Рецепция платонизма в философско-богословской мысли свящ. Павла Флоренского Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 246.3

Иерей Николай Николаевич Михальцов магистр богословия,

старший преподаватель, руководитель Курсов подготовки церковных

специалистов, Белгородской Православной Духовной семинарии (с миссионерской направленностью),

Россия, г. Белгород Россия, г. Белгород [email protected]

Рецепция платонизма в философско-богословской мысли свящ. Павла Флоренского

Аннотация: Идеи философии Платона во многом обусловили философские интонации свящ. Павла Флоренского. В статье показано, какие положения платонической философии развивает в своих трудах этот известный богослов и философ. Изучив означенный в заглавии вопрос, мы пришли к выводу, что платонические установки у Флоренского есть ни что иное, как постоянно узнаваемая константа умозаключений последнего, практически безоговорочная и нескрываемая. Мир идей является ключом к разгадке тайны всего сущего и, вместе с тем, указателем к восхождению в мир горний. В творчестве о. Павла Флоренского состоялось пересечение «срединного пути» мыслителя с идейно-небесными путями философии Платона.

Ключевые слова: свящ. Павел Флоренский; платонизм; идея; лик; символ; иконичность; знание

Priest Nikolay N. Mikhaltsov Master of Theology, senior lecturer, Head of Church Specialist Training Courses of the Belgorod Orthodox Theological Seminary (with missionary orientation), Russia, Belgorod [email protected]

Reception of Platonism in philosophical and theological thought of priest Pavel Florensky

Abstract: The ideas of the philosophy of Plato in many respects influenced on the philosophical intonations of priest Pavel Florensky. The article shows provisions of platonic philosophy which are developed by this famous theologian and philosopher. Having studied the question mentioned in the title, we made the

conclusion that platonic mindsets of Florensky is the constantly recognizable constant of his deductions in fact unconditional and undisguised. The world of ideas is the key to the clue of the mystery of all existence and, at the same time, a pointer to the ascent into the Heavenly world. In the works of Fr. Pavel Florensky the intersection of the "middle path" of the thinker with ideological and heavenly paths of the philosophy of Plato took place.

Key words: priest Pavel Florensky; platonism; an idea; a face; a symbol; iconic; knowledge.

Примечательно, что 17 сентября 1907 г. Павлом Александровичем, тогда еще студентом, в Московской духовной академии была прочитана, на первый взгляд, вполне рядовая лекция на тему: «Общечеловеческие корни идеализма (философия народов)». Однако именно эта лекция выражала те основополагающие концепты, вокруг которых складывалось впоследствии мироощущение философа. Спустя время эта лекция была включена в так и неоконченную книгу «У водоразделов мысли» (названную ещё «Черты конкретной метафизики»).

Главнейшая составляющая идеалистического мировосприятия, по мнению Флоренского, корнями своими уходит в идеализм Платона. Однако последний является всего лишь выразителем таких идей, а не их творцом. Ведь в любом человеке есть некая заданность на устремление к небу. Именно она осуществляет возможность проявления идеалистического устроения в мировосприятии человека: «Нет такого человека, который, хотя бы один час своей жизни, не был бы платоником. Кто же не ощущал, как прорастают крылья души? Кто не знает, как поднимается она к непосредственному созерцанию того, что от обыденной сутолоки закрыто серым покровом туч?... В ком не приоткрывалась иная, лучезарная действительность, где лицом к лицу, вдохновенная, она встречает вечные образы вещей? Кто не переживал, как разрушается непроходимая стена между субъектом и объектом?» [9, с.

146]. Душа в одночасье умирает, покидаемая животворящим Духом. Так и мир, утративший своё богоданное достоинство, превращается в пустое переплетение выцветших событий и явлений. Перенося подобные рассуждения на философию, о. Павел Флоренский пишет о том, что «идеализм, - в широком смысле слова, - стихия философии, и, лишенная этого кислорода, философия запыхается, а потом вянет и гибнет» [9, с. 146 -

147].

