CC BY
41
УДК 37.015.42:159.922.736.4 DOI 10.26170/2079-8717_2022_05_21
ББК Ю941.5-99 ГРНТИ 15.31.31 Код ВАК 5.3.1
Смирнов Александр Васильевич,
доктор психологических наук, доцент, Уральский государственный педагогический университет; 620091, Россия, г. Екатеринбург, пр-т Космонавтов, 26; e-mail: k-66756@planet-a.ru
Максимова Людмила Александровна,
кандидат педагогических наук, доцент, директор института психологии, Уральский государственный педагогический университет; 620091, Россия, г. Екатеринбург, пр-т Космонавтов, 26; e-mail: maxim0va70@mail.ru
РИСКОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ КАК ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: рисковое поведение школьников; школьники; психологический анализ; ад-дикции; алкоголизм; наркомания; адреналиномания; профилактика рискованного поведения; профилактическая работа
АННОТАЦИЯ. Авторы определяют основные формы рискового поведения школьников, представляют по ним аппроксимированные эпидемиологические данные и процентный рейтинг форм рискового поведения, где наиболее выраженной оказывается проблема снижения уровня соматического здоровья, а не проблема химических аддикций. Содержательно описаны основные направления научных исследований рискового поведения школьников - социологическое, феноменологическое, диагностическое, персонологическое, клиническое, профилактическое - указаны основные методологические проблемы исследований. Выделенные формы рискового поведения подростков описаны с точки зрения проявлений, этиологии и последствий.
БЛАГОДАРНОСТИ: исследование выполнено в рамках реализации Государственного задания Министерства Просвещения РФ 073-00042-21-02 по теме «Научный анализ применения единой методики социально-психологического тестирования обучающихся, направленного на раннее выявление немедицинского потребления наркотических средств и психотропных веществ, и ее доработка» (рук. С. А. Минюрова).
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Смирнов, А. В. Рисковое поведение несовершеннолетних как предмет психологического анализа в отечественной литературе / А. В. Смирнов, Л. А. Максимова. - Текст : непосредственный // Педагогическое образование в России. - 2022. - № 5. - С. 179-194. - DOI: 10.26170/2079-8717_2022_05_21.
Smirnov Aleksandr Vasilevich,
Doctor of Psychology, Associate Professor, Ural State Pedagogical University, Ekaterinburg, Russia Maksimova Liudmila Aleksandrovna,
Candidate of Pedagogy, .Associate Professor, Director of the Institute of Psychology, Ural State Pedagogical University, Ekaterinburg, Russia
RISK BEHAVIOR OF MINORS AS A SUBJECT OF PSYCHOLOGICAL ANALYSIS IN RUSSIAN LITERATURE
KEYWORDS: risk behavior of schoolchildren; pupils; psychological analysis; addictions; alcoholism; addiction; adrenaline mania; risk behavior prevention; preventive work
ABSTRACT. The authors define the main forms of risky behavior of schoolchildren, present approximated epidemiological data and the percentage rating of forms of risky behavior, where the problem of a decrease in the level of somatic health is the most pronounced, and not the problem of chemical addictions. The main directions of scientific research of schoolchildren's risk behavior - sociological, phenomenological, diagnostic, personological, clinical, preventive - are described in detail - the main methodological problems of research are indicated. The selected forms of risky behavior of adolescents are described in terms of manifestations, etiology and consequences.
ACKNOWLEDGMENTS: the study was supported by a state assignment 073-00042-21-02 on the topic "Scientific analysis of the application of a unified methodology of social and psychological testing of students, aimed at early detection of non-medical consumption of narcotic drugs and psychotropic substances, and its refinement".
FOR CITATION: Smirnov, A. V., Maksimova, L. A. (2022). Risk Behavior of Minors as a Subject of Psychological Analysis in Russian Literature. In Pedagogical Education in Russia. No. 5, pp. 179-194. DOI: 10.26170/2079-8717_2022_05_21.
Р
исковое поведение подростков, психологами, медиками, юристами и сами-
именно такой термин закрепился ми школьниками. сегодня в научной литературе, активно об- Цель исследования: определение фе-
суждается всеми участниками воспитатель- номена рискового поведения школьников с
ного процесса - родителями, педагогами, точки зрения современных академических
© Смирнов А. В., Максимова Л. А., 2022
исследований и выявление степени изученности проблемы.
Рисковое поведение можно охарактеризовать как целостную активность человека, которая направлена на удовлетворение психологических, биологических, физиологических и социальных потребностей, связанных с повышенным риском [3, с. 62]. Рисковое поведение подростка - поведение, несущее добровольное допущение риска для здоровья или жизни субъекта, содержащее определенные выгоды и цели и не очевидный баланс положительных и отрицательных исходов, субъективно воспринимаемый как значимый, при этом субъективное значение положительных и отрицательных исходов такого поведения для подростка существенно больше, чем для взрослого [2, с. 45]. Таким образом, в рисковом поведении подростков выделяют такие характеристики, как добровольность риска и неясность результатов с точки зрения вероятности отрицательного исхода [3, с. 62]. Рисковое поведение может выступать для подростка в качестве источ-
ника различных новых, интенсивных и сложных сенсаций, ощущений и переживаний, быть пробой собственных сил и возможностей. В рисковом поведении можно увидеть и элементы инициации, известной как в архаичных, так и в традиционных культурах, связанной с преодолением ограничений и трудностей [2, с. 45]. Переоценка ценностей, неизбежная в отрочестве, ведет и к переоценке риска. Не сознавая степень риска, подростки проверяют границы своих возможностей и часто считают себя неуязвимыми. Недооценка вероятности негативного исхода приводит к тем негативным последствиям рискового поведения, которые и служат источником общественного беспокойства [2, с. 45].
Обращение к первоисточникам на академическом ресурсе eLIBRARY.RU? во-первых, показало, какие формы рискового поведения действительно присущи современным школьникам, во-вторых, проявило исследовательские приоритеты.
Таблица1
Рейтинг форм рискового поведения подростков в зависимости от количества академических первоисточников на ресурсе eLIBRARY.RU
1 Интернет-среда и социальные сети
2 Различные формы аддиктивного поведения, характерные для школьников, - алкоголизм, наркомания, адреналиномания, интернетомания
3 Снижение уровня соматического здоровья школьников как результат образа жизни
4 Агрессивное и деструктивное поведение
5 Межэтнические конфликты в школе и проблемы адаптации мигрантов к учебному процессу и школьной среде
6 Аутоагрессия и суицид подростков
7 Различные формы расстройства пищевого поведения
8 Вовлечение в организации экстремистского толка типа А.У.Е. или «Колумбайн» или автономный скулшутинг
9 Буллинг (травля) в школе
10 Проблема педагогической запущенности школьников
11 Вовлечение школьников в деструктивные культы
Из таблицы 1 видно, что опасности ки-берпространства и связанное с ними поведение изучаются с очень большим отрывом от всех остальных опасностей. Однако это вовсе не означает, что именно эта форма рискового поведения является сегодня доминирующей проблемой. Реально представленный рейтинг определяется таким критерием, как доступность получения информации. Действительно, исследовать, например, интернет-зависимость или специфику социальной сети можно не вставая со стула, с помощью тех же кибертехнологий Google, и совсем другое дело получить информацию от участника тоталитарной секты или экстремистской организации - степень доступности информации и возможностей исследования просто несоизмеримы.
Более адекватную информацию о рейтинге и характере социальной опасности дают первоисточники, рассматривающие
проблему эпидемиологии опасных явлений в социальной страте школьников. Но и здесь все не просто. Во-первых, прослеживается интересная тенденциозность предоставляемых данных. Если автор или первоисточник относится к организациям, призванным оказывать медицинскую, психологическую или социальную помощь школьникам, то эпидемиологические показатели, как правило, завышаются, поскольку масштабность проблемы напрямую связана с текущим или будущим финансированием соответствующих организаций. Если автор или первоисточник относится к организациям, призванным бороться с крайне опасными проявлениями и последствиями рискового поведения подростков, например экстремизмом или наркоманией, то показатели понижаются, чтобы показать эффективность работы соответствующих организаций [39, с. 34]. Во-вторых, авторы пред-
ставляют эпидемиологические показатели с огромным разбросом данных - от десятых долей до десятков процентов и в различных масштабах измерения - на 100, 10 000 или 100 000 человек. Поэтому для объективизации информации ее отбор и оценка производились по следующим критериям: 1) областью исследований выступают медицина, психология, педагогика, социальная психология, культурология; 2) данные получены в ходе эмпирических исследований; 3) исследования проводились в период 2015-2021 гг. только в отношении школьной страты населения; 4) темой исследова-
ний было рисковое поведение, его формы, этиология, механизмы формирования, последствия, коррекция, профилактика; 5) эпидемиологический диапазон по каждой форме опасности определялся по нескольким источникам с применением аппроксимации данных (средние значения, доверительные интервалы, учет ошибки измерения). Отметим, что согласно ВОЗ и Комитету по наркотикам ООН негативное явление, достигающее показателей 5% распространенности, считается социально опасным [54].
Таблица 2
Уточненные аппроксимированные эпидемиологические показатели известных форм рискового поведения школьников в РФ по данным эмпирических исследований за период 2015—2021 гг.
№ Описание опасности Средний процент Эпидемиологический диапазон в процентах
1 Снижение уровня соматического здоровья школьников как результат образа жизни 53 44-62
2 Адреналиномания 45 34-56
3 Различные формы расстройства пищевого поведения 42 34,5-49,5
4 Буллинг в школе 39 .3.3-45
5 Интернет-среда и социальные сети 24 22,5-26,5
6 Аутодеструктивное поведение и суицид 23 17-29
7 Межэтнические конфликты в школе и проблемы адаптации мигрантов к учебному процессу и школьной среде 13,8 9,8-17,8
8 Алкоголизм (дистилляты, ректификаты, пивной) 13 15-17
9 Интернет- и компьютерная аддикция и гаджет-зависимость 10,7 3,9-17,5
10 Вовлечение в организации экстремистского толка типа А.У.Е. или «Колумбайн» или автономный скулшутинг 5,9 3,6-8,1
11 Вовлечение школьников в деструктивные культы 3,8 3,3-4,3
12 Наркомания 0,8 0,5-1,1
По данным источников [2-6; 8-9; 11-17; 18-23; 25; 28; 30-33; 35-38; 41-45; 48; 50; 52-53; 55]
Представленный рейтинг более объективен, он отражает закономерности культу-рогенеза, социогенеза и даже антропогенеза в условиях появления новых компьютерных технологий и интенсивной информатизации, приведших к изменению уклада жизни. Прогресс с новыми удобствами всегда приносит новые культурные феномены [22], а значит, и новые девиации и патологии [39; 42]. Сегодня эти опасности изучаются в рамках нескольких направлений.
