CC BY
165
РЕЖИМ УГО ЧАВЕСА В ВЕНЕСУЭЛЕ: СОЧЕТАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ И ЛЕВОГО РАДИКАЛИЗМА?
Режим Уго Чавеса в Венесуэле является самым ярким примером национальной демократии латиноамериканских военных. Он возглавлял попытки военных переворотов, однако все-таки пришел к власти выборным путем. С тех пор возглавляет коалицию леворадикальных президентов в Латинской Америке и налаживает всесторонние политические и экономические отношения с Российской Федерацией. Особым вниманием он уделяет военнотехническому сотрудничеству.
Правление Уго Чавеса в Венесуэле является самым актуальным примером режима национальной демократии во главе с военными. Его звезда вспыхнула на политическом небосклоне страны 4 февраля 1992 г., когда путем переворота он попытался свергнугь легитимного президента и попал в тюрьму. Однако это было только началом его бурной политической карьеры. В течение двух лет в тюрьме у Чавеса была возможность выработать новые стратегические и тактические установки и сориентироваться на демократические методы ведения политической деятельности. Благодаря им он одержал убедительную победу на президентских выборах в 1999 г. и законным путем стал главой государства. Именно тогда и совершился крутой поворот в истории Венесуэлы, которого покойный ветеран российской латиноамериканистики Кива Майданик обозначал как «социальную революцию, выступающую не только как авангардная, но и как интегрирующая сила нынешнего процесса» (Латинская Америка, 2006, с. 25).
Идейно-политические установки Чавеса и его окружения стали формироваться в конце 1970-х - начале 1980-х, во время создания ими секретной нелегальной организации КОМАКАТЕ (имя организации составлено из первых букв офицерских званий, существующих в венесуэльской армии и находящихся в градации). Вначале она не имела ясной идеологии. Ее лидеры ставили на передний план социально-экономические проблемы общества. После празднования 200-летия со дня рождения Симона Боливара в 1983 г., его взгляды и мировоззрение стали ведущими для политической ориентации лидеров КОМАКАТЕ. Поэтому организация была переименована в Революционное боливарийское движение (МБР-200). Кроме духовного наследия «Освободителя», истоками формирования идеологии движения были мысли и действия учителя Боливара — Симона Родригеса — и героя венесуэльской гражданской войны се-
© Коларов Г., 2008
редины XIX века Эсекиеля Саморы. От первого были восприняты ценности гуманизма и просвещения, а от второго — идеалы социальной справедливости и стремление к ликвидации олигархического правления. В результате получилась идеология движения военных, которую можно определелить как национальнодемократическую, основанную на идейно-теоретическом наследии Боливара. Перед Чавесом и его соратниками был и выдающийся пример перуанского генерала Хуана Веласко Алварадо, правление которого послужило стимулом для дальнейшего продвижения в практику идей движения.
В феврале 1989 г. в Каракасе произошли столкновения между вооруженными силами, с одной стороны, и столичными маргиналами — с другой. Последние протестовали против пакета мер, принятых под давлением Международного валютного фонда, приведших к повышению цен. Тот факт, что президент и правительство послали армию и Национальную гвардию против собственного народа (и, таким образом, похоронили Конституцию 1961 г. и систему представительной демократии, просуществовавшую около трех десятилетий), оказался той каплей, которая переполнила чашу терпения молодых лидеров Революционного боливарийского движения. С тех пор они стали подготавливать путч с целью свержения президента. Он свершился 4 февраля 1992 г.
Целью переворота было объявлено «спасение венесуэльцев, страдающих от политиков, демагогов и бюрократии» (Латинская Америка, 1993, с. 28). Путчисты обвинили руководство страны в том, что люди стали еще более нищими. После ликвидации социальных несправедливостей они выразили готовность сдать власть «венесуэльцам, с честью несущим это звание» (Там же). Чавес делал ставку на социальную подоплеку антиправительственных выступлений и, как отмечает исследователь его режима Эмиль Дабагян, — он «непосредственно связывал демократию с обеспечением минимальных условий жизни и труда» (Уго Чавес, 2004, с. 17). Хотя, по мнению американской исследовательницы Д. Норден, «попытка февральского путча потерпела неудачу, в значительной степени из-за просчетов в планировании и организации, но она оказалась достаточной для раскручивания лидеров движения и их идей» (Latin American Research review, 1998, c. 154-155).
