CC BY
390
Л.Т. Гайфуллин
РИМ И ГЕРМАНЦЫ: СТАНОВЛЕНИЕ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Изучение процесса становления государственности в Западной Европе на протяжении раннего средневековья, вне всякого сомнения, является одной из ключевых проблем в целом комплексе вопросов, относящихся к рассматриваемому периоду времени. И в этой связи особенно важным представляется выяснение уровня и степени взаимопроникновения и взаимовлияния существовавших ранее и вновь привнесенных Римом и германцами элементов, содействовавших, в конечном счете, созданию в период раннего средневековья новой формы государственности раннефеодального государства, а также выявление при этом характера взаимодействия разнообразных политических структур в процессе складывания данного типа государства. о
Следует отметить, что процесс становления государственности в средневековой Европе - это целая историческая эпоха, и в окончательно сложившемся виде о раннефеодальном государстве можно говорить лишь применительно к X веку, т.е. к тому времени, когда, по образному выражению Ле Гоффа, “Средневековый христианский мир действительно вышел на историческую арену”[1]. Весь предшествующий период раннего средневековья представляет собой ни что иное, как время постепенного складывания в Европе новой формы государственности, время, которое можно подразделить на два этапа. Первый этап охватывал процесс зарождения в Европе особой разновидности государства, каковой являлись так называемые варварские королевства, которые в большом количестве возникали и существовали на протяжении У-УП столетий преимущественно на территории бывшей Западной Римской империи и внутри которых, по сути, и происходило постепенное возникновение предпосылок для сложения раннефеодальных государств.
Следующий этап, хронологические рамки которого охватывают период с VIII по X век, в свою очередь, является временем образования собственно раннефеодальных государств как новой политической системы, отличной от всех ранее существовавших.
Исследование становления государственности в Западной Европе невозможно без всестороннего изучения целого ряда факторов, сыгравших решающую роль в эволюции государств на данном этапе. В числе таковых, в первую очередь, необходимо назвать социально-экономические предпосылки, способствовавшие складыванию принципиально новой разновидности государства. В данном случае речь идет, прежде всего, об общем генезисе феодализма, как раз совпадающим с периодом зарождения и становления раннефеодального государства и в значительной степени предопределившим этот процесс. В связи с этим важное место занимает вопрос о синтезном или без-синтезном пути развигия феодализма, что также оказывало очень существенное влияние на уровень и темпы формирования раннефеодального государства. Не менее значимым является вопрос о взаимосвязи процессов складывания феодального государства и формирования этнических общностей и народностей. Неотделим от исследуемой темы и вопрос о роли общинной организации в рождении западноевропейской государственности. К другим факторам, также оказавшим влияние на процесс формирования раннефеодального государства, следует отнести серьезные изменения в структуре общества, повлекшие за собой значительную социальную дифференциацию, изменения в фискальной системе и, в частности, изменение в структуре налогообложения, перемены в характере поземельных взаимоотношений, широкомасштабные правовые преобразования, ярко выраженную тенденцию к централизации религиозных представлений, особо проявившуюся во все более усиливающейся роли христианства, и, наконец, нововведения в военной организации. Все вышеназванные факторы с той или иной степенью интенсивности влияли на процесс становления западноевропейской государственности. Особое же своеобразие этому процессу придавало то, что необходимым условием его осуществления было
взаимодействие и взаимовлияние римских и германских начал, на основе которых и возникла западноевропейская средневековая цивилизация. Причем ни та, ни другая сторона были не в состоянии поглотить друг друга, а, как раз наоборот, они постепенно шли к слиянию, благодаря чему и появился новый мир. Таким образом, этот средневековый мир стал итогом встречи и слияния двух миров, тяготевших друг к другу, итогом конвергенции римских и варварских структур, находившихся к тому моменту в состоянии преобразования [2]. Произошло это в течение эпохи Великого переселения народов, когда на значительном историческом пространстве взаимодействие варварства и цивилизации достигло своей наиболее интенсивной фазы. Результатом этого взаимодействия как следствие взаимопроникновения и взаимоуничтожения римского и варварского миров явилось зарождение нового типа цивилизации средневековой [3]. Все вышесказанное в полной мере применимо и к зарождению западноевропейской государственности.
