CC BY
37Рождественская Т.Э.
д.ю.н., профессор кафедры финансового права МГЮА
tatiana_rojd@mail.ru
РИСКИ ЛЕГАЛИЗАЦИИ КРИПТОВАЛЮТ ДЛЯ ПУБЛИЧНОГО ПРАВОПОРЯДКА1
Ключевые слова: криптовалюта, виртуальные активы, цифровые финансовые активы, ФАТФ, риски, Банк России.
Keywords: cryptocurrency, virtual assets, digital financial assets, FATF, risks, Bank of Russia.
Вопросы правового регулирования криптовалют в последние несколько лет являются одними из наиболее обсуждаемых как в нашей стране, так и во многих других странах, а также на международных площадках. Продолжающиеся дискуссии затрагивают вопросы общественной значимости, допустимости и способов регулирования криптовалют. Так, на саммите G20 в Осаке в 2019 году было принято решение о том, что страны большой двадцатки при регулировании отношений, связанных с использованием цифровых активов, будут руководствоваться принципами ФАТФ, которые были сформулированы в Руководстве ФАТФ по риск-ориентированному подходу к виртуальным валютам в 2015 году, а также в Заявлении ФАТФ по виртуальным активам по итогам Пленума 19.10.18.
В Заявлении ФАТФ по виртуальным активам2 (далее - Заявление ФАТФ) отмечалось, что виртуальные активы и связанные с ними финансовые услуги могут способствовать развитию финансовых инноваций, повышению результативности финансовых рынков, что, в свою очередь, должно привести к улучшению доступности финансовых услуг. Но, с другой стороны, виртуальные валюты предоставляют широкие возможности различного рода преступникам и террористам по отмыванию доходов, полученных преступным путем, и/или финансированию их незаконной деятельности. Именно поэтому всем странам необходимо урегулировать правовой режим виртуальных активов, скоординировать меры по предотвращению использования виртуальных активов в преступных целях и в целях терроризма, в связи с чем наладить работу по активному осуществлению мониторинга рисков в данной области.
В 2019 году в Глоссарий было внесено определение виртуального актива, под которым было предложено понимать цифровое выражение ценности, которое может цифровым образом обращаться или переводиться и может быть использовано для целей платежа или инвестиций. Виртуальные активы не включают в себя цифровое выражение фиатных валют, ценных бумаг и других финансовых активов, которые уже покрыты где-либо в Рекомендациях ФАТФ3.
Кроме указанного определения виртуальных активов ФАТФ также принял изменения в Рекомендации ФАТФ и Глоссарий, которые разъясняют, как указанные документы должны применяться, если в финансовой деятельности используются указанные виртуальные активы. Так, в упомянутый выше Глоссарий были также добавлены определения «провайдеров услуг в сфере виртуальных активов»4 - таких, как обменники, определенные виды провайдеров кошельков, и провайдеры финансовых услуг для ICO.
Включение указанных определений в Глоссарий ФАТФ означает, что законодатели в национальных юрисдик-циях при урегулировании правового статуса виртуальных валют и осуществления связанных с ними финансовых услуг должны закрепить обязанности провайдеров услуг в сфере виртуальных активов по осуществлению надлежащей
1 В статье существенным образом используются материалы, представленные в работе Рождественская Т.Э., Гузнов А.Г. Реализация подходов ФАТФ к регулированию виртуальных активов в законодательстве российской федерации: перспективы развития // Вестник Университета им. О.Е. Кутафина.- М., 2020. - № 9.
2 Размещено на официальном сайте ФАТФ по итогам Пленума 19.10.18. - http://fedsfm.ru/documents/international-fatf. Официальный перевод отсутствует.
3 http://fedsfm.ru/documents/international-fatf
4 Под провайдером услуг в сфере виртуальных активов предложено понимать любое физическое или юридическое лицо, деятельность которого ранее не урегулирована в Рекомендациях ФАТФ, и которое осуществляет в качестве предпринимательской деятельности один или несколько следующих видов деятельности или операций (как от своего имени, так и от имени физического или юридического лица):
- обмен между виртуальными активами и фиатными валютами;
- обмен между одной или более формами виртуальных активов;
- перевод виртуальных активов (то есть осуществление операции от имени другого физического или юридического лица, которое перемещает виртуальный актив с одного адреса или счета виртуальных активов на другой);
- хранение и/или администрирование виртуальных активов или инструментов, позволяющих осуществлять контроль над виртуальными активами;
- участие в и предоставление финансовых услуг, связанных с предложением выпускающего лица и/или продажей виртуального актива.
