CC BY
46Рец. на: Неклюдов С. Ю. Легенда о вещем Олеге: опыт исторической реконструкции // Историко-филологический сборник «Con amore» в честь Любови Николаевны Киселевой. М., 2010. С. 366-395.
Исследователь в начале работы отмечает основные мотивы легенды о вещем Олеге:
1) Предсказание: смерть от коня} Данный мотив почти во всех летописях описан одинаково: кудесник или волхвы (в Архангелогородской летописи) предрекают Олегу гибель от его любимого коня.
2) Попытка избежать предсказанной смерти2 Реализуется в двух вариантах. Либо «отсылка коня», либо «убиение коня». По словам исследователя, второй вариант избегания смерти читается в Воскресенской летописи, Тверской и Ар-хангелогородском летописце (Устюжская летопись).3 Следует отметить, что это утверждение несправедливо. В Тверской летописи, опубликованной в XV томе Полного собрания русских летописей, находится текст близкий к Повести временных лет, в котором представлен первый вариант избегания: «.. .и повелЪ кормити его и не водити его къ собЪ, и пребысть нЪколико лЪтъ не видаа его».4 В Воскресенской летописи сходная картина: «и повелЪ кръмити и не водити его къ нему, и пребывъ нЪколико лЪтъ не дЪя его».5 И только Архангело-
1 Неклюдов С. Ю. Легенда о вещем Олеге: опыт исторической реконструкции. С. 368.
2 Там же. С. 368.
3 Там же. С. 369.
4 Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). М., 2000. Т. 15.
С. 44.
5 ПСРЛ. СПб., 1856. Т. 7. С. 276.
городский летописец дает второй вариант: «и повеле отроком своим: «Да изведше его далече в поле и отсекут главу его, а самого повергнут зверем земным и птицам небесным». 6
3) Напоминание о предсказании. Данный мотив отсутствует в Архангелогородском летописце.
4) Ложное опровержение предсказания. Олег смеется над волхвами. В Архангелогородском летописце даже обещает их убить.
5) Смерть от укуса змеи. Присутствует во всех летописях, даже в тех, где кратко повествуется о смерти Олега.
Исследователь обращает внимание на разные редакции легенды, что позволяет ему говорить о разных сюжетных версиях: «Подчас эта разница касается значимых для традиции деталей: например, приказ Олега убить коня (в Архангельской, Тверской и Воскресенской летописях, XV в.) — в противоположность обычному отсыланию его на вольный выпас, или уточнение, следующее за словами предсказателей о смерти от коня: Но сего не возмогоша сказати, како и коим образом и т.п.».7 Как можно видеть, значимые для традиции детали фиксируются лишь в Архангелогородском летописце, а уточнения никак не могут являться существенным основанием для постулирования разных сюжетных версий. Далее автор пишет о версии Начального свода:
«Одна из них, более полная, зафиксирована в «Повести временных лет» и в ряде поздних летописей, в том числе в «Сокращенном своде» (кон. XV в.), в «Львовской летописи», на которую опирался Пушкин, и т.д.; она же предполагает и альтернативные формы избавления от коня. Другую можно назвать версией «Новгородской первой летописи» (ок. кон. XI в.); она отличается краткостью и не включает многих сюжетных элементов, представленных в «Повести временных лет», ограничиваясь сообщениями о триумфальном возвращении Олега в Киев, получении им прозвища вещий, его отбытии в Новгород и в Ладогу (или «за море») и смерти там от укуса
6 ПСРЛ. Л., 1982. Т. 37. С. 19.
7 Неклюдов С. Ю. Легенда... С. 369.
змеи (без мотива предсказания о смерти от коня, вообще без упоминания коня и какого-либо предсказания».8
Следует отметить, что Львовская летопись повторяет сюжет ПВЛ,9 а вот в Сокращенном своде, который имеет две редакции (1493 и 1495 гг.) мы имеем версию сходную с Новгородской первой летописью - даже еще более сокращенную: «Умре Олегъ в лЪто 420, уяденъ скорпиею из главы коня своего, княжив лЪт 33».10 Так же отсутствует упоминание места захоронения. Схожий текст читается и в Ермолинской летописи, и в летописце о 72 языках, который имел общий протограф с Ермолинской.11
Далее автор пишет, ссылаясь на работу Е.А. Мельниковой, что сюжет о смерти Олега фиксировался уже в Древнейшем своде 1039 года, где Олег погибал «за морем», а приуро-чивание его смерти к Киеву произошло в Повести временных лет (далее - ПВЛ). В Начальном же своде место гибели было перенесено в Ладогу.12 Даже если данная текстологическая схема верна, до ПВЛ не было никакой письменной фиксации развернутого сюжета о гибели Олега. Следовательно, есть основания только для выделения 3 точек зрения о месте гибели Олега: за морем, в Ладоге, в Киеве. Актуальность же второй и третьей версии Е.А. Мельникова справедливо связывает с наличием «могилы» Олега в Ладоге и в Киеве.13
Далее исследователь обращается к известной саге об Од-де, где способ избегания смерти описан так же как и в Архан-гелогородском летописце - коня после пророчества убивают. Е. А. Мельникова считает, что весь сюжет зародился на Руси в скандинавской среде, а потом попал в сагу. Основным доказа-
8 Там же. С. 369.