Социологическое направление является наиболее представленным в ряду других направлений по количеству исследований. Это обстоятельство объясняется прямой и косвенной социальной опасностью различных форм рискового поведения школьников для культуры. Общество реагирует на его проявления изучением и оценкой того ущерба, который такое поведение может нанести различным социальным институтам. В этом направлении преимущественно представлено несколько аспектов: эпидемиология различных форм рискового поведения школьников; оценка социального
ущерба и степени социальной опасности от рискового поведения; социальные факторы распространения рискового поведения в страте школьного населения (факторы риска); влияние рискового поведения школьников на культуру и социум; социальные и социально-психологические аспекты этиологии рискового поведения школьников; исследование различных подростковых субкультур [5; 6; 14; 19; 20; 23; 32; 35; 37; 41-43].
Направление психологии личности является вторым по масштабу в изучении рискового поведения школьников. Здесь изучаются личностные особенности лиц с различными формами и проявлениями рискового поведения. Исследования можно свести к четырем основным направлениям: поиску и систематизации личностных диспозиций, свойств, состояний и процессов, характерных для представителей различных форм рискового поведения; поиску и анализу факторов, препятствующих продуктивной социализации и социальной адаптации; поиску различных маркеров, указывающих на развитость или потенци-
альное развитие рискового поведения в будущем; поиску и определению устойчивых дифференцирующих и типологизирующих признаков различных «групп риска» или субкультур. Как правило, исследования ведутся с целью развивать эффективные меры психотерапии, коррекции, профилактики
[1; 4; 7; 11; 15; 18; 26; 36; 47; 50; 51].
Направление коррекции, терапии личности, склонной к рисковому поведению, и его профилактики выступает третьим по количеству исследований в изучении рискового поведения в социальной страте школьников. Работы ведутся по нескольким векторам, которые хорошо коррелируют с направлениями работ в личностном направлении, описанном выше: коррекция личностных диспозиций, свойств, состояний и процессов, приводящих к асоциальной направленности, снижению уровня социальной адаптирован-ности, социальной самоизоляции; устранение и профилактика факторов, препятствующих продуктивной социализации и социальной адаптации; развитие механизмов продуктивной саморегуляции поведения и деятельности детей; прямая профилактика всех форм рискового поведения; развитие методов усиления жизнестойкости детей; разработка концептуальных моделей реабилитации, ресоциализации, культурной ин-корпорированности представителей различных групп риска. В качестве форм работы используются личностная психотерапия, тренинги, спортивные мероприятия, различные виды социально-культурной деятельности, семейная терапия и коррекция детско-родительских отношений, терапия творческим самовыражением, психолого-педагогические средства воздействия [9; 10; 12; 13; 16-18; 21; 23; 34; 44].
Диагностическое направление является четвертым направлением изучения рискового поведения школьников по числу исследований. В рамках этого направления ученые пытаются решать три основные задачи.
Первая из них состоит в выявлении детей, потенциально склонных стать инициаторами или жертвами различных форм рискового поведения. Хотя информация, получаемая на основе интеркорреляции критериев (возраст, пол, социально-экономические показатели семьи, семейный климат, место проживания), уже позволяет разрабатывать эффективные способы терапии, коррекции и профилактики, тем не менее здесь ученые сталкиваются с необходимостью разрешения буквально противоположных проблем. Например, ко-морбидность подростковых аддикций. Сходство этиологии, клиники, патогенеза, последствий аддиктивных форм поведения при химических и поведенческих аддик-
циях [39], казалось бы, облегчает задачу создания инструментов для прогностической диагностики, однако явление смены форм аддиктивного поведения и устойчивое стремление аддиктов скрывать свою аддик-цию существенно осложняют достижение цели [39]. С другой стороны, различная природа форм рискового поведения подростков, например скулшутинг и вовлечение в тоталитарный культ, деструктивное поведение и кибербуллинг, побуждает исследователей вставать на различные методологические и методические позиции. Эти позиции определяют достаточно узкую предметную область интереса в отношении рискового поведения, по-разному представляя его эпидемиологические, этиологические, патогенетические факторы и исходя из своей схемы патогенеза или методологии терапии и профилактики. Эта методологическая изолированность и связанная с ней предметная узость не позволяют пока создать универсальный инструмент для диагностики всех известных форм рискового поведения подростков. Пока сформировалась тенденция к своеобразному описательному «коллекционированию» личностных диспозиций, свойств, состояний и процессов детей и подростков, склонных к рисковому поведению, этиологических, патогенетических факторов такого поведения, представлению множества моделей механизмов его развития или коррекции. Пока не происходит необходимой интеграции психофизиологического, психологического и социального подходов в изучении индивидуальности человека [23; 25; 31; 39; 52].
Вторая задача состоит в создании инструментария для различных по тематике академических исследований индивидуальности школьников, склонных к рисковому поведению. Здесь исследователи также сталкиваются с аналогичными проблемами [23; 25; 31; 39; 52].
Третья задача - решение диагностики рискового поведения как группового, социального явления. Исследователи справедливо отмечают, что большинство форм рискового поведения школьников - это «... комплексное явление, которое формируется в относительно стабильной группе, характеризуется активным вовлечением в этот процесс ее участников и посторонних лиц.» [46, с. 143], которое чаще не является очевидным, явным, а часто и преднамеренно маскируется его участниками, поэтому это является действительной диагностической проблемой [52].
Таким образом, именно в диагностическом практико-ориентированном направлении не разрешимые пока противоречия проступают очень явственно, затрудняя создание универсального диагностического
инструмента, на роль которого претендует методика СПТ-диагностики. Анализ показывает, что большинство указанных противоречий и проблем связано именно с тем, что предметные области и методология каждого из исследований существенно ограничивают диапазон изучаемых факторов, детерминирующих развитие индивидуальности человека. Необходима обобщающая теоретико-методологическая основа, тем более что во всех формах рискового поведения школьников отчетливо просматриваются подростковые феномены социальной протестности, изолированности, девиа-нтности, тяги к риску и новизне.
Феноменологическое направление является пятым по представленности исследований рискового поведения школьников. Здесь описывается феноменология всех исследуемых форм рискового поведения; выделяются и анализируются социальные и личностные детерминанты форм рискового поведения; определяются социальные противоречия, создающие условия для поддержания известных и появления новых форм рискового поведения [4-6; 8; 14; 15; 20; 22; 25; 37; 41; 43; 44].
Клиническое направление - данное направление традиционно рассматривает вопросы этиологии рискового поведения, его патогенеза, клинических проявлений и терапии. Необходимо отметить, что в рамках клинического направления большее внимание уделяется тем формам рискового поведения, которые, с точки зрения клиницистов, считаются более опасными для жизни детей - снижение уровня соматического здоровья, алкоголизм, наркомания, адреналиномания, нарушения пищевого поведения, аутодеструктивное поведение и суицид [4-6; 13; 23; 30; 32; 38].
Поскольку в рамках данной статьи мы уточнили и конкретизировали рейтинг и перечень недетских рисков детства, то будет вполне уместно уточнить и конкретизировать содержание указанных форм рискового поведения. В силу того, что материал достаточно обширен и весь не может уместиться в объем статьи, изложим его кратко, следуя структуре - проявления, этиология, последствия.
Снижение уровня соматического здоровья школьников как результат образа жизни и влияния новых феноменов культуры. Проявляется в росте заболеваемости школьников за последние 5-6 лет на 27-30%. Отмечается рост онкологических, сердечно-сосудистых заболеваний, заболеваний ЖКТ и крови, офтальмологической патологии и болезней мочеполовой и репродуктивной систем, отмечается значительный рост ожирения и расстройств пи-
тания по типу анорексии, ИППП. В качестве прямых этиологических факторов клиницисты определяют следующий перечень: реакции эмансипации; реакции подражания поведению лидера группы с постоянным интересом и составом; реакция гипе-ракцентированного интереса к сексуальной сфере; гиперинформатизация жизнедеятельности; снижение двигательной активности; минимизация прямого человеческого общения; развод родителей и напряженность внутрисемейных отношений; кон-фликтогенность семьи; нездоровое питание подростков с выраженным предпочтением фастфуда; опасное пренебрежение собственным здоровьем [24]. В качестве последствий клиницистами определяются: снижение физической адаптации и выносливости; снижение витальности; снижение стрессоустой-чивости; увеличение деструктивных форм поведения; недоразвитие механизмов и снижение ресурса социальной адаптации; снижение когнитивных функций; увеличение числа лиц с физическим и психологическим недоразвитием [24, с. 12-14].
И химические, и поведенческие аддик-ции подростков имеют общие симптомы, которые выступают и как общие диагностические критерии этих аддикций. К ним относятся: рецидивирующая компульсивно возникающая тяга к реализации аддиктив-ного поведения и неспособность от него отказаться; прогредиентность развития, необходимость постоянного увеличения объема (дозы) или времени для получения нужного уровня удовольствия в связи с повышением толерантности; наличие абстинентного синдрома; продолжение аддиктивного поведения, несмотря на явные негативные последствия для жизни или здоровья; сверхзначимость аддиктивной деятельности для аддикта; получение физического или психологического удовольствия от аддиктив-ной деятельности и предпочтение аддик-тивного источника удовольствия другим источникам; пренебрежение ответственными делами и обязанностями ради реализации аддиктивного поведения; прибегание к ад-диктивной деятельности как к копинг-стратегии; реализация аддиктивных эпизодов в ситуациях, опасных для жизни или требующих повышенной собранности и ответственности. Наличие любых трех симптомов, устойчиво проявляющихся в течение трех месяцев, уже может говорить о наличии аддикции [39, с. 141].