Президент страны — социал-демократ Карлос Андрес Перес (КАП) — все-таки был отстранен от власти в феврале 1993 г. При этом соблюдались все законодательные нормы и демократические правила. Соответветственно интелектуальная и политическая элита
страны (в том числе ультралевые, как, например, известный венесуэльский политик и бывший партизанский командир болгарского происхождения Теодоро Петков) стала убеждать лидеров движения в ошибочности насильственных действий для улучшения жизни народа и прогресса Венесуэлы. В конце концов в апреле 1997 г. движение решило поучаствовать в выборах, выдвинуть своего лидера кандидатом в президенты, а также переименоваться в движение «V республика». Оно быстро превратилось в массовую, национальную организацию. Однако и тогда, и до сих пор основную роль в ней играют бывшие военные. Движение официально выдвинуло Уго Чавеса кандидатом в президенты в 1998 г. К нему присоединились Движение к социализму (МАС) Теодоро Петкова, «Родина для всех», Избирательное движение народа, Венесуэльская коммунистическая партия и т. д. В итоге Чавес завоевал 56,2% голосов и одержал блистательную победу над своим соперником. Таким образом, он вошел в президентский дворец через парадный вход, в соответствии со всеми законами страны.
Победитель сразу объявил свой основной приоритет — демонтаж сложившейся социально-экономической и политической системы и строительство «боливарианской республики социальной и партисипативной демократии». Он декларировал модель, которую посчитал самой подходящей для Венесуэлы — промежуточную между неолиберализмом и коммунизмом. Чавес заявил, что хотя коммунистическая система отвергнута и Берлинская стена пала, это не означает автоматически победы неолиберализма. По его словам, надо «искать точку равновесия». Он постановил: «Столько государства, сколько возможно и столько рынка, сколько необходимо» (Exselsior, 1999). В его концепции демократия — это прежде всего правительство народа, чей суверенитет не может быть делегирован. Демократию он понимает как «расширение пространства народного участия» (Iglesias, 1998, с. 98-99). В своих публичных выступлениях Чавес стал говорить, что является демократом и что выступал не против демократии, а против тирании, носившей маску демократии.
Суть проекта, выработанного Чавесом и его соратниками, состоит в специфическом месте вооруженных сил в такой стране, как Венесуэла. Кроме защиты страны, они заняты еще в ряде других областей государственного функционирования. Им отводилась многосторонняя роль в попытках этого латиноамериканского государства перешагнуть в ХХ1 век современным, развитым, гармонизированным, в отличие от таких соседей, как, например, Колумбия. Чавес относится довольно
критическим образом к колумбийским руководящим кругам. Когда в конце января 2005 г. колумбийские специальные службы, при соучастии своих североамериканских коллег, задержали на венесуэльской территории одного из руководителей
Революционных вооруженных сил Колумбии (ФАРК) — Родриго Гранада, Чавес твердо осудил этот акт, определяя его перед латиноамериканскими и мировыми СМИ как далеко идущую стратегическую операцию против латиноамериканского
интеграционного процесса, которая идет на пользу только «гегемонистам из США и консервативной олигархии из Боготы и Каракаса». По его мнению, именно этим кругам невыгодно объединение латиноамериканских народов, и они делают все возможное, чтобы сорвать его.
Страна была переименована в «Боливарийскую республику Венесуэла». Имя «Освободителя» стало присутствовать повсевмест-но в обыденной жизни венесуэльцев. Все новое, связанное с правительством Чавеса, несет эпитет «боливарийское». Для венесуэльцев Симон Боливар стал таким основополагающим началом, как до недавних пор Ленин, а еще раньше Сталин для советских людей, или Мао Цзе дун для китайцев. Первичные структуры правящей партии стали называться боливарийскими кружками.
Таким образом новая власть демонстрирует, что старается реализировать идеалы Освободителя и его соратников 200-летней давности. Чавес публично объявляет себя преемником Боливара и копирует его поведение. Он отождествляет эти два периода в истории Венесуэлы и утверждает, что только тогда страна была на самом деле независимой и приобретала национальное достоинство и гордость, а в международном плане общалась на равных с США. Не зря североамериканские политики считают его одним из своих самых больших врагов в Западном полушарии.
