances // Foreign Affairs. 1970. Vol. 48. Issue 4. P. 688-700.
Rigby E. Nato league table raises pressure to hit target on spending // Financial
Times. 22.06.2015. P. 2. Sevastopulo D., Peel M. Trump presses NATO to double defence effort // Financial
Times. 12.07.2018. P. 8. Shanahan D. US seeks greater RAAF role // The Australian. 21.08.2015. P. 8. Smyth J. China strengthens influence in South Pacific // Financial Times. 9.08.2018. P. 7.
Stacey K. Intelligence to be counted towards Nato spending goal // Financial
Times. 9.07.2015. P. 4. Tanter R. Home base // The Australian Financial Review. 23.01.2015. P. 1. Tanter R. The US Military Presence in Australia: Asymmetrical Alliance Cooperation and its Alternatives // The Asia-Pacific Journal. 2013. Vol. 11. Issue 45. # 1. P. 1-28. Trump at odds with Nato allies over spending // Financial Times. 12.07.2018. P. 1.