В основу классификации форм проявления алкогольной аддикции и ее стадий у подростков положен принцип тяжести последствий алкогольной интоксикации. До-нозологические формы употребления алкоголя не рассматриваются как алкогольная
аддикция, к которым относятся острая алкогольная интоксикация с алкогольным опьянением различной степени тяжести и атипичная форма патологического опьянения. В качестве собственно алкогольной ад-дикции принято считать хронический алкоголизм начальной, развернутой и исходной стадии (соответственно первой, второй и третьей стадии) [40].
Представление о наркотической ад-дикции как о множественных формах наркоманий базируется на том основании, что различные наркотические препараты оказывают различное воздействие на организм человека, отличаются своими свойствами, действием, характером наркотического опьянения, фармакокинетикой, динамикой метаболизма, спецификой течения передозировки. Однако сравнительная характеристика течения этих наркоманий показывает общие диагностические симптомы, позволяющие говорить об общей син-дроматике всех видов наркоманий, все из которых содержат так называемый большой наркоманический синдром. В него входят следующие три синдрома, которые отражены в диагностических критериях аддиктив-ного поведения:
- синдром измененной реактивности организма к действию употребляемого наркотика: изменение формы потребления; повышение толерантности к наркотику; снижение и последующее исчезновение естественных защитных физиологических, психофизиологических реакций организма на интоксикацию; изменение наркотического опьянения;
- синдром психологической зависимости;
- синдром физической зависимости.
Однако о начальных стадиях наркомании можно говорить при появлении первых четырех симптомов, как и при алкоголизме [40].
В отношении адреналиномании подростков исследователями наиболее часто выделяются следующие ее формы: страсть к опасностям, риску в воздухе, на земле, на воде, на снегу; страсть ездить на повышенной скорости и др.; страсть к приключениям, экстремальным путешествиям; страсть совершать рискованные трюки, например паркур; прыжки на динамической веревке (с мостов, кранов, телебашен, со скал и т. д.) - роуп-джампинг (rope-jumping), прыжки на эластичном канате «тарзанке» - банги-джампинг (bangee jumping), сверхнизкие прыжки с парашютом со зданий, антенн, мостов, скал (BASE-jumping, от первых букв Building, Antenna, Span, Earth) или прыжки и перемещение по крышам домов и карнизам - руфинг (Roof - крыша). Существуют и «неспортивные» формы рискового поведе-
ния подростков, связанные с адреналинома-нией: получение удовольствия от путешествий без определенной цели и продуманного и рассчитанного маршрута; стремление оказываться в ситуациях, имеющих неопределенный исход, и получение от этого удовольствия; получение удовольствия от участия в ситуациях, вызывающих страх и желание повторить их; стремление внезапно совершать откровенно неадекватные «сумасшедшие» поступки «ради смеха»; предпочтение окружать себя знакомыми и друзьями с непредсказуемым поведением; любовь к вечеринкам, на которых отсутствуют нормы поведения («вписки»); модификации тела через уродующий внешность пирсинг или татуаж. Диагностические критерии - аналогичные для химических аддикций [39].
Авторы достаточно однозначны в определении форм реализации интернет-аддикции как подростками, так и взрослыми - сущностных различий не отмечается: бесконечное совершенствование технико-эксплуатационных характеристик компьютера и средств обеспечения интернет-связи; навязчивый тематический или бессистемный поиск информации в сети Интернет; участие в интернет-лотереях онлайн; участие в виртуальных азартных играх онлайн; участие в виртуальных компьютерных играх онлайн и стационарных компьютерных играх; участие в виртуальных социальных сетях. К интернет-аддикциям относятся: навязчивые просмотр информации и проверка почты от соратников по сети или обновление информации о себе; постоянный поиск общения и знакомства в социальных сетях, а также постоянное виртуальное общение в видеосессиях; виртуальный шоппинг - покупки в интернет-магазинах; виртуальный секс -поиск и просмотр порнографической продукции; написание вирусного программного обеспечения и осуществление индивидуальных или коллективных вирусных атак на серверы организаций, взломы баз данных, преднамеренное похищение информации, преднамеренное дистанционное нарушение нормальной работоспособности оборудования; преднамеренное распространение слухов и дезинформации, фальсификаций в сети Интернет; ведение агрессивных дискуссий (кибербуллинг) в сети Интернет; осуществление мошенничества и похищение средств с применением компьютера и виртуальных сетей электронного банкинга [40].
В отношении этиологии алкогольной и наркотической аддикции в настоящее время существует три ведущие точки зрения. Концепция токсического воздействия ПАВ на структуры мозга в результате его систематического и прогредиентного употребления,
ведущего к нарушению нормального функционирования эволюционной мезо-кортико-лимбической системы подкрепления, что проявляется в патологическом нарушении метаболизмов нейромедиаторов в головном мозге и формировании устойчивой биологической стимульно-реактивной связи, требующей включенности ПАВ в процессы метаболизма организма, обусловленные употреблением ПАВ. Концепция мутации генов связывает перечисленные нарушения не с токсическим воздействием ПАВ на структуры мозга, а с тем, что потенциальные или реальные аддикты уже имеют в своем генотипе гены, создающие преморбидную основу аддикции, которая запускается при соответствующих средовых условиях. Исследования показывают, что на генном уровне в развитии алкогольной и наркотической аддикции могут принимать участие 1 381 ген. Третья точка зрения в контексте социально-психологического направления указывает, что алкоголизм и наркомания являются результатом дефицитарности и фрустрирован-ности в раннем детстве потребности в любви со стороны первичного объекта бытийной мощи - матери [40]. В отношении этиологии адреналиномании подростков направление психологии личности сосредотачивает внимание на ряде личностных черт и соответствующих потребностях, характерных для адреналиноманов, а именно: выраженная экстравертированность, импульсивность, стремление к новизне, стремление к поиску острых ощущений, нарциссичность, аутич-ное (в иных интерпретациях оккультно-мистическое) мышление (вера в «фарт», «фатум» и т. п.), социальная оппозиционность и асоциальность, стремление выйти за пределы допустимого. Эти черты формируют своеобразную неизбежную «экзистенцию» и поведение аддикта - адреналинома-ния оказывается подходящей сферой манифестации этих черт и реализации соответствующих потребностей. В клинической нейропсихологии исследования нейромеди-аторного обмена в структурах мезо-кортико-лимбической системы мозга адреналинома-нов показали нарушение метаболизма и секреции нейромедиаторов, дефицитарность которых связывается с повышенной возбудимостью, неспособностью контроля поведения и импульсивностью, нехваткой чувства удовольствия, и связанное с этим постоянное стремление к поиску внешних стимулов для его получения. Дефицитарность нейротрансмиттеров связывается с неблагоприятной мутацией 991 гена [40, с. 56].
В вопросе этиологии интернет- и компьютерной аддикции также рассматривается несколько точек зрения. В рамках социальной психологии эта аддикция является
формой замещения живого общения у тех людей, кто не может установить отношения с лицами противоположного пола в связи с чрезвычайно высокими и даже невыполнимыми требованиями, критериями, которым должна соответствовать противоположная сторона. Аддикция подавляет страх одиночества людей, реально имеющих низкий социальный статус в своих микросоциумах и неспособных к установлению реальных продуктивных отношений с другими людьми [40, с. 61]. Клиническая нейропсихология отмечает, что в основе рассматриваемой аддикции лежат все те же патологические механизмы нарушения нейромедиа-торного обмена, связанные с избытком, дефицитом нейромедиаторов, сбоем механизма обратного захвата или дефектом синапсов, как и у алкоголиков. По данным генетических исследований, мутации примерно в 421 гене человека связываются с отклонениями в социальной адаптации, социальной коммуникации, способностях к социальному взаимодействию. В рамках направления психологии личности интер-нет-аддикция также рассматривается как форма совладания с тревогой, возникающей в связи с неспособностью установить продуктивные отношения с окружающими. Другая точка зрения, применимая больше к азартным интернет-гэмблерам и хакерам, указывает на дефицитарность интеллектуальной стимуляции и возбуждения ЦНС, в связи с чем аддикты в буквальном смысле соревнуются с компьютером во время ад-диктивных сеансов, находясь в приятном для них состоянии возбуждения [40, с. 61].
Последствия употребления алкоголя и наркомании хорошо известны - сокращение жизни или даже ранняя смерть, личностная и интеллектуальная, социальная деградация, появление множества патологических синдромов и дисфункций различных систем организма (висцеропатия), развитие психозов, бесплодие, риск уродств плода, рождения умственно отсталых и мертворождение в будущем. Среди последствий адреналиномании и явлений, сопровождающих ее у школьников, отмечается следующее: вероятность смертельного исхода, развитие клинических форм депрессии; вероятность соматической патологии и инвалидизации; привлечение к административной ответственности. Высоко вероятными последствиями интернет-аддикции и всех форм ее проявлений у школьников могут оказываться: отчуждение аддикта от социума, реальных отношений, семейных дел и обязанностей, пренебрежение всем прежде ценимым ради взаимодействия с машиной; развитие жесткого эгоцентризма и эмоциональной уплощенности; гинеколо-
гические и урологические заболевания, заболевания сердечно-сосудистой системы, опорно-двигательного аппарата, желудочно-кишечного тракта; финансовые потери семейного и личного бюджета в связи с тратами на оплату трафика и покупку техники или программного обеспечения; арест полицией и привлечение к уголовной ответственности за криминальные действия.