Таким же образом новая власть пользуется определением «национальное». «Национальная» демократия, «национальная» власть, «национальные» богатства, «национальная» безопасность и вообще слово «нация» звучит повсевместно, по поводу и без повода, чтобы подчеркнуть приоритет узконациональных интересов перед отношениями с «большим братом» с Севера и перед процессом глобализации, которого так или иначе венесуельцам не избежать, однако есть возможность уменьшить его отрицательное воздействие на венесуэльскую нацию в целом и на разные компоненты гражданского общества.
Венесуэльский политолог Лопес Майа делает следующее замечание: «Для боливарианцев отечественная история Х|Х и ХХ веков
представляет единое целое. Народные массы всегда были жертвами олигархии, сегодня именуемой партиями. Исходя из подобного восприятия, конструируется программа и стратегия. Она не может не быть революционной, поскольку речь идет о том, чтобы все начать с нуля» (Lopez, 1998, с. 87-88). По этому поводу исследовательница отмечает, что Чавес и его соратники стремились к власти для того, чтобы возродить боливарианский проект, который так и не был реализован. Стержень этого проекта — полный пересмотр Конституции 1961 г. Венесуэльский лидер отмечал, что эта Конституция «нелегитимна, как по происхождению, так и по развитию» (Latin American Research Review, 1998, с. 159). Это он сказал во время неудавшегося военного переворота в апреле 1992 г.
Когда Чавес законным образом вступил в должность, он стал реализовывать свой боливарианский проект. Он объявил референдум, на котором венесуэльцы должны были проголосовать за созыв конституционной ассамблеи, чтобы реформировать Конституцию. На выборах в ассамблею его сторонники одержали блестящую победу. После этого Чавес уже назвал Конституцию «умирающей» (так оно и было, еще до его прихода к власти). Он провозгласил Конституционную ассамблею верховной властью в отношении законодательных и судебных органов.
Эмиль Дабагян считает, что именно этот его шаг резко увеличил противостояние между властями, которое закончилось фактической ликвидацией парламента и Верховного суда (Уго Чавес, 2004, с. 64). Однако через месяц состоялся второй референдум, который утвердил конституционные перемены и поменял государственную специфику Венесуэлы. С 2000 г. страна стала называтся Боливарианская Республика Венесуэла, чтобы подчеркнуть великое дело Боливара, которого соратники Чавеса считают отцом нации.
Конституция значительно расширила права военных. Они получили возможность голосовать и вышли из-под контроля парламента. Последний перестал утверждать присвоение очередных воинских званий. Высший командный состав вооруженных сил стал пользоваться иммунитетом. И военные оказались благодарными. Несмотря на призывы со стороны олигархии и пособников США, они сохранили верность новой Конституции и своему вождю. Вооруженные силы оказали помощь правительству в восстановлении государственного контроля над нефтяной отраслью, в нормализации поставок бензина, газа, продовольствия, в борьбе с саботажем.
Эмиль Дабагян считает современную расширительную
трактовку прав человека — как совокупность экономических, социальных, политических прав — одним из достижений Основного закона Венесуэлы (там же, с. 64). Он подчеркивает, что система социального обеспечения строится на принципах универсализма, солидарности, кооперации, участия, самоуправления и взаимной ответственности (там же, с. 65).Его главный вывод состоит в том, что эта Конституция «имеет ярко выраженный этатисткий характер, Венесуэла превращается в суперпрезидентскую республику» (там же, с. 67), а это делает Чавеса диктатором, каким в сущности был в свое время и Симон Боливар. Эмиль Дабагян раскрывает это следующими выражениями: «Приняв новый Основной закон и приведя в соответствие с ним государственное устройство страны, Чавес и его единомышленники заложили институциональные основы создания боливарианской V Республики, социальной и политической демократии. И тем самым вывели Венесуэлу на принципиально иной виток развития» (там же, с. 74). Как сказал видный никарагуанский поэт-революционер, министр культуры сандинистского правительства Эрнесто Карденал, Конституция, армия и народ являются «тремя главными оружиями Чавеса» (ALAI, 2004, с. 2).