9 ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 20. Ч. 1. С. 49 - 50.
10 ПСРЛ. М., 2007. Т.27. С. 180, С. 311.
11 ПСРЛ. Т. 23. СПб., 1910. С. 5; ПСРЛ. М., Л., 1962. Т. 28. С. 14.
12 Неклюдов С. 370.
13 Мельникова Е. А. Сюжет смерти героя «от коня» в древнерусской и древнескандинавской традиции // От Древней Руси к новой России. Юбилейный сборник, посвященный члену-корреспонденту РАН Я. Н. Щапову. М., 2005. С. 105.
тельством этого служит читающееся в саге сведение о правление Одда в Гардарике, то есть на Руси. Одд по саге отправляется из Руси домой в Норвегию, где и погибает. Несмотря на тот факт, что взаимоотношение сюжетов саги и летописи могли быть намного сложнее, с основным тезисом - влияние русской версии на скандинавскую, следует согласиться.
Автор связывает весь сюжет о смерти с прозвищем Олега - вещий: «особо отметим прочное соседство мотивов получения прозвища и смерти от укуса змеи, между которыми в более поздних редакциях легенды появляются мотивы пророчества и его исполнения».
По мнению исследователя «первоначально прозвище вещий означало 'мудрый, искусный в словах и разумный в деяниях, не чуждый хитрости и даже волшебства', но не 'провидец'. Эта семантика актуализовалась позднее, побудив летописца выразить по данному поводу свое неодобрение. Надо подчеркнуть: герой наделяется не даром предвиденья и колдовства, а именно прозвищем за совершенные деяния, что напоминает не инициацию волшебника (это можно было бы ожидать, если исходить из второго значения слова вещий), а скорее обретение — или подтверждение — определенного военно-политического статуса».
В том, что прозвище вещий было дано Олегу за мудрость, а не за дар провидения заставляет сомневаться сам текст летописи. В описании похода Олега на Константинополь написано: «И вынесоша ему брашно и вино, и не приа его, бЪ бо устроено с отравою. И убояшася ГрЪци, и рЪша «нЪсть се Олегъ, нь святыи Дмитреи посланъ на ны отъ Бога».14 Данный пассаж точно читался в Начальном своде, а скорее всего был и в предшествующих сводах. Не считать данный пассаж примером провидения Олега, а лишь проявлением мудрости, как представляется, весьма сложно. Правда, это не отменяет другого предположения автора - актуализации развернутого сюжета о гибели Олега в связи с прозвищем именно в тексте ПВЛ, где появляется «бродячий сюжет о предсказанной смер-
14 ПСРЛ. Т. 1. С. 30.
ти и попытках избежать ее, который используется в качестве мотивирующей темы, причем, в соответствии с этим сюжетом, появляется и фигура предсказателя (волхва)".15
Автор в статье так же развивает идею иной интерпретации сюжета, которую он называет «монгольской». Она состоит в том, что удаление коня после прорицания связывается с монгольским культом сэтэр - посвящение коня.16 Сближение сэтэра и легендой о коне представляется мне несколько необоснованным. Автор объясняет это сходство следующим образом: «Наконец, сам мотив отсылки коня на вольный выпас, не имеющий аналогов в рамках рассматриваемого сюжетного типа, хорошо объясним исходя из рассмотрения некоторых ритуальных практик степных кочевников (их влияние было вполне возможным в обстановке культурного симбиоза той эпохи)».17 Такое объяснение вряд ли можно считать удачным. Влияние культа тюркских племен на легенду, появившуюся в летописи в начале XII века, представить не так уж и просто, да и не совсем ясно, следует ли искать отражение этнографических реалий одной культуры в предании совершенно другого народа. Еще более трудно доказуемым является запрет наступать на голову коня, свойственный монгольским культурным практикам, так как он есть лишь в записи скандинавской саги, и его существование в русской версии легенды находится под большим вопросом.
С. Ю. Неклюдов считает, что в летописном тексте ПВЛ появились и сюжет предсказания, и традиционный сюжет о смерти коня, с чем следует согласиться.18 Автор так же пишет, что рудиментарный мотив уничтожение коня был первичным. Как представляется, наличие его лишь в одной летописи XVI века не позволяет об этом говорить с какой либо уверенностью. Возведение этого варианта даже к источнику Арханге-логородского летописца - Кирилло-белозерскому своду 1472
15 Неклюдов С. 375
16 Там же. С. 376.