проверки клиентов, включая текущий мониторинг, хранение данных и направление СПО, то есть, иными словами, соблюдение требований ПОД/ФТ.
В Заявлении ФАТФ подчеркивалось, что все государства должны срочно принять законодательные и практические шаги по предотвращению злоупотребления виртуальными активами, то есть выявление и оценку рисков, связанных с виртуальными активами, применение риск-ориентированного регулирования ПОД/ФТ к провайдерам услуг в сфере виртуальных активов и налаживание работы эффективных систем осуществления риск-ориентированного мониторинга и надзора за такими провайдерами.
ФАТФ подчеркивает, что каждое государства при регулировании вопросов, связанных с виртуальными активами, должно оценивать различные последствия их легализации и осуществлять правовое регулирование исходя из потенциальных рисков. Если потенциальные риски представляются более существенными, чем плюсы от введения в оборот виртуальных активов, национальные юрисдикции могут принять решение о запрете виртуальных активов на основании своей оценки рисков либо запретить отдельные виды деятельности с использованием виртуальных валют (но при этом в целом урегулировать обращение виртуальных активов).
Для управления и минимизации рисков, возникающих из виртуальных активов, страны должны обеспечить, что провайдеры услуг в сфере виртуальных активов регулируются в целях ПОД/ФТ и лицензируются или регистрируются, а также подлежат эффективным системам мониторинга и обеспечения соблюдения соответствующих мер, к которым призывают Рекомендации ФАТФ.
Следует отметить, что ряд стран уже регулируют деятельность с использованием виртуальных активов.
Так, по данным такого аналитического центра, как Библиотека Конгресса США, в настоящее время 9 стран в мире полностью запрещают и около 17 стран мира существенно ограничивают использование криптовалюты1.
В то же время в некоторых юрисдикциях виртуальные валюты были легализованы (Австрия, Япония и др.). Так, основным нормативным правовым актом, регулирующим обращение виртуальных валют в Японии, является Закон от 24 июня 2009 г. № 54 «О платежных услугах»2, в который были внесены и вступили в силу 1 апреля 2017 г. изменения, предусматривающие определение виртуальной валюты, закрепление правового статуса лиц, осуществляющих услуги по обмену виртуальных валют, установлению механизма государственного регулирования и контроля за деятельностью указанных лиц3. Следует отметить, что в ряде государств даже заявлялось о возможности выпуска централизованной криптовалюты (Нидерланды 2016 год, Казахстан 2016 год, КНР 2020 год).
Таким образом, подходы к легализации криптовалюты в различных странах существенным образом отличаются. При принятии решения о легализации криптовалюты и выработке концепции ее правового регулирования необходимо решить ряд теоретических вопросов, имеющих отношение как к частному (гражданскому) праву (значение и правовая сущность криптовалюты), так и к публичному (финансовому) праву (риски, возникающие при легализации криптовалюты и возможности их минимизации, вопросы контроля и надзора).
Криптовалюты первоначально были разработаны как частные валюты, которые во многом использовались для осуществления незаконных операций (в том числе, при продаже наркотиков, оружия и т.д.). «Мир виртуальных валют» достаточно широк, но в основном они используются в закрытых виртуальных сообществах. В то же время в некоторых юрисдикциях созданы условия для того, чтобы виртуальные валюты могли конвертироваться в фиатные деньги (Австрия, Япония).
Официальные власти Российской Федерации изначально занимали по отношению к криптовалютам сдержанную позицию. В частности, Банк России в 2014 году выпустил пресс-релиз4, в котором предостерег граждан и юридических лиц, прежде всего кредитные организации и некредитные финансовые организации, от использования «виртуальных валют» для их обмена на товары (работы, услуги) или на денежные средства в рублях и в иностранной валюте. Указанное предостережение объяснялось тем, что в связи с анонимным характером деятельности по выпуску «виртуальных валют» неограниченным кругом субъектов и по их использованию для совершения операций граждане и юридические лица могут быть, в том числе непреднамеренно, вовлечены в противоправную деятельность, включая легализацию (отмывание) доходов, полученных преступным путем, и финансирование терроризма.
