CC BY
127
Литературоведение. Межкультурная коммуникация Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2010, № 4 (2), с. 821-823
УДК 809(07)
РЕЦЕПЦИЯ СКАЗАНИЯ О НИБЕЛУНГАХ В НЕМЕЦКОМ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ XIX в.
© 2010 г. Ю.Н. Бучилина
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского [email protected]
Поступила в редакцию 00.00.2010
Исследуются рецепции сюжета о Нибелунгах в различных видах искусства Г ермании на всем протяжении существования «Песни о Нибелунгах». Анализируется, какие именно мотивы и части сюжета героического эпоса становятся наиболее значимыми и востребованными художниками последующих эпох.
Ключевые слова: героический эпос, рецепция, сказание о Нибелунгах, архетип.
Значение «Песни о Нибелунгах» для немецкого искусства и общества трудно переоценить. Поистине после своего второго рождения в 1755 г., когда была найдена и частично опубликована одна из рукописей «Песни», она стала в Германии наиболее востребованным средневековым произведением. К его сюжету обращались многие немецкие романтики, его исследованием занимались талантливейшие ученые-филологи своего времени. Впоследствии театральные постановки стали новым этапом в переосмыслении древнего эпоса, а затем Нибе-лунги прочно заняли свое место в парадигме не только немецкой, но и мировой культуры благодаря музыкальной тетралогии Р. Вагнера. Апофеозом стала культовая кинопостановка германского эпоса Ф. Лангом, носившая название «Нибелунги» (1924 г.). Она была рассчитана прежде всего на международный прокат и должна была стать пропагандой немецкой нации. Немецкие исследователи даже называют «Песнь» «самым роковым произведением немецкой литературы», так как этот эпос как ни один другой из европейских связан с судьбой целого народа [2]. Гёте писал о том, что каждый народ (великий народ) должен иметь свой эпос: «Илиада» у греков, «Песнь о Роланде» у французов, цикл о короле Артуре у англосаксов. Но если у данных народов эти произведения воспринимались как определённый этап в истории литературы, то для немцев они стали олицетворять не только героическое прошлое, но и исконный национальный характер, который стоит ставить в пример последующим поколениям [2: 43]. Герои «Песни о Нибелунгах» воспевались как идеалы верности, любви, благородства и силы духа. Не удивительно, что во времена на-
циональных потрясений их образы стали так востребованы. Некоторые исследователи видят в этом обратную сторону: сюжет о Нибелунгах стал чем-то вроде навязчивой идеи, «пунктом кристаллизации» сознания целого народа, идеальной схемой, вмещающей в себя национальную пропаганду [2]. И вот от этого восприятия «Песни о Нибелунгах» как средства манипуляции общественным сознанием масс позволяют избавить интерпретации в различных видах искусства. Они представляют данное произведение прежде всего как достояние общечеловеческого духа. Одним из самых убедительных примеров этого является рецепция сказания о Нибелунгах в изобразительном искусстве. Кроме того, именно в этой области художественная интерпретация произведения имеет, пожалуй, самую долгую историю.
Впервые герои средневекового эпоса появились на фресках замка Рункельштайн ещё в XIV в. (герои скандинавского эпоса (Сигурд, Гуннар, Хёгни) появились на церковных порталах ещё в XIII веке). Затем после длительного перерыва образы этого «вечного» эпоса стали объектом изображения на полотнах Генриха Фюсли, Петера Корнелиуса и Юлиуса Шнорра фон Карольсфельда, у которых они переросли в оригинальные авторские циклы. Работы этих художников-интерпретаторов сюжета «Песни» являются самыми концептуальными и едва ли не самыми монументальными.
