CC BY
36
УДК 82.091 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10255
Baraboshkin K.E., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Chinese Philology, Institute of Asian and African Studies,
Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: baraboshkin-kons@yandex.ru
THE RHETORICAL ARGUMENTATION (METHOD OF DOUBT (NAN) AND QUESTIONING (WEN)) ON THE EXAMPLE OF "ON SPONTANEITY" (ZIRAN PIAN) CHAPTER IN LUNHENG ("DISCOURSES WEIGHED") BY WANG CHONG (I CENTURY AD). The paper centers on Wang Chong's methods of rhetorical argumentation, or, according to Wang Chong himself, the method of doubt (nan) and questioning (wen). The author analyzes two chapters from the Lunheng ("Discourses Weighed"), translated by the author into Russian - "On Spontaneity" (Ziran pian) and "Questioning Confucius" (Wen Kong). In these chapters, Wang Chong not only gives his own ideas, but also analyzes the thoughts of his predecessors. However, in this article, Wang Chong's specific philosophical views are partially considered, and the main of analysis is the methods of rhetorical argumentation that he uses, the most common of which are the appeal to tradition and authority.
Key words: Wang Chong, Chinese literature, Chinese poetics, Discourses Weighed, Lunheng, The Balanced Inquiries.
К.Е. Барабошкин, канд. филол. наук, доц., ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова, E-mail: baraboshkin-kons@yandex.ru
РИТОРИЧЕСКАЯ АРГУМЕНТАЦИЯ (МЕТОД СОМНЕНИЯ (НАНЬ) И ВОПРОШАНИЯ (ВЭНЬ)) НА ПРИМЕРЕ ГЛАВЫ «О ЕСТЕСТВЕННОСТИ» (ЦЗЫЖАНЬ ПЯНЬ) В ТРАКТАТЕ «ЛУНЬХЭН» («ВЕСЫ СУЖДЕНИЙ») ВАН ЧУНА (I В. Н.Э.)
Статья посвящена размышлениям Ван Чуна (I в. н.э.) способам риторической аргументации, точнее, по словам самого Ван Чуна, методу сомнения (нань) и вопрошания (вэнь). В статье разбираются две главы из трактата «Луньхэн» («Весы суждений»), переведённые автором на русский язык - «Вопросы к Конфуцию» и «О естественности». В них мыслитель не только излагает свои взгляды, но и анализирует мысли своих предшественников. Однако в данной статье конкретные философские воззрения Ван Чуна рассматриваются лишь отчасти, а основным объектом являются способы риторической аргументации, к которой он прибегает, самыми распространенными из которых являются аргумент к традиции и авторитету.
Ключевые слова: Ван Чун, китайская литература, «Весы суждений», китайская поэтика, Луньхэн, взвешивание суждений.
Принцип естественности является одним из центральных для автора «Весов суждений» («Луньхэн»), причем он связан не только с онтологической стороной философии Ван Чуна (I в. н.э.), но и имплицитно влияет на литературную мысль автора. Однако в данном случае нас интересуют приемы риторической аргументации, а точнее реализация метода нань-вэнь на примере главы «О естественности» («Цзыжань пянь»).