Как уже отмечалось, развитие государственности в раннее средневековье происходило в условиях глубокого социльно-экономического переустройства общества, суть которого составило формирование феодальных отношений. При этом не подлежит сомнению тот факт, что сама потребность в новой форме государства, сроки и темпы его возникновения, характер перехода от античных политических структур к средневековым и, наконец, природа образовавшихся в результате падения Римской империи варварских королевств во многом зависели от того, имел ли место в данном обществе синтез разлагающихся первобытных и рабовладельческих отношений, и от того, в каком соотношении между собой находились эти исходные элементы феодального строя. Иными словами, процесс феодализации в Европе нередко градуируют в соответствии с наличием и отсутствием синтеза римских и германских отношений и степени его интенсивности [4]. В этом отношении можно выделить три существующие позиции. В первом случае подчеркивается преобладающая роль позднеантичного компонента, и вся история вплоть до VIII в. представляется продолжением истории Империи, своего рода последней фазой поздней античности на Западе. Другой подход состоит в том, что уделяя больше внимание проблеме синтеза римских и германских отношений, отмечается преемственность институтов древних германцев с превалирующей ролью германского элемента. И, наконец, третья позиция заключается в признании качественно нового характера эпохи варварских государств. Подобный синтез в данной интерпретации предстает уже не просто как взаимовлияние, но как такое взаимодействие, которое приводило к возникновению новых отношений. При таком подходе возникновение варварских королевств означало установление переходного, протофеодального периода, в течение которого происходит постепенное преодоление дуализма общественных структур, и который заканчивается формированием раннефеодальных государств [5].
При характеристике первого из отмеченных подходов к данной проблеме следует уточнить, что феодальная государственность в этом случае
рождалась при наличии сильной позднеримской государственности и реликты первобытного строя не оказывали сколь - нибудь существенного влияния на политическую структуру, в результате чего развитие раннефеодального государства происходило преимущественно в ходе постепенной эволюции рабовладельческого уклада. Поэтому раннефеодальное государство формировалось более медленными темпами и как новая политическая система складывается только ближе к XI веку.
Именно так, в частности, обстояли дела в Византии, Остготской Италии, Испании.
Во второй из приведенных позиций, когда речь шла о ведущей роли германского элемента, феодальная государственность выводилась непосредственно из политической системы военной демократии, присущей германским племенам. Основными элементами этой системы были: народное собрание и полноправие всех свободных, могущих носить оружие, в решении вопросов управления; совет старейшин, избранный народом, с правом предварительного рассмотрения дел и правом суда; выборные военачальники (военные вожди) с постоянной дружиной; постепенно формирующаяся власть короля, которая была ограничена народным собранием и подчас распространялась только на часть племени (внутри этого же племени могли быть и другие короли) и при этом не обладала дисциплинарными средствами принуждения. В данном случае процесс становления раннефеодального государства также происходил относительно замедленным темпом и приводил к длительному сосуществованию органов новой государственности с пережитками военной демократии. При таком развитии окончательное складывание раннефеодальной государственности, например, в Британии или Скандинавских странах, относится к сравнительно позднему времени - Х-Х1 вв.
Что же касается стран синтезного развития феодализма, то здесь феодальное государство строилось на двойной основе: под воздействием не только пережитков военной демократии, но и в той или иной мере остатков римской государственности, которую варвары не уничтожили, а как раз наоборот, пытались всячески воспринять и поставить себе на службу. В этом случае элементы позднеантичной политической структуры, такие, как налоговая система (в частности, налог с земли, на содержание войска, с торговых операций), таможенная и монетная системы, территориальное, а не родоплеменное деление, остатки государственного аппарата, римское право, христианская церковь - все это служило первым варварским королям дополнительными рычагами усиления их власти. Подобный двойственный характер был присущ социальной природе всех тех варварских королевств, которые возникли на территории Италии, Галлии и Северной Африки, хотя и здесь необходимо иметь в виду, что удельный вес римских и германских элементов, точнее - позднеантичных рабовладельческих и родоплеменных - в разных странах и даже в тех или иных областях одной и той же страны был неодинаков [6]. В этих королевствах, как, например, Франкское, Вестготское, Бургундское или Вандальское, имели место различия в характере права
(обычно - варварское и римское), религии (язычество, прианство, католичество), неодинаковые повинности в пользу государства (германский элемент освобождался от налогов за землю, полученную при первом делении земли, местные жители платили налоги, но не могли служить в войске). И вместе с тем эти две части населения были связаны хозяйственными, правовыми и политическими узами, составляя единое общество.
