CC BY
25
i > * I HI/ËÊf
УНИВЕРСИТЕТА КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ 179
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Верховенство международного права (Liber amicorum в честь профессора К. А. Бекяшева) : сб. статей / отв. ред. Н. А. Соколова. — М. : Проспект, 2013. — 536 с.
26 августа 2013 г исполнилось 70 лет заслуженному деятелю науки Российской Федерации, заведующему кафедрой международного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктору юридических наук, профессору К.А. Бекяшеву. В его честь был подготовлен сборник статей по актуальным проблемам международного публичного права «Верховенство международного права» (Liber amicorum). Его авторы — коллектив юристов-международников, являющихся коллегами и учениками профессора К. А. Бекяшева.
В начале сборника опубликовано поздравление, в котором от имени Университета имени О.Е. Кутафина к юбиляру обратился ректор МГЮА В. В. Блажеев: «Дорогой Камиль Абдулович! Ваши друзья и коллеги по совместной работе в Московском государственном юридическом университете имени О.Е. Кутафина (МГЮА) благодарны судьбе за то, что она свела их с Вами. Таких людей, как Вы, нечасто можно встретить в жизни. Порядочность, честность, открытость, душевная щедрость, бережное отношение к людям, готовность в любую минуту прийти на помощь — Ваши характерные черты. От всей души желаем Вам здоровья, жизненной энергии, веры в себя и простого человеческого счастья!».
А. Х. Абашидзе в своей статье «Ответственность физических и юридических лиц по праву США за нарушение норм международного права прав человека на территории США и за их пределами» подверг анализу нормы закона США «Alien Tort Statute» (Закона ATS), в соответствии с которым федеральные окружные суды США обладают полномочиями в отношении любых гражданских исков, поданных иностранными гражданами в связи с гражданско-правовыми деликтами, совершенными в нарушение норм международного права. Как привлечь к ответственности корпорации, нарушающие международно-правовые нормы? По мнению А. Х. Абашидзе, при этом следует руководствоваться нормами и принципами, закрепленными в Статьях об ответственности государств за международно-противоправные деяния.
А. И. Абдуллин на примере Европейского Союза обозначил сферы применения и актуальные проблемы унификации и гармонизации права интеллектуальной собственности. При гармонизации права, осуществляемой посредством директив, происходит сближение национальных законодательств в сфере правовой охраны интеллектуальной собственности — это характерно для охраны авторских и смежных прав. При унификации права, осуществляемой при помощи прямо и непосредственно действующих регламентов, вводится единый инструмент правовой охраны интеллектуальной собственности, действующий на всей территории ЕС, что характерно для сферы правовой охраны средств индивидуализации участников гражданского оборота и производимой ими продукции (работ, услуг), права промышленных образцов, селекционных достижений в сфере растениеводства). Современная тенденция такова, что интеграционным процессам в сфере интеллектуальной собственности в большей степени подвержены новые объекты творческой деятельности и новые формы их использования (например, биотехнологические изобретения, селекционные достижения, компьютерные программы и базы данных, спутниковое и кабельное вещание, новеллы в системе авторских правомочий и др.).
В своей статье «Международное правосудие: региональные судебные учреждения в евразийской интеграции» Л. П. Ануфриева делает экскурс в историю, чтобы проследить, как эволюционировала идея международного суда начиная с трудов представителей дореволюционной российской науки, получив развитие в межвоенный период с деятельно-
6/2015
А I S
X
I □
m
ОБОЗРЕНИЕ'
>
180 КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
JFjp 1 'И ^^ 1
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кугафина(МГЮА)
стью Постоянной палаты международного правосудия Лиги Наций и после Второй мировой войны с созданием Нюрнбергского и Токийского трибуналов, Международного Суда ООН, международных уголовных трибуналов по Югославии и Руанде, Международного уголовного суда, региональных судов по правам человека. Советская доктрина сдержанно реагировала на деятельность международных судов. Однако на современном этапе анализ их деятельности представляется в высшей степени полезным для обеспечения эффективного функционирования на постсоветском пространстве Экономического суда СНГ Автор отмечает заметную в последнее время тенденцию расширения его компетенции по основаниям ratione materiae и ratione personae и обозначает перспективы его деятельности в будущем.