В 2017 году Банк России выпустил новый пресс-релиз5 на тему виртуальных валют, в котором подтвердил свой подход 2014 года и одновременно сформулировал ряд дополнительных опасений. Так, с точки зрения Банка России, большинство операций с криптовалютами совершается вне правового регулирования как Российской Федерации, так и большинства других государств. Криптовалюты не гарантируются и не обеспечиваются Банком России. Подчеркивалось, что криптовалюты выпускаются неограниченным кругом анонимных субъектов, и в силу анонимного характера деятельности по выпуску криптовалют граждане и юридические лица могут быть вовлечены в противоправную деятельность, включая легализацию (отмывание) доходов, полученных преступным путем, и финансирование терроризма. Операции с криптовалютами несут в себе высокие риски как при проведении обменных операций, в том числе из-за резких колебаний обменного курса, так и в случае привлечения финансирования через ICO6. Существуют также
1 https://www.loc.gov/law/help/cryptocurrency/world-survey.php
2 См.: http://elaws.egov.go.jp/search/elawsSearch/elaws_search/lsgQ5QQ/detail?lawId=421ACQQQQQQ0Q59&openerCode=1> Подробнее о правовом регулировании виртуальных валют в Японии см.: Ситник А. А. Правовое регулирование и контроль
за обращением виртуальных валют в Японии // Законы России: опыт, анализ, практика. 2Q18. - № 7. - С. 84-89.
4 https://www.cbr.ru/press/PR/?file=27Q12Q14_1825Q52.htm
5 https://www.cbr.ru/press/pr/?file=Q4Q92Q17_183512if2Q17-Q9-Q4T18_31_Q5.htm
6 Initial Coin Offering — форма привлечения инвестиций граждан в виде выпуска и продажи инвесторам новых криптова-лют/токенов.
технологические риски при выпуске и обращении криптовалют и риски фиксации прав на «виртуальные валюты». Все риски, указанные выше, могут привести к финансовым потерям граждан и к невозможности защиты прав потребителей финансовых услуг в случае их нарушения.
Таким образом, в 2017 году Банк России, учитывая высокие риски обращения и использования криптовалют, счел преждевременным допуск криптовалют, а также любых финансовых инструментов, номинированных или связанных с криптовалютами, к обращению и использованию на организованных торгах и в расчетно-клиринговой инфраструктуре на территории Российской Федерации для обслуживания сделок с криптовалютами и производными финансовыми инструментами на них.
Анализ документов ФАТФ и Банка России позволяет выделить основные риски, которые возникают при обращении криптовалют, в том числе на территории Российской Федерации.
Первый риск связан с тем, что выпуск криптовалюты осуществляется неограниченным кругом анонимных лиц, то есть отсутствует единый эмиссионный центр. Криптовалюты не гарантируются и не обеспечиваются ни Банком России, ни каким-либо иным субъектом.
Из этого факта вытекает второй риск, связанный с отсутствием гарантий защиты сбережений физических лиц, поскольку при легализации оборота криптовалюты они будут иметь дело с узаконенным высокорисковым спекулятивным финансовым инструментом, который не гарантируется и не обеспечивается.
Третий риск вытекает из анонимности криптовалют, что зачастую ведет к появлению недобросовестных схем, используемых, в том числе в целях отмывания доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма, а также оттоку капитала.
Указанные обстоятельства усугубляются отсутствием действенных механизмов контроля за проведением операций с использованием криптовалют (и это является четвертым риском). Анонимность и неограниченное использование криптокошельков не позволяет в случае необходимости выявить всех пользователей расчетов с использованием виртуальной валюты (при совершении операций с криптовалютой используются технологии, которые позволяют сделать транзакции анонимными («миксеры»), что не дает возможности сопоставить отправителя и получателя криптовалют). Следует отметить, что существуют также виды криптовалют, которые имеют встроенные механизмы для сокрытия информации об отправителе, сумме платежа и иных реквизитах криптовалютных расчетов. В настоящее время отсутствуют однозначные способы получения информации о платежах и деанонимизации пользователей подобных криптовалют. Кроме того, существуют криптовалютные площадки и мобильные приложения, которые позволяют обменивать криптовалюты друг на друга, а также на денежные средства между субъектами напрямую без участия крип-товалютной биржи. Таким образом, даже при идентификации пользователей криптовалютной биржи однозначно определить всех предыдущих и последующих участников криптовалютных расчетов, а также отследить всю цепочку и цели таких операций не представляется возможным.