Российский латиноамериканист и исследователь взаимоотношений между государством и военными Евгений Пашенцев утверждает, что «социальные реформы Уго Чавеса, известные как "Боливарианская революция”, которые еще продолжаются, поменяли менталитет и установки миллионнов венесуэльцев» (Уго Чавес, 2004, с. 204). Простые люди, которые раньше никогда не имели никаких политических пристрастий и не участвовали в общественной жизни, в апреле 2002 г. встали грудью на защиту Чавеса, когда путчисты попытались его сместить. Они оценили прежде всего то, что правительство стремится всеми силами сократить разрыв в уровне благосостояния граждан путем справедливого распределения доходов от добычи нефти. Это нелегко, поскольку в последние десятилетия в Венесуеле наблюдается стремительный демографический рост именно среди бедных слоев населения, за которым не успевали никакие социальные программы. Чавес видит единственный выход из этой ситуации в недопущении приватизации энергетических и других ресурсов страны, чтобы не допустить их распродажи и ограбления.
Вот характеристика Чавеса, которую дал Габриель Гарсиа Маркес: «Внезапно я осознал, что с удовольствием побеседовал с двумя разными людьми. С одним, кому судьба дала возможность спасти свою страну. И с другим — иллюзионистом, способным
войти в историю деспотом» (ИТАР-ТАСС, 1999; Компас, 1972).
Можно провести параллель между Чавесом и другими лидерами латиноамериканских народов, такими как Хуан Веласко Алварадо, Омар Торрихос и Фидель Кастро. Левонационалистический веласкистский режим использовал те же формы и методы социальной мобилизации. Чавес копирует кастристский стиль общения с массами и налаживания прямой демократии. Не зря между двумя лидерами сложились теплые дружеские отношения и оба государства стали стратегическими партнерами и союзниками в отпоре нажиму со стороны США. Венесуэльский президент разделяет позиции своего кубинского друга в отношении полного освобождения «Нашей Америки» (по выражению Хосе Марти) от североамериканского влияния и зависимости. Он заявил в одном из своих выступлений перед Общим собранием ООН: «Симон Боливар, отец нашей нации и вождь нашей революции, завещал нам не давать отдыха нашим рукам и покоя нашим душам, пока полностью не освободим "Нашу Америку” от рабства США» (Зора, 2005, с. 9).
Находясь в Нью Йорке на Ассамблее ООН в конце сентября 2006 г., Чавес бросил самые острые обвинения в отношении США и их союзников, наградив лично Джорджа Буша самыми хлестскими эпитетами и определениями. Он сказал, что Буш — дьявол и сидит на глиняных ногах, однако хвост в его, Чавеса руках (Известия, 2006, с. 5). Его отношение к президенту США содержится в таких словах и выражениях, как «дьявол, лжец, тиран, прессекретарь империализма, ему пора обратиться к психиатру, он мог бы стать персонажем одного из фильмов Альфреда Хичкока, он поддерживает терроризм» (Известия, 2006, с. 5).
Пользуясь богатыми нефтяными запасами страны, Чавес старается повысить роль Венесуэлы и латиноамериканского региона в целом в современном мире, перераспределить влияние стран и регионов в современных международных отношениях. Его вызовы в сторону США и других развитых стран отражают объективные политические реальности начала ХХ1-го века — возросший потенциал многих государств «третьего мира», который не соответствует их политической роли и месту в международных отношениях и организациях.
Как и вышеупомянутые латиноамериканские генералы — левые националисты (а также Фидель Кастро), — Чавес немедленно пошел на развитие и укрепление связей с Российской Федерацией (в ее качестве наследника Советского Союза), как противовесом недавней односторонней зависимости в отношениях с США. Эмиль Дабагян выводит стремление Чавеса к пророссийской ориентации
из его внешнеполитической доктрины, «в основе которой лежит концепция построения многополярного мира на обломках постконфронтационной эпохи. Исходя из этой принципиальной посылки, Чавес обосновал особую необходимость развития всесторонних связей с Россией, считая ее одним из столпов этого мира, призванных противостоять гегемонизму единственной сверхдержавы» (Уго Чавес, 2004, с. 213).