Кроме того, следует особо подчеркнуть и то, что в процессе феодализации европейских народов нельзя не принять в расчет взаимодействий между самими варварами. В Галлии, например, кельты, под покровом внешней романизации, сохраняли еще многие черты варварского строя. Позднее - в VIII в. - завоевавшие Саксонию франки, у которых уже складывались феодальные отношения, способствовали ускорению этого процесса у более отсталых саксов. Уже вполне феодализированные нормандцы, завоевавшие Англию в 1066г., способствовали завершению там генезиса феодализма [7].
В тесной связи с вышесказанным находится и еще один важнейший аспект исследуемой проблемы - вопрос взаимосвязи процессов складывания феодального государства и народностей. Особая значимость этого вопроса состоит в том, что переход от племени к народности, совершаемый у варваров в Западной Европе, несомненно, был тесно связан именно с переходом от догосударственной формы организации общества к государственной
[8]. В этой связи очень часто первые раннефеодальные государства, возникшие на территории Западной Европы, в частности, государство Каролингов, характеризуют как своеобразный конгломерат племен и народностей. Процесс постепенной консолидации этих племен и обретения четко очерченной этнической структуры оказывал существенное влияние на формирование государств раннефеодального периода, во многом определяя их устойчивость. Данный процесс возникновения новых этнических общностей и государств у германцев целиком и полностью относится к эпохе Великого перенаселения народов и получил значительное ускорение в ходе завоевания земель Римской империи. Оседая в провинциях и в Италии, варвары включались в производственную деятельность и оказывались прочно связанными с занятой ими территорией. Обоснование на римской территории сказалось на эволюции этнической структуры германцев и их политической организации еще до того, как процесс взаимодействия позднеримских и варварских общественных отношений достиг значительных размеров. Поселение варваров в римских провинциях сопровождалось переходом от родовой ориентации к территориальной. Внутренние стимулы для создания устойчивой этнической общности у германцев являлись еще слабыми: экономические узы между их сельскими общинами были незначительны. Но в тоже время возникала необходимость организовать управление завоеванной территорией, удерживать власть над местным населением и отражать внешних противников. В такой обстановке условием дальнейшего существования данных этнических групп и явилось государство [9]. На бывших территориях Римской империи и Бар-барикума стали возникать недолговечные варварские “государства” [10]. Эти
варварские королевства в первый период после своего возникновения еще трудно считать собственно государствами; органы зарождавшегося государства здесь еще очень тесно переплетались с организацией управления военной демократии. По этому не случайно очень скоро они рассыпались как карточные домики, тем не менее полностью сыграв отведенную им роль, а именно консолидировав племена и народы и создавая предпосылки для образования первых ран не средневековых государств. Причем переход к государству в этих королевствах произошел значительно быстрее ввиду того, что имел место синтез римских и германских отношений. И в то же время мы должны констатировать, что образование варварских королевств привело к резкому изменению этнической структуры римских территорий, завоеванных варварами: рядом с местным романизированным или нероманизированным населением оказались германцы, а кроме того - произошли сдвиги в социальном составе населения. Варвары, поселившиеся теперь среди римского населения, были не рабами, колонами или литами - то были свободные общинники. Этнический состав завоевателей также был неоднородным. В каждой из прежних римских провинций, как и в самой Италии, поселились группы варварских племен, зачастую далекие друг от друга по происхождению. Но господствующее положение среди них обычно принадлежало какому-либо одному, наиболее сильному племенному союзу. Иными словами, варварские королевства были "многонациональными" политическими образованиями. Различные этнические группы, составляющие население этих королевств, отличались друг от друга по уровню социально-экономического и культурного развития, по языку, религии и обычаям; их интересы нередко были противоречивы [11]. Поэтому в первое время существования варварских королевств неизбежным атрибутом были противоречия между местным населением и германцами. Сама структура варварского общества и его система управления обуславливали различия в положении римлян и варваров в новых королевствах, а зачастую и неполноправие первых [12]. Это делаю невозможным относительно быстрое сближение местного населения и завоевателей, причем положение еще более усугублялось и существенными различиями в их социальной структуре. Римское население было расчленено на кланы и сословия (крупные землевладельцы сенаторского сословия, средние и мелкие посессоры из числа курчалов, коллегиаты, колоны, вольноотпущенники, рабы). Основную же массу варваров составляли рядовые свободные общинники, над которыми возвышался слой знати; вне общества полноправных свободных людей находились полусвободные и рабы местного и германского происхождения [13]. Таким образом, можно согласиться с выводом Корсунского А.Р. о том, что население варварских королевств, возникших в У-У1 вв. на римской территории (в дофеодальный период), состояло из разнородных этнических групп: союзов племен варваров и народностей античного общества [14].