Пятый риск связан с высокой волатильностью криптовалют. Так, например, в декабре 2017 года курс биткойна составлял порядка 20 тыс. долларов США, а в феврале 2018 года опустился до 6,8 тыс. долларов США, то есть упал более чем в три раза, что привело к потере существенных денежных средств лицами, обладающими им.
Наконец, в-шестых, следует отметить высокий риск использования криптовалют при проведении сомнительных и запрещенных операций (торговля наркотиками, запрещенная торговля оружием и т.д.).
При правовой регулировании обращения криптовалют в Российской Федерации законодатель должен рассмотреть указанные риски и учесть их последствия при легализации криптовалюты.
Следует отметить, что рассматриваемые риски во многом связаны с неясностью статуса криптовалюты как объекта права.
Можно выделить несколько подходов к определению этого статуса. Так, Европейский Суд Справедливости (European Court of Justice, ECJ) постановил, что операции обмена биткойнов на фиатные валюты освобождаются от НДС. В решении суда1 говорится, что закон об НДС (VAT Directive) распространяется на поставку товаров и оказание услуг.
Транзакции в биткойнах отнесены к платежным операциям с валютами, монетами и банкнотами, поэтому не подлежат налогообложению по этой директиве. Суд рекомендует всем странам-членам Евросоюза исключить крипто-валюты из числа активов, подлежащих налогообложению.
Однако подходы к правовому регулированию в США (в Нью-Йорке и некоторых других штатах, где законы о криптовалютах уже существуют) не отличаются такой мягкостью, надзор более жесткий, деятельность лицензируется.
Столь разные подходы к правовому регулированию криптовалют (или отсутствие правового регулирования в большинстве стран) приводят к тому, что одни регионы (страны) становятся более привлекательными для «криптова-лютных инвесторов», чем другие.
Следует также обратить внимание, что и правовой статус криптовалют в разных странах различается. Так, например, в Австрии и Белоруссии криптовалюта признается вещью, то есть ее правовой статус близок к правовому статусу наличных денег.
Не оспаривая традицию правового регулирования, тем не менее, вполне справедливо поставить вопрос о том, насколько виртуальные объекты в юридическим смысле могут быть охарактеризованы как материальные и насколько обоснованно такого рода объекты рассматривать как объекты вещно-правовых отношений.
Более двух лет назад были внесены изменения в Гражданский кодекс РФ, который был дополнен новой статьей -141.1, которая в качестве объекта гражданского права закрепила категорию «цифровые права», под которыми стали
1 https://curia.europa.eu/jcms/upload/docs/application/pdf/2015-10/cp150128en.pdf
152
признаваться обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу.
Ч. 2 указанной статьи ГК РФ было закреплено понятие обладателя цифрового права, под которым предложено признавать лицо, которое в соответствии с правилами информационной системы имеет возможность распоряжаться этим правом, а также иное лицо в случаях и по основаниям, которые предусмотрены законом.
Формулировка определения цифровых прав, содержащаяся в ГК РФ, предполагает, что категория цифровых прав должна быть уточнена в отдельных законах, которые, с одной стороны, должны определить особенности правового регулирования отдельных видов цифровых прав, а, с другой стороны, цифровую среду, в которой возможно существование таких цифровых прав. Следует отметить, что процитированное определение цифровых прав в ГК РФ никоим образом не ограничивает «среду существования цифровых прав», не определяет характер информационной системы, в которой могут существовать цифровые права, что вполне соответствует принципу технологической нейтральности.
Таким образом, в Российской Федерации цифровые активы рассматриваются как вид имущественных прав.
Однако, учитывая особенности криптовалюты, в Российской Федерации достаточно давно предлагалось рассматривать цифровую валюту в качестве непоименованного в гражданском кодексе вида имущества. Такая точка зрения представлена, например, в работах А.И. Савельева1 и У. А. Меликова2.
Указанному подходу способствует, с одной стороны, нечеткость правового регулирования, в силу которого в ст. 128 ГК РФ указано на некое «иное имущество» без указания характеристик этого имущества, а, с другой стороны, практические проблемы, которые возникали в области судопроизводства.