Есть еще две особенности боливарианской внешнеполитической доктрины, которые в будущем могут стать костяком латиноамериканского объединения и общего отпора региональной политике США. Это, во-первых, сохранение ведущей роли Венесуэлы в ОПЕК, которая защищает общие интересы стран-производителей углеводородного сырья перед богатыми странами, которые прежде всего его импортируют. Чавес хочет использовать эту организацию в качестве (для него единственного) инструмента для давления на правительства США и других главных потребителей этих продуктов. Во-вторых, это стремление к материализации идеи латиноамериканского объединения под формой реализации мечты Симона Боливара о создании конфедерации государств Латинской Америки. Надо отметить, что внешнеполитическая доктрина Чавеса встречает всестороннюю поддержку как со стороны его латиноамериканских коллег и друзей (вроде Эво Моралеса, Даниэля Ортеги и Фиделя Кастро), так и со стороны высшего руководства Российской Федерации.
В своем приветствии венесуэльскому президенту во время его визита в Москву в мае 2001 г. В. В. Путин сказал: «Сотрудничество с Венесуэлой является основополагающим элементом взаимоотношения России с Латинской Америкой» (там же, с. 215).
В подтексте этого заявления российского президента можно рассмотреть приоритет развития отношений с латиноамериканскими государствами, в которых сейчас на вершине власти находятся политики, твердо стоящие на антиглобалистских позициях и старающиеся равномерным образом развивать отношения со всеми остальными полюсами мирового политического пространства, чтобы противостоять главному — США и, таким образом, достичь настоящей независимости и самостоятельности для своих стран. Поэтому именно Венесуэла является в этот момент приоритетным партнером для Российской Федерации, поскольку, с одной стороны, нефтяные запасы превращают ее в самую богатую страну во всей Латинской Америке, а с другой стороны, именно в Каракасе правит один из самых радикальных лидеров региона, который не побоялся бросить в лицо Вашингтона такой вызов, как установление самых
теплых отношений с Гаваной и дружеский визит в Багдад еще во время президентства Саддама Хусейна, а также продолжающиеся до сих пор визиты в Тегеран, превратившийся в последнее время в одну из самых больших угроз для влияния США на Ближнем и Среднем Востоке. Особенно визит, в последние месяцы правления уже бывшего иранского президента Мохаммеда Хатами до сих пор раздражает правящие круги в Вашингтоне, поскольку именно тогда оба лидера от имени своих правительств и народов сделали жесткие антисевероамериканские заявления. Они декларировали, что Иран и Венесуэла имеют общие интересы и цели и поэтому должны поднять свои политические и торговые отношения на самый высокий уровень. В Тегеране Чавес в очередной раз выразил восхищение антиимпериалистической природой иранской революции 1979 г. и ее бескомпромиссным сопротивлением агрессивным поползновениям со стороны Вашингтона. Оба президента декларировали свое отрицательное отношение к новому мировому порядку. Подобные декларации стали появляться после каждой встречи Чавеса и с новым иранским президентом Махмудом Ахмадинеджадом. Примерно такие же заявления были сделаны и в столице Эмирата Катар — Доха. Это государство тоже сильно раздражает США существованием на его территории арабского телевизионного канала «Аль Джазира».
Можно прогнозировать, что в ближайшем десятилетии именно Венесуэла будет форпостом антиглобализма и антисевероамериканизма в Западном полушарии, опережая даже Кубу (из-за ухода Фиделя Кастро от руководства страны) и Бразилию (из-за не очень прочного положения Лулы на вершине власти и традиционного влияния США на экономику и внешнюю политику этой страны). Не зря, рассматривая подписанные договоренности во время упомянутого визита Чавеса в Москву, Эмиль Дабагян отмечает «совпадение либо близость позиций по ключевым вопросам мирового развития» (там же, с. 215). Он подчеркивает, что «обе страны договорились прилагать усилия для становления многополярного и ненасильственного миропорядка, базирующегося на принципах невмешательства во внутренние дела, равноправия и суверенного равенства государств, мирного урегулирования споров, неприменения силы или угрозы ее применения, территориальной целостности и политической независимости» (там же, с. 215). Чавес очень коротко выразил суть новых российско-венесуэльских отношений — «стратегический союз, способный оказать влияние на геополитику» (там же, с. 216). По общему мнению его соратников, а также независимых российских и венесуэльских аналитиков, именно оба визита в Москву принесли больше пользы, чем все остальные
зарубежные поездки президента с тех пор, как его выбрали на этот пост. Обе страны углубили сотрудничество по добыче и экспорту углеводородного сырья, в частности было продлено давно действующее соглашение о том, чтобы Венесуэла осуществляла поставки оплаченной Россией нефти на Кубу, а Российская Федерация в том же объеме выполняла венесуэльские обязательства к западноевропейским государствам, значительно сокращая, таким образом, время поставки и транспортные расходы (кроме этого, нельзя забывать, что Венесуэла сама стала поставлять Кубе нефть в объеме 53000 барелей в день по преференциальным ценам). Кроме того было налажено широкое техническое сотрудничество по добыче и поставке нефти, что очень важно для обеих стран и помогает не отставать от научного прогресса в области этих технологий и, таким образом, удовлетворять требованиям потребителей нефтепродуктов из высокоразвитых стран.