Происходящие вокруг нас явления неизбежно включают в себя внутреннее содержание, смысловое наполнение. Философия не является исключением: ведь если она уничтожает свои истоки - уничтожает и саму себя. Опустошение философского метода начинается именно в тот момент, когда последний тотально ограничивает себя в жестких определениях. Тогда

незамедлительно Дух покидает философию. Это полагает начало опустошению. Конечно, у истоков не было так. Душа не должна была уступать место «психической пыли», недопустима была катастрофическая изоляция земного мира от мира небесного. А человек - не должен был упереться в тупик, создавая «тени в пещерах». Масштабы отступления человеческого общества от своего предназначения многократно возросли со времён Платона. Одна из причин тому - потеря некой целостности, присущей каждому человеку и даже народу. Но не всё потеряно окончательно и бесповоротно: для того чтобы возродить утраченное, необходимо пройти путь разлома, но, с обратной стороны - проанализировать сами истоки.

Как отмечает игум. Андроник (Трубачов), внук о. Павла Флоренского, «исследование отца Павла направлялись к выяснению тех общечеловеческих корней платонизма, из-за которых он оказался связанным с религией вообще и с философским идеализмом. В этом отец Павел был близким к традиции Климента Александрийского, святителей Афанасия Великого, Григория Нисского, преподобного Иоанна Дамаскина и корпуса «Ареопагитики» [1, с. 47]. Здесь мы видим указание на святых отцов, творения которых широко использовал Флоренский и которые, вместе с тем, указывают на платонический ракурс его мыслей. Стоит здесь упомянуть и святителя Григория Паламу, поскольку «духом платонического реализма дышит вся его борьба против номиналистического понимания Божественных энергий и свойств как простых понятий нашего ума» [2, с. 68]. Вполне естественно, что платонизм явился для Флоренского лишь формой выражения мысли, неким тоном звучания философских идей.

Примечательно, что принятый в 1814 г. проект Устава Духовных академий рассматривает платонизм как главенствующее направление в преподавании философских дисциплин: «Посреди древних Платон является первым столбом истинной философии. В писаниях его и в писаниях наилучших его последователей профессор должен находить основательное философское учение» [7, с. 153].

Платонизм фиксирует в своих построениях заданность человеческого духа к устремлению в небесное, потерянное в начале истории вследствие грехопадения. Человек, так или иначе, не прерывал попыток найти путь возвращения к Богу. Даже в том случае, если была выстроена стена между небесным и земным, между личной греховной жизнью и извечным Идеалом святости, - всё же остается, пусть даже скрытая и в полной мере неосознаваемая, тоска по утраченным горним обителям.

В какой-то мере можно говорить о том, что такая тоска поддерживает существование этого мира, поскольку наполняет бытие разумных существ истинным богоданным смыслом. «В этой основательности платонизма, мне видится, и главная причина его вечности», - говорил Флоренский [9, с. 147]. Наиболее возвышенные и устремлённые к небу мысли будут проявляться до

тех пор, пока существует эта «стихия философии» как «стихия жизни», заключающаяся в прорыве сквозь пелену повседневности к небесным истинам. В этом отношении мы можем называть платонизм «первичным символизмом» - прообразующим тот Символизм, зарождение которого мы видим после воплощения Бога Слова. Поражает многообразие интерпретаций платонической философии, которые являлись на протяжении всей истории. В XX веке ум православного мыслителя удивительным образом открывает в учении Платона новые грани.

В одном из своих трудов под названием «Смысл идеализма (метафизика рода и лика)» о. Павел Флоренский отмечает отсутствие полноценного универсального определения платонизма: «Будучи естественной философией всякой религии, платонизм имеет особую родственность с той религией, перед которой все другие чуть-чуть удерживают название религии. Одним словом, мы знаем, что в платонизме -перед нами один из мощнейших, - скажу больше, - мощнейший из ферментов культурной жизни. Тем не менее, что такое платонизм - мы не беремся давать ответ, поскольку это превышает силы современного знания. И невозможно определить платонизм даже формально, - что он - учение Платона: нет, платонизм более широк, чем учение Платона.... хотя в Платоне и отыскал себе лучшего из выразителей» [9, с. 68].

