CC BY
44
УДК 82.025
РИТОРИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ "РАЗГОВОРНОСТЬ" В ПУБЛИЧНОЙ РЕЧИ НОСИТЕЛЕЙ ЭЛИТАРНОГО ТИПА РЕЧЕВОЙ КУЛЬТУРЫ: ЭСТЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Разговорность публичного дискурса в последние десятилетия привлекает внимание исследователей в связи с такими тенденциями публичной речи, как экспрессивизация, эмоционализация, стилистическое снижение, массовизация речевого стандарта, детабуизация грубо вульгарной и жаргонной лексики и т.д. (Е.А. Земской, E.H. Ширяева, Ю.А. Бельчикова, О.Б. Сиротининой, А.П. Сковородникова, В.И. Шаховского, А.П. Чудинова, Г.П. Нещименко, Г.А. Золотовой, В.Н. Телии, В.И. Конькова и др.).
Однако разговорность не менее важна и интересна и в другом аспекте: как особая категория публичного дискурса, которая играет большую роль в самовыявлении говорящего, в отражении его креативных способностей, в реализации его идиостиля, т.е. тех особенностей публичной речи, которые сближают ее с речью художественной.
Идея родства публичной речи как ораторского искусства с речью художественной лежала в основе античных теорий красноречия. В концепции Аристотеля (IV в. до н.э.) большое место отводится проблеме стиля как своеобразия и выразительности речи оратора, способствующей ее убедительности. Выразительность же связывается с понятиями уместности, изящества и удачности выражения, приятности и новизны впечатления - теми свойствами, которые присущи речи художественной1.
Продолжая эллинистические традиции в теории красноречия, Марк Туллий Цицерон (I в. до н.э.) выделяет в красноречии умение убедить, подчинить себе слушателя и связывает мастерство оратора с искусством "увлекать за собой сердца и трогать их всяческим способом"2. Еще более определенно мысль об общности ораторского искусства и искусства слова сформулирована Марком Фабием Квинтилианом (I в. до н.э.): "У поэтов можно заимствовать полет мысли, возвышенный тон, всякого рода сильные эффекты, удачную обрисовку характеров"3.
Сближение публичной речи как особого вида искусства с речью художественной последовательно проводится и русскими теоретиками риторики: М.В. Ломоносовым, М.М. Сперанским, Н.Ф. Кошанским и др. "Слово есть род картины, - писал М.М. Сперанский, - оно может быть превосходно в своей рисовке или в первом очертании. Но без красок картина будет мертва. Одно выражение может дать ему жизнь. Оно может украсить мысли низкие и ослабить высокие. Великие ораторы не по чему другому были велики, как только по выражению"4.
Близость ораторской речи и художественного слова находит одно из наиболее значимых проявлений в категории разговорности - общей для этих двух сфер литературного языка. Категория эта получает особую интерпретацию в современной теории типов речевой культуры (Н.И. Толстой, О.Б. Сиротинина, В.Е. Гольдин), в основе которой - систематизация типов культуры в зависимости от степени владения ортологически-ми нормами, всеми стилями литературного языка, тезаурусом национального языка, в также нормами этики и законами коммуникации.
Разговорность (Р) как особая категория - риторическая и эстетическая - рассматривается авторами данной концепции как категория элитарного типа речевой культуры, в котором невозможна спонтанная
И.А. Иванчук,
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, Северо-Западная Академия государственной службы
ВЕСТНИК. 2003. № 6
замена книжно-письменных норм литературного языка разговорными. Обе разновидности Р осмысляются как мотивированное, осознанное привлечение разнообразных разговорных средств (в широком понимании этого термина, т.е. включая, помимо собственно разговорных, элементы просторечия, жаргонов, диалектов) для создания впечатления некнижной речи в публичном дискурсе и иллюзии говорения в словесном искусстве5.
Риторическая и эстетическая разновидности Р обладают своей спецификой. Их главные отличия: 1) опосредованность Р в художественном тексте многообразными факторами ("образом автора" и персонажей, концептуальным планом произведения, его композиционной структурой') и прямая направленность на адресата, выражение интенции говорящего в публичном дискурсе; 2) отсутствие принципиальных запретов (кроме обусловленных законами морали) в эстетической Р и антиномия нормы и экспрессии - в риторической Р, которая должна более строго подчиняться требованиям этики.
Однако при всех отличиях, существует общность этих двух категорий Р, которая проявляется не только в осознанности, намеренности привлечения разговорных элементов, но и в том, что они выполняют близкие, хотя и не тождественные эстетические функции.
Среди функций Р в публичной речи нами выделяются: макрофункция - оптимизация общения, создание непринужденной атмосферы публичной коммуникации - и микрофункции, реализующие эту макрофункцию: номинативная, экспрессивно-характеризующая, эмотивная, стилизации и эстетическая. Последняя и отражает в наиболее явных формах близость речи публичной и художественной.