Глава «О естественности» начинается с тезиса: «Все сущее рождается естественно», а если взять чуть шире, то все явления, предметы существуют лишь благодаря естественному ходу вещей. В данной главе большое место отводится полемике мыслителя с конфуцианцами. В особенности, дискуссиям вокруг вопроса о наличии у Неба воли - мин. В одной из других глав («Вопросы к Конфуцию» (Вэнь Кун пянь)) Ван Чун настаивает на том, что истина должна рождаться в полемике и выдвигает теорию вэнь (вопрошания) и нань (постановки под сомнение): «В миру конфуцианцы - жу любят верить учителям и почитают верным [всё, что относится] к древности. [Они] считают, что [среди] всего [того,] о чём говорят достойные и премудрые, нет неверного [а потому] направляют весь свой дух-цзин на изложение и изучение [сути учения премудрых] и не знают [надобности в том, чтобы] требовать (ставить под сомнение) -нань и задавать [им] вопросы - вэнь» [1, с. 74]. И далее Ван Чун продолжает «Достойные и премудрые... направляли мысль, [однако даже в таком случае] всё же нельзя сказать [что они] исчерпали [всю суть] и дошли до истины. Что уж говорить о поспешно высказанных словах [В. Луньюе]? Не могут... [а] современные [ученые] не знают, как с них требовать - нань. Или [даже если] они верны..не знают, как [правильно] об этом спросить - вэнь. В речах достойные и премудрые во многом между собой расходятся. А в текстах между тем, что было записано раньше, и записано позже, существует множество противоречий. [Однако] современные ученые не могут этого знать» [1 с. 74]. В этом и заключается основная проблема - даже в канонических (цзин) текстах многие слова остаются без должных комментариев со стороны премудрых, что ведет к большим проблемам в деле установления истины. А потому своей главной задачей Ван Чун видит в первую очередь «установление баланса между истиной и ложью» - «Все способы обретения знания [зависят] не от наличия или отсутствия таланта. Трудность в том, чтобы дистанцироваться от учителя. Вычислять истину и приходить к действительности. Устанавливать, что истина, а что ложь» [1, с. 77]. Для определения истины приходится вступать в диалог, причем, в диалог не только со здравствующими мыслителями и теоретиками, но и с мудрецами прошлого, диалог с которыми возможен через их труды. Однако вести подобный диалог способен не любой, а только «человек большого таланта и знаний», который «может разрешить все эти вопросы». Несомненно, подобным человеком Ван Чун считает себя.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что во многих главах трактата большое место занимают риторические фигуры диалогизма, среди которых ведущим становится прием введения диалога в монологическую речь. Однако наиболее показательным с точки зрения рассмотрения риторических фигур интересна не глава «Вопросы к Конфуцию», в которой мыслитель ведет полемику с классиком китайской философии, а глава «О естественности», в которой затрагивается один из ключевых вопросов китайской философской и литературной
мысли - естественность - цзыжань. И так как этот вопрос в разные исторические промежутки рассматривался представителями многих школ мысли, то и полемизировать приходится со всеми ними.
В данной главе диалог присутствует в нескольких видах: первый из них -между философом и читателем. Философ излагает свою точку зрения, обращаясь к читателю, поэтому здесь, как впрочем и во всем трактате, нередки случаи употребления риторических вопросов, когда Ван Чун прибегает, по его собственной терминологии, к вопрошанию - вэнь: «[Если] благие знамения Неба посылались умышленно, где бы находилась естественность-цзыжань? Где бы пребывало недеяние-увэй? По какой причине Небо обладает свойством естественности - цзыжань?» [2, с. 2].
Однако часто диалог ведется не с читателем, а с «некоторыми-хо» - они либо выражают мнение, присущее какой-либо из школ, либо сами являются выразителями распространенной в обществе точки зрения, либо просто вводятся автором как несогласные, к кругу которых может принадлежать и сам читатель: «Некоторые спросят: «Теперь же [обратимся к тому, что] движение Неба [по своей сути] сходно с человеческим, где же здесь недеяние-увэй? <...> Отвечу: «Движение Неба влечет за собой ци, [небесное] тело движется и ци выходит, [так]рождаются десять тысяч вещей...» [2, с. 3].
В этой главе присутствует и третий вид диалога, к которому прибегает автор - диалог, в котором философ уже не принимает непосредственного участия. Чаще всего такие диалоги являются частью аргумента к традиции и авторитету -то есть весьма пространной цитатой, в которой авторитет чаще всего вступает в диалог опять же с «некоторыми»: «Если кто-то являлся к Хуань-гуну с докладом, тот говорил: «Доложите [об этом] Чжун-фу». [Некоторые в] свите говорили: «Как одно - так сразу [посылает] к Чжун-фу, как другое - опять к Чжун Фу, [для Хуань-гуна] быть правителем легко!» [На что] Хуань-гун отвечал: «[Когда] у меня [еще] не было Чжун-фу, было трудно! [Когда] же я обрел Чжун-фу, как могло стать нелегко?» [Когда] Хуань-гун обрел Чжун-фу, назначил его [вести все] дела, поручил ему [дела]управления, и более не приобщался [к ним]. Великое Небо [обладает] превосходной добродетелью-дэ, [а потому может] предоставлять власть правителям-ванам и осуждать людей, [однако получается, что даже] добродетель-дэ Неба уступала [добродетели] Хуань-гуна, и поступки его [совершеннее], чем у Пяти Императоров!» [2, с. 5]. Но, как уже было сказано выше, диалоги данного вида являются лишь частью аргументации. Основной формой практически во всем трактате в целом является диалог с «некоторыми».