Серьезное расширение и углубление этого сотрудничества было намечено после встречи в Москве в ноябре 2004 г. российских и венесуэльских бизнесменов и государственных чиновников, работающих в области добычи нефти. На этой встрече Чавес отметил, что основной потенциал его страны — это народ, его мораль, а уже на втором месте — нефть и газ. Он пригласил российских предпринимателей инвестировать в венесуэльскую экономику и конкретно в нефтедобывающую промышленность, и в ответ получил обещание о выделении 5 млн долларов (имея в виду, что на сегодняшний день торговый обмен между двумя странами равняется почти 40 миллионам долларов). Кроме того, Москва будет участвовать в обновлении 150 нефтеперерабатывающих заводов в Каракасе, в строительстве газопровода, проходящего по всей Южной Америке и в строительстве огромного комбината для производства бокситов и алюминия, который будет стоить миллиард долларов.
Совместное заявление российского и венесуэльского президентов о «борьбе с преступностью, распространением наркотиков, терроризмом и другими болезнями века» (там же, с. 218) было подтверждено во время их третьей встречи. Кроме того, Чавес постоянно подчеркивает, что самым большим террористом нашего времени является правительство США, которое угрожает его сместить и даже убить. Он использует все возможности заявить, что его страна принимает все нужные меры для защиты своей независимости и государственного суверенитета.
В этом плане нельзя не отметить самого нового и, может быть,
самого важного для венесуэльской стороны аспекта российско-венесуэльских отношений — это установление и развитие военнотехнического сотрудничества. Намечается довольно широкий спектр этого сотрудничества — от поставки российских вертолетов до строительства русскими специалистами космодрома в Венесуэле. Хотя сам Чавес, его министр иностранных дел — Али Родригес — и другие высшие венесуэльские функционеры постоянно подчеркивают, что основное в экономическом сотрудничестве двух стран — это энергетические и торговые договоры, именно российские поставки вооружения для Каракаса занимают первое место в медийных публикациях и информациях о двусторонних отношениях. Это уже означает, что Венесуэла войдет в сферу стратегических интересов Российской Федерации и каждая попытка со стороны США силой повлиять на политические процессы в стране или оказать нажим военными средствами чревата последствиями вроде Карибского кризиса, чего в сегодняшней ситуации Вашингтон, утонувший в болоте проблем Ирака и Афганистана, не может себе позволить.