Задача настоящей статьи - уточнить соотношение понятий эстетической категории Р в словесном искусстве и эстетической микрофункции риторической категории Р в публичной речи, выявить формы реализации эстетической микрофункции Р в публичной речи носителей элитарной речевой культуры (ЭРК), рассмотреть аспекты ее мотивированности и связь с процессами современного русского литературного языка.
Эстетическая категория Р - это один из компонентов языка художественного произведения как реализации эстетической функции языка - "воплощения и выражения художественной действительности, художественного мира"6. Художественное слово всегда двупланово: оно ориентировано на реальную действительность и на художественный мир, моделирующий эту действительность (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, М.М. Бахтин, Б.Н. Головин и др.). По определению Г.О. Винокура, эстетическая функция языка (ученый называет ее "поэтической", имея в виду любые жанры художествен-
ных произведений) "не совпадает с функциями языка как средства обычного общения, а представляется ее своеобразным обосложнением.
Поэтический язык в этом смысле есть то, что обычно называют о б р а з н ы м языком. Художественное слово образно вовсе не в том отношении, будто оно непременно метафорично. Сколько угодно можно привести неметафорических поэтических слов, выражений и даже целых произведений. Но действительный смысл художественного слова никогда не замыкается в его буквальном смысле"7.
Образно-эмоциональная природа сознания и мышления, воплощаемая в художественном тексте, порождает и ряд типологических примет эстетической функции языка: изобразительность и выразительность, направленность слова на другое слово, связь его с художественным целым (Б.А. Ларин, В.В. Виноградов, Ю.Н. Тынянов и др.), так называемую рефлективность, т.е. обычную обращенность слова на само себя, эффект активного эмоционально-эстетического сопереживания, сотворчества читателя (А.А. Потебня, Г.О. Винокур, В.В. Виноградов, Н.С. Болотнова и др.), способность доставлять адресату удовольствие, наслаждение красотой, неожиданной новизной смысла и формы слова (Р Барт). Эстетическая категория Р в произведении словесного искусства активно участвует в реализации этих особенностей языка художественной литературы, помогая создать "образ автора" как воплощение концептуальной картины мира.
Эстетическая же микрофункция риторической Р -это вторичная, дополнительная функция, наслаивающаяся на основное назначение Р - служить средством оптимизации общения, усиления воздействия на адресата.
Если разговорные элементы в художественном тексте вместе со всеми языковыми единицами участвуют в эстетическом воспроизведении жизни, в создании авторского образа мира, то эстетическая микрофункция риторической Р в публичной речи -свойство особых применений сниженных языковых единиц в отдельных контекстах. В пределах публичного дискурса эстетической микрофункцией обладают, во-первых, только так называемые "сильные" единицы языка, содержащие коннотативные элементы, в то время как в художественном тексте эстетически значимы и элементы "слабые", во-вторых, их воздействие направлено непосредственно на адресата, а акт их восприятия упрощен, лишен (за редким исключением) эмоционально-смысловой связи с целостным дискурсом и сводится к апперцептивному, эмоционально-оценочному осмыслению частного контекста.
В публичном дискурсе говорящий преследует экспрессивные, а не художественно-изобразительные цели, стремясь сделать речь выразительной,
уйти от стандарта, добиться дополнительного эффекта воздействия новой, неожиданной, а потому доставляющей удовольствие слушающему формой речи. Выразительные средства этой формы речи производят впечатление аналогичное, но не тождественное воздействию стилистических приемов художественного текста. Этими средствами служат образность речи и речевая экспрессия. В.В. Одинцов справедливо замечает: "Языковая образность (художественность языка) более характерна для нехудожественных жанров массовой коммуникации (газеты, ораторской речи и др.). Понятия "образность", "художественность" в применении к литературе наполняются иным содержанием, оказываются многослойными, многоплановыми. <...> "Эстетическое" в литературе существенно отличается от "эстетического" в обычном употреблении"8. На различие понятий художественности в речи и речи художественной указывают и Б.В. Томашевский9, Г.З. Апресян10 и др. В теории речевой коммуникации своеобразие эстетического компонента публичной речи определено Т.Г. Винокур: "...информативно-познавательная задача оптимизируется привнесением в высказывание элементов риторического искусства. Последнее же не существует без использования возможностей эстетической функции слова (завлекающая манера изложения, выразительность и стильность, своеобразная красота, внешняя и внутренняя соразмерность")11 (курсив наш. - И.И.).
Эстетическая микрофункция разговорных элементов в публичной речи изучается нами на материале публичных дискурсов выдающихся деятелей русской культуры, профессионально связанных со словом: писателей, ученых-филологов, журналистов, политиков, актеров, режиссеров. Источником материала служат магнитофонные записи теле- и радиопередач, популярных лекций по проблемам театрального искусства и культуры речи, стенограммы встреч писателей в Останкине, стенографические отчеты заседаний Государственной Думы, данные Интернета за 1985 - 2002 гг. Среди эстетически мотивированных элементов Р в изучаемых дискурсах как наиболее активные выделяются метафоры, фразеологические единицы, языковая игра, сниженные элементы в составе афоризмов и риторических фигур. Предметом анализа в статье служат метафора и языковая игра.