В главе «О Естественности» Ван Чун подводит читателя к пониманию принципа естественности, используя различные способы подтверждения и доказательства, такие как цитирование, аналогия, приведение примера, аргумент к авторитету, различного рода умозаключения. Попробуем некоторые из них подробнее.
В первую очередь, Ван Чун часто прибегает к цитированию, к примеру, он часто специально приписывает свои мысли некоему мыслителю, с учетом авторитетности мнения последнего в современном обществе. Это полемический прием - так называемое ложное цитирование, цель которого - развенчивать своего идейного противника, излагая от его лица противоположные ему суждения:
«Если [следовать] словам Конфуция, [получается], что листья на всем сущем сами собой появляются, а раз они появляются сами собой, то могут образовываться в одно время. Если [допустить, что они намеренно] создавались Небом, то оно [долго] тянуло [с процессом], подобно человеку из Сун, что искусственно вырезал лист» [2, с. 7].
Присутствует здесь и эпикризис - прямые цитаты, с комментариями, так, к примеру, Ван Чун цитирует «Книгу Перемен» (Ицзин): «В «Переменах сказано: «У Хуан-ди, Яо и Шуня, рукава платья висели недвижно, а в Поднебесной царил порядок». Рукава платья висели недвижно - означает опустить рукава [находясь] в недеянии - увэй. Конфуций казал: «Каким же был великим государем Яо! Как он возвышен! Велико только Небо, и только Яо подражал ему!». Говорил Конфуций также: «О, как это возвышенно, когда Шунь и Юй владели Поднебесной, они не занимались ею!!»» [2, с. 10; 4, с. 106]. Здесь же мы можем наблюдать инверсии в цитированном тексте, например, цитируя Луньюй, он намеренно переставляет цитаты, делая это намеренно, чтобы подчеркнуть и выделить свою мысль, а затем подвести итог Подобного рода инверсии можно наблюдать и в следующем фрагменте: «Лао произнес: «Конфуций говорил: «Я не был испытан на службе, поэтому и умел много». Конфуций также сказал: «Я был незнатен в молодости, поэтому научился многому в занятиях простых людей, а много ли умеет благородный муж? Совсем немного»» [2, с. 14; 4, с. 109], а далее следует вывод: «[Когда] человек худороден, [его] не допускают до великих дел, [даже если] его мастерство многообразно. [А] Небо велико и почтенно, разве может [оно намеренно] посылать стихийные бедствия для того, чтобы карать [ни-чтожных]людей?» [2, с. 14].
Также Ван Чун прибегает к квазицитированию (парафразу крылатого выражения): «Простые люди подобны рыбам и диким зверям. [Если с помощью] наивысшей добродетели - дэ управлять ими, будет подобно жарке мелкой рыбешки, это и есть действие, согласующееся с Небом и Землей». «Жарить мелкую рыбу» - цитата из Дао Дэцзина: «Править великим государством - это как, готовить кушанье из мелкой рыбы» [3, 164] - ко времени Ван Чуна эта фраза уже стала крылатым выражением. В случае с исходным источником - разделывать мелкую рыбу перед жаркой хлопотно, да и вряд ли после разделки от нее что останется - так и государь не должен вникать слишком глубоко в дела правления, иначе это грозит смутой. Ван Чун в данном случае говорит об идее недеятельного, естественного правления.