Варвары-завоеватели представляли собой в данном случае господствующую этническую группу. Варварские королевства, выражая интересы
служилой знати, а также рядовых свободных общинников из числа германцев, закрепляли это преимущественное положение завоевателей. Однако с течением времени подобная ситуация вполне определенно претерпевала достаточно серьезные изменения. По мере усиления социальной дифференциации у германцев, зарождения феодальных отношений и формирования раннефеодального государства происходили изменения в положении различных этнических групп в данной стране, а конечном счете - и в самой этнической структуре. Все более расширяющийся контакт с римским населением и его хозяйственными порядками ускорял разложение общинных отношений и развитие крупного землевладения у германцев, с одной стороны, и формирование класса зависимых крестьян - с другой. Правда, значительный слой свободных общинников сохранялся вплоть до конца раннефеодального периода. Но социальная структура германцев постепенно сближалась с социальной структурой местного населения [15]. У местной и германской знати появлялись общие интересы, происходило культурное и бытовое сближение этих групп населения, точно также происходило и сближение низших слоев "римского" населения с постепенно разорявшимися в процессе феодализации общества свободными общинниками из числа варваров. Такое положение дел создавало еще более благоприятные условия для формирования раннефеодальной государственности.
Обращает на себя внимание и важная роль общинной организации в рождении раннефеодальной государственности, особенно это было заметно в тех случаях, когда влияние германского элемента ощущалось сильнее. Так, например, во Франкском государстве, в котором доля германцев в общей массе населения была гораздо большей, чем в других варварских королевствах в Европе и Африке, возник довольно значительный общинный уклад хозяйства. Основную массу германского населения составляли свободные рядовые франки, хотя, как уже отмечалось выше, имелись в его составе также и слои полусвободных - литов и рабов, с одной стороны, зарождавшейся служилой знати, дружинников - с другой. Рядом с этой структурой находилась другая - галло-римская. Сохранилась значительная часть крупных и средних вилл, где хозяйствование велось прежними позднеантичным и способами, оставались римские города и деревни. Соответственно уцелели римские светские крупные и средние землевладельцы, католическое духовенство, мелкие земельные собственники, прекаристы, колоны и рабы, а также купцы и ремесленники. Для общественного управления характерно сосуществование системы военной демократии в виде королевской власти, местных судебных собраний, военного ополчения всех свободных франков, с одной стороны, остатков римской административной системы (камиты городов, судьи, сборщики налогов и т.д.) которые, однако, тоже имеют теперь своим главой франкского короля - с другой [16]. У вестготов вплоть до середины V в. народные собрания продолжали обсуждать вопросы войны и мира, а войско играло, как и у франков, важную роль в избрании короля. Следы народных собраний у них не исчезают и в более поздний период, сохранялись, например, и
при короле Эйрихе, хотя он уже и обладал римским титулом "гех" и располагал не только высшей военной и административной, но также судебной и законодательной властью.
Помимо всего прочего, у франков и вестготов, в частности, довольно длительное время сохранялись судебные собрания сотен и графств с институтом соприсяжничества, практикой участия в выплате вергельдов родственниками, общинной ответственностью за преступления, а самое главное - это, конечно, принцип полноправности всех свободных германцев. Все эти моменты еще присущи той же “Салической правде”, которую мы относим к концу VI века. Подобное же встречается и в других “ варварских правдах” -“Рипуарской”, “Вестготской”. Именно поэтому данные судебники мы оцениваем как типично “варварские правды”, основанные на обычном праве германцев. И все-таки и здесь постепенно пробивает себе дорогу тенденция к устранению свободных германцев от судебных обычаев, а родственников от ответственности за преступление и уплату вергельда. Немаловажную роль в этом процессе играло и влияние со стороны римских правовых предков.