I. Метафора.
Метафора - наиболее экспрессивное средство языка, в современном мире ставшее самым активным способом выражения не только эмотивных отношений и оценочной характеристики объекта, но и хранения категорий сознания, входящих в "кон-цептосферу языка" (Д.С.Лихачев). "Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии"12.
Начиная с "Поэтики" Аристотеля, метафора определяется в связи с трансформацией значения слова на основании сходства денотатов. В основе метафоры лежит вторичная номинация, семантическое содержание которой заключается в том, что "некоторые признаки значения, присущие переосмысляемой языковой единице, переносятся в сигнификат нового наименования"13. Силу эстетического воздействия разговорная метафора развивает не в любом случае семантического переноса, но в особых стилистических и коммуникативных условиях.
Эстетический потенциал разговорной метафоры в публичном дискурсе может быть осмыслен в аспекте понятия "поэтической энергии слова" - ее "образного напряжения, поэтической силы и интенсивности"14. "Энергия" метафоры "подпитывается из различных энергопотоковых источников", в круг которых в публичном дискурсе входят "ценностно-смысловая ориентация людей", креативные свойства личности говорящего, порождающие трансформацию типовых моделей метафоры, коммуникативно-прагматическая направленность речи.
"Поэтическая энергия" разговорной метафоры в публичной речи активизируется рядом факторов.
1. Когнитивная природа метафоры. Когнитоло-гическое изучение метафоры подходит к интерпретации ее природы как моделирования картины мира сквозь призму сознания субъекта-автора. Свойство метафоры как реализации миропонимания играет первостепенную роль в использовании этого риторического компонента носителями ЭРК.
Метафора привлекается в таких контекстах, которые имеют иллокутивную направленность на гуманистические идеалы, защиту добра, духовных и общественных ценностей, традиций культуры, на соблюдение высоких нравственных принципов, толерантности, в том числе и в тех случаях, когда содержит грубо-просторечную, инвективную и даже жаргонную лексику и передает интенцию полемики, критической оценки явлений.
Например: Объелись мы чернухой, истосковались по голубому небу (журн. Е. Кириллова); Есть еще одна совершенная аксиома. Как бы ты ни обижался на кого-то, упаси Господь, поливать за рубежом свое отечество. Это принцип. В оппозиции ли ты, в конструктивной или в деструктивной (С. Степашин); Когда Ельцин ушел в отставку, люди, которые раньше облизывали его с ног до головы, принялись поливать экс-президента грязью. Селезнев его маразматиком назвал - Селезнев, который в Кремль на четвереньках входил... (В. Шендерович); Самоирония - это великая вещь, это огромная защитная сила. Ирония - как ржа, она разъедает человека: все на продажу, все на смех. <...> У человека должны быть вещи, которые не должны подвергаться иронии, смеху (Н. Михалков).
Показательно, что жаргонная лексика, привлекаемая достаточно свободно носителями ЭРК как основа образности (такие слова, как беспредел, крыша, наезд и др.), не используется для оценки социальной ситуации России как криминальной страны, что характерно для представителей оппозиционных партий и средств СМИ (А.П. Чудинов, Н.А. Купина, О.П. Ермакова и др.). Ср. сниженную пейоративную и инвективную лексику в метафорическом контексте художника И. Глазунова (программа на радио А. Дементьева "Виражи времени"), противоречащем принципу толерантности, отражающем враждебное неприятие всего происходящего в стране: "Я монархист, потому что самая гнусная форма прозрения - так называемая демократия <...> Когда лихорадка перестройки перешла в национальное самоубийство <...>, одна продажная критикесса выдумала похабное слово кич <...> Сейчас все против России. Мы стали под-брюшием Европы. <...> Я понимаю, сколько мерзавцев и сволочей вокруг меня. В телепередачах каждый день одни и те же рожи, и так же скачут". И хотя в дискурсе этого известного деятеля культуры проявляются высокие гражданские чувства - боль за судьбы исторических памятников страны, забота о сохранении архитектурного облика Петербурга, глубина понимания нравственной природы творчества Достоевского (ср.: "Грозовая атмосфера борения добра и зла в романах Достоевского неразрывна от ткани Петербурга <. > Достоевский - самый современный писатель, который выражает схватку добра и зла, где поле битвы - сердце человека"), - приведенные выше метафорические контексты нарушают этические и эстетические нормы и не позволяют рассматривать говорящего как носителя элитарной культуры. Эстетический критерий Р требует от говорящего и чувства меры, ответственности, и строгого самоконтроля.
2. Экспрессивная сила, "энергия" разговорной метафоры связана с ее функционированием в публичном дискурсе как категории интертекстуальности.
