CC BY
309лась всем строем общественной и государственной жизни, обеспечивая правовым образом социальные институты власти»
В этом отличие англосаксонской конструкции правового государства и континентально-европейской. К сожалению, юридический позитивизм, присущий англо-саксонской модели имел широкое распространение в СССР, его
рецидивы имеют место и в современной России. Конституция должна быть правовым документом, т.е. должна быть «встроена» в общую систему нравсвен-ных ценностей, идеалов гуманизма и справедливости, выработанных обществом, и только в этом случае она становится эффективным и надежным фундаментом правового государства.
Пристатейный Библиографический список:
1. Котляревский С,А. Власть и право. Проблема правового государства. - СПб., 2001. -С.2005.
2. Гессен В.М. Основы конституционного права. - Петроград. 1917. - С.66.
3. Топорнин Б.Н. Конституция в социалистическом правовом государстве // В сб. «Социалистическое правовое государство. Проблемы и суждения». - М., 1989. - С.24. См. также: Алексеев С.С. Правовое государство - судьба социализма. - М., 1988; Батурин Ю.М., Лившиц Р.З. Социалистиче-
ское правовое государство: от идеи к осуществлению. - М., 1989 и др.
4. Кравец В.А. Формирование российского конституционализма (проблемы теории и практики). - М., 2002. - С. 157.
5. Шайо А. Самоограничение власти (краткий курс конституционализма).-М., 2001. -С.22.
6. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. - М., 2007. - С.63-64.
7. Кравец И.А. Указ. соч. - С.157.
З.В. Баишева
РИТОРИЧЕСКИЕ АРГУМЕНТЫ В ЗАЩИТИТЕЛЬНЫХ РЕЧАХ Ф.Н. ПЛЕВАКО
Исследователи судебного красноречия отмечают эмоциональность, образность выступлений известного адвоката второй половины XIX века Ф.Н. Плевако. «Его речи отличались бурной горячностью, колоритностью языка, в них чувствовался пульс жизни и они часто давали толчок к размышлениям», - подчеркивает В.Т. Смолярчук1. «В судебной речи могут преобладать не логические формы речи, а изобразительно-выразительные, риторические формы, создающие эмоциональную «атмосферу сочувствия» вокруг обвиняемого. В судебную речь в этом случае широко вовлекаются экспрессивно-
1 Смолярчук В.Т. Гиганты и чародеи слова. - М., 1984. С. 202.
стилистические краски художественной речи, свободно используются элементы художественного описания и изображения реальной действительности. Примером могут служить речи Ф.Н. Плевако», -утверждают Н.Г. Михайловская и В.В. Одинцов2.
Высокая эффективность защитительных речей Ф.Н. Плевако в сочетании с особой выразительностью и эмоциональностью оратора позволяет предположить, что сила его судебных выступлений во многом определяется эмоциональной составляющей, а именно мастерским построением риториче-
2 Михайловская Н.Г., Одинцов В.В. Искусство судебного оратора. - М., 1981. С. 44.
ской аргументации. «Ф.Н. Плевако понимает значение факторов психологического воздействия. Логика логикой, а судят все-таки люди, и доказать еще не значит убедить»1. Думается, что анализ речей знаменитого адвоката в психологическом аспекте позволит выявить наиболее характерные для него приемы эмоционального воздействия на судебную аудиторию и сделать выводы об эффективности их использования в судебной речи.
Риторические аргументы, как известно, дополняют и развивают логические, делают их более понятными и воспринимаемыми слушателем. Основным типом риторических аргументов считаются психологические доводы, когда оратор непосредственно апеллирует к чувствам и эмоциям адресата. Чаще всего в заключительной части судебной речи Ф.Н. Плевако использует побуждающий аргумент с целью показать адресату, почему ему следует совершить определенное действие (оправдать подсудимого, принять во внимание смягчающие вину обстоятельства и др.). При этом обычно оратор говорит о пользе, которую принесут обществу присяжные заседатели своим решением. Иногда это аргумент к сочувствию, который заставляет адресата сопереживать бедным сиротам, несчастным людям: «Сегодня для неё [подсудимой Качки -З.В. Баишева] великий день. Бездомная скиталица, безродная, - ибо разве родная её мать, не подумавшая, живя целые годы где-то, спросить: а что-то поделывает моя бедная девочка, - безродная скиталица впервые нашла свою мать-родину. Русь, сидящую перед ней в образе представителей общественной совести. Раскройте ваши объятья, я отдаю её вам. Делайте, что совесть вам укажет. Если ваше отеческое чувство возмущено грехом детища, со-
1 Михайловская Н.Г., Одинцов В.В. Искусство судебного оратора. - М., 1981. С. 50.
