CC BY
22
книги
И РЕЦЕНЗИИ
УДК 1 : 2 ББК 87
Рожковский Виталий Борисович Rozhkovsky Vitaly Borisovich
профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Ростовского юридического института МВД России доктор философских наук, доцент.
Professor, Department of Humanitarian and Socio-Economic Disciplines, Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, Doctor of Philosophy, Associate Professor. Тел.: 8(928) 119-04-16.
РЕЦЕНЗИЯ НА СТАТЬЮ ПРОТОИЕРЕЯ Т. ФЕТИСОВА «КЕНОТИЧЕСКОЕ ПРАВО В СВЯЩЕННОМ ПИСАНИИ ВЕТХОГО
И НОВОГО ЗАВЕТОВ»
Review of the article of archpriest T. Fetisov «Kenotic law in scriptures
of the old and new testaments»
Представленная протоиереем Тимофеем Фетисовым статья являет собой опыт долгих размышлений над непростой темой, темой, имеющей актуальное значение и для философов, и для богословов, и для правоведов. Основная идея автора заключается во введении в область правовой науки фактически нового понятия «кенотическое право», позволяющего переосмыслить некоторые традиционные представления о нем. Уже одно это способно вызвать интерес ученого сообщества и поспособствовать возникновению творческих дискуссий.
Базисным текстом для анализа темы у автора выступает Священное Писание Ветхого и Нового Заветов. Совершенно естественно поэтому, что Т. Фетисов при раскрытии своей темы стремится опереться на подход, свойственный христианской философии права. Смысл и основание права, согласно такому подходу, акцентируется в заключенной в нем направленности и мотивации - заповеди любви как желания блага ближнему. Любовь, подчеркивает автор статьи, придает особый характер правоотношениям - пронизывает их «ке-нотическим духом».
Идея кеносиса - одна из главных христианских идей, в ней заключена сущность христианства, поскольку она фактически воспроизводит Откровение о характере Домостроительного действия Бога в мире, особенно в отношении человека. Основным текстом, где выражено существо этой идеи, выступает известный «кенотический отрывок» из Послания апостола Павла Филиппийцам (Флп. 2, 6-11).
Кеносис в собственном, уникальном христианском смысле есть самоограничение Бога посредством Богоснисхождения в условия человеческого бытия, вплоть до Крестной смерти Иисуса Христа. Вместе с тем эта идея вбирает в себя и иные специфические смыслы: самоограничение Лиц Бога в Троице; самоограничение Бога в самом акте творения мира и человека, с присущей ему свободой воли; особенные откровения и действования Бога в различные периоды человеческой истории. Поэтому идея кеносиса оказывается чрезвычайно сложна для рационального выражения всех ее смыслов в едином понятийном дискурсе. Она не вполне выражена догматически и оставляет возможность ее дальнейшей богословской и философской рефлексии. Тем не менее выявление ее смыслового содержания имеет корни в патристической традиции, представленной именами свт. Кирилла Александрийского и блаж. Феодорита Кирского, свт. Григория Неокесарийского и прп. Максима Исповедника и других. То или иное понимание этой идеи определяло развитие целых богословских направлений, основанных на традициях православия, католичества и протестантизма, в свою очередь, влиявших на теоретико-рефлексивный горизонт философской мысли. В XX веке идея кеносиса фактически формировала мотивы творчества таких известных религиозных мыслителей, как М. М. Тареев, прот. С. Булгаков, В. Н. Лосский, Э. Левинас, Х. Яннарас.
Важно, что осмысление идеи кеносиса всегда имело значение не только для развития собственно богословия кеносиса Бога, но и для
книги
И РЕЦЕНЗИИ =
углубления антропологических представлений, связанных с пониманием природы человека, анализом философской темы свободы воли и не обходимости, духовно- экзистенциальных качеств и состояний человека. Наиболее адекватным нам видится при этом подход, усматривающий в кеносисе Бога своеобразное онтологическое «продолжение» (прот. С. Булгаков) в человеческом бытии. Такое «продолжение» может описываться посредством аналогий личностной жертвы (жертвенности), смирения, сострадания, любви, предстающих духовно-экзистенциальными качествами человека, причастного к христианскому духовному опыту. И одновременно «продолжение кеносиса» претендует на выражение антропологического смысла, отражающего универсальные законы человеческого бытия. Поэтому развитие антропологии исходя из христианской по своему генезису и сути идеи кеносиса должно иметь «выходы» и в область правовой науки.
Вводя понятие кенотического права, автор полагает, что право по своей природе строится на принципе жертвенности. Причем в Ветхом Завете эта жертвенность выражалась в преданности Воле Божией, покорном следовании Божественному закону. А в Новом Завете жертвенность определяется особым актом Домостроительства Бога - кенотической любовью Бога, нашедшей свое предельное выражение в Крестной Жертве Спасителя и творчески вовлекающей в созидаемое пространство «продолжения кеносиса» каждую человеческую личность, изъявляющую желание осуществить жертвенное содержание любви. Таким образом, по мысли автора, понятие «кеноти-ческое право» соединяет библейские корни права и христианскую его интерпретацию, поскольку, пусть и в разной степени, выражает «кенотический дух» права с его принципом жертвенности. Единственное отличие главной нормы библейского законодательства от христианской заповеди любви автор находит в «новом понимании образа любви» (с. 20). Согласно «кенотическому праву Христа», смысл которого отражается в словах апостола Павла о том, что «никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (1 Кор.10, 24), христианская любовь - бесконечное бескорыстие и жертвенность в отношении другого человека.
Вхождение автора в связанное с темой проблемное поле современной правовой науки
заставляет его вступить в диалог и с другими подходами, в том числе с теми, которые господствуют в секулярном правоведении. Такие подходы основываются не на идее жертвенности личности, а на личностной самодостаточности и самоутверждении, которые отражены, в частности, в юридическом принципе «каждому свое». Вступая в диалог, прот. Т. Фетисов приходит к выводу, что понимание права как меры свободы, заключающей в себе принцип справедливости, основополагающее для правовой науки, все-таки принципиально не противоречит библейской идее любви как ке-нотическому самоограничению (ради блага ближнего). Но для этого справедливость и любовь необходимо осмыслить в области права как составляющие телеологическое единство, иными словами, основанные на позитивном целеполагании. На данный же момент такое осмысление не получает развития в правоведении. Причина этого состоит в том, что идея самоограничения личности в праве как справедливости (равного воздаяния) все же не тождественна идее кенотического самоограничения, основанной на христианском духовном опыте, признающем Волю Законодателя. С другой стороны, христианское понимание Божественной справедливости как воздаяния каждому равной любви не тождественно принципу формальной справедливости. При биб-лейско-христианском подходе к пониманию права в области правовых отношений недостаточно одного рассудочного признания нормативных ценностей, требуется свободный акт воли, основанный на любви и смирении.
Продолжая мысли автора статьи, скажем, что христианская интерпретация права позволяет более полно учесть потенциальные возможности человеческой личности как субъекта правовых отношений, увидеть в праве преимущественно не «воздаяние», а позитивное целеполагание, определяемое мотивом жертвенной любви. Вообще некоторые суждения автора, очевидно, выходят за рамки темы статьи и свидетельствуют о целой творческой лаборатории исследования, предельные границы которого еще не до конца ясны. В любом случае рассматриваемый в статье подход и новое понятие позволяют расширить область правовых исследований и продолжить традицию христианской философии права в плане понимания сущности и генезиса права.