Основой языковой ткани публичной речи, как бы ни рассматривалась ее стилевая природа (как устная форма публицистического стиля (О.Б. Сироти-нина, М.А. Кормилицына и др.), как разновидность устной речи (О.С. Лаптева) или как особый стиль литературного языка (Л.К. Граудина)), всеми исследователями признается лексика книжного и нейтрального характера, и элементы Р в ней (в том числе лексика просторечная, диалектная и жаргонная) воспринимаются как иностилевые включения. По характеристике И.В.Арнольд, стилистически окрашенная лексика "при использовании вне привычной сферы создает ассоциативные связи со своей сферой и таким образом вносит в текст дополнительную образную, эстетическую, оценочную и
другую информацию. <...> Такие включения часто оказываются метафорами"15. (Курсив наш. - И.И.).
Сниженные метафоры практически привлекаются во всех дискурсах носителей ЭРК, но среди этих дискурсов можно выделить 2 типа: 1) умеренно экспрессивные и 2) напряженно экспрессивные, т.е. остающиеся в границах традиционных разговорно-просторечных экспрессивных метафор (1) или построенные как отражение современных процессов жаргонной экспрессивизации публичной речи (2).
Общий метафорический фон публичных дискурсов носителей ЭРК - это, в основном, узуальные переносные значения, несущие стилистическую окраску разговорности, или образные употребления конкретной бытовой лексики, своей смысловой прикрепленностью к сфере обыденного, вызывающей ощущение сниженности и способствующей тем самым интимизации общения, созданию доверительной эмотивной тональности. Преобладает, таким образом, умеренно-экспрессивная разновидность дискурса. Разговорные метафоры представлены почти в каждом дискурсе любого типа: политического, культурно-просветительского, искусствоведческого - и любого жанра: ток-шоу, интервью, политического обращения, популярной лекции на гуманитарную тему.
Образная информация, вносимая разговорной лексикой, относящейся к бытовой сфере или конкретным действиям человека как физического существа, передает авторизованность, оценочность характеристик и вместе с тем служит проявлением эстетического начала речи, делающего дискурс неординарным, запоминающимся: Так мир напичкан трагедией и фарсом, что жуть берет (Г. Боровик); Я думаю, что это не самое радостное событие в его (С. Степашина) жизни. Поэтому никакого восторга у него быть не может. Но он человек достатчоно мужественный, волевой. Поэтому говорить о том, что он раскис, будет неправильно (В.В. Путин).
Изобразительная сила сниженной метафоры повышается, когда она воспроизводит нестандартную ситуацию, воспринимаемую как иносказание: В течение долгих лет уважаемый Александр Гои-горьевич (Лукашенко) создал себе образ борца за объединение славянских народов, которому препятствуют разные гнусные силы в России. <...> Что же сделал Путин? Элегантным движением выбил табуретку: хочешь объединяться - объединяйся! Полностью перехвачена политическая инициатива (А. Чубайс).
Выразительной силой может быть наделено образное употребление слова, лишенного узуальных переносов: Сейчас мне, например, хотелось бы таким образом попотрошить женщину. Не то, чтобы с мужчинами я уже разобрался - но мне кажется, что женское сознание - это со-
вершенно другой мир, особая сфера исследований (В. Фокин).
Сниженная метафора, привлекаемая для характеристики социальных событий, лиц, явлений общественной жизни, - один из активных источников экспрессивизации современной речи. Именно разговорно-бытовой облик образности соответствует современным представлениям об эстетических качествах публичной речи, о риторическом идеале конца XX - начала XXI в., когда, как отмечает В.В. Колесов, потерял свой престиж высокий стиль.
Выразителен контраст пафосной речи М.С. Горбачева (1985 г.), сохраняющей черты социалистической риторики, и речи В.В. Путина, строгой и ясной, построенной на узуальной образности и экспрессии синтаксических структур и содержащей вместо патетики оттенок легкой иронии.
Из речи М.С. Горбачева "Немеркнущие традиции трудового подвига": Минуло полвека с того дня, когда стахановская искра трудового порыва воспламенила многомиллионное движение трудящихся <...> Произошел могучий всплеск созидательных сил молодой страны, ее рабочего класса и крестьянства. Произошел, разумеется, не вдруг.
Из речи В.В. Путина об иракском конфликте: . эмоции - плохой советчик при подготовке и принятии каких бы то ни было решений. На протяжении ряда лет Россия не позволяла себе роскошь быть втянутой в военные конфликты. И я сделаю все, чтобы не позволить ей быть втянутой в иракский конфликт.
Природу стиля В.В. Путина, пришедшего на смену пафосной риторике и утверждающегося в политическом дискурсе, выразительно оценил Рой Медведев: "Владимир Путин принес в Белый Дом, а теперь и в Кремль новый стиль естественности и деловитости, серьезности и легкого юмора, здравого смысла и твердости"16.