Мыслитель прибегает не только к обыденному цитированию, но часто привлекает наглядные примеры либо известные читателю, так как связаны с преданиями о той или иной исторической личности и находятся на слуху, либо к таким примерам, с которыми читатель может столкнуться в повседневной жизни или знать о них от других. Такого рода примеры являются либо отправной точкой в рассуждениях философа, либо завершающим штрихом. Так, подводя финальную черту в своем утверждении о недеятельном Небе, он приводит двух исторических персонажей в качестве примеров:
«Цао Цань был сяном (первым советником) Хань, предавался пьянству, песням и музыке и не вдавался в дела управления. Его сын [попытался было] увещевать его, [однако Цао Цань приказал] отвесить ему двести ударов бамбуковой палкой. [Несмотря на это] в Поднебесной не было изменений, предвещающих смуту [Небо бездействовало]. [Или же когда] в Хуайяне чеканили фальшивые монеты, чиновники не могли положить этому конец. Цзи Ань был тайшоу (начальником области) [Хуайян], [однако он приказом] не уничтожил ни одной [плавильной] печи, не [издал ни единого приказа] о наказании, он лишь спокойно лежал на своем высоком ложе, и правление в Хуайане было безупречным, [и здесь Небо бездействовало]. Таким образом, Цао Цань, находясь на посту сяна, будто бы и не был сяном, [так как не выполнял его функций], а Цзи Ань, находясь на посту тайшоу, [вел себя так], будто в его области не было ни единой души, [которой он должен был служить]. Но, однако же, в этот период у ханьского двора не случалось бедствий [ниспосланных Небом], а Хуайян стал той [областью], где наказания не применялись, [видимо потому, что] добродетель - дэ Цаня была велика, равно как и величие Аня» [2, с. 5].
Приведя эти примеры, он подводит итог в своем рассуждении о Небесных карах:
«[Если взять]величие добродетели-дэ Неба и сопоставить его с [величием добродетели - дэ] Цао Цаня и Цзи Аня, то какая из двух [добродетелей - дэ окажется более великой]? Ведь утверждение о том, что Небо дает правителям - ванам [право на] управление, а потом [может их] покарать [за утрату веления - мин], подобно утверждению о том, что в [своей] добродетели - дэ Небо уступало Цао Цаню, а в своем величии - Цзи Аню» [2, с. 5].
Однако философ пользовался не только приведением цитат и примеров для обоснования своей точки зрения. Умозаключения, которые строит мысли-
Библиографический список
тель, весьма разнообразны, так, в своих доказательствах, он часто прибегает к использованию энтимем. Такие умозаключения Ван Чун использует, например, в своем доказательстве естественности и недеяния Неба: «По какой причине Небо обладает свойством естественности-цзыжань? У Неба нет рта и глаз. Но ведь те, кто обладают и действуют относятся к тем, [кто, имеет] глаза и рот. Рот жаждет вкушать [пищу], глаза жаждут взирать [на все вокруг]. [Когда] пристрастие и желание зарождаются внутри, то выражаются они вовне, тогда рот и глаза стремятся к этому, и обретают [в этом] пользу, желая это, действуют. Теперь же [допустим] среди вещей нет того, к чему стремятся в желании рот и глаза, откуда же [в таком случае] взяться деянию?» [2, с. 2] Здесь в основе фрагмента лежат два силлогизма - простой категорический второй фигуры: способный действовать, имеет глаза и рот, небо не имеет глаз и рта, следовательно, оно не способно действовать; и транзитивный силлогизм: если есть глаза и рот, то появляются желания, и если появляются желания, то возникает потребность в их удовлетворении и действии, следовательно, если есть глаза и рот, то возникает потребность в удовлетворении желаний и действии.
Далее Ван Чун продолжает: «Откуда [можно] узнать, что Неба нет ни рта, ни глаз? Благодаря Земле. У Земли тело - это почва, а она не имеет ни рта, ни глаз. Небо и Земля подобны мужу и жене. [И если у] тела Земли нет рта и глаз, то [можно] понять, что и у Неба нет ни рта, ни глаз. Можно ли предположить, что у Неба [тоже есть] тело? Оно должно быть похоже на [тело] Земли. Можно ли предположить, что это воздух - ци? Ци подобно облакам и туману. Но разве то, что подобно облакам и туману может обладать глазами и ртом?» [2, с. 2]. Здесь такая логическая форма: почва не есть имеющая рот и глаза, Земля есть почва, следовательно, земля не есть имеющая рот и глаза. Это простой категорический силлогизм по первой фигуре. В свою очередь единство Неба и Земли как единство мужа и жены - это прием сравнения, который подводит к умозаключению по аналогии.