жмите гневно объятия, пусть с криком отчаяния сокрушится это слабое создание и исчезнет. Но если ваше сердце подскажет вам, что в ней, изломанной другими, искалеченной без собственной вины, нет места тому злу, орудием которого она была; если ваше сердце поверит ей, что она, веруя в Бога и в совесть, мучениями и слезами омыла грех бессилия и помраченной болезнью воли, - воскресите её, и пусть ваш приговор будет новым рождением её на лучшую, страданиями умудренную жизнь» (из речи в защиту ПП. Качки).
В приведенном примере представлены в неразрывном единстве побуждающий довод и аргумент к сочувствию с использованием топосов, созданных на основе универсальных и государственных ценностей.
Нередким в речах защитника ФН. Плевако является аргумент к лицу с целью вызвать к нему симпатию, доверие: «Все эти люди жили между нами, мы все знаем их, мы все знали их прошлое, знали, что они всегда занимались коммерческими делами, и не знаем ни одного из таких предприятий, служивших общественной пользе, за которые бы они не брались. Мы знаем, что всякий желал иметь с ними дело, и во всей Москве не найдется ни одного торговца, который бы сказал, что они не пользовались кредитом и когда-нибудь нарушили то доверие, которое им оказывалось» (из речи по делу Московского ссудного банка). В этом примере аргумент к лицу с целью вызвать к нему симпатию, доверие соединен с другим риторическим аргументом - ссылкой на авторитет, а именно на самих слушателей.
Ссылка на авторитет, т.е. обращение к мнению авторитетного лица, является одним из наиболее популярных риторических доводов в любой ораторской речи. Используя этот аргумент, оратор как бы вводит в дискуссию еще одного участника, мнение которого вызовет доверие слушателей. По поводу ссылок на авторитет в судебном выступлении А.Ф. Кони писал: «Из прений нельзя исключить ссылок на предметы общеизвестные, так называемые facta notoria <...>. Таковыми являются научные дан-
ные, обратившиеся в аксиому, исторические события, не подлежащие сомнению, явления природы или такие условия общежития, которые всеми признаны общеобязательными и т.д. Невозможно требовать судебных доказательств того, что признается всем человечеством или значительною его частью, что бесспорно считается в том или другом исповедании веры догматом или таинством, или входит, как существенное начало, в общественное или государственное устройство, или, наконец, внушается с детства путем воспитания и элементарного научения. Сюда надо отнести также и цитаты из Священного писания и общепризнанных классических произведений всемирной литературы, а также ставшие историческими афоризмы. Такие ссылки и цитаты иногда необходимы, как освобождающие речь от напрасного многословия или выпукло рисующие мысль говорящего под условием, конечно, что эти ссылки будут сделаны правдиво и с полной точностью»1 [курсив наш -ЗВ. Баишева].
Речи Ф.Н. Плевако изобилуют ссылками на Священное писание. Несомненно, для религиозного русского общества второй половины XIX века Слово Божье являлось очень сильным, неопровержимым аргументом.
Характерным для ФН. Плевако является заключение защитительной речи пересказом библейского сюжета, который завершается подкрепленным точной цитатой из Святой книги, прямым призывом к присяжным поступать согласно Божьим законам, следовать основным устоям
христианства при вынесении вердикта: «К Иерусалимскому храму, вскоре после завершения земной жизни Христа, подходили верховные
1 Кони А.Ф. Заключительные прения сторон в уголовном процессе // Кони А.Ф. Собрание сочинений в 8т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. Т.4. С. 367-368.
проповедники его учения. У дверей они встретили хромого нищего Он увидел проходящих и попросил ... «на хлеб и воду». Сильные духом, были бедны деньгами учители любви. «Сребра и злата мы не имеем, но что имеем, то даем: встань и ходи», - сказали они. Сегодня эта картинка насильно напрашивается на мой язык, наталкивая на уподобление. В храме правосудия идет служба. <...> В храм приведен Литвинов. Как истый русский герой, он вернулся домой с регалиями на груди и нищенской сумой за спиною. Он обращается к вам с просьбою. Скажите и вы ему в ответ те же слова, какие были сказаны в ответ на просьбу библейского хромца: «Сребра и злата нет в нашей власти, но что имеем, то даем - встань и уходи отсюда!..» (из речи по делу Ф.И. Мельницкого и М.Ф. Литвинова). В приведенном примере ссылка на авторитет соединена с аргументом к сочувствию с использованием топоса, созданного на основе государственных ценностей.