Различные формы нарушения пищевого поведения также имеют свои особенности. Анорексия проявляется в: резком ограничении себя в питании, изнурительных не нормированных физических упражнениях с целью похудеть; периодах преднамеренного усиленного похудения, сменяющихся приступами переедания; вызывании у себя рвоты; злоупотреблении слабительными, диуретиками, кофеин- и кодеин-содержащими препаратами. Такая поведенческая активность может сопровождаться пограничными расстройствами психики - тревожное расстройство, компульсивно-обсессивное расстройство; злоупотребление ПАВ; истерическое расстройство. Отмечается наличие патологической сверхценной идеи «иметь стройную фигуру» и т. п. или появление фобии «прибавить в весе» и т. п. [29, с. 44-45]. Аналогичными симптомами проявляется и булимия - расстройство, которое вызывает повышенный аппетит, чувство сильного голода и заканчивается обжорством, после которого больной старается искусственно вызывать рвоту или каким-либо другим способом очистить желудок. Клиническая картина заболевания схожа с анорексией. Утрата контроля над пищевым поведением является ведущим проявлением заболевания, характеризующегося приступами переедания и попытками различными способами избавиться от их последствий. Так же как и при анорексии, при булимии отмечается наличие патологической сверхценной идеи «не толстеть» или появление фобии «прибавить в весе» [49].
С точки зрения этиологии недавние медико-психологические исследования показали, что при анорексии ведущими психологическими факторами нарушения пищевого поведения являются: депрессивный фон настроения, выраженная алекситимия, высокий уровень тревожности, андрогинность. Корреляции с пониженной самооценкой или с неудовлетворенностью образом своего тела выявлено не было. Не обнаружен также и специфичный комплекс неполноценности у лиц из группы «анорексия» [49, с. 65]. «Для группы "булимия" ведущими психологическими факторами нарушения пищевого поведения являются: выраженная алексити-мия, максимально выраженный комплекс неполноценности, выраженная неудовле-
творенность образом своего тела, низкая самооценка, высокий уровень тревожности, фемининность. Не выявлено клинически выраженного уровня депрессии» [49, с. 65]. Для представителей обеих групп характерно наличие вторичных выгод - снижение конфликтности в семье, сохранение инфантильности и выгод, связанных с ней, попытки решения проблем социальной включенности через идею «достижения красивой телесной конституции» [29, с. 43].
Последствия нарушения пищевого поведения уже были нами описаны в рамках клинического направления исследований - снижение физической адаптации и выносливости; снижение витальности; снижение стрес-соустойчивости; увеличение деструктивности поведения; недоразвитие механизмов и снижение ресурса социальной адаптации; снижение когнитивных функций; увеличение числа лиц с физическим и психологическим недоразвитием [24, с. 12-14].
Традиционно буллинг понимается как эпизодически регулярное или постоянное агрессивное преследование одного из членов коллектива со стороны другого лица, но также часто группы лиц, причем не обязательно из одного формального или признаваемого другими коллектива. Различают травлю прямую, когда ребенка бьют, обзывают, обманывают, ставят в неловкое положение, делают жертвами злых розыгрышей, унижают, дразнят, портят его вещи или отбирают деньги, косвенную: распространение слухов и сплетен, бойкотирование, избегание, манипуляция дружбой, также могут использоваться унизительные комментарии, жесты, угрозы, клички. Эти же явления переместились в интернет-среду и получили название кибербуллинга. Другими словами, проявляется активность, подчеркивающая неполноценность, вторичность и непривлекательность жертвы буллинга по отношению к окружающим [16; 21; 42-44; 46]. Сегодня уже говорят не об индивидуальном характере буллинга по типу «Агрессор-Жертва», а о его коллективной природе - речь идет о проявлении определенной структуры отношений в формальном или стихийном коллективе (группе) когда выделяются четкие роли его участников - «Инициатор» (он же «Лидер» и «Агрессор»), «Помощники», «Жертва», «Защитники», «Наблюдатели» [43; 44; 46]. В связи с этим изначальное «виктимологическое» направление в изучении буллинга (кибербуллинга) дополняется социально-психологическими исследованиями [19; 41-43], где рассматриваются причины и этиология буллинга (кибербуллин-га). В качестве таковых отмечают: стремление к превосходству и доминированию как следствие травматичного комплекса непол-
ноценности и социальной дезадаптации; зависть, ревность, месть и форма разрядки агрессивных аффектов; конформизм и нежелание оказаться в роли жертвы; дефици-тарность теплоты человеческих отношений в семье; общий недостаток контроля; отсутствие границ дозволенного, или гиперконтроль ребенка; социальная незрелость и неумение разрешать конфликты [16; 19; 21; 4144; 46].
Последствия буллинга (кибербуллин-га) - социальная самоизоляция и уход в ан-деграундные агрессивные субкультуры; резкое снижение успеваемости и апатия по отношению к учебе; понижение самооценки вплоть до самоуничижительных оценок; депрессивность с суицидальными мыслями; социальная тревожность и страхи; задержка психоэмоционального развития; полиморфные психосоматические расстройства.
Исследования в области аддиктологии [39; 40] показывают сходство психологических механизмов образования аддикции отношений, вовлечения в тоталитарные секты или экстремистские группировки, включая группировки типа «Колумбайн». Авторы отмечают, что сектантские группы или экстремистские группировки формируются по критерию ненависти определенной группы людей к другим людям по общему основанию - половому, социальному, религиозному, политическому, этническому, материальному и т. п. В такие «группы ненависти» объединяются люди, полагающие себя униженными и обиженными некими общими «другими», «не такими как мы». И хотя опыт унижения и обид отдельных людей конкретен, как отмечает В. И. Красиков, он экстраполируется на всю категорию «обидчиков» [19, с. 82]. Следует отметить, что неудачи и унижения подростковых групп происходят из естественных экзистенциальных и возрастных особенностей подростков [19, с. 82].
Другой общий признак таких групп -продолжает В. И. Красиков - это попытка перекроить традиционно установившееся соотношение разрешений и запретов, утвердив тем самым свою «новую свободу». Гендерные группы стремятся освободиться от «тирании» противоположного пола и реально установить свой новый контроль. Для троллей (буллеров) свобода - синоним самодурства, для скулшутеров - свобода апокалиптического ресентимента (Ф. Ницше), для криминализованной молодежи - «сумеречная зона» понятий преступного мира («А.У.Е.»), для догхантеров - освобождение от фундаментального запрета культуры на убийство [19, с. 82].
Следующий общий признак, как отмечает В. И. Красиков, - «двойная бухгалте-
рия» целей и средств: одни - для презентации, другие - для внутреннего негласного взаимопонимания и эмоционального единения. Подобная «бухгалтерия» нужна для «нормализации» своей субкультуры, придания ей респектабельности, а себе - чувства неординарности, особой значимости и роли в обществе, истории, повседневной жизни, для упреждения обвинений в экстремизме и ненависти [19, с. 82]. Специфичными являются признаки наличия символики, атрибутики - формирования закрытой субкультуры - и постоянное самовоспроизводство [19, с. 83].
Помимо Каиновой обиженности на мир, мести и ненависти, участники подобных групп несут такие личностные и поведенческие черты, которые сближают их с аддиктами отношений. Отмечают:
- неспособность принять ответственное решение (совершить выбор) самостоятельно без помощи, поддержки и опеки со стороны объекта привязанности или группы;
- компульсивное побуждение искать поддержку и опеку значимого лица или группы в таких ситуациях выбора;
- перекладывание бремени принятия решения (выбора) на объект привязанности или группу;
- детерминированность эмоций, настроения и установок поведения установками, формируемыми объектом привязанности или эмоциональным фоном, настроением группы или групповым поведением;
- неспособность быть одному, стремление быть в группе или рядом с объектом привязанности;
- переживание чувства собственной малоценности вне группы или вне отношений с объектом привязанности;
- единобытие с группой или конкретным лицом (объектом привязанности) как источник Бытийной мощи;
- компульсивные и навязчиво повторяющиеся стремления постоянно убеждаться в позитивности отношений со значимым лицом или группой, в правильности своего поведения со стороны группы или значимого лица;
- неспособность противопоставлять свои взгляды, мнение, поведение взглядам, мнению, поведению значимого лица или группы;
- избегание конфликтности в отношениях с объектом зависимости или группой [40, с. 124-125].
В настоящее время существует несколько точек зрения относительно ведущих этиологических факторов развития таких зависимых отношений. Согласно первой точке зрения в качестве фактора формирования зависимых отношений выступает фиксация на эдипальной стадии психо-
сексуального развития, которая заставляет искать «утраченный родительский объект и отношения» в отношениях с не родительскими объектами. Личность с силой привязывается к тем лицам из своего окружения, которые либо несут в себе «имаго родителя», либо строят с реципиентом такие отношения, которые напоминают ему отношения с родителем, к которому он привязан. Другая точка зрения акцентируется на том, что к формированию зависимости от отношений могут приводить психотравми-рующие события, не связанные с угрозой жизни и здоровью, например развод, разрыв отношений. Борясь с возникающей реактивной депрессией, человек стремится заполнить пустоту новыми отношениями, в которых новый объект любви или объект привязанности уже начинает выступать как источник бытийной мощи. Третья точка зрения гласит, что пропаганда социальной успешности и отсутствие ресурсов для этого создают у человека чувство «заброшенности на обочину жизни». Следствием такого конфликта между «сущим и должным» является выбор человеком тех отношений, которые не связаны с его внутренними потребностями. Человек стремится «казаться и соответствовать» той среде, пребывание в которой означает для него «полноту жизни» [40, с. 126], что уж говорить о подростках с несформированной системой ценностей, неумением различать добро и зло.
В качестве наиболее негативных последствий таких отношений можно выделить тотальную подчиненность человека воле объекта привязанности или группы, его психологическую, финансовую или сексуальную эксплуатацию, вовлечение в любые уголовно наказуемые деяния и ограничение свободы и воли действий.
Аутоагрессивное (самоповреждающее) поведение, в том числе суицид, классифицируется следующими формами проявления:
- суицидальные мысли - размышления о причинении себе вреда или о самоубийстве, от пассивного желания до реального планирования [23, с. 18];
- попытка самоубийства - несмертельное, саморазрушительное действие с явным или предполагаемым намерением умереть, чаще запланированное [23, с. 18];
- самоубийство - самоповреждающий смертельный поступок с явным или предполагаемым намерением лишить себя жизни, что часто определено судмедэкспертом или доверенным лицом [23, с. 18];
- несуицидальное самоповреждение -действие с несмертельным исходом, при котором лицо преднамеренно демонстрирует непривычное для себя поведение, приводящее, при отсутствии вмешательства со
стороны, к тяжелым самоповреждениям [23, с. 18].