Все эти вызовы в сторону США и всестороннее
противодействие внешней политике и экономическим интересам Вашингтона, в сочетании с замораживанием военного сотрудничества и прекращением совместных региональных учений, не могли оставить североамериканских политиков и руководителей специальных служб безразличными. В начале апреля 2002 г. ими, с помощью консервативных военных кругов (которые всегда
поддерживали хорошие отношения со своими коллегами из США) и венесуэльской олигархии была подготовлена попытка переворота с целью восстановления статус-кво в стране. Путчисты, во главе с председателем Торгово-промышленной палаты Педро Агилар Кармоной сразу огласили указы о роспуске органов Боливарианской республики, включая парламент, отменили Конституцию 1999 г. Чавес был арестован путчистами на два дня (было распоряжение Кармоны о расправе с ним), однако потом они были вынуждены его освободить и он триумфальным образом вернулся в президентский дворец. Он сразу указал на «североамериканский след» в попытке переворота и заявил, что «многие макиавеллистские умы планировали эту операцию» (БТА, 2002). По его словам,
«переворот не является делом военных, его настоящие авторы прячутся за их спинами» (там же). Доказательством этих утвержений является присуствие военного самолета США в месте задержания Чавеса, а также быстрота в попытке совершения путча. Расследование путча доказало, кроме североамериканского, еще и испанское вмешательство в попытку свержения Чавеса (что стало
поводом для него назвать «фашистом» бывшего испанского премьер-министра Хосе Марию Аснара на встрече глав ибероамериканских государств в чилийской столице Сантьяго), а также соучастие спецслужб соседней Колумбии, где нашли убежище некоторые из участников неудавшегося переворота (это никак не удивительно, имея в виду предоставление со стороны Чавеса убежища на территории Венесуэлы боевикам ФАРК). Зато, когда премьер-министром стал лидер социалистов Хосе Луис Родригес Сапатеро, Испания превратилась в основного внешнеполитического партнера Венесуэлы. Расследование попытки переворота не закончено. Генеральный прокурор страны Данило Андерсон, который был ответствен за него, был убит в ноябре 2004 г. В интервью, данном португальскому писателю лауреату Нобелевской премии по литературе Жозе Сарамаго, Чавес обвинил ЦРУ в организации путча и сказал, что «правительство Аснара тоже участвовало» (Granma International, 2004, c. 14).
Марина Чумакова указывает, что «антиамериканская риторика, отторжение проекта АЛКА и участие в континентальных социальных форумах сделали Чавеса полюсом притяжения для левых партий и радикальных движений ... само существование венесуэльского режима явилось весомым фактором активизации “антисистемных” сил» (Латинская Америка, 2006, с. 12). Она констатирует, что «нефтедолларовая дипломатия Чавеса превратилась в средство для привлечения союзников» (там же). Применяет к его режиму термин «petroestado» (государство, функциунирующее за счет нефтедолларов) и считает, что его возможности ограничены. По ее мнению, «боливарийский проект с его методами давления на оппозицию и мобилизаций сторонников режима на борьбу с последней привел к сужению гражданских и политических свобод» (там же). Это мнение типично для критиков Чавеса.
15 августа 2004 г. в Венесуэле состоялся референдум по отзыву главы государства, на котором Чавес удержал убедительную победу. Действие его президентского мандата должно было закончиться в январе 2007 г. Однако до окончания этого срока на президентских выборах в декабре 2006 г. Чавес получил второй президентский мандат (на третий не имеет права). Мощный административный ресурс обеспечил ему победу. В обоих случаях политическая активность бедных слоев была направлена по электоральному руслу. Как и во время референдума, политические шаги по мобилизации масс подкреплялись масштабными вливаниями в социальную сферу.
Искоренение нищеты связывалось с утверждением человеческого
и национального достойнства. Право голоса опять было предоставлено эмигрантам, а также была выплачена компенсация жертвам стихийного бунта в маргинальных кварталах в феврале 1989 г. Крупнейшие государственные корпорации получили предписания по обязательному отчислению части своих прибылей на социальные нужды.
Оппозиция, хотя и разрозненная, попыталась предотвратить осуществление данного требования. Она включала влиятельных представителей промышленно-предпринимательские кругов, верхушку среднего класса и католической церкви, владельцев средств массовой информации. На референдуме ее поддержали 40% избирателей. Однако на парламентских выборах в ноябре 2005 г. оппозиция даже не участвовала, потому что политическая ситуация склонялась не в ее пользу. На президентских выборах оппозиция все-таки сумела выдвинуть единого кандидата. Это губернатор штата Сулия — Мануел Росалес. Он в своей кампании обратил особое внимание на социальные вопросы. Однако, британская газета «Гардиан» раскрыла, что он и его соратники получали деньги из североамериканских источников. Им были предоставлены $ 26 млн якобы для развития «программ демократии в Венесуэле».