Г. Белова, наша коллега из Юго-Западного Университета имени Неофита Рильского в г Благоевграде, в своей статье «Проблемы, связанные с охраной культурных ценностей» разграничивает понятия «культурные ценности», «культурная собственность», «культурное наследие». По ее мнению, понятия «культурные ценности» и «культурная собственность» могут использоваться как взаимозаменяемые (в английском оба термина переводят как oiltural рroperty). Сохраняются дискуссии по поводу того, что охватывает понятие «культурное наследие» (cultural heritage). Г. Белова отмечает упрочивающуюся в последние десятилетия тенденцию рассмотрения «культурного наследия» как более широкого понятия, включающего памятники материальной и нематериальной культуры и память человечества. В своем анализе она фокусируется на опыте ЮНЕСКО и Европейского Союза, планомерно создающих нормативные и институциональные основы межгосударственного сотрудничества в сфере охраны культурной собственности и культурного наследия.
Р. М. Валеев дал своей статье название итогового документа Рио+20 (Конференции ООН по устойчивому развитию 2012 г) «Будущее, которого мы хотим». По прошествии более 20 лет со времени принятия Рамочной конвенции ООН об изменении климата 1992 г и 8 лет после принятия Киотского протокола к ней 1997 г «зеленые» подходы с трудом пробивают себе путь. Автор с сожалением констатирует, что до сих пор не заметно существенных улучшений ни по одному из трех направлений устойчивого развития (обеспечение экономического роста, социальное развитие и охрана окружающей среды планеты для нынешнего и будущих поколений). Р. М. Валеев производит обзор итоговых документов ряда встреч сторон Рамочной конвенции об изменении климата Копенгагенского соглашения 2009 г., Канкунских договоренностей 2010 г, «Дурбанской платформы» 2011 г, «Дохинского климатического портала» 2012 г, на которых обсуждался вопрос определения обязательств второй фазы действия Киотского протокола, который настоятельно требует своего урегулирования.
В. В. Гаврилов исследует уникальный нормотворческий механизм форума «АСЕАН плюс три». Ассоциация государств Юго-Восточной Азии все активнее взаимодействует с ключевыми государствами Северо-Восточной Азии (СВА) — Китаем, Японией и Южной Кореей. Необходимость такого взаимодействия обусловлена в первую очередь экономическими причинами — стремлением государств АСЕАН к получению финансовой помощи из-за рубежа и к обеспечению стабильности их внешних рынков для сбыта продукции. Вместе с тем имеются причины, побуждающие государства СВА к взаимодействию с АСЕАН, — это стремление к увеличению политического и экономического влияния на государства Юго-Восточной Азии. В принятии решений форум «АСЕАН плюс три» работает на основе консенсуса, согласование и формализация решений происходит по пути «снизу вверх». По мнению В. В. Гаврилова, успешный опыт деятельности нормотворческого механизма «АСЕАН плюс три» заслуживает внимания для изучения Россией и ее стратегическими партнерами.