В связи с этими особенностями различают демонстративный, аффективный и истинный суицид. По мнению практикующих суицидологов, подростковый суицид имеет характерные особенности: подростки не могут четко обозначить причину, по которой они решили совершить суицид, кроме того, они не могут четко вербализовать свои чувства, поделиться своими переживаниями, рассказать о них, отрефлексировать их. Специалисты признают, что причины, по которым подростки принимают решение о самоубийстве, во многом остаются непонятными, и пока ни медицина, ни психология, ни социология, не могут однозначно ответить на вопрос о том, что заставляет подростков покончить с собой [27, с. 42-43]. Однако выделяют устойчивый перечень «маяков», указывающих на повышенную вероятность суицида [23; 27]. Сюда относят: прямые высказывания о намерении суицида; косвенные намеки («Скоро вы от меня отдохнете»); активное увлечение литературой о похоронных традициях, сакрализации смерти, «загробной жизни»; демонстративно шутливое отношение к смерти сочетается с частыми разговорами о ней; необъяснимая, импульсивно возникающая раздача личных, эмоционально значимых вещей; примирение с обидчиками, врагами; смена опрятного внешнего вида неряшливостью, пренебрежением гигиеной; пренебрежение учебой; эмоциональное отстранение от семьи и друзей; частые и затяжные уединения; сомнительные звонки подростку на телефон [27, с. 45].
Этиология суицида остается не проясненной, однако выделяется довольно внушительный перечень факторов риска суицида, повышающих его вероятность. Специалисты выделяют: импульсивность, слабый самоконтроль эмоций; сензитивность; застревание аффекта, аффективную ригидность; самонеприятие, самообесценивание, включая неприятие собственного тела; перфекционизм и нарциссичность; слабую стрессоустойчивость; неопределенную или нарушенную психосексуальную идентичность; шизоформную психопатию, депрессивное пограничное расстройство, аффективное расстройство, биполярное расстройство; неизлечимую болезнь; бессонницу; социальную неприспособленность; чувство безнадежности и неспособность соответствовать стандартам социальной успешности; бедность; социальную изолированность; психотравмы; школьную травлю; конфликтогенную атмосферу в семье [23, с. 28-35]. Перечень указывает на сложность проблемы суицида и способствует прояснению этиологии, например в плане создания
опросников.
Межэтнические конфликты в школе принимают форму типичных подростковых межличностных или межгрупповых конфликтов, но практически всегда окрашены «национальным вопросом», который играет скорее роль «пускового» механизма в конфликте, нежели является его сущностью. Исследования показывают, что межэтнические конфликты являются результатом столкновения традиций «коренной» и «пришлой» культуры, когда культура мигрантов «не желает» или «не может» ассимилироваться и продолжает активно поддерживаться в семьях или диаспоре мигрантов - не происходит взаимопроникновения и взаимообогащения культур -встреча культур идет по принципу «кто кого». Эмпирические исследования показывают проявления индивидуальности мигрантов, которые негативно воспринимаются со стороны школьников «коренной культуры». Сюда относят: дерзость, навязывание другим своей точки зрения, неуважение, злость, конфликтность, упрямство, гордость, уверенность в себе, самолюбие, обидчивость, наглость, невоспитанность, самовлюбленность, демонстративное поведение, вредные привычки, надменность. Специалисты указывают, что предвзятое отношение формируется по принципу «непохожести на своих», этому принципу могут отвечать внешность (фенотип), язык (акцент), поведение (традиция), несвойственные «коренной культуре», - это качественные критерии первичной идентификации «свой-чужой», а далее происходит формирование позитивной (или негативной) установки на восприятие. Поэтому межнациональные конфликты в школе неизбежны, но их профилактике способствуют освоение языка, максимизация внешней схожести (минимизация непохожести), желание ассимилироваться в «коренную культуру», с одной стороны, и вос-
питание толерантного отношения «к ина-ковости», с другой, мероприятия, направленные на знакомство культур и их понимание и взаимообогащение [25].
Представленный материал позволяет сделать следующие выводы:
1. На основании современного исследовательского материала были выделены основные формы рискового поведения школьников, и по каждой из форм представлены аппроксимированные эпидемиологические данные.
2. Эти данные позволили выстроить процентный рейтинг форм рискового поведения школьников, где наиболее выраженной оказывается проблема снижения уровня соматического здоровья, а не проблема химических аддикций.
3. Были установлены и содержательно описаны основные направления научных исследований рискового поведения школьников - социологическое, феноменологическое, диагностическое, персонологическое, клиническое, профилактическое.
4. Установлено, что различная природа форм рискового поведения подростков побуждает исследователей вставать на различные методологические и методические позиции. Эти позиции по-разному представляют эпидемиологические, этиологические, патогенетические факторы рискового поведения подростков. Эта методологическая изолированность и связанная с ней предметная узость не позволяют пока создать универсальный инструмент для диагностики всех известных форм рискового поведения подростков.
5. Выделенные формы рискового поведения подростков были описаны с точки зрения проявлений, этиологии и последствий. Представленная информация может быть использована для разработки надежного и валидного диагностического инструментария.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абдуллина, Л. Б. Особенности развития мотивационной сферы подростков группы риска / Л. Б. Абдуллина, Р. Р. Абдуллин // Мир науки, культуры, образования. - 2017. - № 6 (67). - С. 194-195.
2. Авдулова, Т. П. Склонность к риску в отрочестве / Т. П. Авдулова // Психология обучения. -2011. - № 2. - С. 43-52.
3. Авдулова, Т. П. Рисковое поведение в юности: отклонение или норма? / Т. П. Авдулова, Е. В. Вит-ковская, Е. В. Поневаж // Клиническая и специальная психология. - 2013. - № 3. - С. 62-73.
4. Аджигельдиева, А. С. Характеристика особенностей пищевого поведения, эмоционально-личностных особенностей детей с ожирением / А. С. Аджигельдиева, Н. Э. Ахундзаде // МНСК-2020. Медицина : материалы 58-й Международной научной студенческой конференции. - 2020. - С. 24.
5. Антонова, А. А. Мониторинг состояния здоровья детей Астрахани по результатам профилактических медицинских осмотров / А. А. Антонова, Г. А. Яманова, В. Ф. Боговденова, В. Г. Сердюков, Д. В. Давы-денко, Е. И. Цыбульская // Международный научно-исследовательский журнал. - 2021. - № 3-2 (105). -С. 53-57.
6. Антонова, А. А. Основные тенденции заболеваемости среди детского населения / А. А. Антонова, Г. А. Яманова, В. Ф. Боговденова, Д. Н. Умарова // Международный научно-исследовательский журнал. -2021. - № 1-3 (103). - С. 6-9.
7. Аптикиева, Л. Р. Различия подростков «группы риска» и типичных подростков: психолого-педагогический аспект / Л. Р. Аптикиева // Вестник Оренбургского государственного университета. -2019. - № 3 (221). - С. 6-14.
8. Бохан, Н. А. Агрессия и суицидальное поведение подростков в различных условиях социализации / Н. А. Бохан, А. Ф. Аболонин, А. И. Мандель, И. Я. Назарова, И. Я. Стоянова // Суицидология. -
2018. - Т. 9, № 2 (31). - С. 50-59.
9. Бояршинова, И. М. Проблемы реабилитации наркозависимой молодежи в условиях приграничного региона Оренбургской области / И. М. Бояршинова // Научный альманах. - 2015. - № 9 (11). -С. 1360-1368.
10. Булычева, Е. С. Технология педагогического сопровождения семьи в профилактике наркомании подростков / Е. С. Булычева // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Педагогика. - 2013. - Т. 14, № 1. - С. 137-141.
11. Власова, Ю. В. О мотивах, способствующих вовлечению в деструктивные культы подростков и молодежи / Ю. В. Власова // Международный пенитенциарный журнал. - 2016. - № 3. - С. 30-33.
12. Гогиберидзе, Г. М. Профилактика вовлечения подростков в деструктивные секты / Г. М. Гогибе-ридзе // Герценовские чтения: психологические исследования в образовании. - 2019. - № 2. - С. 240-247.
13. Егоров, А. Ю. Современные подходы к терапии и коррекции интернет-аддикции / А. Ю. Егоров, С. В. Гречаный // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. - 2019. - Т. 119, № 6. - С. 152-159.
14. Егорова, И. А. Психовегетативные особенности соматических дисфункций у детей младшего школьного возраста / И. А. Егорова, А. Д. Бучнов, Е. С. Михайлова // Современные проблемы лечения боли. Особенности остеопатической диагностики и лечения в междисциплинарном подходе : сборник статей и тезисов. - Санкт-Петербург, 2017. - С. 67-78.
15. Ермолаева, Е. С. Алкоголизм в подростковой среде / Е. С. Ермолаева // Приоритетные направления развития науки и образования : материалы VII Международной научно практической конференции. -МЦНС «Наука и просвещение», 2015. - С. 211-214.
16. Кабанов, В. Л. Психолого-педагогическая поддержка подростка, пострадавшего от буллинга /
B. Л. Кабанов, А. А. Печенкина // Воспитание как стратегический национальный приоритет : Международный научно-образовательный форум. - Екатеринбург, 2021. - С. 122-125.
17. Коростина, В. П. Рекомендации по профилактике агрессивного поведения подростков (из опыта работы учреждения дополнительного образования) / В. П. Коростина // Современное общественно-ориентированное образование: диалог концепций : сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции. - 2015. - С. 204-214.
18. Кошенова, М. И. Особенности социально-педагогической адаптации старших школьников, склонных к риску / М. И. Кошенова, М. Г. Сухорукова // Вестник по педагогике и психологии Южной Сибири. -
2019. - № 3. - С. 71-85.
19. Красиков, В. И. «Хейтеры» в российском сегменте интернета / В. И. Красиков // Вестник Томского государственного университета: Философия. Социология. Политология. - 2021. - № 59. - С. 73-86.
20. Кувшинова, А. И. Результаты исследования асоциального влияния религиозных культов на подростков в социально-педагогической среде общеобразовательного учебного заведения / А. И. Кувшинова, Т. В. Некрут // Современные научные исследования и разработки. - 2018. - № 7 (24). - С. 100-103.