17 Там же. С. 385.
18 Там же. С. 384.
года так же вызывает сомнения, так как все другие летописи, восходящие к данном источнику - Ермолинская и Сокращенные своды, имеют лишь краткое упоминание о смерти Олега от укуса «скорпиона». Скорее следует говорить о появлении данного мотива в саге и в Устюжской летописи независимо.
В целом, мы получили очень интересную статью, так как очень редко специалисты по фольклору обращаются к древнерусскому материалу.
А. М. Введенский
Автор: Введенский Антон Михайлович, Академия гуманитарного образования, факультет лингвистики. Санкт-Петербург, Россия. gerundist@gmail. сот
Литература, использованная в рецензии
Мельникова Е. А. Сюжет смерти героя «от коня» в древнерусской и древнескандинавской традиции // От Древней Руси к новой России. Юбилейный сборник, посвященный члену-корреспонденту РАН Я. Н. Щапову. М., 2005. C. 95 - 108.
Неклюдов С. Ю. Легенда о вещем Олеге: опыт исторической реконструкции // Историко-филологический сборник «Con amore» в честь Любови Николаевны Киселевой. М., 2010. С. 366-395.
Полное Собрание Русских Летописей. СПб., 1856. Т. 7. 346 с.
Полное Собрание Русских Летописей. М., 2000. Т. 15. 540 с.
Полное Собрание Русских Летописей. СПб., 1910. Т. 20. Ч. 1. 418 с.
Полное Собрание Русских Летописей. СПб., 1910. Т. 23. 245 с.
Полное Собрание Русских Летописей. М., 2007. Т. 27. 417 с.
Полное Собрание Русских Летописей. М., Л., 1962. Т. 28. 412 с.
Полное Собрание Русских Летописей. Л., 1982. Т. 37. 229 с.
Information about the article Author: Vvedenskiy, Anton Mikhailovich, Academy of Liberal Education, Department of Linguistics. Saint-Petersburg, Russia, gerundist@gmail.com
Title: [Review of the article:] Neklyudov S. Yu. Legenda o veschem Olege: opyt istoricheskoy rekonstruktsii [Legend of Oleg the Wise: the experience of historical reconstruction], in Istoriko-philologicheski sbornik "Con amore" v chest Lyu-bovi Nikolaevny Kiselevoy. Moskva: OGI, 2005. S. 366 - 395. Summary: The article discusses the study by S.Y. Neklyudov "Legend of Oleg the Prophet: the attempt of historical reconstruction", dedicated to the information on the death of Oleg the Prophet. There are some doubts concerning the problems of Turkic (Mongol) origin of some elements of the legend, and connection between the nickname of "Prophet" and the wisdom of Oleg or his gift of predictions.
Keywords: Oleg Prophet, horse, chronicle, folklore.
Referenses (transliteration)
Melnikova E. A. Syuzhet smerti "ot konya" v drevnerusskoy i drevneskan-dinavskoy tradicii [The plot of the hero's death "by horse" in Old-Russian and Old-Norse traditions], in Ot Drevney Rusi k novoy Rossii. Yubileynyy sbornik, posvyaschennyy chlenu-korrespondentu RAN Ya. N. Schapovu [From the Old Russia to New Russia. Anniversary collection devoted to corresponding member of RAS Ya. N. Schapov]. Moscow, 2005. pp. 95 - 108. (In Russian).
Neklyudov S. Yu. Legenda o veschem Olege: opyt istoricheskoy rekon-struktsii [Legend of Oleg the Wise: the experience of historical reconstruction], in Istoriko-philologicheski sbornik "Con amore" v chest Lyubovi Nikolaevny Kiselevoy [Historical philological collection "Con amore" devoted to Lyubov Nikolaevna Kiseleva]. Moscow, 2005. pp. 366 - 395. (In Russian).
Polnoe sobranie russkich letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles]. St.Petersburg, 1856. Vol. 7. 346 p. (In Russian).
Polnoe sobranie russkich letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles]. Moscow, 2000. Vol. 15. 540 p. (In Russian).
Polnoe sobranie russkich letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles]. St.Petersburg, 1910. Vol. 20. Pt. 1. 418 p. (In Russian).
Polnoe sobranie russkich letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles]. St.Petersburg, 1910. Vol. 23. 245 p. (In Russian).
Polnoe sobranie russkich letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles]. Moscow, 2007. Vol. 27. 417 p. (In Russian).
Polnoe sobranie russkich letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles]. Moscow, Leningrad, 1962 Vol. 28. 412 p. (In Russian).
Polnoe sobranie russkich letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles]. Leningrad, 1982. Vol. 37. 229 p. (In Russian).