Исполнение решений судов должно быть обеспечено исполнительным производством, однако в случае криптовалюты его возможности ограничены. В судебном акте, определяющем требования к должнику, обладающему крип-тоактивами, может быть определено, что должник обязан раскрыть информацию о криптовалюте, и даже под страхом наказания может быть возложена на это лицо обязанность предоставить доступ к криптокошельку должника. Однако недобросовестный должник под различными предлогами может препятствовать предоставлению такого рода информации.
Такие проблемы уже встречались в судебной практике, в частности, в деле о банкротстве гражданина Ц. (Постановление № 09АП-16416/2018 Девятого арбитражного апелляционного суда - дело № А40-124668/2017)3. В указанном Постановлении Суд обязал гражданина Ц. передать финансовому управляющему доступ к криптокошельку (передать пароль) для пополнения конкурсной массы. Однако в рамках этого судебного решения оказался нерешенным вопрос о том, что необходимо делать в том случае, если гражданин откажется передавать доступ к криптоактиву.
Таким образом, указанное судебное решение выявило проблему, связанную с тем, что в отношении криптова-люты затруднительно (а подчас - невозможно) реализовывать судебные решения.
Этот вопрос анализировался в научной литературе. Так, существует точка зрения, согласно которой должника возможно принудить к исполнению требования суда с наложением на него значительных штрафных санкций4. Следует отметить, что должник может утратить доступ к криптокошельку по объективным, то есть независящим от его воли причинам (например: вышел из строя компьютер (иной носитель), на который был записан пароль). В этом случае привлекать к ответственности придется лицо, которое виновно (максимум) только в том, что невнимательно относилось к своему имуществу. Поэтому вполне обоснованно ставится вопрос о том, чтобы урегулировать в действующем законодательстве не только вопрос о включении криптовалюты в имущество, на которое можно возложить взыскание (в частности, включить в состав конкурсной массы при банкротстве лица), но и необходимо определить порядок обращения взыскания на такого рода имущественные объекты5.
Криптовалюты с точки зрения права существенно отличаются от цифровых прав в том виде, как они сформулированы в ГК РФ (ст. 141.1). За цифровым правом стоит либо обязательство, либо вещь. Иными словами, цифровое право, будучи классическим вариантом «право на право», свою ценность обретает вне себя: в денежном обязательстве как в случае с цифровыми активами, в обязательстве по поставке товаров, оказании работ, услуг как в случае с утилитарными цифровыми правами6. Особенность цифровой валюты состоит в том, что она никого ни к чему не обязывает.
1 Савельев А.И. Криптовалюты в системе объектов гражданских прав // Закон. 2017. - № 8. - С. 136-153.
2 Меликов У.А. Криптовалюта в системе объектов гражданских прав // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». 2018. - Т. 18, № 1. -С. 60-66.
3 Справочная система «Гарант».
4 Саженов А.В. Криптовалюта: дематериализация категории вещей в гражданском праве // Закон. 2018. - № 9. - С. 106-121.
5 См., например: Морхат П.М. Криптовалюта в конкурсной массе должника-банкрота // Закон и право. 2019. - № 4. - С. 19-22.
6 В развитие концепции цифровых прав в 2019 году был принят Федеральный закон от 2 августа 2019 г. № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», который является первым законом, определяющий конкретные виды цифровых прав в России. Указанный федеральный закон регулирует отношения, возникающие в связи с инвестированием и привлечением инвестиций с использованием инвестиционных платформ, определяет правовые основы деятельности операторов инвестиционных платформ, регулирует возникновение и обращение утилитарных цифровых прав, предусмотренных настоящим Федеральным законом, а также выдачу и обращение ценных бумаг, удостоверяющих утилитарные цифровые права. Рассматриваемый федеральный закон ввел понятие утилитарных цифровых прав, под которыми предложено понимать следующие цифровые права, которые могут приобретаться, отчуждаться и осуществляться в инвестиционной платформе: 1) право требовать передачи вещи (вещей); 2) право требовать передачи
Это знак-символ (sui generis), который обозначает некую договоренность между членами сообщества считать его своеобразным платежным средством в сделках или квазисделках, заключаемых между членами этого сообщества. Если это платежное средство используется внутри закрытого сообщества (например, в сообществе лиц, которые играют в игру, где есть приобретение каких-либо «вещей, усиливающих героя»), то такого рода токены1 вполне допустимы, так как они не оказывают влияние на денежное обращение и не требуют специального правового регулирования.