Платонизм - это не только философское учение - это духовное направление, вектор, указывающий к небу. Отсюда «становится понятной неисчерпаемость этого. порыва нашей души к небу, этого взлета в иные миры - никакими завершенными в себе построениями мысли, никакими раз и навсегда закрепленными сроками: ведь все тает и течет от прикосновения до Истины, как воск - перед лицом огня" [9, с. 70 - 71].

Вместе с тем, понятийную систему Платона необходимо воспринимать через призму внутреннего измерения понятий. Следствием тому вытекает, что «строки платоновских систем мысли перестают быть в строгом смысле сроками, а становятся живыми символами внутренних взаимоотношений. Среди этих символов мы не можем привести внешнего порядка; однако единая жизнь, единый надрассудочный центр ощущается в них созвучным сердцем» [9, с. 71]. Именно в недрах такого сердца под видом символов возникают жизненные ориентиры. Источником же последних в платонизме являются идеи.

Платонизм, по Флоренскому, - это выражение истинной жизни и одновременно - указание пути к этой жизни в идеях, духовных всплесках, возникших в философии Платона. Следующим образом А. Ф. Лосев комментирует взгляд о. Павла Флоренского на платонизм: «Новое, что привносит Флоренский в понимание платонизма, это - учение о лике и магизм имени. Платоновская Идея - выразительная, она имеет конкретный живой лик... Понимание Флоренского воистину можно назвать

мифологическим и в полном смысле магическим пониманием, поскольку ни Гегель, ни Наторп, которые давали у Флоренского наиболее ценные и яркие концепции платонизма, не дошли к Идее как к самостоятельному мифу, как к лику личности, а лишь предоставили - наибольше - логическую структуру мифа... Символически-Магическая природа мифа - вот то коренным образом новое, почти небывалое, что Флоренский вносит в мировую казну разнообразных историко-философских учений, которые стараются проникнуть в тайну платонизма» [5, с. 693]. Именно эта «тайна» платонизма и является основанием опознавания сущностного центра того или иного явления. Метод гносеологии только там может быть верен, где познание «способно претендовать на значения, которые выходят за пределы данного момента и данного места, т.е. когда этот единичный момент обращён к иному бытию, выходит за пределы себя, знаменует собой больше, чем есть он сам» [9, с. 74]. В контексте вышесказанного, идея - это вечная открытость в сферу первичности и подлинности, это «момент» и «точка» выхода к бытию иного, это бытие, пронизанное тайной.

Среди прочих тайн платонизма необходимо выделить следующую. Глубинная видимость, возникновение идей, «вмещает» свет. «Явление умственного света является таким, что собирает тех, кто освещается, объединяет, совершенствует и оборачивает их к Воистину Сущему, отворачивает от многих суждений, и разные точки зрения, или, точнее говоря, представление, собирает к единственно истинному, чистому, единственно видному знанию, наполняя единым Светом, который объединяет» [4, с. 177]. Тьма как заблуждение зрения способно воспринимать вещи только в их освещённости-видимости. Невидимость вещей порождается тенями, являющимися следствиями первой. Горизонты наших представлений расширяет вера, проясняющая бытие. «Присмотритесь к нему - и вы увидите, что оно не заперто на себе и не плоскостное. Оно благоуханное. Оно обрамлено венцом, лучи которого сливаются с лучами других существенностей. Оно имеет глубину, которая переходит в длинные корни, которые проникают в иные миры и оттуда получают жизнь. Тон его - не сухой тон камертона, а живая гармония, которая осуществляется рядом гармонических, верхних... тонов. Оно бесконечно больше..., чем оно представлено рассудку [9, с. 84].