Талантливый юрист использует в судебных речах выдержки из Библии также с иными целями: напоминает об основных устоях христианства, его нравственных заповедях с тем, чтобы указать на недостойные поступки подсудимого, свидетелей и других лиц, на несоответствие их поведения требованиям христианской морали. Это очень сильный риторический прием, так как в глазах верующих людей нарушение Господних заповедей страшнее, чем несоблюдение законов, писанных людьми. Например: «А для госпожи Булах деньги - все: божество и сила. Ведь и здесь, на суде, и всем поведением своим не дает ли она знать, что, в противоположность библейскому Иову, она не блага и сокровища отдает, чтобы соблюсти душу, но, наоборот, она лучше себя отдаст на распятие, но зато скрывает то, что ей всего дороже, - награбленное богатство.» (из речи по делу Булах). Иллюстрируя свои слова
подтверждающими цитатами из Библии, Ф.Н. Плевако доводит до понимания слушателей важные мысли, убеждает их в верности своего взгляда на дело, своей позиции.
Помимо воздействия на чувства слушателей в ходе судебной полемики важно задействовать и их воображение, чтобы рассуждения оратора не исчезли из памяти аудитории, как только она прослушала выступление. На слушателей производит впечатление красочная и образная речь, а Библия - богатый источник сюжетов для создания живых картин, которые надолго остаются в памяти: «Потом мы встречаем его на театре войны. Про дом свой он знал так, как евреи знали, живя в Египте, про обетованную страну, - что там есть что-то кипящее млеком и медом. На самом же деле этой страны он не знал, он только мечтал о ней...Лукашевич почувствовал, что здесь не тот дом, о котором он мечтал: в нем пахнет чем-то чужим; вместо меду - он встречает горечь, вместо обетованной страны он попадает в египетское рабство» (из речи по делу Н.А. Лукашевича).
По нашим наблюдениям, ораторы-юристы XIX века нередко употребляли в судебных выступлениях пословицы и поговорки. Цитируя пословицы, поговорки, выступающий значительно усиливает убеждающий эффект речи, показывает слушателям, что он не одинок в своей точке зрения, его мнение поддерживают многие авторитетные, мудрые люди.
Для Ф.Н. Плевако характерен творческий подход к использованию пословиц и поговорок. Это не вообще народная мудрость, которая может служить подтверждением чьей-либо правоты в самых разных ситуациях. Изменяя формулировку, но оставляя при этом неизменным смысл, Ф.Н. Плевако тесно привязывает пословицу или поговорку к конкретной ситуации: «По стародавнему обычаю, в именины дарят хлебом-солью. Прошлым годом Воспитательный дом поднес ему хлеб-соль в виде первого блина: комом засел
он в горле обвиняемого»; «Я подарю ему небывалую сумму: я дарю ему те 307000 рублей, которые мы с него ищем. Но журавль в небе не то, что синица в руках: старому служаке этого мало.» (из речи по делу Ф.И. Мельницкого и М.Ф. Литвинова).
Интересно употребление пословицы в следующем примере: «Есть еще третье преступление, которое состоит в том, что они нерадиво относились к своим обязанностям, вследствие чего в банке были сделаны неправильности, и результатом этого было то, что у них под руками вынули 7 000 000 рублей, которые перешли к Струсбергу. Это последнее обвинение не страшно, потому что нет ни одного человека, находящегося в этой зале, который бы мог сказать, что все обязанности, которые возложены на него законом, в точности им исполнены. Закон, например, говорит, что когда кончится следствие по делу, то через семь дней должен быть составлен обвинительный акт. .исполняется ли этот закон. Нет, мы знаем, что по нескольку месяцев лежат дела в палате, и нередко бывает, что подсудимый появляется на скамье подсудимых через год или через два. Поэтому люди, у которых в глазах бревно, не должны указывать на спицу, которую они заметили в глазах ближнего» (из речи по делу Московского ссудного банка). Ссылка на пословицу подкрепляется двумя ссылками на самих слушателей, на их жизненный опыт. По сути, выстраивается схема логического доказательства: ссылки на слушателей выполняют роль аргументов, из которых вытекает мысль,
сформулированная в пословице (такая логическая связь подчеркивается союзом поэтому).
Следует отметить, что ссылки на слушателей довольно часты в выступлениях Ф.Н. Плевако. Оратор обращается к собственному опыту слушателей, их здравому смыслу,
находя в них подтверждение своих мыслей.