Однако когда такого рода криптоденьги предлагаются неопределенному кругу лиц и могут быть использованы ими для приобретения реальных товаров, в том числе, и ограниченных в обращении (наркотики, оружие), они создают угрозу публичному правопорядку.
Таким образом, о криптовалюте с правовой точки зрения можно однозначно сказать только то, что эта запись в информационной системе, которая не порождает какого-либо права или обязанности, но, тем не менее, может предлагаться и приниматься как средство платежа. Понятно, что найдутся и те, кто будут удовлетворены такого рода статусом цифровой валюты, особенно в случае, если она выпускается в децентрализованной информационной системе (в частности, с использованием технологий распределенного реестра), так как она позволяет осуществлять какие-либо операции вне сферы контроля государства.
Криптовалюту (или цифровую валюту) иногда рассматривают как особую форму валюты, существующую только в цифровом (электронном) виде (Егорова М.А., Ефимова Л.Г.). Как отмечают данные авторы, цифровая валюта
нематериальна, операции с ней и хранение возможны только при наличии подключенных к сети Интернет или иной
2
назначенной сети электронных кошельков .
Отметим, что в этом определении цифровая валюта почти ничем не отличается от безналичных денег, существующих также в электронном виде - как записи в информационных системах центрального банка и кредитных организаций и особенно от такой формы безналичных денежных средств как электронные денежные средстваЗ. Поэтому данный подход нуждается в существенной коррекции.
В настоящее время нет отдельного федерального закона, посвященного правовому регулированию криптовалюты, однако в Федеральном законе от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»4 содержатся отдельные положения о криптовалюте (цифровой валюте).
Несмотря на название этого закона, цифровая валюта упоминается в нем только в двух статьях. Так, в ч. 1 ст. 1 говорится о том, что указанным законом регулируются, в том числе, отношения, возникающие при обороте цифровой валюты в Российской Федерации.
В ч. 3 указанной статьи дается определение цифровой валюты, под которой предложено понимать совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа, не являющегося денежной единицей Российской Федерации, денежной единицей иностранного государства и (или) международной денежной или расчетной единицей, и (или) в качестве инвестиций и в отношении которых отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких электронных данных (за исключением оператора и (или) узлов информационной системы, обязанных только обеспечивать соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам).
Цифровой валюте посвящена также отдельная 14 статья, которая называется «Оборот цифровой валюты». В указанной статье закрепляется ряд понятий, связанных с цифровой валютой, а именно:
- организация выпуска цифровой валюты в Российской Федерации, под которой предлагается понимать деятельность по оказанию услуг, направленных на обеспечение выпуска цифровой валюты, с использованием доменных имен и сетевых адресов, находящихся в российской национальной доменной зоне, и (или) информационных систем, технические средства которых размещены на территории Российской Федерации, и (или) комплексов программно-аппаратных средств, размещенных на территории Российской Федерации;
- выпуск цифровой валюты в Российской Федерации, под которым понимаются действия с использованием объектов российской информационной инфраструктуры и (или) пользовательского оборудования, размещенного на
исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности; 3) право требовать выполнения работ и (или) оказания услуг. Утилитарными цифровыми правами не могут являться право требовать имущество, права на которое подлежат государственной регистрации, и/или право требовать имущество, сделки с которым подлежат государственной регистрации или нотариальному удостоверению. Важным обстоятельством является то, что утилитарные цифровые права осуществляются в инвестиционных платформах, которые должны соответствовать определенным признакам, установленным ч. 5 ст. 11 законом 259-ФЗ. Утилитарные цифровые права реализуются в информационных системах распределенного реестра.
:Токен (token с англ. - «знак, символ; опознавательный знак; жетон»). Токен как криптовалюта представляет собой единицу учета, предназначенную для представления цифрового баланса в некотором активе.
2 Цифровое право: учебник / Под общ. ред. В.В. Блажеева, М.А. Егоровой. - М.: Проспект, 2020. - глава 7, § 6.1 (авторы параграфа - Егорова М.А. и Ефимова Л.Г.).