i > * I Uif J^
УНИВЕРСИТЕТА КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ 181
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е, Кутафина (МГЮА)
А. С. Исполинов отвечает «Скорее нет, чем да» на вопрос о перспективах присоединения Европейского Союза (ЕС) к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г (ЕКПЧ). Предложения такого рода начали озвучиваться еще в конце 1970-х гг. Новые возможности присоединения ЕС к ЕКПЧ заложены вступлением в силу с 1 декабря 2009 г. Лиссабонского договора и с 1 июля 2010 г. — Протокола № 14 к Конвенции. А. С. Исполинов подчеркивает, что присоединение ЕС к ЕКПЧ возможно только при соблюдении условий, перечисленных в Протоколе № 8 к Договору о Европейском Союзе 2007 г. относительно присоединения Союза к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Несмотря на то, что Проект соглашения о присоединении ЕС к Конвенции уже подготовлен и опубликован рабочей группой Совета Европы, А. С. Исполинов указывает на то, что нынешняя практика ЕС в некоторых областях вызовет критику со стороны Европейского Суда по правам человека как не отвечающая его стандартам. Вследствие этого он дает скорее отрицательный ответ на вопрос о ближайших перспективах присоединения ЕС к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
А. Я. Капустин обозначает контуры концепции верховенства права на пути движения международного сообщества к универсализации. После окончания «холодной войны» новый миропорядок характеризуется полицентричностью и поиском международно-правовых конструкций, способных обеспечить универсальную безопасность. Одной из таких конструкций является концепция верховенства права, которая восходит к трудам А. В. Дайси об особенностях государственного устройства Великобритании конца XIX в. При таком понимании элементами концепции являются процессуальные гарантии, обеспечивающие надлежащую правовую процедуру, и защита основных прав человека. Однако англосаксонское происхождение доктрины не должно препятствовать существованию иных (незападных) подходов к ее пониманию. А. Я. Капустин в своем анализе фокусирует внимание на рассмотрении того, как понимается концепция верховенства права в деятельности европейских международных организаций — Совета Европы и Европейского Союза, а также в деятельности Организации Объединенных Наций.
М. Н. Копылов в своей статье возвращается к вопросу о периодизаци истории развития международного экологического права, предложенной К. А. Бекяшевым в 1997 г.1 Он указывает на полное единодушие в отношении временных рамок первого (с 1839 по 1948 гг.) и второго (с 1948 по 1972 гг.) этапов истории международного экологического права, хотя некоторые ученые (например А. Кисс, Д. Шелтон) объединяют их в один период. В отношении третьего этапа («Стокгольмской эры» — с 1972 по 1992 гг.) и четвертого этапа («эры Рио» — с 1992 г. по настоящее время) мнения разнятся. Некоторые зарубежные ученые полагают, что начало четвертого этапа) необходимо связывать не с самой Конференцией ООН по окружающей среде и развитию 1992 г., а с опубликованием в 1987 г. доклада Международной комиссии по окружающей среде и развитию под председательством Г. Х. Брундтланд «Наше общее будущее». Кроме этого, высказываются мнения о том, что «эра Рио» закончилась в конце XX в. и что ей на смену в начале XXI в. пришел новый, пятый этап, получивший название «энергетическая/климатическая эра», отличающаяся высокими темпами глобального изменения климата (например Т. Фридман).
Э. Л. Кузьмин исследует влияние международного права на миропорядок, обозначая его возможности и пределы. Современный миропорядок характеризуется все более упрочи- Н вающимися тенденциями отказа от политики «опоры на собственные силы» и стремлением Ж
I
1 Бекяшев К. А. О роли ООН в кодификации и прогрессивном развитии международно- Е
го экологического права // Труды МГЮА. М., 1997. № III. С. 146—152. ОБОЗРЕНИЕ1
6/2015
>
82 КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
в- ^ 1
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
имени O.E. Кугафина(МГЮА)
к международному сотрудничеству, объединению усилий государств как в универсальных и региональных международных организациях, так и неформальных объединениях и союзах. При этом Э. Л. Кузьмин разделяет мнение К. А. Бекяшева о том, что глобализационные процессы не уничтожают понятие государственного суверенитета: «Международное право должно стать правом, основанным на признании взаимозависимости мира наших дней, на признании того факта, что обеспечение каждому народу права на свой путь развития, его экономической, политической, военной безопасности, уважение самобытности каждой страны, большой или малой, отвечает национальным интересам любого государства, интересам человечества в целом»2. Вместе с тем, раскрывая содержание принципа уважения государственного суверенитета, Э. Л. Кузьмин указывает на процесс добровольной уступки суверенных прав мировому сообществу, что, по его мнению, является «наиболее совершенной, цивилизованной формой реализации этого ... основополагающего принципа международного права».