В целом модель рассуждений Ван Чуна здесь ничем не отличается от той, что можно встретить в других главах. Основной тезис о естественности всего сущего мыслитель формулирует еще в самом начале главы, однако потом переключается на полемику с теми конфуцианцами, которые отстаивают деятельный характер Неба. И, как обычно и бывает в таком случае, каждый свой аргумент он снабжает большим количеством примеров. Таким образом, здесь можно увидеть две свойственных ему схемы рассуждений: построение критики отдельных, частных суждений (микросхема) и построение всей критической части главы в целом (макросхема). Но в данном случае, в отличие, к примеру, от главы «Об изначальной природе» (бэньсин пянь) эти схемы практически совпадают - сначала идет тезис, потом обоснование тезиса на примерах и некий вывод. Обобщает же все свои мысли Ван Чун в данной главе в ее конце:
«Что же до тех, кто говорит о порицании и осуждении [исходящей от Неба], полагают, что проверить [их идеи можно, обратившись к жизненному] пути людей. [Поэтому посмотрим] на жизнь [людей -], [если бы] государь порицал и осуждал подданных, а Небо порицало и осуждало государя, тогда [действительно можно было бы] говорить о порицании и осуждении [исходящей от Неба]. [Однако жизненный] путь людей таков, что подданые тоже часто бывает так, что они увещевают [и осуждают] государя, [в таком случае, если считать] обрушивающиеся несчастья и странные [явления] порицанием и осуждением [со стороны Неба], то тогда и правитель-ван [как небесный подданный] тоже может увещевать [и осуждать] Небо! Но где же результат такого порицания [Неба со стороны правителя - вана]? Если утверждают, что до-бродетель-дэ Неба столь совершенна, что человеку невозможно увещевать [и осуждать его], то, обладая столь совершенной добродетелью-дэ, [Небо должно было бы] пребывать в спокойствии, а не порицать и осуждать. [К примеру, когда] сын Вань Ши совершил ошибку, [то он ничего] не сказал, но в качестве ответа отказался от пищи, это подтверждение совершенства [его добро-детели-дэ]. [Таким образом], выдающийся [своей добродетелью - дэ] человек способен [не порицать и осуждать, а всего лишь] не говорить ни слова, что уж говорить о Великом небе, как можно утверждать, что оно может порицать и осуждать? В действительности Небо находится в состоянии недеяния -увэй, поэтому оно не говорит. [Что же до] происходящих иногда бедствий, то они происходят естественно» [2, с. 14].
Таким образом, можно утверждать, что глава «О естественности» является прекрасным образцом риторической аргументации. Ван Чун построил ее таким образом, что к концу у читателя должны были развеяться все сомнения и возникнуть убеждение в очевидной правильности тезиса о том, что в основе всего лежит естественность. Что же касается самих идей о принципе цзыжань, высказанных Ван Чуном в данной главе, то их косвенное влияние на литературную мысль уже обсуждалось в статьях ранее [5], [6].
1. Ван Ч. Весы суждений. Сыбу цункань саньбянь. Цзыбу. Луньхэн. Шанхай: Шанхай шудянь, 1936; Т. 3.
2. Ван Ч. Весы суждений. Сыбу цункань саньбянь. Цзыбу. Луньхэн. Шанхай: Шанхай шудянь, 1936.
3. Семененко И.И. Лаоцзы обрести себя в Дао. Москва: Республика, 1999.
4. Семененко И.И. Ранняя конфуцианская проза. Луньюй. Мэнцзы. Москва: Издательство восточной литературы, 2016.
5. Барабошкин К.Е. Ван Чун (I в. н.э.). Взвешивание суждений. Глава «О превосходстве и необычности». Перевод и комментарий; Вестник Московского университета. Серия 13: Востоковедение. 2015; № 3: 79 - 91.