Как правило, в судебной речи используется своеобразная форма привлечения адресата в качестве авторитетной инстанции: обращения к слушателю с напоминанием о том, что они уже знают из материалов дела, показаний свидетелей и др. Апеллируя к знаниям, памяти адресата, говорящий подготавливает контекст, который будет содержать новую информацию. За счет соотнесения её с уже имеющейся происходит осмысление этой новой информации и освоение её слушателями: «Вы слышали из писем, что ...»; «Вы помните заявление свидетеля.» и т.п. Такие обращения обычно лишены эмоций. Ф.Н. Плевако же и в таких случаях оказывается достаточно эмоциональным: не «Вы помните...», а «Вы припомните...», «Вспомните...» и т.п. При этом оратор нередко употребляет не Вы, а Мы, объединяя себя со слушателями: «Мы видели здесь свидетеля Гунченко...»; «Слышали мы свидетелей.»; «В жизни мы часто грешим легким суждением.»; «Но мы знаем по опыту...» и др.
Ссылки на слушателей в речах Ф.Н. Плевако всегда столь эмоциональны, что не остается сомнений в силе их психологического воздействия на адресата. Например:
«Переживите в душе эти дни и эти минуты, сравните их с похожими из своей жизни. Не те ли это минуты, о которых мы говорим «за себя ручаться нельзя»? (из речи в защиту В.В. Ильяшенко);
«Прошлое Гаврилова более чем безупречно. Вам читали отзыв лиц, перед глазами которых проходила домашняя и общественная жизнь подсудимого. Ответьте мне: Гаврилов, как его изображают отзывы, похож ли на Гаврилова, каким его изображает обвинение?» (из речи по делу Гаврилова и Беклемишева);
«Вспомните, что подсудимым негде было научиться правде. Наоборот, чувство правды убивалось у них всеми средствами и заменялось чувством тупого молчания» (из речи по делу севских крестьян).
Специфически риторическим и, несомненно, одним из самых сильных типов эмоциональных доводов являются образные аргументы. Судебные речи Ф.Н. Плевако изобилуют образными средствами. Оратор создает яркие, запоминающиеся образы, при этом они всегда уместны, работают на достижение главной цели -убеждение слушателей в истинности позиции выступающего. Образных аргументов в речах Ф.Н. Плевако много, и они очень важны в системе доказательства, проводимого оратором, поэтому будут рассмотрены в отдельной статье. Здесь же отметим лишь самое главное. Излюбленным образным средством знаменитого адвоката, по нашим наблюдениям, является сравнение. При этом нередко сравнения выступают средством выражения буквальной аналогии.
Чтобы показать силу образных средств в речах Ф.Н. Плевако, приведем лишь один, ставший хрестоматийным пример сравнения, лежащий в основе умозаключения по аналогии. Это пример из знаменитой речи Ф.Н. Плевако по делу крестьян села Люторичи: «Но подстрекатели были. Я нашел их и с головой выдаю вашему правосудию: они - подстрекатели, они -зачинщики, они - причина всех причин. Бедность безысходная, бедность - создание Фишера, одобряемое его владыкой, бесправие, беззастенчивая эксплуатация, всех и все доведшая до разорения, - вот они, подстрекатели! Одновременно, потому что одинаково невыносимо всем становилось, вспыхнуло негодование люторовцев против бесцеремонного попирания божеских и человеческих законов, и начали думать они, как им отстоять
себя. И за эту драму сидят они перед вами. Вы скажете, что это невероятно. Войдите в зверинец, когда настанет час бросать пищу оголодавшим зверям; войдите в детскую, где проснувшиеся дети не видят няни. Там - одновременное рычание, здесь - одновременный плач. Поищите между ними подстрекателя. И он найдется не в отдельном звере, не в старшем или младшем ребенке, а найдете его в голоде и страхе, охватившем всех одновременно...». Здесь Ф.Н. Плевако мастерски использовал аналогию, добиваясь принятия судом вывода по аналогии за достоверное знание. Умозаключение по аналогии завершает и усиливает доказательную часть. Доказательство отсутствия предварительного сговора в действиях нескольких десятков крестьян адвокат заканчивает логическим умозаключением, которое может быть выражено схемой: Х имеет признаки А, В, С У имеет признаки А, В, С Ъ имеет признаки А, В
По-видимому, Ъ имеет признак С, Где под Х имеются в виду оголодавшие животные в зверинце, под У - маленькие дети, оставшиеся на время одни, без няни; Ъ - крестьяне села Люторичи. А -голод; В - страх; С - возможные в их положении совместные действия1.