21. Кузьмина, Ю. М. Профилактика буллинга среди обучающихся образовательных учреждений / Ю. М. Кузьмина, Г. Е. Приоров, Е. М. Приорова // Актуальные проблемы безопасности жизнедеятельности : материалы VII Международной научно-практической конференции. - Москва, 2021. - С. 70-78.
22. Курносова, Е. С. Социальные сети в цифрах / Е. С. Курносова. - URL: https://mediascope.net/ upl0ad/ibl0ck/f97/18.04.2019_Mediasc0pe_%D0%95%D0%BA%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80% D0%B8%D0%BD%D0%B0%20%D0%9A%D1%83%D1%80%D0%BD%D0%BE%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0% B0_%D0%A0%D0%98%D0%A4+%D0%9A%D0%98%D0%91%202019.pdf. - Текст : электронный.
23. Любов, Е. Б. Самоповреждающее поведение подростков: дефиниции, эпидемиология, факторы риска и защитные факторы. Сообщение I / Е. Б. Любов, П. Б. Зотов, Г. С. Банников // Суицидология. -2019. - № 10 (4). - С. 16-46.
24. Мальцев, С. В. Состояние здоровья школьников - медицинские и социальные проблемы /
C. В. Мальцев, Л. З. Сафина, А. А. Биктимирова, Г. Ш. Мансурова // Практическая медицина. - 2019. -Т. 17, № 5. - С. 8-15.
25. Межэтническая напряженность в меняющемся социальном контексте: результаты исследования / отв. редактор М. Ф. Черныш. - М. : ФНИСЦ РАН, 2017. - 133 с.
26. Ольховая, Т. А. Поколение Z: новые реалии социализации / Т. А. Ольховая, А. А. Чернова, В. Б. Парамонов // Современные проблемы науки и образования. - 2020. - № 4. - С. 28.
27. Паршутин, И. А. Причины и профилактика подросткового суицида / И. А. Паршутин // Психология и педагогика в служебной деятельности. - 2018. - № 1. - С. 42.
28. Попова, О. С. Анализ и оценка организации питания, режима дня, труда и отдыха подростков / О. С. Попова, А. А. Штанова // Профилактическая медицина - 2020 : сборник научных трудов Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. - Санкт-Петербург, 2020. - С. 171-176.
29. Попов, Ю. В. Нервная анорексия у девушек-подростков: варианты течения, факторы рецидива и суицидальный риск на ранних этапах терапии / Ю. В. Попов, А. А. Пичиков // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. - 2017. - № 4. - С. 41.
30. Поройский, С. В. Изменение метаболических процессов организма на фоне алкогольной интоксикации / С. В. Поройский, А. Т. Яковлев, Л. П. Кнышова // Волгоградский научно-медицинский журнал. -2019. - № 1. - С. 25-27.
31. Рахимкулова, А. С. Кластеризация рискового поведения подростков: анализ результатов исследования / А. С. Рахимкулова // Суицидология. - 2018. - Т. 9, № 2 (31). - С. 60-71.
32. Рахимкулова, А. С. Последствия рискованного поведения для физического и психического здоровья подростков / А. С. Рахимкулова // Девиантология. - 2020. - Т. 4, № 1 (6). - С. 3-15.
33. Рзянкина, М. Ф. Половозрастные изменения показателей смертности детей и подростков Хабаровского края (за период 2017-2019 гг.) / М. Ф. Рзянкина, П. Г. Романов, И. В. Власюк, Е. К. Пискунова // Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы : сборник статей / под редакцией А. И. Авдеева, И. В. Власюка, А. В. Нестерова. - Хабаровск, 2020. - С. 100-103.
34. Рязанова, Н. Б. Теоретические подходы к педагогической профилактике подросткового экстремизма и терроризма посредством этнообразовательного туризма / Н. Б. Рязанова, Н. М. Сажина // 7пап81уепа М1эе1. - 2020. - № 38-2 (38). - С. 61-65.
35. Савостьянов, А. И. Подростковый алкоголизм: двойная опасность / А. И. Савостьянов // Педагогическая наука и практика. - 2018. - Вып. 2 (20). - С. 105-110.
36. Сагалакова, О. А. Нарушение произвольной регуляции психической деятельности при социальной тревоге в контексте формирования антивитального и суицидального поведения / О. А. Сагалкова, Д. В. Труевцев // Инновации в науке. - 2015. - № 49. - С. 93-101.
37. Семина, Н. В. Масштабы и причины наркомании в молодежной и подростковой среде / Н. В. Семина, М. И. Казаков // Лучшие практики субъектов Российской Федерации в сфере профилактики наркомании и других социально-негативных явлений : материалы I Всерос. Байкал. форума профилакт. проектов и лучших практик в сфере профилактики незакон. потребления наркот. средств и психотроп. веществ и других соц.-негатив. явлений. Иркутск, 28-30 мая 2019 г. / редкол.: В. Ю. Дорофеев [и др.]. - Иркутск : Изд-во ИГУ, 2019.
38. Слипка, М. И. Подросток: здоровье и болезни в современном мире / М. И. Слипка, А. М. Мамедь-яров, О. И. Маслова // Системная интеграция в здравоохранении. - 2015. - № 1 (25). - С. 50-64.
39. Смирнов, А. В. Психология аддиктивного поведения : монография / А. В. Смирнов ; Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2014. - 379 с.
40. Смирнов, А. В. Психологические особенности аддиктивного поведения у мужчин и женщин : монография / А. В. Смирнов ; Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2015. - 396 с.
41. Солдатова, Г. У. Виды киберагрессии: опыт подростков и молодежи / Г. У. Солдатова, Е. И. Расска-зова, С. В. Чигарькова // Национальный психологический журнал. - 2020. - № 2 (38). - С. 3-20. - Б01: 10.11621/пр|.2020.0201.
42. Солдатова, Г. У. Онлайн-риски и проблема психологического здоровья детей и подростков / Г. У. Солдатова, М. А. Ртищева, В. В. Серёгина // Академический вестник Академии социального управления. - 2017. - № 3 (25). - С. 29-37.
43. Солдатова, Г. У. Эволюция онлайн-рисков: итоги пятилетней работы линии помощи «Дети онлайн» / Г. У. Солдатова, В. Н. Шляпников, М. А. Журина // Консультативная психология и психотерапия. - 2015. - № 3 (87). - С. 50-66.
44. Солдатова, Г. У. Кибербуллинг: особенности, ролевая структура, детско-родительские отношения и стратегии совладания / Г. У. Солдатова, А. Н. Ярмина // Национальный психологический журнал. -2019. - № 3 (35). - С. 17-31.
45. Софронов, А. Г. Влияние деструктивного интернет-контента на аутоагрессивное поведение подростков (по материалам психиатрического стационара) / А. Г. Софронов, Е. Ю. Абриталин, А. Е. Добровольская, В. Э. Пашковский, П. М. Медведева, Е. Ю. Ефимова // Психиатрия, психотерапия и клиническая психология. - 2019. - Т. 10, № 1. - С. 13-21.
46. Сперанская, А. В. Диагностика буллинга в подростковой среде / А. В. Сперанская, С. А. Прокопье-ва, Д. А. Кузнецова // Теоретические подходы к обоснованию существования буллинга в детской и подростковой среде : коллективная монография. - Ялта, 2021. - С. 143-157.
47. Тарасова, С. Ю. «Неадекватное спокойствие» как форма тревожности у жертв школьной травли / С. Ю. Тарасова, И. Н. Симакова, М. К. Кабардов // Вестник государственного университета Дубна. Серия: Науки о человеке и обществе. - 2017. - Т. 2, № 2 (4). - С. 55-63.
48. Тенденции развития интернета в России и зарубежных странах : аналитический доклад / Г. И. Аб-драхманова, О. Е. Баскакова, К. О. Вишневский, Л. М. Гохберг [и др.] ; Координационный центр национального домена сети Интернет, Нац. исслед. ун-т. «Высшая школа экономики». - М. : НИУ ВШЭ, 2020. -144 с.
49. Труфанова, О. К. Психологические факторы нарушений пищевого поведения / О. К. Труфанова // Инновационная наука: Психология. Педагогика. Дефектология. - 2018. - Т. 1, № 2. - С. 56.
50. Фёдорова, Е. Я. Особенности структуры самоотношения девушек-подростков с нарушениями пищевого поведения / Е. Я. Фёдорова // Современные проблемы подростковой медицины и репродуктивного здоровья молодежи : сборник трудов Всероссийской научно-практической конференции / под ред. А. М. Куликова, М. Ф. Ипполитовой ; СПб ГБУЗ «Городской консультативно-диагностический центр "Ювента" (репродуктивное здоровье)». - Санкт-Петербург, 2020. - С. 123-135.
51. Чумичёва, И. В. Особенности процесса социализации подростков из разных этнических групп / И. В. Чумичёва // Вестник Московского государственного областного университета. - 2015. - № 1. - С. 12.
52. Щипанова, Д. Е. Исследование кибербуллинга: разработка диагностического инструментария / Д. Е. Щипанова // Наука. Информатизация. Технологии. Образование : материалы XIV международной научно-практической конференции. - Екатеринбург, 2021. - С. 587-593.
53. Южанин, М. А. Интернет-зависимость как социально-психологическая проблема общества XXI века / М. А. Южанин // Путеводитель предпринимателя. - 2021. - Т. 14, № 2. - С. 225-239.
54. ЮНОДОК (UNODOC): Всемирный доклад о наркотиках (Вашингтон, июнь 2012 года). - Вашингтон : Организация Объединенных Наций, 2012. - 153 с.
55. ЮНОДОК (UN0D0C): Всемирный доклад о наркотиках (Вашингтон, июнь 2021 года). - Вашингтон : Организация Объединенных Наций, 2021. - 444 с.
REFERENCES
1. Abdullina, L. B., Abdullin, R. R. (2017). Osobennosti razvitiya motivatsionnoi sfery podrostkov gruppy riska [Features of the Development of the Motivational Sphere of Adolescents at Risk]. In Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. No. 6 (67), pp. 194-195.