Наряду с германским обычным нравом постепенно все заметнее становится действие постклассического римского права, ведущими принципами которого являются идеи частной собственности сословно - классовой иерархии. Примерно такое же как у франков сосуществование римских и германских элементов характерно и для Бургундского, Вестготского, Вандальского, Свевского и Остготского королевств. Особенностью всех этих политических образований было еще большее численное превосходство местного населения над германским, чем во Франкском государстве, расселение германцев не обособленно от римлян (как это было у франков), а вперемежку с ними (как в большинстве случаев это было в королевствах вестготов, бургундов и остготов) [17]. Свободные германские общины здесь представляли собой островки среди римских вилл и деревень со смешанным римско-германским населением. Соответственно, все уже становилась и сфера действия германских судебных обычаев [18]. На начальном же этапе такого рода сохранение общинных традиций свидетельствовало о сравнительно широкой социальной базе не только варварского, но и раннефеодального государства, которое, по крайней мере изначально, отражало интересы не только складывающегося господствующего слоя, но отчасти и свободных общинников.
Изживание этого общинного начала имело существенное значение в последующем процессе формирования королевской власти, в котором можно отметить некоторые общие черты: в первую очередь, тенденцию к замене выборной власти наследственной, с помощью которой короли стремились устранить свою зависимость не только от свободных общинников, но и от знати [19]. Для рассмотрения данного процесса наиболее показательным является пример Франкского государства. Возвышение королевской власти у франков началось особенно стремительно после победы над римским наместником Сиагрием в битве при Суассоне в 486 году. После этого на протяжении последующего развития все четче определяется тенденция к изживанию
патримониального характера королевской власти. Государство в раннее средневековье рассматривалось как личное имущество короля, которое он мог дарить частным лицам или делить между наследниками [20]. Так, после смерти Хлодвига, Франкское королевство было поделено между четырьмя его сыновьями. Следует заметить, что именно этот принцип разделения государства на отдельные части между наследниками в дальнейшем, как показала история, стал поистине роковым для династии Меровингов, да и для существования Франкского государства в целом. Однако постепенно король становится главой не только какой-то господствующей этнической группы, но и юридически определенной территории.
Первоначально свободные граждане государства рассматривались как лично связанные с королем люди, как его люди в специальном значении людей, находящихся под частным покровительством и обязанных приносить ему присягу, закрепляющую эту его частную власть над ними. И это относилось как к жителям покоренных им территорий, так и к его собственным соплеменникам. Именно такого рода подчинение личной власти короля и явилось в самом начале по сути той самой основой, которая связывала разнородные племена и территории в одно политическое целое. Причем королевская власть, соединяя в одно политическое целое отдельные племена и территории, оставляла, по крайней мере на первых порах, неприкосновенными их учреждения, действовавший у них до тех пор правовой государственный строй. Государственный порядок, в публично- правовом смысле этого слова, продолжал, таким образом, сохраняться в варварских государствах германцев в прежнем виде, в виде исконного народного права от исконных народных учреждений. Но наряду с этим в сильнейшей мере проникнутая теперь частноправовыми и частно- хозяйственными элементами и тенденциями, в чем как раз и проявляется особое влияние римского начала, королевская власть организовала как бы новую государственность, осуществлявшую интересы личного властвования и фискальной эксплуатации. По мере усиления своей власти, король постепенно приобретает не только высшую судебную и военную, но и политическую и административную власть. А вслед за этим и законодательную. Король теперь сам становится источником права.
Укреплению такой власти короля и его функций как главы государства, а вместе с тем и окончательному сложению самих основ нового государственного порядка способствовал и целый ряд других не менее важных факторов. К числу таковых, в частности, относятся: создание соответствующей налоговой системы, наличие относительно широкой социальной базы, опирающейся на практику королевских земельных помилований, постепенно совершенствующееся королевское право, формирование постоянной армии.
Касаясь фискальных порядков, необходимо отметить, что королевская власть в раннее средневековье поначалу не располагала правом получения постоянных налогов. Ее доходы ограничивались поступлениями с имений королевского домена, судебных штрафов, “кормлений” (т.е. упорядоченной формы даннических отношений) [21]. Однако с течением времени с целью
прежде всего подведения под свою власть более глубоких финансовых основ, королевская власть все чаще обращается к опыту римской налоговой системы и со временем не только местное покоренное германцами население, но и сами германские общинники начинают облагаться земельным налогом, правда, первоначально это опять таки делалось в публичных целях, в частности, в связи с необходимостью защиты государства. Таковы, например, были взимания во Франкском королевстве, а также и так называемые "датские деньги" в англосаксонских государствах. Только в Византии римская система обложения сохранялась в полном объеме и даже все более развивалась и совершенствовалась [22].