Итак, мы рассмотрели лишь отдельные риторические аргументы, используемые талантливым адвокатом Ф.Н. Плевако: психологические доводы и некоторые виды ссылок на авторитет (ссылки на Священное писание, пословицы и поговорки, а также ссылки на самих слушателей). Выбор определялся частотностью употребления риторических доводов. По нашему мнению, высокая эффективность использования названных
1 Этот пример анализируется О.В. Петровым в работе: Петров О.В. Риторика: Учебное пособие для студентов юридических вузов. М., 2001. С. 315, эффективность этого сравнения отмечается также в работе П.С. Пороховщикова: Сергеич П. (Пороховщиков П.С.) Искусство речи на суде. Тула, 2000. С. 56.
аргументов в судебных выступлениях обусловливается, с одной стороны, эмоциональностью речи, пафосом защитника, с другой, - способом предъявления риторических доводов. Так, для Ф.Н. Плевако характерно предъявление доводов в комплексе: как правило, это два или три аргумента, тесно связанных друг с другом. Один довод в этой связке выступает как основной, другие - призваны усиливать его убедительность. Психологический довод обычно подкрепляется одним или двумя другими психологическими аргументами, одна ссылка на авторитет усиливается другими видами ссылок.
При умелом использовании в судебной речи риторические доводы становятся важнейшим элементом аргументации и придают выступлению особую силу. Выделение характерных для судебного оратора риторических аргументов и способов их предъявления в речи актуально для современной риторики в плане моделирования результативного профессионального поведения, создания перечня наиболее эффективных аргументов в судебном выступлении, которые могут быть использованы современными ораторами.
Пристатейный библиографический список:
1. Смолярчук В.Т. Гиганты и чародеи слова. - М., 1984. С. 202.
2. Михайловская Н.Г., Одинцов В.В. Искусство судебного оратора. - М., 1981. С. 44.
3. Михайловская Н.Г., Одинцов В.В. Искусство судебного оратора. - М., 1981. С. 50.
4. Кони А.Ф. Заключительные прения сторон в уголовном процессе // Кони А.Ф. Со-
брание сочинений в 8т. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. Т.4. С. 367-368. 5. Петров О.В. Риторика: Учебное пособие для студентов юридических вузов. М., 2001. С. 315, эффективность этого сравнения отмечается также в работе П.С. Пороховщикова: Сергеич П. (Пороховщиков П.С.) Искусство речи на на суде. Тула, 2000. С. 56.
И.Г. Галикеева
КОНТРОЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ ОБЩЕСТВА ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ГОСУДАРСТВА И РАЗВИТИЕ ЕЕ ПРАВОВЫХ ОСНОВ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Контрольную функцию общества за деятельностью государства, как предмет научного исследования, вполне можно назвать совершенно новой для всех отраслей отечественной науки социально-политического направления. Такое утверждение, по нашему мнению, не нуждается даже в особых доказательствах: реальная возможность общества контролировать деятельность государственной власти стала осмысливаться только в постсоветский период. До этого времени в России государство, во взаимоотношениях с обществом, всегда мыслилось значительно больше, чем государство, понимаемое в развитых демократических странах Запада.
Однако ситуация в этой области и в нашей стране развивается и развивается она в сторону ее модернизации соответственно, как принято говорить в последнее время, вызовам современности. В частности, проблема справедливости в деятельности государственной власти сегодня все больше и больше волнует народов в разных странах мира. Госу-дарствоорганизованные народы (общества) во многих государствах пытаются организовать контроль над соблюдением принципов справедливости в деятельности органов государства. Не является исключением в этом отношении
и многонациональный народ Российской Федерации. Здесь также отношения между властью и многонациональным народом нуждаются в существенном осовременении. Наглядным примером в этом отношении может послужить содержание многочисленных дебатов, организованных на недавно прошедшем XII съезде партии «Единая Россия».
Если обратиться к процедуре проведения съезда и к его материалам, то, по нашему мнению, можно было бы сказать следующее.
Во-первых, кто бы как не относился к партии «Единая Россия», - она на сегодня является правящей в России партией. Ее форумы - огромная площадка для апробаций основных политико-государственных проектов в современной (постсоветской) Российской Федерации. Достаточно сказать, только на XII съезде присутствовало около 11 тысяч делегатов, включая и представителей от Общероссийского Народного фронта. Кроме того, и, во-вторых, материалы XII-съезда партии «Единая Россия» дают богатую пищу для размышлений не только в области технологий функционирования самой государственной власти в современной России, но и о состоянии реальной контрольной функции