2. Avdulova, T. P. (2011). Sklonnost' k risku v otrochestve [Tendency to Take Risks in Adolescence]. In Psikhologiya obucheniya. No. 2, pp. 43-52.
3. Avdulova, T. P., Vitkovskaya, E. V., Ponevazh, E. V. (2013). Riskovoe povedenie v yunosti: otklonenie ili norma? [Risk Behavior in Youth: Deviation or Norm?]. In Klinicheskaya i spetsial'naya psikhologiya. No. 3, pp. 62-73.
4. Adzhigeldieva, A. S., Akhundzade, N. E. (2020). Kharakteristika osobennostei pishchevogo povedeniya, emotsional'no-lichnostnykh osobennostei detei s ozhireniem [Characteristics of Eating Behavior, Emotional and Personal Characteristics of Obese Children]. In MNSK-2020. Meditsina: materialy 58-i Mezhdunarodnoi nauch-noi studencheskoi konferentsii, p. 24.
5. Antonova, A. A., Yamanova, G. A., Bogovdenova, V. F., Serdyukov, V. G., Davydenko, D. V., Tsy-bulskaya, E. I. (2021). Monitoring sostoyaniya zdorov'ya detei Astrakhani po rezul'tatam profilakticheskikh meditsinskikh osmotrov [Monitoring the Health Status of Astrakhan Children Based on the Results of Preventive Medical Examinations]. In Mezhdunarodnyi nauchno-issledovatel'skii zhurnal. No. 3-2 (105), pp. 53-57.
6. Antonova, A. A., Yamanova, G. A., Bogovdenova, V. F., Umarova, D. N. (2021). Osnovnye tendentsii zabolevaemosti sredi detskogo naseleniya [The Main Trends in Morbidity among the Child Population]. In Mezhdunarodnyi nauchno-issledovatel'skii zhurnal. No. 1-3 (103), pp. 6-9.
7. Aptikieva, L. R. (2019). Razlichiya podrostkov «gruppy riska» i tipichnykh podrostkov: psikhologo-pedagogicheskii aspekt [Differences between Adolescents of the "Risk Group" and Typical Adolescents: Psychological and Pedagogical Aspect]. In Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. No. 3 (221), pp. 6-14.
8. Bokhan, N. A., Abolonin, A. F., Mandel, A. I., Nazarova, I. Ya., Stoyanova, I. Ya. (2018). Agressiya i suitsidal'noe povedenie podrostkov v razlichnykh usloviyakh sotsializatsii [Aggression and Suicidal Behavior of Adolescents in Different Conditions of Socialization]. In Suitsidologiya. Vol. 9. No. 2 (31), pp. 50-59.
9. Boyarshinova, I. M. (2015). Problemy reabilitatsii narkozavisimoi molodezhi v usloviyakh prigranich-nogo regiona Orenburgskoi oblasti [Problems of Rehabilitation of Drug Addicted Youth in the Conditions of the Border Region of the Orenburg Region]. In Nauchnyi al'manakh. No. 9 (11), pp. 1360-1368.
10. Bulycheva, E. S. (2013). Tekhnologiya pedagogicheskogo soprovozhdeniya sem'i v profilaktike narkomanii podrostkov [Technology of Pedagogical Support for Families in the Prevention of Drug Addiction in Adolescents]. In Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Pedagogika. Vol. 14. No. 1, pp. 137-141.
11. Vlasova, Yu. V. (2016). O motivakh, sposobstvuyushchikh vovlecheniyu v destruktivnye kul'ty podrostkov i molodezhi [On the Motives that Contribute to the Involvement of Adolescents and Youth in Destructive Cults]. In Mezhdunarodnyi penitentsiarnyi zhurnal. No. 3, pp. 30-33.
12. Gogiberidze, G. M. (2019). Profilaktika vovlecheniya podrostkov v destruktivnye sekty [Prevention of Involvement of Teenagers in Destructive Sects]. In Gertsenovskie chteniya: psikhologicheskie issledovaniya v obra-zovanii. No. 2, pp. 240-247.
13. Egorov, A. Yu., Grechanyi, S. V. (2019). Sovremennye podkhody k terapii i korrektsii internet-addiktsii [Modern Approaches to Therapy and Correction of Internet Addiction]. In Zhurnal nevrologii i psikhiatrii im. S. S. Korsakova. Vol. 119. No. 6, pp. 152-159.
14. Egorova, I. A., Buchnov, A. D., Mikhailova, E. S. (2017). Psikhovegetativnye osobennosti somaticheskikh disfunktsii u detei mladshego shkol'nogo vozrasta [Psychovegetative Features of Somatic Dysfunctions in Children of Primary School Age]. In Sovremennye problemy lecheniya boli. Osobennosti osteopaticheskoi diagnostiki i lecheniya v mezhdistsiplinarnom podkhode: sbornik statei i tezisov. Saint Petersburg, pp. 67-78.
15. Ermolaeva, E. S. (2015). Alkogolizm v podrostkovoi srede [Alcoholism in Adolescence]. In Prioritetnye napravleniya razvitiya nauki i obrazovaniya: materialy VII Mezhdunarodnoi nauchno prakticheskoi konferentsii. MTsNS «Nauka i prosveshchenie», pp. 211-214.
16. Kabanov, V. L., Pechenkina, A. A. (2021). Psikhologo-pedagogicheskaya podderzhka podrostka, postra-davshego ot bullinga [Psychological and Pedagogical Support for a Teenager Who has Suffered from Bullying]. In Vospitanie kak strategicheskii natsional'nyi prioritet: Mezhduna-rodnyi nauchno-obrazovatel'nyi forum. Ekaterinburg, pp. 122-125.
17. Korostina, V. P. (2015). Rekomendatsii po profilaktike agressivnogo povedeniya podrostkov (iz opyta raboty uchrezhdeniya dopolnitel'nogo obrazovaniya) [Recommendations for the Prevention of Aggressive Behavior in Adolescents (From the Experience of an Institution of Additional Education)]. In Sovremennoe obshchestvenno-orientirovannoe obrazovanie: dialog kontseptsii: sbornik nauchnykh trudov po materialam Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii, pp. 204-214.
18. Koshenova, M. I., Sukhorukova, M. G. (2019). Osobennosti sotsial'no-pedagogicheskoi adaptatsii starshikh shkol'nikov, sklonnykh k risku [Features of the Social and Pedagogical Adaptation of Senior Students Prone to Risk]. In Vestnik po pedagogike i psikhologii Yuzhnoi Sibiri. No. 3, pp. 71-85.
19. Krasikov, V. I. (2021). «Kheitery» v rossiiskom segmente interneta ["Haters" in the Russian Segment of the Internet]. In Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta: Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya. No. 59, pp. 73-86.
20. Kuvshinova, A. I., Nekrut, T. V. (2018). Rezul'taty issledovaniya asotsial'nogo vliyaniya religioznykh kul'tov na podrostkov v sotsial'no-pedagogicheskoi srede obshcheobrazovatel'nogo uchebnogo zavedeniya [The
Results of the Study of the Asocial Influence of Religious Cults on Adolescents in the Socio-Pedagogical Environment of a General Educational Institution]. In Sovremennye nauchnye issledovaniya i razrabotki. No. 7 (24), pp. 100-103.
21. Kuzmina, Yu. M., Priorov, G. E., Priorova, E. M. (2021). Profilaktika bullinga sredi obuchayushchikhsya obrazovatel''nykh uchrezhdenii [Prevention of Bullying among Students in Educational Institutions]. In Ak-tual'nye problemy bezopasnosti zhiznedeyatel'nosti: materialy VII Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii. Moscow, pp. 70-78.
22. Kurnosova, E. S. Sotsial'nye seti v tsifrakh [Social Networks in Numbers]. URL: https://mediascope.net/ upload/iblock/f97/18.04.2019_Mediascope_%D0%95%D0%BA%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80%D0% B8%D0%BD%D0%B0%20%D0%9A%D1%83%D1%80%D0%BD%D0%BE%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B0_ %D0%A0%D0%98%D0%A4+%D0%9A%D0%98%D0%91%202019.pdf.
23. Lyubov, E. B., Zotov, P. B., Bannikov, G. S. (2019). Samopovrezhdayushchee povedenie podrostkov: definitsii, epidemiologiya, faktory riska i zashchitnye faktory. Soobshchenie I [Self-Injurious Behavior in Adolescents: Definitions, Epidemiology, Risk and Protective Factors. Message I]. In Suitsidologiya. No. 10 (4), pp. 16-46.
24. Maltsev, S. V., Safina, L. Z., Biktimirova, A. A., Mansurova, G. Sh. (2019). Sostoyanie zdoroVya shkol'nikov - meditsinskie i sotsial'nye problemy [The State of Health of Schoolchildren - Medical and Social Problems]. In Prakticheskaya meditsina. Vol. 17. No. 5, pp. 8-15.
25. Chernysh, M. F. (Ed.). (2017). Mezhetnicheskaya napryazhennost' v menyayushchemsya sotsial'nom kontekste: rezul'taty issledovaniya [Interethnic Tensions in a Changing Social Context: Research Findings]. Moscow, FNISTs RAN. 133 p.
26. Olkhovaya, T. A., Chernova, A. A., Paramonov, V. B. (2020). Pokolenie Z: novye realii sotsializatsii [Generation Z: New Realities of Socialization]. In Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. No. 4, pp. 28.
27. Parshutin, I. A. (2018). Prichiny i profilaktika podrostkovogo suitsida [Causes and Prevention of Teenage Suicide]. In Psikhologiya ipedagogika v sluzhebnoi deyatel'nosti. No. 1, p. 42.
28. Popova, O. S., Shtanova, A. A. (2020). Analiz i otsenka organizatsii pitaniya, rezhima dnya, truda i otdykha podrostkov [Analysis and Evaluation of Catering, Daily Routine, Work and Rest of Adolescents]. In Pro-filakticheskaya meditsina — 2020: sbornik nauchnykh trudov Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem. Saint Petersburg, pp. 171-176.