Г. И. Курдюков в своей статье «Односторонние акты государств и международные договоры о территориальном разграничении» анализирует процесс территориального разграничения после распада СССР. С государствами СНГ у России имеется ряд договоренностей (Декларация о неприкосновенности границ 1993 г., Декларация о соблюдении суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности границ государств—участников СНГ 1994 г., Соглашение об обмене информацией по вопросам охраны внешних границ 1996 г.). Длительные переговоры с КНР завершились подписанием Договора о границе в 2004 г. и Дополнительного Протокола к нему в 2008 г. Со стороны Эстонии и Латвии были заявлены односторонние акты, в которых содержались территориальные претензии в отношении части российских территорий. Договор о российско-латвийской государственной границе был подписан и ратифицирован в 2007 г. Договора о российско-эстонской государственной границе пока нет. В 2012 г. было подписано соглашение о границах в Керченском проливе между Украиной и Россией. Продолжается работа по выработке договора о правовом режиме Каспийского моря, который призван согласовать позиции прикаспийских государств — России, Азербайджана, Казахстана, Туркменистана, Ирана, некоторые из которых уже приняли односторонние акты по этому вопросу. Правовую основу секторального деления Арктики также составляют односторонние акты арктических государств — Канады, России, США, Норвегии, Дании, принятие и применение которых не вызывает протестов со стороны неарктических государств.
А. Б. Мезяев внимательно изучает проблемы подачи апелляции в современном международном уголовном процессе. Право на апелляцию в современном международном уголовном процессе — это одно из фундаментальных прав человека. Оно является нормой jus cogens, закрепленной как в договорном, так и в обычном праве. В настоящее время право обвиняемого на апелляцию в международных и интернационализированных уголовных судах и трибуналах не обеспечено, что объясняется отсутствием независимого вышестоящего органа, который рассматривал бы апелляции на решения судебных палат. В настоящее время трудно говорить об обеспечении реального и эффективного права обвиняемого на апелляцию — в статье А. Б. Мезяев весьма подробно перечисляет обстоятельства, тому препятствующие, и предлагает дополнить документы Международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, Специального Суда по Сьерра-Леоне и Специальной палаты по международным преступлениям Камбоджи указанием международных стандартов справедливого судебного процесса, установленных международными договорами.
Международное публичное право : учебник / отв. ред. К. А. Бекяшев. М., 2011. С. 7.
2
1 > * I им^
УНИВЕРСИТЕТА КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ 183
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е, Кутафина (МГЮА)
Л. Х. Мингазов раскрывает суть некоторых теоретических проблем источников современного международного права. Он обозначает возможные методологические подходы к изучению источников права — с одной стороны, как факторов, влияющих на формирование содержания норм права (иными словами, с позиции формирования международного права), с другой стороны, как внешних форм закрепления содержания правовых норм (с позиции форм его бытия). Л. Х. Мингазов изучает, как соотносятся понятия источника и формы права; выделяет критерии, способствующие выявлению источников международного права (официальное признание характера источника, нормативность и юридическая обязательность правил поведения, содержащихся в международно-правовом источнике, способ создания нормы права, ее закрепления и согласования воль государств (процессуальный критерий); обращается к проблеме иерархии источников международного права, указывая на отсутствие иерархии как общее правило, которое, однако, знает несколько исключений.