6. Барабошкин К.Е. Ван Чун о литераторах и их положении в обществе. Общество и государство в Китае. 2018; Т. 48, № 48-2: 631 - 639.
References
1. Van Ch. Vesy suzhdenij. Sybu cunkan' san'byan'. Czybu. Lun'h'en. Shanhaj: Shanhaj shudyan', 1936; T. 3.
2. Van Ch. Vesy suzhdenij. Sybu cunkan'san'byan'. Czybu. Lun'h'en. Shanhaj: Shanhaj shudyan', 1936.
3. Semenenko I.I. Laoczy obrestisebya v Dao. Moskva: Respublika, 1999.
4. Semenenko I.I. Rannyaya konfucianskaya proza. Lun'yuj. M'enczy. Moskva: Izdatel'stvo vostochnoj literatury, 2016.
5. Baraboshkin K.E. Van Chun (I v. n.'e.). Vzveshivanie suzhdenij. Glava «O prevoshodstve i neobychnosti». Perevod i kommentarij; Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 13: Vostokovedenie. 2015; № 3: 79 - 91.
6. Baraboshkin K.E. Van Chun o literatorah i ih polozhenii v obschestve. Obschestvo i gosudarstvo v Kitae. 2018; T. 48, № 48-2: 631 - 639.
Статья поступила в редакцию 03.12.19
УДК 81 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10256
Oksentyuk O.R., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, English Department № 2, Moscow State University of International Relations (University)
(Moscow, Russia), E-mail: oxana0747@yandex.ru
BILINGUALISM IN CANADA AND ITS EFFECT ON CANADIAN VARIETY OF ENGLISH. The article examines the complex linguistic situation in Canada with both English and French there enjoying equal official status, which, however, in some cases fails to be maintained for various reasons. Researchers believe that French is being gradually replaced by English in all Canadian provinces with the exception of Quebec, where the Official Language Act of 1974 made French the sole official language of the province. The above situation can hardly fail to affect the speech habits of Anglophone Canadians living in the province because it causes numerous cases of code-switching. The latter phenomenon is regarded here as a form of speech behavior determined to a certain extent by the social interaction of individuals. The research material was selected from English language periodicals that come out in the province of Quebec. The underlying assumption here is that there are certain correlations between the individual's speech behavior and some mass media publications in the sense that the choice of linguistic means in both is determined in high degree by a wide range of the so called social factors which reflect various aspects of the individual's life in society. The research findings show that code-switching is typical of the above publications: they contain a large number of French words, phrases and names. Interestingly, such lexical units are often used instead of their very close English equivalents because they obviously carry some additional information, which is analyzed in the article. Since there are correlations between the individual's speech behavior and some media publications, the speech habits of Quebec's Anglophones may to some extent follow the above pattern.
Key words: language situation, bilingualism, official language, code-switching, speech behavior, social factors, Canada, province of Quebec.
О.Р. Оксентюк, канд. филол. наук, доц., Московский государственный институт международных отношений (университет)
МИД России (МГИМО), г. Москва, E-mail: oxana0747@yandex.ru
СИТУАЦИЯ ДВУЯЗЫЧИЯ В КАНАДЕ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ КАНАДСКОГО ВАРИАНТА АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
В статье рассматриваются некоторые лингвистические последствия сложной языковой ситуации, исторически сложившейся в Канаде. Характерной ее чертой является сосуществование двух высокостатусных языков, обладающих официальным равноправием, которое в реальных ситуациях их функционирования не всегда соблюдается. По мнению исследователей, для большей части страны, за исключением провинции Квебек, французский язык постепенно замещается английским. В то же самое время в провинции Квебек по существующему там законодательству практически единственным официальным языком является французский язык. Указанное обстоятельство приводит к тому, что ситуация существования английского языка в данной провинции отличается от ситуации его существования в целом по стране, что проявляется в речи англоязычных канадцев Квебека в виде переключения кодов. Данный процесс рассматривается в работе в качестве особой формы речевого поведения говорящих, которая имеет соответствия в структуре их социального взаимодействия. Материал для исследования отбирался из англоязычных периодических изданий, выходящих во франкоязычной провинции страны. Данный выбор обусловлен тем, что СМИ в некоторой степени моделирует речевое поведение человека, отбирающего языковые ресурсы в зависимости от параметров социальной ситуации. Переключение кодов, то есть переход с английского языка на французский, представлено в англоязычных газетах Монреаля в виде французских вкраплений (отдельных слов, словосочетаний, названий различных реалий). Во многих случаях данные вкрапления не используются для заполнения денотативного вакуума, а несут определенную социальную информацию, которая конкретизируется в статье в ходе анализа приводимых примеров. Поскольку СМИ в некоторой мере моделируют речевое поведение говорящих, весьма вероятно, что английский язык провинции Квебек в некоторых ситуациях речевого взаимодействия будет следовать вышеуказанной модели.