Иоганн Генрих Фюсли (Johann Heinrich Füssli, 1741-1825) - человек уникальной личной и творческой судьбы. Как романтика его привлекали необычные, фантастические и зловещие темы, яркие монументальные фигуры. Подобно другим художникам своего времени он
черпал мотивы для своих произведений из литературных источников (Шекспир, Мильтон, библейская и античная тематика). «Песнь о Ни-белунгах» стала ещё одной из вдохновительниц его творчества. Примечательно, что к её сюжету он обращался не только как художник, но и как поэт (например, «Плач Кримхильды по Зигфриду» («Chremhilds Klage um Sivrit») и другие [1: 97]). Его стихотворения, как и основные художественные полотна, появились в 18001810 гг., хотя на самом деле эти рамки гораздо шире (1798-1820). За это время было создано около 17 картин в различной живописной манере, в их числе «Спор королев» (1805), «Предсказание русалок Хагену о неблагополучном конце поездки к Кримхильде и Этцелю» (1802), «Зигфрид побеждает Альбериха» (1805), «Пораженный копьём Хагена, Зигфрид бросает в него щит» (1805), «Зигфрид купается в крови дракона» (1806), а также несколько картин, посвященных скорби и плачу Кримхильды об умершем супруге и др. Однако одной из самых оригинальных по исполнению является полотно под названием «Кримхильда показывает Хагену голову Гунтера» (1805). Героиню можно увидеть только в профиль, её фигура находится ближе всего к зрителю и, таким образом, кажется огромной по сравнению с находящимся в глубине Хагеном. Его голова находится также в полуобороте, взгляды противников устремлены друг на друга, а высоко поднятая Кримхильдой голова Гунтера становится не только смысловым, но и визуальным центром картины. В композиции произведения выражено то, что осталось не высказанным у автора «Песни»: апофеоз могущества и власти Кримхильды, наконец-то добившейся отмщения, кажущееся бессилие и ничтожество Хагена, ужас свершившейся казни брата родной сестрой. Трагическая судьба Кримхильды и месть за мужа родным братьям -одна из самых волнующих и привлекательных для Г енриха Фюсли тем.
Петер Корнелиус (Peter Cornelius, 17851867) известен в первую очередь своими иллюстрациями к изданию «Песни о Нибелунгах» в 1817 г. («Прибытие Брюнхильды в Вормс», «Притворство Хагена», «Расставание с Зигфридом», «Смерть Зигфрида», «Кримхильда обнаруживает труп Зигфрида» и др.). Однако спустя 40 лет он пишет картину «Хаген топит клад Ни-белунгов» (1856), сначала тушью, а затем маслом (1859). Полотно представляет собой масштабную эпическую зарисовку: жестом суровый и величественный Хаген приказывает своим помощникам отдать клад русалкам, которые охотно увлекают драгоценную ношу в воды
Рейна. На берегу нет ни травинки, ни деревца, это пустынное и безлюдное место, только затянутое облаками небо является свидетелем свершившегося. Игривое выражение на лицах русалок резко контрастирует с грозно сверкающими глазами Хагена. Нужно отметить, что Петер Корнелиус смог превосходно передать не только характеры персонажей, значимость данного момента, но и выразить идею, которая была востребована в то время, а именно: в данном случае клад Нибелунгов, погружаемый в Рейн, - это символ всей немецкой власти, счастья и великолепия, являющихся основой немецкого государства, которые либо будут однажды обретены, либо навеки потеряны [4: 243]. В настоящее время изображенный на картине поступок Хагена также может трактоваться положительно: как попытка сберечь сокровище, сила которого над разумом обычного человека слишком велика. Она превышает человеческие возможности правильно и рационально его расходовать.