В процессе переход от варварского к раннефеодальному государству король также становится и собственником всех земель, которые ранее считались принадлежавшими народу. Отныне королевская власть выступает в роли первого крупного феодального собственника земли. С этого момента становится все более заметной та роль, которую королевская власть начинает играть в своей политике и по отношению к формирующейся феодальной знати как своей основной социальной опоре по мере дальнейшего продвижения общества по пути феодализации.
Ускоряется практика королевских земельных пожалований, которая как раз и ускорила формирование аллода или, иными словами, частной собственности на землю и крупной земельный собственности, разрушая при этом все те препятствия, которые ставила данному процессу община. Ускорили рост феодальной земельной собственности также иммунитетные пожалования, как например, бокленд в Англии. В других случаях, судебные и фискальные привилегии жаловались отдельно на уже находившиеся в частном владении земли (иммунитет во франкских государствах или "сока" в Англии).
Организующую роль государства в генезисе феодализма отразило королевское законодательство, которое фиксировало и закрепляло зависимое положение обедневших ранее свободных общинников и охраняло крупную земельную собственность.
В подтверждение этому можно назвать законы ЧП в. в Англии, капитулярии Карла Великого от 787г., более поздние капитулярии франкских королей IX в. Все они в основе своей защищали уход свободных людей, находящихся под покровительством феодала или в вассальной зависимости. Таким образом, политика раннефеодального государства стимулировала процесс возникновения частно-сеньориальной феодальной собственности, а вместе с тем и рост частной власти крупных феодалов. Тем самым оно одновременно как бы создавало себе в их лице все более усиливавшихся политических противников. Междоусобные войны, которыми наполнена франкская история этого периода, будучи одним из выражений этого процесса, одновременно создавали для него и чрезвычайно благоприятную почву. В связи с этим уже на стадии раннего феодализма зарождается характерная для него дисперсия иди дуализм политической власти: власть в центре и власть отдельных феодалов на местах, в их вотчинах и сеньориях [23]. Постепенно королевская
власть все более становилась простым оружием в руках аристократии, преследовавшей свои собственные интересы. Так, например, во Франкском государстве, уже к концу VII в. фактически к моменту завершения правления династии Меровингов страной фактически правили мажордомы, удачно соединившие в своем лице положение крупнейшего магната и главы центральной администрации.
В связи с этим кардинальные изменения происходят и в организации войска. Здесь поначалу были особенно живучи остатки догосударственной системы. Долгое время войско представляло собой ополчение, состоявшее из свободных общинников, дополняемое личной дружиной короля [24]. Причем, к примеру, в Англии, такое положение сохранялось на протяжении всего раннего средневековья. Однако постепенно в образующихся в Западной Европе раннефеодальных государствах свободные крестьяне начинают отстраняться от участия в ополчении. Единицей комплектования военных сил постепенно становятся не территории сотен и графств, а владения магнатов, которые ведут за собой основной контингент войск, состоящих из их дружин, в которые входили воины, а также зависимые люди.
На более позднем этапе истории раннефеодальных государств организация войска приобретает еще более выраженную феодальную основу. Это связано прежде всего с появлением условных держаний за военную службу и созданием на этой основе вассально-ленной системы, которая закрепляла исключительное право быть воином за феодальным землевладельцем, лишив его крестьян. Ранее всего эта система была введена уже в начале VIII в. опять же во Франкском государстве Каролингов и произошло это в результате так называемой бенефициальной реформы Карла Мартелла. Им было установлено, что земельные пожалования предоставляются теперь на срок службы (или пожизненно) и в дальнейшем могут быть переданы другому служилому человеку. Именно такой тип условного держания получил название бенефиция. Распространение этой формы пожалований на военные контингенты магнатов и привело, в конечном итоге, к созданию иерархической структуры вассалитета. Проведенная в политических целях реформа имела в исторической перспективе огромные социальные последствия: формирование слоя мелких и средних феодалов профессиональных воинов, предшественников будущего рыцарства, и укрепление крестьянской зависимости. Подобная форма условных держаний, в дальнейшем, после распада Франкской империи, распространяется и в новых государственных образованиях континентальной Европы: Франции, Италии, Германии. В 1Х-Х вв. условные держания мелких и средних феодалов появляются и в Англии. Поскольку такая практика очень быстро была заимствована крупными феодалами, она, хотя и временно, но укрепляла позиции центральной власти, затем, однако, быстро привела к росту политической самостоятельности крупных феодалов. Это, в свою очередь, привело ко все большему усилению дуализма политической власти в раннефеодальных государствах, и именно он в перспективе вел их к распаду и феодальной раздробленности [25].