Платонизм открывает перед нами созерцание неба на земле, когда то или иное явление представляет собой «свет, которым то, что познается, входит в того, кто познает» [8, с. 475]. Подобный подход, зародившийся в Античности, находит своё полное выражение в христианской философии, где явления и предметы могут отображаться в свете истины Христовой. Явления благодати Божией есть ни что иное как «онтологический дар Божий», который, тем не менее, не уничижает иного дара - дара человеческой свободы. Есть два вектора восприятия Божиего дара: основать на нём своё

восхождение от земного к истинной реальности, либо использовать этот дар в осуждение. В последнем случае личность превращается в личину, в маску, отступая от своей реализации, искажает духовную реальность. При этом многие окружающие явления становятся обломком мирового зла, замутнённым стеклом, через которое невозможно пробиться свету. «Когда лицо становится маской, мы, по-кантовски, уже ничего не можем узнать о ноумене» [5, с. 481]. Эта маска не возникает из ничего - душа способствует этому, утрачивая высшие смыслы своего бытия. Последнее, в свою очередь, должно соответствовать Божиему замыслу. В Ареопагитиках отмечается, что «даже в грядущих возрастах Бог не будет виновником в справедливых от него уклонениях, вместе с тем виновниками окажутся те, кто сами полностью себя от Бога отделили» [4, с. 459]». Отметим, что в контексте христианского платонизма одним из ключевых принципов является ответственность человека перед Богом за состояние своей души, за вектор её устремлённости.

Явления в смысле проявлённого света должны отражаться в душе именно в качестве света, а не тьмы. Если воспринимать явления как идеи, как «небесные книги» - только в таком случае возможно обрести их истинное значение. Идея же есть ни что иное как «вид, но не сам по себе, а такой, что дает познание того, видом чего он есть. Идея - это лицо реальности и, наибольшей мерой, лицо человеческое, но не в своей эмпирической случайности, а в своей познавательной ценности, т. е.. лик человека» [9, с.128]. Среди сущего идея всегда присутствует онтологично, не поверхностно и не случайно.

Концепция идеи как основания человеческого лица у Флоренского имеет многообразные следствия. В частности, проявляется взаимосвязь внутреннего и внешнего существования. Становится возможным говорить о «нетерминологичном», «неэмпирическом» проникновении в глубины человеческого естества. Идея, проявлённая и отражённая в чистой душе, способна превратить человеческое лицо в лик. И в этом смысле «идея является лицом лица, ликом, преображающим жизнь. Прп. Иустин (Попович), обращавшийся к философии о. Павла Флоренского, писал, что «боголикость человеческой природы имеет свой онтологический и телеологический смысл: онтологический, поскольку в ней указанная цель человеческой жизни - Бог. телеологический, поскольку в ней представленная сущность человеческого естества» [6, с. 64]. Следуя выводам А. Ф. Лосева, идеи есть «вестники мира небесного», ангелы, созерцающие нетварный Свет, способные озарить и нашу боголикость и богоподобие и направить нас на истинный путь.

Очевидно прослеживается фундаментальная для о. Павла взаимосвязь понятия созерцания с понятием знания-ведения. Анализируя этимологическую составляющую вышеприведённых понятий, Флоренский приходит в выводу, что идеи есть не что иное как видимости, возможности созерцания красоты мира духовного и нахождения к нему пути. Безусловно,

невозможно достичь Неба не используя соответствующие ориентиры. А в качестве последних выступают именно идеи. Путь же во тьму - это избрание вектора духовной слепоты, во всех её проявлениях. Это путь не-знания и несозерцания истины.

Даже небольшой пучок света даёт определённое представление о природе его, хотя и в минимальном виде. То же наблюдаем и в отношении идеи как вспышки бытия глубинной инаковости. Идея представляет собой и изображение небесных основ бытия и, вместе с тем, полный образ последнего. А. Ф. Лосев, размышляя о концепции идеи у Флоренского, определяет идею как иконографическое понимание. Иконичность идеи выражается тем, что небесное становится зримым уже здесь, на земле. Кроме того, земное становится основанием восхождения к небесному. Возникновение идей происходит на перекрёстке бытийных параллелей, пересечение которых «при обычных условиях» невозможно. Идеи, проявляясь в нашем мире, проникают в душу и остаются там, побуждая последнюю устремиться к небу. Исходя из этого, можно заключить, что идеи нисколь не мыслятся о. Павлом Флоренским как некие «гносеологические конструкции», поскольку они есть образы отражений наших собственных душ.