Характерный для современной публичной речи процесс жаргонизации не затрагивает публичные дискурсы носителей ЭРК, ни один из которых не проявляет приверженности к жаргонизмам. Это не значит, что жаргонные метафоры вообще чужды изучаемому типу дискурсов, однако функционирование в них жаргонизмов целесообразно: метафо-ризация жаргонизмов происходит мотивированно, включение их передает оригинальный ход мысли говорящего, его творческую речевую активность, как правило, сопровождаясь иронической тональностью. Последняя вообще стала стилистической приметой жаргонизированной современной публичной речи17. Ср.: Я знаю, что у меня есть постоянные зрители. Общаясь с ними, я понимаю, что сумел рассказать им очень многое - и не про себя, а про них самих. Как-то сумел, на чувственном уровне,
прояснить и немного утихомирить их собственные внутренние разборки. Я думаю, что это хороший результат для театра (В. Фокин); Я и мои друзья не были революционерами, но были, что называется, "диссидентами системы". Мы не выходили с плакатами на улицу. Но расшатывали догмы аналитическими фомками (Е. Евтушенко).
Особенно активно жаргонные метафоры используются в пределах микрофункции стилизации - при создании речевой маски, когда говорящий выступает от имени вымышленного персонажа, воплощающего определенный социокультурный тип человека. В этом случае микрофункция стилизации сливается с эстетической микрофункцией, максимально приближая публичный дискурс к художественному. Ср. сатирический контекст дискурса В. Шендеровича в передаче "Итого", принимающего разные маски - от наивного простака до ядовитого памфлетиста.
Гоголевский прием построения речи прямодушного рассказчика, наивно-доверительно называющего вещи своими именами, создается при помощи грубо-просторечных инвектив и жаргонных метафор. Происходит ироническое погружение в чужой речевой мир, что создает иронию как над объектом обсуждения, так и над образом говорящего: Маслюков, Госплан, Кулик, Газпром, Абалкин, Рыжков все, что смогли, новому правительству посоветовали, Федеральное Собрание бывших своих однокорытников на подвиги благословило, и все вздохнули с облегчением. Вот только еды и денег от этих мероприятий почему-то не прибавилось.
3. Важным фактором усиления "поэтической энергии" метафоры вообще и разговорной метафоры в том числе является степень ее индивидуальности, неожиданность лежащих в ее основе ассоциаций. В функционировании метафоры в двух сферах - риторической и эстетической - проявляется своеобразие: различна частотность типов метафоры - узуальной, закрепленной как общеязыковой перенос, и индивидуальной (художественной, поэтической) и соотношение их с целостным текстом.
Если для идиостилей писателей индивидуальная метафора - типологическое свойство, широко представленное в разных жанрах литературы, то в публичных дискурсах изучаемого типа она редкое явление, свойственное, в основном, речи профессиональных писателей, которые в публичной речи, как и в художественной, проявляют оригинальность ассоциативного мышления, словесно-эстетическое дарование. Ср. свежую образную характеристику драматурга Н. Садур русского языка: ... он любит развалиться, разложиться и какую-нибудь простенькую мысль потягивает <...> Он доброду-
шен и созерцателен, ему спешить некуда. Или нетривиальный ассоциативный ход мысли В. Ма-канина, характеризующего бытовой метафорой творческий процесс писателя: Пишущий человек заботится о создании своего мирка. Это не состоялось, не сбилось, как масло, - ни один режиссер не сделает ничего.
Второе отличительное свойство индивидуальной метафоры в публичном дискурсе - выводимость ее смысла из малого контекста, отсутствие (или, во всяком случае, необязательность) связи с целостным текстом, что является релевантным признаком индивидуальной метафоры в художественной речи (ср. невозможность смысловой интерпретации вне целостного текста таких метафор, как печаль моя светла, в тревоге пестрой и бесплодной (А.С. Пушкин), ты мое васильковое слово (С. Есенин), тоска дорожная, железная (А. Блок)). Эта особенность художественного и шире - поэтико-фило-софского дискурса - В.И. Карасиком интерпретируется как "символическая генерализация смысла"18.
4. "Поэтическая энергия" метафоры публичного дискурса связана и с таким ее свойством, как актуализация двуплановости метафоры окружающим контекстом. Именно ощутимость объединения разных смысловых планов в метафоре - источник ее образности, экспрессивной силы, активный регулятор ассоциаций слушающего.
Обострение двуплановости метафоры происходит путем распространения ее сравнением, как в приведенном выше примере В. Маканина (сбилось, как масло), или конкретизирующими деталями: Я время от времени думаю над тем, кто я, и публичных определений пока не давал. Возможно, я продавец банальностей, но в усовершенствованной упаковке (В. Шендерович).
Оживление узуальных метафор отмечено как самый характерный процесс в пределах политического текста19, и этот процесс - типичная черта всего публичного узуса носителей ЭРК. Особенно характерный путь такой актуализации двуплановости -развертывание на основе метафоры-доминанты целой образной картины, в которой ассоциативную осложненность, "метафорический заряд"20 получают все слагаемые: Один умный философ определил Россию: "Россия существует только в двух измерениях: либо она жидкая, либо крестообразная". Сейчас она разлилась (Д.С. Лихачев); Высоцкий раскачивал лодку, в которой мы все сидим, чтобы приплыть куда-то (В. Фокин); Памятник, созданный гением Фальконэ, мог стоять без штырей, но Россию, к которой обращен образ: "Куда ты скачешь, гордый конь, и где опустишь ты копыта?", - удержать навечно без штырей было нельзя. И мы и сейчас не знаем, где опустит она копыта (В. Сарнов); Соединенные Штаты начнут скоро собирать плоды, которые они породили сво-
ими действиями, и плоды эти будут совсем не сладкими (В. Лукин).