Работы Юлиуса Шнорра фон Карольсфельда (Julius Schnorr von Carolsfeld, 1794-1867), написанные по заказу баварского короля Людвига I, находятся в Мюнхенской королевской резиденции. Художник должен был оформить росписями три больших и два более маленьких зала, каждый из которых имел своё имя и посвящался важнейшим ключевым событиям «Песни»: «Зал героев», «Зал свадьбы», «Зал измены», «Зал мести» и «Плач». На современном этапе наиболее интересным представляется первый зал, так как помимо основных персонажей, на фресках были изображены также неизвестный автор «Песни» и в аллегорических образах жанровые составляющие произведения: сага и сказка. Согласно бытовавшим тогда мнениям о древности жанров, сага (как более молодой жанр) изображена в виде юной арфистки, а сказка - как древнейший - в виде пожилой женщины. Во втором зале ключевыми сюжетами стала война с саксами как проявление воинской доблести бургундов и Зигфрида и сцена свадьбы, в которой отстранённый вид Брюнхильды и задумчивый облик Зигфрида намекают на произошедший обман и грядущую расплату. Завершающей фреской стала роспись, на которой Зигфрид передаёт кольцо и пояс укрощенной девы-воительницы Кримхильде. Именно эти вещи предъявляет Кримхильда королеве, чтобы победить в споре, изображенном на фреске третьего зала, «Зала измены». В нём представлены картины спора королев, убийства Зигфрида, отчаяния Кримхильды, увидевшей труп мужа под дверью, отпевания Зигфрида в церкви, где со-
чащаяся из раны кровь выдаёт его убийцу - Хагена, а также опускание клада Нибелунгов в воды Рейна. Таким образом, первые три зала посвящены первой части «Песни о Нибелун-гах», завершающейся гибелью Зигфрида. Второй части посвящены только одни апартаменты, центральными картинами которых являются следующие: Хаген и Фолькер отказывают
Кримхильде в приветствии, битва бургундов с гуннами, убийство Хагена Кримхильдой и её последующая гибель от руки Хильдебрандта. На последнем полотне в глубине картины появляется подсвечивание или скрытый свет. Критики расценивают это как определенный символ - знак надежды и продолжения жизни [3]. Это, в свою очередь, согласуется с архетипом, заложенным во второй части «Песни о Нибе-лунгах», - гибели мира с его последующим возрождением. Нужно сказать, что для оформления Мюнхенской королевской резиденции сюжет о Нибелунгах был выбран не случайно. В то время «Песнь о Нибелунгах» позиционировалась прежде всего как национальный эпос и должна была служить символом единства немецкой нации и разрозненных немецких княжеств. В настоящее время росписи в Мюнхенской королевской резиденции - одни из самых монументальных изображений «Песни о Нибелунгах». Начиная с XIX в. и до наших дней вряд ли можно найти такое произведение искусства, которое
так точно смогло бы выразить всю красоту, величие и трагизм средневекового германского эпоса.
Несмотря на то, что в XIX в. «Песнь о Нибе-лунгах» воспринималась как наконец-то найденное свидетельство национального величия немецкого народа, как национальный эпос, служивший идеологической основой объединения раздробленной социальными, политическими и военными конфликтами Германии, на современном этапе, благодаря его рецепции в изобразительном искусстве, он остаётся прежде всего уникальным произведением, актуальным до сих пор в рамках не только национальной, но и мировой литературы. Это происходит благодаря тому, что она опирается на символы, общие для всего человечества, и образы, которые могут заново интерпретироваться и сегодня.
Список литеритуры
1. Füssli J. H. Sämtliche Gedichte. Zürich, 1973.
2. Heinzle J., Waldschmidt A. Die Nibelungen. Ein deutscher Wahn, ein deutscher Alptraum. Studien und Dokumente zur Rezeption des Nibelungenstoffs im 19. und 20. Jahrhundert. Frankfurt, 1994.
3. Schnellbacher G. Die Nibelungen-Fresken in der Münchner Residenz. - http://www.nibelungenlied-gesellschaft.de/03_beitrag/schnellb/fs07_schn.html.
4. Storch W. Rheingold, in: Mythos Rhein. Ein Fluß - Bild und Bedeutung. Ludwigshafen, 1992.
RECEPTION OF THE NIBELUNGENLIED IN GERMAN VISUAL ARTS OF THE 19th CENTURY
Yu.N. Buchilina
The article investigates the reception of the plot of the Nibelungenlied in various kinds of art in Germany throughout the existence of the Nibelungenlied. The author presents a detailed analysis of the motifs and parts of the story of the heroic epic that became most important and popular with the artists of later ages.
Keywords: heroic epic, reception, the legend of the Nibelungs, archetype.