А. А. Моисеев подверг пристальному рассмотрению особенности межрегионального сотрудничества и его наиболее активной формы — приграничного сотрудничества. Нормативные основы межрегионального и приграничного сотрудничества формируют Концепция межрегионального и приграничного сотрудничества государств—участников СНГ 2004 г., Конвенция о приграничном сотрудничестве государств—участников СНГ 2008 г., Рамочная Европейская конвенция о трансграничном сотрудничестве между территориальными административными единицами или местными органами власти от 21.05.1980 г. Россия имеет более 700 международных межправительственных и межведомственных договоров, касающихся межрегионального сотрудничества, 30 из них посвящены приграничному сотрудничеству между российскими регионами и регионами государств—участников Содружества Независимых Государств (СНГ). Координирует действия государственных и региональных органов власти Совет по межрегиональному и приграничному сотрудничеству государств—участников СНГ, созданный решением Совета глав государств СНГ в 2008 г
Е. Г. Моисеев анализирует состояние дел в Содружестве Независимых Государств после вступления во второе десятилетие XXI века. В 2014 г. Содружеству исполнится 25 лет — это время подведения первых итогов. Регулярно заседает Совет глав государств СНГ— один из главных органов Содружества. Недавно принято решение о создании нового органа отраслевого сотрудничества — Совета руководителей подразделений финансовой разведки. В каких сферах в последнее время заметны позитивные результаты? В экономической сфере государства СНГ весьма успешно реализуют Стратегию экономического развития СНГ, принятую на период до 2020 г.—скоординированные усилия предпринимаются в сфере торговли, транспорта, инноваций, в топливно-энергетическом и агропромышленном комплексе. Реализуется Договор о зоне свободной торговли СНГ предполагается ее дальнейшая либерализация. В сфере обеспечения безопасности на постсоветском пространстве действует Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), которая, однако, нуждается в реформировании в целях успешного противодействия современным вызовам и угрозам. Россия выступает за развитие тесного сотрудничества государств в рамках СНГ по всем направлениям, о чем свидетельствует Концепция внешней политики Российской К Федерации от 12 февраля 2013 г. (пп. 42—50). В качестве приоритетной задачи Россия рас- Н
сматривает формирование Евразийского экономического союза.
В. Ф. Сидорченко обозначает стандарты чрезвычайных действий при морских авари-
I
ях, число которых весьма велико. Чрезвычайные действия при спасании на море судна и Е людей от опасности — это особый вид крайней необходимости, присущий исключительно ОБОЗРЕНИЕ
6/2015
>
184 КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
'И ^^ 1
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кугафина(МГЮА)
институтам общей и частной аварии. Выбор наиболее подходящего стандарта осуществляется капитаном аварийного судна. В. Ф. Сидорченко перечисляет наиболее распространенные стандарты чрезвычайных действий (выбрасывание за борт опасных предметов; намеренная посадка судна на мель во избежание его потопления на глубине; облегчение судна, сидящего на мели; затопление трюма судна забортной водой в целях погашения пожара и т.д.) и приводит конкретные примеры того, как действовали капитан и команда в случае чрезвычайных действий при морских авариях, указывая в каждом случае применимые международно-правовые акты.
Н. А. Соколова подвергает внимательному анализу процесс реализации норм международного права окружающей среды. Эффективность этого процесса вызывает вопросы — многосторонних соглашений в этой области более 500, но уровень их имплементации низок. Это может быть объяснимо целой суммой факторов: сложностью экологических проблем, их недостаточной изученностью, социально-экономическими проблемами, с которыми сталкиваются государства, слабыми полномочиями предусмотренных контрольных механизмов, общей тенденцией фрагментации международного права. Какие действия могут быть предприняты в целях повышения эффективности реализации международно-правовых норм в рассматриваемой сфере? Н. А. Соколова в первую очередь указывает на необходимость четкого определения требований, установления стандартов в сфере охраны и защиты окружающей среды. Для предотвращения ущерба государства обязаны не только воздерживаться от активных действий, ведущих к загрязнению, но и добросовестно выполнять свои позитивные обязательства. Охрана окружающей среды — это предмет всеобщей озабоченности, по этой причине для разрешения проблем должны использоваться некон-фронтационные средства — не репрессивные меры, а виды помощи государству-нарушителю посредством передачи «зеленых» технологий и финансовых средств. Кроме всего прочего, для обеспечения оптимального международного сотрудничества необходимо усиление взаимодействия между контрольными органами многосторонних природоохранных соглашений.
Г. С. Стародубцев в своей статье «Русская правовая мысль в США» констатирует раскол, который произошел после Октябрьской революции 1917 г. в ранее монолитном стане российских юристов. К 1922 г. оформилась российская правовая научная диаспора, центрами которой стали Харбин в Азии и Берлин, София, Прага, Париж в Европе. В США представители российской правовой мысли обосновались в Вашингтоне, Нью-Йорке, других университетских центрах (например, С. А. Корф, М. И. Ростовцев, Г Д. Гурвич, А. Н. Мандельштам, Б. С. Миркин-Гецевич, М. А. Таубе). Организационное оформление сотрудничества научных школ русского зарубежья произошло с учреждением «Союза Русских академических организаций за границей». Г. С. Стародубцев призывает рассматривать правовые школы Советской и зарубежной России как две ветви единой юридической науки, оставив для анализа последующих поколений «то позитивное, в чем заключены общечеловеческие мотивы и нравственные ценности».