II. Языковая игра.
Внимание к языковой форме, чувство потенциальных возможностей слова самого разного характера: словообразовательных, семантических, стилистических - отличает интеллигентский речевой узус (С.А. Земская, М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова, Л.П. Крысин).
Интерес к языку, его богатым потенциям, тонкое чутье к способам "эстетических преобразований" (В.В. Виноградов) слов и их сочетаний служат основой не просто пассивного интереса носителей ЭРК к языку, но порождает языковую игру - умение извлечь эмоциональный и эстетический эффект из творческой трансформации элементов общенародного языка, законами которого не только в пределах литературного языка, но и в границах нелитературных субкодов носители ЭРК свободно владеют.
Термин "языковая игра" применительно к Р в лингвистической литературе получает более широкое и более узкое применение. Ряд исследователей (В.В. Химик, И. Хейзинга и др.) распространяют понятие языковой игры на любые отклонения от литературной нормы в их функционально-регистровом применении носителями высокой речевой культуры, т.е. в любом мотивированном, намеренном обращении к ненормативному. Другой подход к языковой игре (Е.А. Земская, М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова, В.И. Карасик, И.Н. Горелов, К.Ф. Седов) ориентирован на ее связь с категорией комического и рассматривает разговорные средства как способ реализации комического эффекта в форме иронии, шутки, юмора, сатиры и т.д. Мы придерживаемся именно этой точки зрения. Языковая игра не только эмоционально воздействует на адресата, но производит эстетический эффект, придает особый артистизм дискурсу и тем самым сближает публичную речь с художественным текстом. Красоту, эстетизм языковой игры отмечают все исследователи. Например: "Игра имеет склонность быть красивой. Этот эстетический фактор, по всей вероятности, тождествен стремлению творить, что оживляет игру во всех ее видах и обликах"21.
Будучи проявлением чутья к слову, креативности, творческого начала, языковая игра, как отмечает Л.П. Крысин, - "характерная черта речевого поведения представителей интеллигенции, отличающая их от носителей языка из иных социальных слоев"22. Тем более присуща она носителям ЭРК, отличающимся широкими познаниями в области языка и особым творческим отношением к слову.
Однако языковая игра не может расцениваться как релевантный признак данного типа культуры, во-первых, потому что не является обязательной типологической приметой речевого поведения лю-
бого носителя ЭРК, а зависит от личностных свойств говорящих23, во-вторых, потому, что эта особенность идиостиля может быть присущей и среднелитера-турному, и разговорно-литературному типу речи личностей, принадлежащих к социальному слою интеллигенции.
Специфика языковой игры в изучаемом типе речевой культуры - не в самом обращении к этой эстетической разновидности микрофункций, а в арсенале лексических единиц и характере их семантики: в отсутствии грубых, вульгарных слов, экспрессии оскорбительного характера, адресной издевки, агрессивной тональности. В языковой игре в зависимости от ее прагматического назначения и соотношения с содержательным планом речи выделяются два типа, две "стихии" - балагурство, не связанное с "передачей содержания речи", и острословие, "когда необычная форма выражения связана с более глубоким выражением мысли говорящего и более образной, экспрессивной передачей содержания"24. Юмористическую интенцию и остроумное высказывание, рассчитанное не только на смеховую реакцию, различает В.И. Карасик.
Для балагурства характерны шутливая тональность общения, желание создать эмоциональную атмосферу дружелюбия и веселости. Эмоциональная природа балагурства в разговорной речи и в речи публичной идентична, однако механизм комического не совпадает: для публичного дискурса не характерны такие типичные для разговорной речи формы комикования, как фонетическая деформация слов, прием рифмовки, активны же каламбуры, трансформации фразеологических единиц и др.
Языковая игра этого типа не встречается в информационных, например, новостных жанрах, не характерна для политического дискурса или проблемных интервью, популярных лекций. Активно используется она в развлекательных диалогических жанрах, например, передаче "Пока все дома" Т. Кизякова. Добрая, бесконфликтная программа, организованная подбором соответствующих интервьюируемых, располагает к установке на юмористическую ситуацию, которую с большим искусством создает Т. Кизяков, обладающий хорошим чутьем языка, словесным слухом, умело направляющий ход общения, обладающий тактом и умеющий создать у собеседника, а главное, у адресата передачи хорошее настроение и доставить удовольствие неожиданными словесными находками. Как правило, это демонстрация смысловых возможностей слова, игра самыми разнообразными приемами речевого комизма. Приведем примеры только из одной передачи о семье актера А. Пашутина.