Идеи в понимании о. Павла Флоренского выступают и как орудия познания сущего, и как та реальность, которая познаётся. Через идеи мы обретаем истинный подход к постижению реальности. Таким образом, все вещи и явления этого мира содержат в себе идею. Однако последняя раскрывается только при условии распознания вещей как небесных сущностей. Именно над таким распознанием должна трудиться человеческая душа. Исходя из такого принципа, идеи являются конечными причинами окружающих нас явлений, отражением небесных реалий в мире, утратившем божественный свет.

Вид, эйдос, - это не форма для души, это «идеально-оптическая картина смысла... живое бытие предмета, пронизанное смысловыми энергиями, которые идут из его глубины и составляются в целостную живую картину представленного лика сущности предмета» [9, с. 116]. Именно такие лики и должна разглядеть отрешаящаяся от земного душа. И в этом смысле эйдос выступает в виде оформленности светом, пронизывающим вещи и устремляющим их к небесной жизни. Если мы подразумеваем ограничение формой, то оно заключается в отделении от зла. Внутреннее и внешнее «пространство восприятия» формируется из переполняющихся через границы сознания картин смыслов окружающих вещей и явлений.

У Флоренского в учении об идеях ярко прослеживается пересечение небесных и земных «координат». Идеи - это связующие звенья такой конструкции, - они являются живыми импульсами сердца этого мира. Идеи Платона в творчестве о. Павла Флоренского выступают в качестве «живых

конкретных личностей, а не абстрактных понятий», в качестве душ, призванных вывести к свету пребывающих в пещерном мире.

Таким образом, платонизм для Флоренского - не просто философская парадигма - это выражение лучших вершин человеческой мысли, существующей в условиях «повышенной туманности» падшего мира. Платонические установки явились базисными принципами, на которых выстраивалась философская парадигма о. Павла Флоренского. Платонизм заждется на учении об идеях, он есть идеализм. Мир идей - сердцевина бытия, ключ к разгадке метафизических основ сущего, точка пересечения земного и небесного. Устремлённость человеческой души к чему-то высшему, идеальному, является объективным свидетельством существования небесного мира. Идея как богоданная составляющая природы человека является основанием человеческой личности. Путь объективного познания возможен, по мысли Флоренского, в божественном свете идей. Только следуя этому свету человек способен реализовать своё предназначение, уклоняясь от тьмы и избирая утраченный путь к Небу.

Библиография

1. Андроник (Трубачев), игум. Обо мне не печальтесь: жизнеописание священника Павла Флоренского. - М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2007. - 152 с.

2. Василий (Кривошеин), архиеп. Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы. Богословские труды. - Нижний Новгород: Христианская библиотека, 2011. - 752 с.

3. Гаврюшин, Н.К. Этюды о разумной вере. - Минск, 2010. -656 с.

4. Дионисий Ареопагит. Корпус сочинений. С толкованиями преп. Максима Исповедника / Пер. с греч. и вступ. ст. Г.М. Прохорова. -СПб.: Издательство Олега Абышко, 2013. - 464 с.

5. Лосев, А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: Мысль, 1993. - 960 с.

6. Иустин (Попович), прп. Философские пропасти. - 2 изд., испр. -Издательский Совет Русской Православной Церкви, М., 2005. - 288 с.

7. Филарет (Дроздов), митр. Московский. Призовите Бога в помощь: Сб. писем / Сост. иерод. Никон (Париманчук). - М.: Изд. Сретенского монастыря, 2008. - 800 с.

8. Флоренский П., свящ. Сочинения в 4 т. Т. 2. - М.: Мысль, 1996. - 320 с.

9. Флоренский П., свящ. Сочинения. В 4 т. Т.3 (2). - М.: Мысль, 2000. - 623 с.