Ключевые слова: языковая ситуация, двуязычие, официальный язык, переключение кодов, речевое поведение, параметры социальной ситуации, Канада, провинция Квебек.
На первый взгляд может показаться, что сама постановка данного вопроса весьма сомнительна, поскольку Канада обычно воспринимается в качестве англоязычного «младшего брата» США, чье основное население (чуть более 37 миллионов) проживает вдоль государственной границы со своим могущественным соседом. Длина этой границы составляет практически 9 тысяч километров, а расстояние между двумя странами легко преодолевается на автомобиле всего за час [1, с. 21].
Языковая ситуация в Канаде совсем не так однозначна, о чем свидетельствует недавняя (по историческим меркам) кризисная ситуация, которая произошла в 1968 году в районе св. Леонарда Монреаля, самого крупного города провинции Квебек и второго по величине города в Канаде. Тогда, на волне так называемой Тихой революции, отразившей рост самосознания жителей провинции, который достиг своей кульминации под воздействием знаменитого призыва Шарля де Голля «Да здравствует свободный Квебек!», местные власти приняли решение о том, что обучение в районных школах должно вестись исключительно на французском языке [1, с. 192]. Англоязычное население провинции и всей страны восприняло это как ущемление прав англоязычных жителей провинции, что привело к протестам не только в Квебеке, но и по всей стране.
В настоящее время в Канаде с 1966 года существует официальное двуязычие, предоставляющее равные права английскому языку, являющемуся родным для 57% населения страны, и французскому языку, который считают родным более 21% населения страны [2, с. 4]. Несмотря на вышесказанное, по законодательству провинции Квебек, принятому в 1974 году, французский язык по существу является там единственным официальным языком. Это, конечно,
не исключает некоторых условий в законодательстве, позволяющих, например, получать образование в начальной и средней школе на английском языке. Высшее образование в провинции вполне доступно на английском языке, так как там существует, например, такое крупное высшее учебное заведение с вековой историей, как университет Мак Гилл, где преподавание ведется на английском языке.
Можно предположить, что данная сложная языковая ситуация сосуществования двух высокостатусных языков, обладающих официальным равноправием, которое в реальных ситуациях их функционирования не выглядит столь безусловным, оказывает определенное влияние на специфику канадского варианта английского языка. Здесь нужно также заметить, что, по мнению исследователей [3, с. 18], «английский язык Канады обнаруживает чрезвычайно мало своих собственных различительных черт и в то же время испытывает давление со стороны как британского, так и американского вариантов с явным преобладанием черт последнего». Причинами этого являются как географическое положение страны, так и сложная история ее образования и развития. Традиционно считалось [4, с. 28], что двуязычие в Канаде следует в основном понимать как «овладение английским языком теми, для кого родным языком является французский». В среднем, французским языком владеет в Канаде 9 % носителей английского языка, тогда как английский язык знает 43,4% носителей французского языка [5, с. 3]. Причем высказанное выше мнение разделяется и современными исследователями [6, с. 4], полагающими, что «двуязычие характерно, в основном, для франкого-ворящей части Канады: англоканадцы не испытывают жизненной необходимости изучать французский язык». Другими словами, во всех провинциях Канады, за исключением провинции Квебек, английский язык является основным для