3 В соответствии с п.18 ст.3 Федерального закона «О национальной платежной системы» под электронными денежными средствами понимаются денежные средства, которые предварительно предоставлены одним лицом (лицом, предоставившим денежные средства) другому лицу, учитывающему информацию о размере предоставленных денежных средств без открытия банковского счета (обязанному лицу), для исполнения денежных обязательств лица, предоставившего денежные средства, перед третьими лицами, и в отношении которых лицо, предоставившее денежные средства, имеет право передавать распоряжения исключительно с использованием электронных средств платежа.
4 Собрание законодательства Российской Федерации от 3 августа 2020 г. № 31 (ч. I) ст. 5018.
территории Российской Федерации, направленные на предоставление возможностей использования цифровой валюты третьими лицами;
- организация обращения цифровой валюты в Российской Федерации, под которой понимается деятельность по оказанию услуг, направленных на обеспечение совершения гражданско-правовых сделок и (или) операций, влекущих за собой переход цифровой валюты от одного обладателя к другому, с использованием объектов российской информационной инфраструктуры.
Рассматриваемый федеральный закон установил несколько существенных положений.
Во-первых, цифровая валюта не признается средством платежа. В п. 5 ст. 14 закрепляется, что юридические лица, личным законом которых является российское право, филиалы, представительства и иные обособленные подразделения международных организаций и иностранных юридических лиц, компаний и других корпоративных образований, обладающих гражданской правоспособностью, созданные на территории Российской Федерации, физические лица, фактически находящиеся в Российской Федерации не менее 183 дней в течение 12 следующих подряд месяцев, не вправе принимать цифровую валюту в качестве встречного предоставления за передаваемые ими (им) товары, выполняемые ими (им) работы, оказываемые ими (им) услуги или иного способа, позволяющего предполагать оплату цифровой валютой товаров (работ, услуг).
Во-вторых, закрепляется положение, согласно которому требования юридических лиц, личным законом которых является российское право, филиалов, представительств и иных обособленных подразделений международных организаций и иностранных юридических лиц, компаний и других корпоративных образований, обладающих гражданской правоспособностью, созданных на территории Российской Федерации, физических лиц, фактически находящихся в Российской Федерации не менее 183 дней в течение 12 следующих подряд месяцев, связанные с обладанием цифровой валютой, подлежат судебной защите только при условии информирования ими о фактах обладания цифровой валютой и совершения гражданско-правовых сделок и (или) операций с цифровой валютой в порядке, установленном законодательством Российской Федерации о налогах и сборах.
В-третьих, в Российской Федерации устанавливается запрет на распространение информации о предложении и (или) приеме цифровой валюты в качестве встречного предоставления за передаваемые ими (им) товары, выполняемые ими (им) работы, оказываемые ими (им) услуги или иного способа, позволяющего предполагать оплату цифровой валютой товаров (работ, услуг).
Однако Закон 259-ФЗ не содержит норм, которые бы регламентировали порядок выпуска и обращения цифровой валюты. Поскольку п. 4 указанного закона содержит положение, согласно которому организация выпуска и (или) выпуск, организация обращения цифровой валюты в Российской Федерации регулируются в соответствии с федеральными законами, можно предположить, что отдельный федеральный закон, регулирующий цифровую валюту в Российской Федерации, должен быть разработан и принят.
Сегодня криптовалюта существует как объективная реальность, поэтому, с нашей точки зрения, вводить запрет на обладание ею бессмысленно. К тому же сам по себе факт индивидуального обладания криптовалютой не создает какой-либо общественной опасности. Однако должны создаваться препятствия для того, чтобы криптовалюта принималась вместо законного платежного средства (или в качестве встречного представления - если оставаться в рамках концепта «криптовалюта - это имущество»), в также для того, чтобы легально функционировали институты обмена -криптобиржи, «обменники» и проч.
С этой точки зрения, вполне резонно для целей регулирования криптовалют разработать специальный закон, отличный от законов о цифровых правах различного вида, основной идеей которого может стать именно создание системы ограничений. Естественно, данные ограничения должны быть поддержаны надлежащими правоохранительными нормами.
Таким образом, существование рисков легализации криптовалюты для публичного правопорядка диктуют необходимость разработки правового механизма, позволяющего снизить влияние указанных рисков на денежную систему государства, а также минимизировать возможные негативные последствия при реализации прав и законных интересов граждан, обладающих криптовалютой.