Тем не менее вплоть до полного утверждения феодализма, до тех пор пока сохранялся значительный контингент свободного крестьянства и независимых от магнатов мелких феодалов, центральная власть сохраняла свои позиции, а в отдельные моменты проявляла тенденции к временному расширению не только своей компетенции, но и подвластных ей территорий. Осуществляемые в процессе этого войны и завоевания также являлись важным фактором развития раннефеодальных государств. Вообще для раннефеодальных государств средневековья были характерны агрессивные устремления, которые сочетались и с крайней неравномерностью в развитии отдельных народов, населявших в то время Европу. Для многих племен, находившихся на стадии складывания государственности, военные походы были своеобразной формой существования. Подобного рода завоевательные походы были характерны для кочевых народов - яркий пример - это походы норманнов в VIII -XI вв., оказывавшие огромное влияние на развитие государственности во Франции, Южной Италии и Англии. Завоевательные походы были важным фактором развития государственности и для Франкского королевства практически на протяжении всей истории его существования.
Складывание раннефеодальной государственности сопровождалось также общей ярко выраженной тенденцией к централизации религиозных, вначале языческих представлений, а затем - принятию христианства там, где раньше его не было. Распространение и победа христианства на европейской территории на первых порах, очевидно, были связаны с влиянием, прямым или опосредственным, римских традиций, получивших здесь благодатную почву. Затем укреплению христианства в немалой степени способствовало и стремление вновь возникших западноевропейских государств сохранить свою независимость и противостоять языческому, мусульманскому или иудейскому окружению. В последующем христианство все более служило орудием укрепления раннефеодальных государств, их территориального расширения и объединения. В качестве специфической особенности раннефеодального государства, в частности, можно отметить тесный союз между церковью и государством, постепенное вхождение церкви в управление и политическую организацию общества [26].
Все вышеперечисленные факторы приводили к возникновению в Западной Европе, также как и в других репинах Европейского континента, многоэтнических раннефеодальных политических образований, которые именовались империями. Именно такой характер носила империя Каролингов (конец VIII-IX вв.), так называемая Священная римская империя германской нации, созданная германскими королями в X в. и включавшая в свой состав германские и итальянские земли, а также, скрепленное личной унией, государство датского короля Кнута, включавшее в первой половине XI в. Данию, Англию, Швецию и Норвегию. Такие внешне централизованные, но обычно весьма аморфные и легко распадающиеся государства рождались как раз в процессе завоевания новых территорий в интересах центральной власти. Однако в подобных империях под покровом внешнего единства шел процесс феодализации и постепенного обособления отдельных феодальных владений,
а также разных этнических общностей, что приводило, в конечном итоге, к их политическому распаду. Раннесредневековые империи были, таким образом, своего рода высшим пиком централизации раннефеодального государства, который обычно предшествовал периоду феодальной раздробленности, после чего в Европе к Х1-ХП вв. начинает складываться уже новый тип государственной организации общества, характеризующийся рассеиванием политического суверенитета и именуемый соответственно государством периода феодальной раздробленности.
Литература
[1] Ж.Ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада. М. 1992.С57.
[2] Ж.Ле Гофф. Указ.соч. С.27.
[3] Буданова В.П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. М. 2000.С.7.
[4] Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств. М. 1984.С.211.
[5] Средневековая Европа глазами современников и историков. М. 1995.4.1. С.102.
[6] Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Указ. соч.С.205.
[7] История Европы. М. 1992. Т.2. С.20.
[8] Корсунский А.Р. Государство и этнические общности в раннефеодальный период в западной Европе. СВ,1963,вып.23.С.121.
[9] Там же. С. 122.
[10] Буданова В.П. Указ.соч. С.6.
[11] Корсунский А.Р. Государство и этнические общности в раннефеодальный период в западной Европе. С. 123.
[12] Там же.
[13] Там же. С. 123-124.
[14] Там же. С.124.
[15] Там же. С. 126.
[16] Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Указ.соч. С.206.
[17] Там же. С.206.
[18] Там же. С.208.
[19] История Европы. Т.2. С.490.
[20] Там же.
[21] Там же.
[22] Там же. С.491.
[23] Там же. С.493.
[24] Там же.
[25] Там же. С.494.
[26] Там же. С.495.