Эта информация спровоцировала бурю возмущения в стране, и не только среди сторонников Чавеса. Он, со своей стороны, обвинил США в оказании давления на президентские выборы. Кроме того, в одном из своих выступлений сразу после 11 сентября 2006 г. по поводу пятой годовщины терактов в США, обвинил Джорджа Буша и его окружение в том, что они сами все это и организовали, чтобы оправдать последующую военную агрессию в Ираке и Афганистане. Таким образом, его популярность среди большинсва населения Венесуэлы, а также других латиноамериканских стран и вообще стран третьего мира сильно возросла. Выиграл он и референдум одобрения новой Конституции страны. Так что можно с уверенностью прогнозировать, что Боливарианская революция будет продолжаться еще долгие годы и возглавлять левый поворот в Латинской Америке в сторону антиглобализма и противостояния США.
Этому никак не помешает даже легкое поражение (только 49,3% против 50,7%) на референдуме 2 декабря 2007 г., который должен был увеличить президентские полномочия и дать Чавесу возможность править страной и после окончания второго президентского мандата. Голосование должно было привести к переменам в Конституции в четырех основных областях: укрепление прямой демократии; социальная интеграция; поддержка таких форм экономического развития, которые не являются
неолиберальными; усиление власти центрального правительства. Результат показал, что венесуэльское общество пока не готово полностью и одновременно поддержать эти перемены. Хотя «черный» PR со стороны финансируемой США оппозиции тоже имел место, основную роль сыграла недостаточная эффективность выполнения программ правительства, конкретно в социальной сфере. Стоит отметить, что в течение 2006-2007 гг. ухудшилось функционирование систем здравоохранения, начального и среднего образования, строительства домов, обеспечения продуктами питания, перераспределения земли, занятости рабочей силы, создания кооперативов и т. д.Например, в ноябре и декабре 2007 г. было невозможно купить свежее молоко и ряд основных продуктов. Все это оказало негативное воздействие на избирателей.
Необходимо подчеркнуть, что помимо всего прочего, многие приверженцы Чавеса не разделяли его точки зрения, что надо увеличить полномочия главы государства и продлить их срок для укрепления революционного процесса и облегчения перехода к социализму. Они тоже проголосовали против.
Никак нельзя сказать, что провал конституционного проекта будет тормозить революционный процесс. Наоборот, это шанс для его развития. Если бы реформа все-таки прошла незначительным большинством голосов, оппозиция не приняла бы результата голосования и совершила бы очередную попытку дестабилизации страны, проводя бурные демонстрации или оглашая несуществующие нарушения. Даже в этой ситуации противники Чавеса стали утверждать, что их победа была на самом деле намного более убедительной, чем было официально объявлено. Сильная кампания дестабилизации, которая могла начаться на следующий день после минимальной победы на выборах, могла бы нанести ущерб, который многократно превосходил это легкое поражение, которое потерпел Чавес.
Провал конституционной реформы открыл для его последователей процесс самокритики и самоанализа впервые после 1998 г. В течение последних десяти лет критика практически не доходила до ушей президента. Эта чрезмерная персонализация (благодаря наличию настоящего харизматического лидера) боливарианского движения отодвинула на второй план обратную связь в его структуре. Но она нужна для успешного противодействия сторонников Чавеса оппозиции и ее хозяевам из Вашингтона (факт, что спустя почти два месяца после поражения, именно Чавес стал инициатором создания общего банка и военнополитического союза между Венесуэлой, Кубой, Боливией и
Никарагуа, направленного против США). Для обеспечения нового подъема «социализма ХХ! века» надо разрешить противоречие между объективной потребностью латиноамериканских государств в ярких лидерах и опасностью воцарения авторитарного режима. Решение может быть найдено в активизации народных масс и усилении гражданского общества в стране.
Литература
БТА. 16.IV. 2002.
Зора. 27.Х.2005.
Известия. 22.ІХ.2006.
ИТАР-ТАСС. 1.Ш.1999.
Компас. 1972. № 9.
Латинская Америка. 1993. № 6.
Латинская Америка. 2006. № 12.
Латинская Америка. 2006. № 6.
Уго Чавес и Боливарианская революция. М., 2004.
ALAI. 2004. N 383.
Exselsior. Mexico. 22.I.1999.
Granma International. 5.XII.2004. N 49.
Iglesias M. S. Salto al futuro. Caracas, 1998.
Latin American Research Review. Albuquerque. 1998. Vol. 33. N 2.
Lopez M. M. Problemas de los partidos populares en la transicion. (Tras una alterna-tiva politica en Venezuela) // Contribuciones. 1998. N 1.