Например, каламбурное столкновение разных значений слова в одном контексте: "Предчувствуя, что нам с вами предстоит пережить в ближайшие минуты, у меня такое чувство, что вы эти
чувства разделяете" (чувство - "ощущение" и чувство - "душевное переживание"); сопоставление двух метафор из одной смысловой сферы, обостряющее их двуплановость: "Люба закрывает свою часть полевого окопа, а из каких орудий отстреливаетесь вы?"; объединение двух фразеологических единиц с одним доминантным словом: "Это была программа "Пока все дома", которая показывает людей, от одного вида которых захватывает дух. Продолжим в том же духе через неделю". Прагматическая цель таких приемов балагурства - коммуникативного характера (создание доброжелательного настроя) и структурно-текстового: они, как правило, помогают организовать ход интервью, отчленить фрагменты диалога, служат камертоном при переходе к новой теме, выступают как итоговое завершение беседы.
Выходящее за рамки юмора игровое общение отражает остроту интеллекта говорящего, его находчивость, быстроту реакции, умение в яркой, броской, неожиданной форме обобщить проблемные вопросы, подвести итог происходящему. Острословие сопровождает экспрессивно-характеризующую, эмотивную микрофункцию Р, оно типично для микрофункции стилизации, оно привлекается во всех типах институционального дискурса (политическом, культурно-просветительском, искусствоведческом), но главным источником мотивации его служит не тип дискурса, не жанр и не тема, а индивидуальные свойства говорящего, обладающего повышенной склонностью к иронии, шутке, игре. В отношении к языковой игре особенно явно проявляются разновидности двух психологических типов говорящих, выделенных К. Юнгом, - экстравертов и интровертов25.
Интровертам свойственна погруженность в самого себя, в субъективные идеи, абстрагирование от жизненных фактов, замкнутость, сдержанность в выявлении эмоций и оценок, экстравертам - повышенная эмоциональность, склонность к аффектированным формам выражения.
Эти два типа личностей по-разному относятся к языковой игре: у экстравертов эти формы более неожиданны и напряженны. К экстравертивному типу личностей относятся Ф. Абрамов, А. Панчен-ко, Э. Рязанов, А. Солженицын, А. Смелянский, Г. Явлинский, В. Рыжков, Т. Кизяков и др.
Интровертивный тип идиостиля реализует эстетическую микрофункцию Р в формах более сглаженных, не привлекающих внимания своей экспрессивностью, как бы растворенных в общем гармоничном, строгом течении речи. Это идиостили Д.Н. Лихачева, В. Молчанова, В.В. Путина и др. "Эстетическая надбавка" (Т.Г. Винокур) в такого рода дискурсах проявляется в более строгом и осторожном отборе разговорных единиц и таком их использовании, которое создает впечатление эстетичес-
кой организации речи в формах ясных, отточенных, не броских, но отличающихся внутренней гармоничной слаженностью.
Острословие свойственно обоим психологическим типам, хотя интенсивнее оно у экстравертов, в то время как балагурство - отличительная черта преимущественно экстравертов.
Наиболее актуальные для изучаемых типов дискурсов формы острословия - разнообразные виды реализации иронии. Этот вид речевого поведения стал особенно актуальным в последние десятилетия в связи с изменениями в социальной жизни: снятием запретов доперестроечной эпохи, свободой в политической, общественной и частной жизни, либерализацией СМИ. Это привело к преодолению стандартов, активизации субъективного начала во всех видах коммуникации, свободе в выражении критических взглядов и оценок, экспресси-визации и эмоционализации речи (Е.А. Земская, Е.Н. Ширяев, В.Г. Костомаров, О.Б. Сиротинина, Л.П. Крысин, В.И. Шаховский и др.). Одним из проявлений этого процесса и явилось развитие иронии в публичной речи. Ироничность проникает во все виды институционального дискурса носителей ЭРК, в разнообразные жанры: аналитические обзоры, высказывания на политические и социальные темы, интервью, особенно в такие специализированные передачи критического направления, как "Однако" и "Итого". Ирония широко используется отдельными авторами, например, М. Соколовым, В. Шендеровичем, С. Калединым.
Когнитивная основа языковой игры в дискурсах носителей ЭРК - толерантность, установка на сохранение социального мира, бережное отношение к общечеловеческим ценностям, чувство меры в ироническом отрицании, развитие самоиронии. Формы же экспликации этой подчас острой, но никогда не циничной, не грубой иронии разнообразны, причем они сродни средствам языковой игры первого типа - балагурства, однако имеют серьезную, глубокую идейно-концептуальную мотивацию.