В. Л. Толстых использует применительно к международному праву термин, используемый лингвистами, — «метанарратив». В начале своего изложения он констатирует: любое право — нарратив, описывающий события и поступки, которые должны иметь место, но на момент повествования не являются частью реальности. Международное право с момента своего создания «представляло собой скорее доктрину, чем норму, т.е. описание описания, символ символа». По этой причине В. Л. Толстых именует его метанарративом. Этот метанаратив является всеобъемлющим — он описывает индивидуальный, коллективный, национальный, наднациональный уровни человеческого бытия; экзистенциальным — он
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
имени О.Е,
ЕСТНИК
КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
185
постигает человека, не опосредованного регионально, этнически, религиозно, политически; представляющим собой результат согласования воль многих суверенных государств; стабильным и поликультурным. В. Л. Толстых анализирует, кем создается международно-правовой нарратив (учеными, государствами, судами), обозначает новейшие тенденции его развития (фрагментация, утрата элементов нарративности, все большая прагматичность, релятивизация) и делает вывод о его кризисе. Выходом из него могут служить «поиск и определение новых ценностей, которые могли бы служить точкой опоры; установление контуров желаемого будущего».
И. З. Фархутдинов в своей работе рассматривает международный инвестиционный арбитраж как институт международного инвестиционного права. Активное международное инвестиционное сотрудничество привлекает внимание к деятельности институциональных международных арбитражей, подобных Международному центру по урегулированию инвестиционных споров МЦУИС, и арбитражей ad hoc. Чаще всего ответчиками в международных арбитражных разбирательствах по инвестиционным спорам выступают страны Центральной и Латинской Америки. Однако в последнее время весьма часто ответчиками выступают и государства—участники СНГ: Украина, Республика Казахстан, Республика Узбекистан и др. И. З. Фархутдинов своевременно обращает внимание российских юристов-международников на необходимость анализа опыта участия государств СНГ в международных арбитражах, в первую очередь для успешного его применения Россией в международном инвестиционном арбитраже в сфере недропользования и энергетики, а также при возможном разрешении споров в рамках ТРИМС, ТРИПС, обеспечивающих нормативную основу деятельности ВТО.
В. М. Шумилов сопоставляет феномен права ВТО и законодательство России. Под правом ВТО он понимает совокупность норм Соглашения об учреждении ВТО, иных соглашений и актов, образующих «пакет ВТО», а также актов, принимаемых органами ВТО. По его авторитетному мнению, это быстро эволюционирующий комплексный международно-правовой институт, являющийся центральным звеном международного торгового права. Право ВТО представляет собой иерархичное, гибкое образование со своими принципами-методами (принципами-стандартами), под влиянием которого государства-участники изменяют и дополняют свое внутреннее законодательство. В рамках формируемого Евразийского экономического союза Россия, Белоруссия и Казахстан нормы права ВТО становятся частью не только внутренних правовых систем государств-участников, но и правовой системы Союза, причем нормами приоритетного значения. Перед российской управленческой и бизнес-элитой встает задача «научиться использовать нормативный корпус права ВТО, все его возможности, исключения, пробелы для защиты национальных интересов и интересов общего интеграционного (и цивилизационного) пространства».
Сборник «Верховенство права», увидевший свет накануне юбилея К. А. Бекяшева, стал заметным событием академической жизни. Для его подготовки в творческий коллектив объединились видные представители российской школы международного права. Их авторитетные мнения, высказанные по целому спектру современных правовых проблем, вызывают бесспорный интерес научной общественности и служат утверждению идеи, давшей название сборнику, — верховенства международного права.
Л. И. Захарова,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры международного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