29. Popov, Yu. V., Pichikov, A. A. (2017). Nervnaya anoreksiya u devushek-podrostkov: varianty techeniya, faktory retsidiva i suitsidal'nyi risk na rannikh etapakh terapii [Anorexia Nervosa in Adolescent Girls: Course Options, Relapse Factors and Suicidal Risk in the Early Stages of Therapy]. In Obozrenie psikhiatrii i meditsinskoi psikhologii. No. 4, p. 41.
30. Poroisky, S. V., Yakovlev, A. T., Knyshova, L. P. (2019). Izmenenie metabolicheskikh protsessov organiz-ma na fone alkogol'noi intoksikatsii [Changes in the Metabolic Processes of the Body Against the Background of Alcohol Intoxication]. In Volgogradskii nauchno-meditsinskii zhurnal. No. 1, pp. 25-27.
31. Rakhimkulova, A. S. (2018). Klasterizatsiya riskovogo povedeniya podrostkov: analiz rezul'tatov issledo-vaniya [Clustering Risk Behavior of Adolescents: Analysis of the Results of the Study]. In Suitsidologiya. Vol. 9. No. 2 (31), pp. 60-71.
32. Rakhimkulova, A. S. (2020). Posledstviya riskovannogo povedeniya dlya fizicheskogo i psikhicheskogo zdorov'ya podrostkov [Consequences of Risky Behavior for the Physical and Mental Health of Adolescents]. In Deviantologiya. Vol. 4. No. 1 (6), pp. 3-15.
33. Rzyankina, M. F., Romanov, P. G., Vlasyuk, I. V., Piskunova, E. K. (2020). Polovozrastnye izmeneniya pokazatelei smertnosti detei i podrostkov Khabarovskogo kraya (za period 2017-2019 gg.) [Gender and Age Changes in Mortality Rates of Children and Adolescents in the Khabarovsk Territory (for the Period 2017-2019)]. In Avdeev, A. I., Vlasyuk, I. V., Nesterov, A. V. (Eds.). Izbrannye voprosy sudebno-meditsinskoi ekspertizy: sbornik statei. Khabarovsk, pp. 100-103.
34. Ryazanova, N. B., Sazhina, N. M. (2020). Teoreticheskie podkhody k pedagogicheskoi profilaktike podrostkovogo ekstremizma i terrorizma posredstvom etnoobrazovatel'nogo turizma [Theoretical Approaches to Pedagogical Prevention of Teenage Extremism and Terrorism Through Ethno-Educational Tourism]. In Znanstvena Misel. No. 38-2 (38), pp. 61-65.
35. Savostyanov, A. I. (2018). Podrostkovyi alkogolizm: dvoinaya opasnost' [Teenage Alcoholism: Double Danger]. In Pedagogicheskaya nauka i praktika. Issue 2 (20), pp. 105-110.
36. Sagalakova, O. A., Truevtsev, D. V. (2015). Narushenie proizvol'noi regulyatsii psikhicheskoi deyatel'nosti pri sotsial'noi trevoge v kontekste formirovaniya antivital'nogo i suitsidal'nogo povedeniya [Violation of Voluntary Regulation of Mental Activity in Case of Social Anxiety in the Context of the Formation of Anti-vital and Suicidal Behavior]. In Innovatsii v nauke. No. 49, pp. 93-101.
37. Semina, N. V., Kazakov M. I. (2019). Masshtaby i prichiny narkomanii v molodezhnoi i podrostkovoi srede [The Scale and Causes of Drug Addiction among Youth and Adolescents]. In Dorofeev, V. Yu. et al. (Eds.). Luchshie praktiki sub"ektov Rossiiskoi Federatsii v sfere profilaktiki narkomanii i drugikh sotsial'no-negativnykh yavlenii: materialy I Vseros. Baikal. foruma profilakt. proektov i luchshikh praktik v sfere profilaktiki nezakon. potrebleniya narkot. sredstv i psikhotrop. veshchestv i drugikh sots.-negativ. yavlenii. Irkutsk, 28-30 maya 2019 g. Irkutsk, Izdatel'stvo IGU.
38. Slipka, M. I., Mamedyarov, A. M., Maslova, O. I. (2015). Podrostok: zdorov'e i bolezni v sovremennom mire [A Teenager: Health and Disease in the Modern World]. In Sistemnaya integratsiya v zdravookhranenii. No. 1 (25), pp. 50-64.
39. Smirnov, A. V. (2014). Psikhologiya addiktivnogo povedeniya [Psychology of Addictive Behavior]. Ekaterinburg. 379 p.
40. Smirnov, A. V. (2015). Psikhologicheskie osobennosti addiktivnogo povedeniya u muzhchin i zhenshchin [Psychological Features of Addictive Behavior in Men and Women]. Ekaterinburg. 396 p.
41. Soldatova, G. U., Rasskazova, E. I., Chigarkova, S. V. (2020). Vidy kiberagressii: opyt podrostkov i mo-lodezhi [Types of Cyber Aggression: The Experience of Adolescents and Youth]. In Natsional'nyi psikhologicheskii zhurnal. No. 2 (38), pp. 3-20. DOI: l0.ll62l/npj.2020.020l.
42. Soldatova, G. U., Rtishcheva, M. A., Seregina, V. V. (2017). Onlain-riski i problema psikhologicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov [Online Risks and the Problem of Psychological Health of Children and Adolescents]. In Akademicheskii vestnik Akademii sotsial'nogo upravleniya. No. (2s), pp. 29-37.
43. Soldatova, G. U., Shlyapnikov, V. N., Zhurina, M. A. (201s). Evolyutsiya onlain-riskov: itogi pyatiletnei raboty linii pomoshchi «Deti onlain» [The Evolution of Online Risks: The Results of the Five-Year Work of the Children Online Helpline]. In Konsul'tativnayapsikhologiya ipsikhoterapiya. No. 3 (87), pp. S0-66.
44. Soldatova, G. U., Yarmina, A. N. (2019). KiЪerЪulling: osobennosti, rolevaya struktura, detsko-roditel'skie otnosheniya i strategii sovladaniya [Cyberbullying: Features, Role Structure, Child-Parent Relationships and Coping Strategies]. In Natsional'nyi psikhologicheskii zhurnal. No. 3 (3s), pp. 17-31.
45. Sofronov, A. G., Abritalin, E. Yu., Dobrovol'skaya, A. E., Pashkovsky, V. E., Medvedeva, P. M., Efimova, E. Yu. (20l9). Vliyanie destruktivnogo internet-kontenta na autoagressivnoe povedenie podrostkov (po materialam psikhiatricheskogo statsionara) [The Influence of Destructive Internet Content on the Auto-Aggressive behavior of Adolescents (Based on Materials from a Psychiatric Hospital)]. In Psikhiatriya, psikhoterapiya i klinicheskaya psikhologiya. Vol. 10. No. 1, pp. 13-21.
46. Speranskaya, A. V., Prokopyeva, S. A., Kuznetsova, D. A. (2021). Diagnostika bullinga v podrostkovoi srede [Diagnosis of Bullying in Adolescence]. In Teoreticheskie podkhody k obosnovaniyu sushchestvovaniya bullinga v detskoi i podrostkovoi srede: kollektivnaya monografiya. Yalta, pp. l43-lS7.
47. Tarasova, S. Yu., Simakova, I. N., Kabardov, M. K. (2017). «Neadekvatnoe spokoistvie» kak forma tre-vozhnosti u zhertv shkol'noi travli ["Inadequate Calmness" as a Form of Anxiety in Victims of School Bullying]. In Vestnik gosudarstvennogo universiteta Dubna. Seriya: Nauki o cheloveke i obshchestve. Vol. 2. No. 2 (4), pp. SS-63.
48. Abdrakhmanova, G. I., Baskakova, O. E., Vishnevsky, K. O., Gokhberg, L. M. et al. (2020). Tendentsii razvitiya interneta v Rossii i zarubezhnykh stranakh [Internet Development Trends in Russia and Foreign Countries]. Moscow, NIU VShE. l44 p.
49. Trufanova, O. K. (2018). Psikhologicheskie faktory narushenii pishchevogo povedeniya [Psychological Factors of Eating Disorders]. In Innovatsionnaya nauka: Psikhologiya. Pedagogika. Defektologiya. Vol. l. No. 2,
p. s6.
50. Fedorova, E. Ya. (2020). Osobennosti struktury samootnosheniya devushek-podrostkov s narusheniyami pishchevogo povedeniya [Features of the Structure of Self-Attitude of Adolescent Girls with Eating Disorders]. In Kulikov, A. M., Ippolitova, M. F. (Eds.). Sovremennye problemy podrostkovoi meditsiny i reproduktivnogo zdorov'ya molodezhi: sbornik trudov Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii. Saint Petersburg, pp. 123-13S.
51. Chumicheva, I. V. (201s). Osobennosti protsessa sotsializatsii podrostkov iz raznykh etnicheskikh grupp [Features of the Process of Socialization of Adolescents from Different Ethnic Groups]. In Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. No. 1, p. 12.
52. Shchipanova, D. E. (2021). Issledovanie kiberbullinga: razrabotka diagnosticheskogo instrumentariya [Cyberbullying Research: Development of a Diagnostic Toolkit]. In Nauka. Informatizatsiya. Tekhnologii. Obra-zovanie: materialy XIVmezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii. Ekaterinburg, pp. S87-S93.
53. Yuzhanin, M. A. (2021). Internet-zavisimost' kak sotsial'no-psikhologicheskaya problema obshchestva XXI veka [Internet Addiction' as a Social and Psychological Problem of the Society of the 21st Century]. In Putevo-ditel' predprinimatelya. Vol. 14. No. 2, pp. 22S-239.
54. YuNODOK (UNODOC): Vsemirnyi doklad o narkotikakh (Vashington, iyun' 2012 goda) [UNODOC: World Drug Report (Washington, June 2012)]. (2012). Washington, Organizatsiya Ob"edinennykh Natsii. 1S3 p.
55. YuNODOK (UNODOC): Vsemirnyi doklad o narkotikakh (Vashington, iyun' 202l goda) [UNODOC: World Drug Report (Washington, June 2021)]. (2021). Washington, Organizatsiya Ob"edinennykh Natsii. 444 p.