Среди иронических приемов острословия выделяются:
- антитезы, построенные как противопоставление однокоренных образований, меняющих свою лексико-грамматическую природу и тем самым подчеркивающих контрастность понятий при кажущейся близости: "Нам нужны патриотически настроенные профессионалы, а не профессиональные патриоты" (В.В. Путин). Во фразе-перевертыше антитеза рождает иронический смысл нового сочетания профессиональные патриоты, в подтексте которой - ирония по отношению к патетическим декларациям национал-патриотов;
- каламбуры, основанные: а) на обострении переносного смысла сопоставлением образов, созданных по одной семантической модели: "Пусть сейчас нами управляют бывшие комсомольские
вожди, те, кто уснул красным, а проснулся трехцветным. Этот этап должен пройти" (Н. Михалков); б) на реализации разных значений слова (фраза в заключении ток-шоу "Основной инстинкт" в ответ на вопрос, поддержат ли участники передачи средний бизнес) "Что же, я поддержу среднего производителя, если он меня поддержит" (В. Шендерович) (поддержать: 1) высказать одобрение, согласие, проголосовать за протекционистские решения и т.д. и 2) помочь материально); К слухам о назначении меня премьер-министром я отношусь как к слухам (С. Степашин) (слухи: 1) вести, известия и 2) молва, толки, не имеющие под собой веских оснований);
- ложная этимология слова, основанная на па-ронимии: Посмотрите, чего захотел русский человек? <...> Он захотел стать президентом, министром, мэром. Мэром, а ведь по-русски это от слова мерин, я так думаю. Не так ли? Мэром он хочет быть (А.М. Панченко);
- игра внутренней формой слова: окказионализм-антропоним Тютькин своими лексическими ассоциациями на основе звуковых сближений (тютю, титька, тятька) и контрастивным соотнесением с другим антропонимом (Гамлет) становится знаком актера беспомощного, серенького, бесталанного: "распределение Гамлет тире Тютькин <...> - только кажется абсолютной истиной. Потому что в результате таких распределений в голове человека происходит подмена, ему кажется, что Тютькин - тире Гамлет, и все дела. На самом деле это далеко не так (Я .А. Додин).
Таким образом, эстетическая микрофункция Р в публичном дискурсе носителей ЭРК имеет ряд особенностей: 1) риторическую и эстетическую Р сближает отбор средств и их функционирование в малом контексте, но различает включенность Р в общую эстетическую двуплановость художественной речи; 2) эстетическая микрофункция в публичном дискурсе многообразными связями соотнесена с другими микрофункциями: она осложняет те их формы, которые удовлетворяют эстетическому критерию; 3) своеобразие эстетической микрофункции Р в изучаемом типе речевой культуры проявляется как на коммуникативном уровне (характер интенций, прагматические смыслы), так и на языковом (в отборе языковых средств, в их частотности и функционировании); 4) современные тенденции экспрессивизации и эмоционализации отражаются в дискурсах носителей ЭРК в умеренных формах, которые не разрушают эстетического впечатления от дискурсов, воплощающих современные представления о речевом идеале, и способствуют, с одной стороны, сдерживающему влиянию на современные тенденции в публичной речи, с другой -утверждению этих тенденций в более строгой, облагороженной форме, что открывает перспективы языкового развития.
1 См.: Аристотель. Риторика //Русская риторика: Хрестоматия. М., 1996. С. 12 - 23.
2 Цицерон Марк Туллий. Об ораторе // Русская риторика: Хрестоматия. М., 1996. С. 29.
3 Квинтилиан Марк Фабий. Правила ораторского искусства (Книга десятая) // Русская риторика: Хрестоматия. М., 1996. С.33.
4 Сперанский М.М. Правила высшего красноречия. СПб., 1844. С. 158.
5 См.: Сиротинина О.Б. О терминах "разговорная речь", "разговорность" и "разговорный тип речевой культуры" // Лики языка. М., 1998.
6 Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. С.5.
7 Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991. С. 27.
8 Одинцов В.В. Стилистика текста. М., 1980. С. 64.
9 См.: Томашевский Б.В. Теория литературы. М.; Л., 1930.
10 См.: Апресян Г.З. Ораторское искусство. М., 1969.
11 Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. М., 1993. С. 111.
12 Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990. С. 153.
13 Колшанский Г.В. Лингво-гносеологические основы языковой номинации // Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977. С. 74.
14 Алиференко Н. Поэтическая энергия слова: Синергетика языка, сознания и культуры. М., 2002. С. 10.
15 Арнольд И.В. Проблема диалогизма, интертекстуальности и герменевтики (в интерпретации художественного текста). СПб., 1997. С.37.
16 Медведев Р. Владимир Путин. Предварительные итоги // Российская газета. 2000. 31 мая.
17 См.: Золотова Г.А. Разговорные вариации в нормативном пространстве // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М., 1996; Лаптева О.С. Стилистические приемы создания иронии в современном газетном тексте // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М., 1996.
18 Карасик В.И. Языковой круг: Личность. Концепты. Дискурс. М., 2002. С. 102.
19 См.: Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. М., 1994.
20 См.: Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб., 1993.
21 Хейзинга И. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1996. С. 21.
22 КрысинЛ.П. Речевой портрет представителя интеллигенции // Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация. М., 2003. С. 495.
23 См.: Кочеткова Т.В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры: Автореф. дис. .. д-ра фи-лол. наук. Волгоград, 1999; Куприна С.В. Устная и письменная речь одного лица: Автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Саратов, 1998.
24 Земская Е.А., Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Языковая игра // Русская разговорная речь: Фонетика, морфология, лексика, жест. М., 1983. С. 175.
25 См.: Юнг К.Г. Психологические типы. СПб.; М., 1995.
